Читать книгу Бар «Надежда». Сборник рассказов - - Страница 2

Андрей сидел над чистым листом бумаги, крутил в руках простой карандаш. Мысли его ходили по кругу и никак не могли лечь на бумагу. Андрей давно мечтал стать знаменитым стрит-фотографом, а те, как он знал, всегда выходили на съемку подготовленные. Они знали, зачем они выходят со своими камерами на улицу и что они желают зафиксировать на пленку.

Андрей пытался сейчас подготовиться, придумать, что ему снимать. Но в голове были только мечты о том, как он выпустил прекраснейший фотоальбом и раздает автографы, а размышления о теме этого альбома так и оставались на задворках сознания и не могли оттуда вырваться.

А ведь это были просто прекрасные мысли! Ровно те, которые могли бы лечь на белый лист бумаги черным следом грифеля. Мысли о городских собаках, об их непростой жизни, об их судьбе в черте города.

Где они добывают пропитание – на помойке, или их прикармливают сердобольные старушки? А где эти псы и сучки прячутся от непогоды? Есть ли у них друзья среди людей, взрослые или дети, кого больше у них в друзьях? А может, у них есть враги, тогда кто эти жестокие люди? Хотя никто не знает судьбу этих людей. Почему они стали жестокими, – может, это была старая кровная месть, сучка за щенка, человек за ребенка? Где эти городские собаки растят новое поколение себе подобных? Почему во дворе Сашки этих дворян больше, чем во дворе Андрея?

Были и такие мысли: не получится снять много материала за один раз, – продолжай ходить и снимать, пока не наберешь достаточно для фотоальбома. Собирать фотографии упорно, по крупицам. Погулять по дворам и найти героев, – собак, которые там живут, – наблюдать за ними и их окружением. Пойти за ними, посмотреть, куда и зачем они побежали. Побежали в сторону пустыря, – но твое время вышло, тогда в следующий раз надо идти на пустырь… Не хочешь подходить близко, – возьми телеобъектив.

А может, под окнами есть помойка дворовая, можно на нее поглядывать из кухонного окна и иметь рядом камеру, чтобы снять героев – археологов, добытчиков пропитания. Складывать все добытые материалы в тематические папки, копить эти богатства. Потом сесть и отобрать лучшее, а потом еще раз отобрать лучшее из лучшего, смешать и выбрать еще раз лучшее из самого лучшего.

Пусть на это уйдет столько времени, сколько надо, – месяц, а может, год, да хоть десять лет! – надо сделать это хорошо и методично. Можно вести и другие исследования параллельно.

Но в этот раз лист остался чистым, Андрей со вздохом встал, взял камеру и вышел фотографировать всё, что хоть мало-мальски походило не шедевр в его понимании.

Андрей накинул на себя ветровку темно-синего цвета, закинул за плечи черный городской рюкзак, влез в кроссовки, проверил по карманам мобильник и ключи от дома. Посмотрел на двери комнат, припоминая, всё ли он выключил из электроприборов. Снял рюкзак и проверил в десятый раз фотоаппарат и пленку, опять закинул его за спину и вышел из дома.

Спустившись на жутко прокуренном лифте и выйдя из подъездной двери типовой панельной девятиэтажки, встал в раздумьях, в какую сторону пойти. Побродить тут, в своем районе, или дойти до метро и рвануть в центр города? Нет, центр отменяем, – там он не смог вспомнить ни одной бездомной собаки. Оглядевшись по сторонам и вспоминая, в каких дворах он видел бездомных псов, пошел направо.

За соседним домом были торговые ряды, позади которых – подъезды для разгрузки товара в магазины и выноса мусора. Там находился и сетевой продуктовый магазин, за которым частенько скапливался мусор из просроченных продуктов. А это всегда привлекало бродячих собак и бродячих людей. Им всем требовалась еда, – хоть она и просроченная, но в их луженых желудках прекрасно переваривалась и не делала им вреда.

Идя вдоль своего дома, Андрей уже включился в свое сканирующее состояние, когда обостряется восприятие и мозг начинает подмечать детали, на которые в обычное время не обращает никакого внимания. Вот место с люком колодца, где кормят голубей, – сейчас их нет, но, может быть, когда их будут кормить, они, испугавшись чего-либо, красиво взлетят всей стаей, это и станет кадром.

А вон у последнего подъезда мисочки стоят, тут прикормили кошек. За домом взгляд Андрея ни за что не зацепился, проскользнул по предметам мимо. Зайдя за здание торговых рядов, Андрей приметил новую площадку для отдыха, с установленными в круг скамейками и урнами для мусора через одну между ними. По обыкновению, в таких местах было налузгано семечек и нащелкано мажорных фисташек. Урны переполнены пакетами из-под закусок к пиву, самими пивными бутылками и банками, местами торчали горлышки прозрачных водочных бутылок.

Выбрав скамейку почище, с которой можно было увидеть весь двор и погрузочный подъезд продуктового, Андрей стал наблюдать за происходящим. Из черного входа магазина вышли две женщины, одетые в светлые блузки и темные юбки, – наверное, дресс-код. Скорее всего, кто-то из администрации магазина, может, директор с бухгалтером, а может, еще кто. Стоят, курят свои длинные, тонкие женские сигареты. Вдоль соседнего дома проехала машина ППС. Да, не шибко много происходит в этом дворе, – ни предполагаемых Андреем собак, ни маргиналов, ищущих пропитания, даже курильщицы из магазина обратно ушли.

Только Андрей тоже собрался уходить, как на соседнюю скамейку приземлился интересный субъект – пропитого вида мужик, на вид лет пятидесяти, худой, в растянутом свитере, в трениках с пузырями на коленях и в старых драных мокасинах. Суетливость мужика заставила Андрея подождать и понаблюдать, что будет дальше. Мужик всё оглядывался по сторонам, видимо, выискивая взглядом своих друзей – собутыльников, хотя какие это друзья, скорее, кружок по интересу выпить. Андрей бесцеремонно за ним наблюдал, мужик, заметив это, немного задумался и через мгновение встал и направился к Андрею, которому не требовалось долго думать, чтобы догадаться, зачем к нему идут.

– Браток, мелочью не выручишь? – сказал подошедший сиплым голосом.

– Извините, я без кошелька, да и по карманам пусто, – ответил Андрей.

– Может, сигареткой угостишь, а то со вчерашнего дня без курева? – продолжил мужик и затянул обычную телегу. Про то, что он вообще-то работящий и умелый слесарь, ему просто не прет по жизни, а может, что-то случилось у него там. Андрей вежливо попрощался и ушел с площадки. Очевидно, тут ему уже не дадут спокойно понаблюдать, присев на уши и клянча мелочь или прося купить бутылку «поправить здоровья», – возможно даже, будут обещать «вернуть с получки».

Андрей решил пойти во двор с прудом: там есть сквер, в котором часто можно было встретить собачников, но в это полуденное время там, скорее всего, никого нет или сидят бабушки со своими домашними питомцами, – но это тоже интересно и стоит посмотреть.

Идя в сторону двора с прудом, Андрей заприметил товарищей маргинала со скамеек, их-то новый знакомый Андрея, скорее всего, и ждал. А они его, по всей видимости, нет. Они пили водку из горла, большими и жадными глотками, – один пьет, другой не сводит глаз с бутылки и тянет к ней руку, – отнял ее от губ товарища на один известный им счет, но только для того, чтобы потом самому жадно к ней присосаться. Андрей пожалел, что его фотокамера еще была в рюкзаке, – тут можно было снять пару жанровых зарисовок, просто в копилку архива. Обойдя эту пару, демонстрирующую пороки зависимости от алкоголя и жадности, Андрей остановился на пешеходном переходе, ждать зеленого сигнала светофора. Ожидая, Андрей достал камеру из рюкзака, снял крышку с объектива, включил камеру, наблюдая значения выдержки в видоискателе, настроил ее на работу, поправив диафрагму на объективе, взвел затвор, чтобы была возможность снять кадр почти мгновенно.

Перейдя дорогу и пройдя вдоль очередных торговых рядов, точных близнецов тех рядов, что красовались с противоположной стороны дороги, Андрей вышел в еще один типовой двор, среди типовых девятиэтажек. Двор был широкий, даже со своим небольшим сквером, в этом сквере разместились две детские площадки, а между ними Андрей приметил маленькую постройку, это оказалась будка для собак. Нет, не такая, как бывают в деревнях – из досок и с покатой крышей, а бывает с двускатными крышами, – тут была коробка из-под большой бытовой техники, может, от стиральной машины, а может, даже от холодильника. Судя по рисунку на тканях, внутри были навалены старые детские одеяльца, покрывальца и что-то еще, верх и стены коробки были обшиты плотным черным полиэтиленом, – о том, что это коробка, говорили только внутренние ее стены. Хозяин конуры отсутствовал. Андрей сделал пару кадров этой постройки, – просто размяться в фокусировке и на будущее прикинуть ракурс, с которого можно будет снять будку с хозяином внутри. После Андрей пересек дворовый сквер и вышел во двор с прудом.

Пруд был прямоугольный и закованный в железобетонные плиты. По нему, как обычно, большой стаей плавали утки, Андрей огляделся вокруг, – на противоположной стороне оказался еще один дворовый сквер, там на скамейке сидела бабуля.

Обойдя вокруг пруда, Андрей дошел до сквера, где сидела бабуля, – она оказалась элегантно одета: в бежевый плащ, беретку и шелковый шарф на шее, а возле ее ног сидел мопс, судя по седине на его морде, уже немолодой, а если пересчитать собачьи года на человеческие, то он, скорее всего, уже был ровесник своей хозяйке. Андрей решил снять эту пару.

– Здравствуйте, простите меня, пожалуйста, а могу я сделать несколько снимков вас и вашей собаки? – спросил Андрей.

– Здравствуйте, молодой человек, конечно, можете, Боня, сидеть, у нас начинается фотосессия, – ответила бабуля и приосанилась.

Пес же не шелохнулся, продолжая сидеть у ног хозяйки и наблюдать за Андреем, который уже начал снимать. Сделав несколько снимков с разного расстояния и отдельные портреты бабули и мопса, Андрей собрался уходить.

– А вы здесь часто бываете? – спросил он.

– Каждый день, так что, если хотите, можете еще прийти и фотографировать нас сколько хотите, мы не из стеснительных, да, Боня?

– Спасибо, постараюсь в скором времени принести вам фотографии, до свидания, – улыбаясь, сказал Андрей.

Распрощавшись с бабушкой, Андрей отправился дальше через сквер, – это был обновленный сквер: тропинки выложены каменной плиткой, новые скамейки и фонари, свежепосаженные кустарники.

Выйдя из сквера, он попал во двор, в котором была единственная на весь район площадка для выгула и тренировки собак. Это был очередной прямоугольник земли, обнесенный сеткой-рабицей, – в типовых районах всё прямоугольное. Внутри были снаряды для тренировки собак, бревна, барьеры разной высоты, змейка из шестов. Андрей испытал прилив радости, ведь тут точно можно сделать хороший сюжет про городских собак.

Сейчас площадка была свободна, – оно и понятно, середина дня, собачники уже выгуляли своих питомцев. Зайдя на площадку через калитку и внимательно посмотрев под ноги, дабы не вступить в неприятность, Андрей прицелился камерой на снаряды, оценивая каждый: как снимать – возле него или на нем.

Пока Андрей прикидывал возможности, скрипнула калитка и вошла высокая стройная девушка, которая вела на поводке огромного немецкого дога. Андрей, не задумываясь, начал снимать, как девушка подает тихие команды собаке и подкрепляет их жестами, указывая псу, что надо делать.

Удивительно, но это уже второй человек за день, который совершенно не возражает против съемки. Видя это, Андрей уже абсолютно спокойно делал снимки собаки и ее хозяйки возле снарядов, которые он приметил ранее.

Закончив тренировку собаки, девушка подошла к калитке, подозвала пса, пристегнула к ошейнику поводок, в этот момент их внимание привлек какой-то шорох, девушка и пес одновременно обернулись назад. Андрей всё продолжал снимать: ему понравилась эта естественная поза обернувшихся, такие кадры всегда вызывают интерес у зрителей, – что же там происходит, куда они смотрят? Сместив ракурс съемки, Андрей заметил за сеткой высокого парня, что-то искавшего возле сетчатого забора площадки. Андрей сделал еще два кадра, и пленка в камере закончилась, он начал ее перематывать обратно в катушку. Девушка и ее четвероногий друг уже потеряли интерес к происходящему за сеткой и стали выходить с площадки, девушка обернулась и, улыбаясь, сказала:

– До свидания.

– До свидания, – ответил Андрей тоже с улыбкой. У него потеплело на душе, как обычно бывало, если он замечал проявленную к нему симпатию.

Андрей, смотав пленку и кинув ее в рюкзак, достал новую и ловким движением заправил ее в камеру, сделал пару холостых кадров, чтобы смотать засвеченный кончик и подмотать первый рабочий кадр. Выйдя через калитку с площадки, он понял, что проголодался. И направился домой, – смысла есть где-то еще не было, он же рядом с домом.

Дорогу выбрал не напрямик, а так, чтобы пройти еще через пару дворов, провести разведку. Идя по дороге между забором комплекса металлических гаражей и безподъездной частью длинного дома, Андрей задумался и немного размечтался после встречи с хозяйкой немецкого дога. Находясь в этом задумчивом состоянии, он не услышал быстро приближающихся шагов за спиной, но очень четко почувствовал сильнейший удар по голове сзади. По инерции он полетел вперед, споткнулся и, падая на колени, уперся левой рукой в асфальт, правую же поднял вверх, в надежде сберечь камеру. В глазах потемнело, в голове начал звучать колокольный звон. Андрей почувствовал, как с него сдернули ремень камеры и вытащили фотоаппарат из руки, – сил удерживать его просто не было, да и надо было обхватить голову, чтобы она не развалилась на части от звона, царящего в ней. Держа голову обеими руками, Андрей лежал на асфальте и стонал, звон утихал и превращался в боль в затылке. Послышались шаркающие шаги, и потом раздался старческий заботливый голос:

– Молодой человек, как вы? Я видел, куда побежал этот подонок!

Звенящий колокол в голове полностью превратился в боль в затылке, с этим Андрей уже мог справиться, – он глубоко вдохнул и попытался сесть, хозяин голоса его поддержал, поэтому всё прошло успешно. Подняв глаза, Андрей увидел старика с участливым видом, он был одет в старую застиранную джинсовку, такие же старые джинсы и кепку.

– Молодой человек, так вы как?

– Нормально, – процедил Андрей, что было откровенной ложью.

Тут не было ничего нормального: голова болела, будто треснула пополам, в глазах плавали круги, текли слезы сами по себе.

– Я видел, куда он побежал, – повторил старик.

– Да, спасибо, но сомневаюсь, что мы сможем его догнать.

– А еще я видел, как он у вас что-то забрал.

Андрей ощупал себя: телефон на месте, рюкзак всё еще за спиной, ключи тоже.

– Это был фотоаппарат, – ответил Андрей.

– Вам надо заявить в полицию.

– Нет, сейчас мне надо домой, – возразил Андрей и начал тяжело подниматься. Это было нелегко: сначала ему пришлось постоять согнувшись, только потом он смог распрямиться и оглядеться, удар его вышиб из пространства, и он с усилием смог сориентироваться, где он.

– До свидания, – осипшим голосом попрощался Андрей со стариком.

– До свидания, но вам точно надо сходить в полицию, а то нападают уже средь бела дня!

– Угу, – промычал Андрей и пошел нетвердой походкой в сторону дома.

Дойдя до дома на автомате из-за сильной головной боли, войдя в квартиру, Андрей скинул в коридоре одежду прямо возле входной двери, оставив там же и рюкзак. В ванной он начал умываться холодной водой. Это немного привело его в себя, он решил выпить таблетку обезболивающего, достал ее из ящика кухонного стола и запил остатками утреннего чая. После поплелся в комнату и завалился на диван. Перевернувшись на спину, чуть не взвыл от боли, – на затылке образовалась огромная шишка. Перевернулся на бок и закрыл глаза, так было легче. Мысли путались и были какие-то тягучие, как сгущенное молоко, через некоторое время он уснул. Когда он проснулся, день, судя по свету из окна, клонился к вечеру, что снилось, он не помнил, голова болела, но по большей части при движении. Потрогав в очередной раз шишку на затылке, Андрей убедился, что голову ему не разбили, и вообще он отделался «нелегким испугом» и всего лишь шишкой, жить можно. Андрей пошел на кухню, – хотелось пить, – по пути поднял рюкзак. Выпив воды, стал доставать пленку и убирать ее в холодильник, – есть такая странность у фотографов, чтобы пленка дольше хранилась.

Убрав в холодильник пленку, Андрей подогрел в микроволновке остатки вчерашнего ужина. Ел он, как-то не ощущая вкуса еды, и вообще находился в прострации. Не мог сосредоточиться ни на одной мысли. Доев и убрав посуду в посудомоечную машину, он почувствовал себя легче и получил прилив сил. Андрей в коридоре поднял комья одежды, ветровку он очистил щеткой и повесил на вешалку, джинсы после критического осмотра отправились в помойку. Счет получился такой: минус удобная камера, минус хороший объектив, минус джинсы. Последнее было обиднее всего, – если купить камеру и объектив для него было приятным делом, то купить новые джинсы – это целая проблема, он не любил это. Ощупав голову еще раз, Андрей завалился на диван и начал тупить в смартфоне, листая объявления с подержанными фотоаппаратами. Ближе к полуночи, приняв душ и почистив зубы, он лег спать с приятной мыслью, что завтра едет смотреть себе новую камеру.

***

На следующей неделе, после произошедших событий, Андрей решил повторить маршрут, посмотреть, что изменилось, – стоит ли там искать материал для своей фотокниги о городских собаках. Зайдя во двор за магазином, он, как и в прошлый раз, обнаружил там только компанию алкоголиков. Решив не задерживаться, двинулся прямым ходом ко двору с прудом. Встретился там опять с элегантно одетой бабушкой, приветливо с ней поздоровавшись, отправился к площадке для собак.

После площадки Андрей пошел всё тем же путем, которым шел в тот злополучный день нападения. Ощущение опасности пришло мгновенно, стоило ему зайти в этот проулок. Андрей весь превратился в оголенный нерв – прислушивался и приглядывался ко всему, особенно к тому, не раздаются ли шаги позади. Подходя к концу проулка, Андрей встретил того самого сердобольного старичка.

– О! Молодой человек, как ваше самочувствие? – спросил старичок, едва увидев Андрея и заменив этим вопросом обычное «здравствуйте».

– Здравствуйте, да в целом – хорошо, надеюсь, ваше здоровье вас также не подводит?

– Нет, всё хорошо, вот иду по магазинам, а вы в полицию ходили, нашли они негодяя?

– Нет, не ходил, честно сказать, лица не видел, только черные джинсы, белые кроссовки, черная худи с капюшоном.

– Зря, а вдруг он еще нападет, а так патруль, может, тут будет проезжать и спугнет. Да, он был в капюшоне, – и точно худой, кофта на нем, как на вешалке, висела, – сказал старичок.

– Дедушка, худи – это кофта такая с капюшоном, – улыбнувшись, сказал Андрей.

– Ой, молодежь, придумают же! Ладно, рад видеть вас в добром здравии, молодой человек, пойду в магазин, а то жена ждет обедать, внучку в гости как раз пригласили, до свидания.

– До свидания.

Андрей и старичок разошлись каждый в свою сторону. По дороге Андрей думал, а не зайти ли и правда в полицию и оставить заявление. Решив исполнить свой гражданский долг, Андрей пошел в направлении полиции.

По счастью участковый был на месте. Весь опорный пункт состоял из прихожей, комнаты участкового с табличкой, на которой было только имя, и подсобки – туалета. Андрей прочитал имя на табличке и после стука вошел в комнату.

– Сергей Николаевич? – уточнил Андрей, войдя в комнату.

– Да, он самый, здравствуйте, а вы по какому вопросу?

– Здравствуйте, – поздоровался Андрей. – Тут такое дело, на прошлой неделе на меня напали и украли камеру, решил вот заявление написать.

– А чего сразу не пришли?

– Да как-то так получилось, нападавшего не разглядел, вот и затянул вопрос.

– А сейчас что хотите, чтобы спустя неделю без примет и горячих следов его поймали? Вы, конечно, можете написать заявление, но толку в этом мало, – скорее всего, нападавший ваши вещи сдал барыгам, а сам свалил в другой район.

– Так мне писать?

– Если хотите, пишите, я передам следователям, но, скорее всего, вы сделаете еще одно висящее дело, а оно надо? – Сергей Николаевич, хорошо зная про такие висящие дела, пытался уговорить не писать заявление не потому, что он не хотел работать, а потому, что понимал бесполезность траты времени на это пустое дело в ущерб другим реальным делам. Андрей, немного подумав, сказал:

– Нет, пожалуй, я не стану тратить вашего времени. На меня напали в переулке рядом с гаражами, по пути от площадки для выгула собак, может, передадите патрулям, пусть присмотрят.

– Это передам, присмотрят, раз такое дело, что-то еще?

– Нет, хорошего дня.

– До свидания.

Выйдя от участкового, Андрей постоял немного у выхода, раздумывая над словами о бессмысленности заявления и о создании еще одного висяка. Да, без свидетелей или еще каких-либо доказательств, да еще и по прошествии такого количества времени шансов на успех практически не было. «Ну ладно, совесть чиста, я всё же сделал попытку, грузить других ненужной работой и пустыми заявлениями тоже не дело».

Решив пройтись по району еще раз, подышать воздухом и обдумать всё происходящее, Андрей пошел снова в сторону двора с прудом, – пройдя сквозь него и сквер, он вышел к площадке для выгула и тренировки собак. Встал возле калитки, вспоминая, что дома в холодильнике лежат еще не обработанные пленки и надо ими уже заняться, не вечно же им там лежать.

– Здравствуйте, а можно пройти, – раздался приятный женский голос сзади.

Андрей обернулся и увидел уже знакомую ему девушку с догом.

– Здравствуйте, конечно, можно, – ответил он и начал открывать калитку, чтобы пропустить хозяйку с питомцем. Зайдя на площадку, девушка отцепила поводок и скомандовала:

– Гуляй, Борк, – после обернулась к Андрею.

– Вы сегодня снова фотографировать?

– Нет, сегодня я просто гуляю, хотя камера, конечно, всегда со мной. Как раз недавно купил новую. А вы здесь каждый день?

– Да, за редким исключением. А что, хотите отдать нам копии фотографий? – спросила девушка несколько лукаво.

– Да-да, как только они будут готовы, – я как раз перед тем, как вы подошли, думал, что пора проявить пленку.

– О, сейчас редко встретишь человека, снимающего на пленку.

– И девушку с немецким догом тоже нечасто встретишь, – улыбаясь, ответил Андрей, поддерживая взаимный обмен комплиментами, – кстати, я Андрей, а вас как зовут?

– Мария, очень рада познакомиться, – сказала девушка.

– Я тоже очень рад.

– Так как насчет фотографий?

– А, да, думаю, на этой неделе смогу их как минимум проявить, вроде бы, этому ничего не мешает.

– Я помню, мы с папой под красным фонарем что-то делали, вы тоже так будете делать?

– Нет, красный фонарь – это очень сильное воспоминание у всех, кому я рассказываю про то, что фотографирую на пленку. Под красным фонарем печатают фотографии на бумаге, а пленку проявляют неинтересно: заряжают в бачок в темноте, а потом крутят ручку, – пояснил Андрей, потом продолжил, – но все помнят фонарь, потому что это было волшебство, которое можно ощутить только в детстве, магия появления фотографии родных людей на белом листе. Ой, что-то я сел на любимого коня, как мне передать вам фотографии? – опомнился Андрей, чувствуя, что присаживается Маше на уши.

– Я часто бываю тут.

– В целом, в двадцать первом веке можно даже с пленки прислать в цифровом виде, можете мне сказать или номер телефона, или свой имейл.

– Запишите мой телефон лучше, – улыбаясь, сказала Маша, явно довольная тем, что наконец-то он спросил ее номер, и продиктовала свой мобильный. Андрей записал новую знакомую в книгу как «Мария с немецким догом».

– Я постараюсь за пару недель справиться, хотя нет, для вас я справлюсь за пару дней с этими пленками. Кстати, а кем работаете? – спросил Андрей, желая пообщаться подольше.

– Если кратко, то занимаюсь аналитикой в айти.

– О! Так вы тоже из айти?!

– Судя по восклицанию, вы тоже, а у вас какое направление? – заинтересовавшись, спросила Маша. Дальше они уже говорили на профессиональные темы, вспоминали о разных курьезных случаях в работе и местами чихвостили заказчиков. Маша поняла, что пора домой, только тогда, когда Борк пришел и просто свалился возле ее ног, набегавшись по площадке. Андрей спросил разрешения проводить их до дома, распрощались они возле Машиного подъезда.

Вернувшись домой, Андрей стал прикидывать, всего ли ему хватает для проявки.

У Андрея в холодильнике на дверце скопилось уже полтора десятка отснятых, но не проявленных пленок, он решил посвятить ближайшие выходные проявке и оцифровке. Пора было уже посмотреть отснятый материал для книги и частично отобрать нужный. Технология проявки и оцифровки была отточена почти до полного автоматизма: растворы, зарядка пленки в бачки для проявки, сама проявка, фиксаж, промывка и сушка пленки, упаковка ее в специальные файлы для хранения. Всё-всё это уже было просто и легко, но неинтересно и требовало усилия воли, потому Андрей накапливал много пленок и делал один большой рывок по обработке за один раз, – это как генеральная уборка в квартире: займет весь день, но всё будет убрано и приведено в порядок. Он посвятил этому субботу.

Проснувшись утром в воскресенье, приготовив на завтрак глазунью из трех яиц, Андрей, поковыривая ее вилкой и запивая кофе, начал оцифровывать пленки с помощью специального сканера. Процесс небыстрый и однообразный, опять же, доведенный до автоматизма. Во время такой рутины Андрей любил посмотреть сериал. В основном – всякую разжижающую мозг ерунду про что-то сверхъестественное, совершенно неважно, какого качества.

Во второй половине дня пленки были переведены в компьютер, – Андрей давно понял, что отбор снимков лучше не делать сразу. Пусть отлежатся, забудутся события, улягутся эмоции, сопровождавшие каждый снимок, – это придает объективности отбору.

Миновала еще одна неделя – в делах, заботах, в редком приятном общении с Машей – они оба были сильно заняты работой. Наступил вечер пятницы, погода на улице была крайне неподходящая для прогулок. Дождь лил как из ведра. Андрей решил, что можно сделать первый подход по выбору фотографий, ну или на крайний случай просто выкинуть откровенный брак. Заварив чаю, взяв к нему любимую ванильную пастилу, Андрей сел за компьютер и начал отсматривать материал.

Ого, вот элегантная бабушка, а вот и Маша со своим немецким догом, – тут Андрей улыбнулся, надо будет позже отправить Маше посмотреть. Когда Андрей добрался до заключительных кадров с площадки, он в прямом смысле слова завис. Завис он над снимком, в котором, помимо Маши и ее немецкого дога, был третий. В этот раз третий не был лишним, он был тем самым человеком, который напал тогда на Андрея.

Андрей сразу его признал, – по росту, осанке, худи и даже по белой кроссовке, которая частично попала в кадр. Андрей вскочил и стал ходить взад-вперед по квартире, он думал, что теперь с этим делать, – у него была фотография напавшего на него человека. На сегодня отбор снимков явно закончен. В Андрее смешались разные чувства – обиды, что этот засранец забрал камеру и что Андрей затянул с проявкой и обработкой пленки, злости на этого отморозка, глупой радости, что теперь есть улики. Что с этим теперь делать? Андрей зашел в большую комнату, где у него стоял бар, и налил себе добрую порцию виски. Чтобы просто отпустило это смятение чувств.

Спустя несколько минут Андрей спокойно сел в кресло, обдумать, что надо сделать. Распечатать снимок и попробовать найти дедулю, – может, он, как свидетель, тоже узнает преступника, – потом идти к Сергею Николаевичу писать заявление, ведь теперь это не просто так, а с портретом напавшего. Андрей плохо спал ночь, – потрясение оттого, что всё это время у него был портрет напавшего на него человека, не давало ему покоя.

Утром, быстро поев и глотнув кофе, он отправился в первую очередь к собачей площадке, оттуда он повернул в переулок в надежде встретить дедушку. Но в этот раз ему не повезло, дедушка ему не встретился. Немного подождав в конце переулка, – а вдруг дедуля опять пойдет тут по делам? – Андрей пошел на опорный пункт полиции. Сергея Николаевича тоже на месте не было, но на двери висел номер его телефона, Андрей набрал.

– Алло, слушаю вас, – раздалось в трубке спустя два гудка.

– Алло, здравствуйте, это Андрей, который хотел оставить заявление о нападении в переулке.

– Да, Андрей, что вы хотели?

– У меня есть фотография, на которой запечатлен напавший на меня человек.

– Откуда она у вас?

– Да я сам ее снял, минут за десять или двадцать до нападения, на тот самый фотоаппарат, который он украл.

– Интересно получается, хорошо, я буду на участке часа через три, приходите туда, расскажете подробнее.

– Хорошо, – ответил Андрей и услышал гудки в телефоне.

Пройдя обратно через переулок в надежде всё же встретить дедулю, Андрей пошел домой, – не топтаться же три часа на улице.

Придя домой, Андрей сварил себе кофе и медленно его пил, смотря в окно, размышляя, к чему приведет его встреча с участковым. Допив кофе и поняв, что в запасе еще два часа, Андрей засел за компьютер и начал отбирать следующую партию фотографий, но по большей части – выкидывать брак. Когда до назначенного Сергеем Николаевичем срока оставалось пятнадцать минут, Андрей оделся и вышел из квартиры.

Участковый был на месте, как и обещал.

– Добрый день! – сказал Андрей, войдя к тому в комнату.

– Добрый, чем могу помочь? – ответил Сергей Николаевич.

– Я Андрей, мы недавно говорили с вами по телефону, и я заходил оставить заявление о нападении, но потом передумал.

– Ах, да, точно! Решили всё же написать заявление?

– Да, ведь у меня есть фотография напавшего, и я могу привести еще свидетеля, который может его опознать, – Андрей, говоря это, доставал фотографию из рюкзака, потом он подал ее участковому. Сергей Николаевич взял ее в руки и несколько секунд изучал человека на фотографии, потом положил на стол, поглядел в окно, немного подумав, повернулся к Андрею и сказал:

– Не надо заявления, я только что закончил рапорт по одному делу. Мужчина с фотографии умер, точнее, был убит, своей сожительницей, за дозу, которую он ей не давал.

– Эээ… Ну дела, я, наверное, тогда пойду? – сказал опешивший Андрей и подошел к двери.

– Да, тут уже больше ничего не сделать.

– Мне его жаль, – сказал Андрей, выходя в дверь.

Подумав немного, Андрей достал телефон и набрал Маше, через несколько гудков в трубке раздался ее голос.

– О! Привет, пропащий, ты меня совсем позабыл.