Читать книгу Игра ненависти и лжи - - Страница 10

Глава 7. Воровка памяти

Оглавление

– От того, что ты отгрызешь себе палец, раньше он не придет, – засмеялся Раум, складывая руки на груди. – Я же уже сказал: мы его видели. Он с Лукой, все такой же веселый и жизнерадостный.

Я опустила глаза на ноготь большого пальца, что зажала зубами. И верно, я откусила почти половину ногтя, и дело вот-вот дойдет до крови.

– Уже сильно за полдень, – сказала я, заслоняя рукой глаза, когда взглянула на небо. Вечерние тени уже накрывали несколько тележек и домиков у подножия гор.

– Он сказал, что к этому времени вернется, – сказала я, меряя шагами заднее крыльцо пивной Дрика.

– Верь в него, лапочка, – Раум изучал свои ногти, как будто ему было скучно. – Ты сейчас испытываешь то, что мы зовем волнением действия. Наступает тогда, когда план наконец-то запускается. Это пройдет, и ты вскоре поймешь, что все страхи и отгрызенные пальцы были ни к чему.

Я обняла себя за живот, едва ли испытывая такую же уверенность, как Раум.

Это был не просто первый шаг. Где-то глубоко внутри я знала: настал поворотный момент. Я вот-вот узнаю, есть ли у меня шанс снова увидеть его лицо, услышать осторожный смех, снова ощутить его прикосновение – или же это все окончательно ускользнуло у меня из рук.

Мое лицо вновь сморщилось в тугую гримасу, глаза обжигали слезы. Проклятье. Мне нельзя было разваливаться. Нельзя терять голову. Слишком многое стояло на кону, а слезы мне Кейза Эрикссона не вернут.

Действие. Хитрость. Интриги. Вот что даст Повелителю теней его единственный шанс освободиться от Черного Дворца.

– Ты же мне скажешь, если увидишь, как он идет?

Раум поднял на меня свои морозные глаза, уголок его рта изогнулся в мягкой ухмылке.

– Мал, я тебе скажу.

Он успокаивающе мне улыбнулся, а потом вернулся на свое место, чтобы нести дозор. Я пошла прочь, стыдясь того, что поддалась отчаянию, которое не могла заглушить. Сделав последний шаг, я врезалась в широкую грудь.

Гуннар. Этот Крив был моложе на несколько лет, но возвышался надо мной, совсем как его отец.

Сын моего брата изменился с того момента, как Кейза схватили. Он за свою короткую жизнь перенес много страданий, но, родившись в неволе в Северном королевстве, Гуннар Штром питал особенную неприязнь к цепям и манипуляциям.

Из всех Кривов Гуннар, казалось, больше всех остальных старался найти способ отыскать Повелителя теней. Он почти не отдыхал. Вместе с Никласом прочитал каждый клочок пергамента. Тренировался до полуночи и практиковал свой растущий месмер на всяком, кто соглашался на время расстаться со своей свободной волей.

Зная, что всего в шестнадцать лет он сражался вместе с Кривами и своим северным народом, чтобы обрести свободу, я стала воспринимать Гуннара как якорь постоянства в моем шторме.

– Мал, ты дрожишь, – прошептал он.

– Гуннар, – сказала я. Его имя ощущалось таким тяжелым на языке. Точно так же тяжело мне было делать вдох, моргать, да просто, мать его, двигаться – словно к лодыжкам и запястьям были привязаны камни. – Как мне с этим справиться? Каждый день все хуже, я будто тону. В ночь маскарада я говорила такие громкие слова, а теперь – как я проведу нас через это?

– В этом и дело, Мал. Ты здесь не одна.

– Ты должен нас возглавить. Ты знаешь, как себя вести по-королевски.

– Едва ли.

– Твою мать ведь вырастили как принцессу, так?

Он кивнул, сдавленно улыбнувшись.

– Да, это так.

– А я не королева, и мне бы пригодился тот, кому я всем сердцем доверяю. Ты будешь рядом со мной, поможешь мне? Ты видел, как народ восстает против превосходящего числом противника, ты сражался с ними бок о бок. Мне стыдно в этом признаваться, но я стала слабой. Мысли о нем меня поглощают настолько, что я уже не могу здраво мыслить. Какое уж там строить планы и захватывать королевство.

Гуннар выслушал все это, даже не поморщившись.

Я прижала ладонь к сердцу, где разлилась новая, жгучая боль, и закрыла глаза, когда он положил свои руки мне на плечи.

– Я и так с тобой, – сказал он. – Мы ведь, в конце концов, семья, Королева.

Я фыркнула.

– Ты должен говорить, Принц. Я уверена, что у тебя с твоими связями влияния будет побольше, чем у воровки, которой, увы, подошло стеклянное кольцо.

Гуннар удивил меня, притянув к своей груди для объятия. Мое лицо сморщилось от боли, которую я отказывалась отпускать, и я обняла его в ответ.

Его голова повисла рядом с моей.

– Что мне в тебе больше всего нравится, так это что ты – королева воров. Но если тебе понадобится совет, то я рядом. Я поделюсь с тобой всем, что знаю, помогу составить план, основываясь на том, чему научился на севере, – он сжал мои плечи крепче и понизил голос до шепота. – Он не позволил бы тебе сдаться, ты же это знаешь. И если тебе понадобится, чтобы я распрямлял твою спину в его отсутствие, я это сделаю.

Я кивнула и отстранилась, вытирая глаза.

– Хорошо? – спросил Гуннар.

– Хорошо.

– И вы с этим разобрались как раз вовремя, – прокричал Раум через плечо. Я и не сознавала, что он все слышал. Он подмигнул, серебро его глаз отразило солнечный свет. – Наш друг возвращается.

Сердце в моей груди перевернулось вверх тормашками.

Я больше не могла ждать, поэтому метнулась на улицу. На бегу я отодвигала выцветшие туники и сохнущие штаны, что свисали с веревок, натянутых между коттеджами и многоэтажными домами. На повороте дороги я запнулась о торчащий булыжник, и меня поймала пара сильных рук.

Я крепко стиснула кулаками его тунику, прежде чем моего носа коснулся сладкий аромат гикори от его цигарок.

– Хоб. Что случилось? Ты его видел?

Джакоби Хоб фыркнул и стряхнул мои руки со своего тела.

– Я все утро ходил с этой тележкой. Можно хоть минутку передохнуть, прежде чем ты начнешь меня лапать?

– Хоб! – мой голос почти перешел на визг. – Что случилось?

Этому ублюдку хватило наглости помедлить и зажечь одну из своих цигарок. За недели, прошедшие с маскарада, Хоб стал меньше похож на жулика и больше – на воина. Он заплел волосы по сторонам головы в косички с серебряными бусинами и вытатуировал руны на руках и лбу.

Легкий намек на то, что он шел на войну за королеву, у которой не было короны. Наверняка не знаю, хотел ли он, чтобы я это заметила.

Пекло, этот человек меня бесил, но я могла себе признаться в том, что любила Хоба так же, как любила Кривов. Ну любила, пока он не решил вернуться и стать треклятым занудным ублюдком.

Хоб помедлил, бросив в мою сторону взгляд своих штормовых глаз, пока делал длинную затяжку. Кулаки сжались сами собой. Инге, его любовница, будет его любить и одноглазого. Я не сомневалась. Она уже носила под сердцем его малыша. Не нужны ему оба глаза, чтобы быть отцом и любовником.

Когда Хоб взглянул на мое лицо, он рассмеялся.

– Пекло, Малин. Похоже, ты готова мне горло перерезать.

– Я просто примеряюсь, куда лучше бить.

На мое плечо опустилась нежная рука. Вздрогнув, я развернулась. Хаген подмигнул мне и заставил сделать шаг назад. То ли чтобы не дать мне спустить шкуру с этого человека, то ли чтобы можно было говорить свободнее – точно не сказать.

– Она это не всерьез, – сказал Хаген.

Его здоровье окрепло, так что лицо моего брата выглядело уже не таким осунувшимся, а его рыжая борода была блестящей, а не тусклой и блеклой, какой стала, пока он был пленником Маск ав Аска. Он почти стал собой прежним. Однако в глазах его еще оставалась угрюмая боль.

Я не сомневалась, что он тосковал по своей возлюбленной и дочери, которые оставались за океаном Судьбы, не зная о том, что он свободен. Об этом Хаген попросил меня и Гуннара.

Я могла понять, почему он хотел держать их в неведении. Гуннар ясно дал понять, что, если его мать прознает о свободе Хагена, она тут же поспешит к нему. Только так Хаген мог уберечь хотя бы двоих из своих самых дорогих людей.

Гуннар был не согласен, но пока что он выполнял просьбу отца.

Хоб улыбнулся моему брату.

– Я уверен, что Малин всерьез произносит каждую угрозу меня убить. Но думаю, что я в безопасности, раз уж ей нужен мой отчет.

Я стиснула челюсти, когда Хаген и Хоб зашагали вверх по холму к пивной. Они болтали обо всякой ерунде, и я уже начинала думать, что сама судьба приставила ко мне этих двух идиотов, чтоб они мучили меня каждый день моей жалкой жизни.

– Я выжидаю, чтобы доложиться сразу всем, Мал, – сказал Хоб, когда мы добрались до свиных загонов и деревьев позади заведения Дрика. – Я затылком чувствую твой яд, но повторяться терпеть не могу.

Раум все еще стоял на посту, а Гуннар и Линкс – позади него.

– Ну все, ты дошел, нас уже достаточно много, – сказала я. – Так давай свой чертов отчет.

В уголке рта Хоба заплясала улыбка.

– Как и планировалось, я его видел. Хотя Лука ужасно опоздал. Наверное, это не важно, ведь самое главное: он подошел ко мне сам, не ведомый принцем. Я позвонил в колокольчик Инге – и он подошел. Будто даже узнал меня.

Грудь сдавило.

– И?

– И он купил кое-что с моей тележки. Деревянную розу.

Чтобы не расплакаться от облегчения, от надежды, от чего-то, отличного от густого ужаса, в котором жила неделями, я стиснула зубы так сильно, что из десен чуть кровь не пошла.

– Он сам ее выбрал? – спросил Хаген.

– Сам, – Хоб прикусил кончик цигарки и ухмыльнулся.

– Ты сыграл свою роль? Сказал, что должен был? – Гуннар, прищурившись, вертел пальцами одну из своих стрел.

– Назвал его Повелителем теней, как мне и велели, – ответил Хоб. – Думал, он описается, ну или задушит меня. Он, казалось, никак не мог решить, что именно хотел сделать.

– Так и что это значит? – спросила я, мой голос был слишком слабым, слишком шелестящим. – Работает?

– Это значит, что он внутри разрывается надвое, – Никлас вышел из пивной, присоединяясь к собравшимся возле заднего крыльца.

– Ник, – удивилась я. – Ты так рано вернулся?

Никлас и Джунис должны были следить за Лукой в том случае, если Кейза удастся заманить на торговую площадь. Они были бы наблюдателями, защитниками, ведь мы не знали, как именно отреагирует Кейз, когда ему под самый нос снова сунут его подвеску-розу.

Фалькин протиснулся через небольшую толпу. Его густые темные волосы были спутаны и стояли дыбом. Верхние застежки рубашки были расстегнуты, а игривые глаза чуть запали. Не думаю, чтобы после маскарада Никлас спал больше чем по четыре часа каждую ночь.

– Он сделал кое-что, чего я не ожидал. Лука, скорее всего, сможет рассказать более детально, когда вернется вечером, но я просто обязан был сообщить, – дьявольская улыбка потянула за уголок рта Никласа. – Он разрабатывает план. Богами клянусь: то, как он следил за своей треклятой целью – как будто Повелитель теней вернулся.

Никлас пустился в быстрое описание событий в потайном игорном зале. Спокойное, жесткое поведение Кейза на всем их протяжении. Никлас сообщил, что Кейз заметил, как он залез в чужой карман, но ничего не сказал.

– Лишь Повелитель теней был достаточно внимателен, чтобы уследить за работой моих великолепных пальцев, – сказал Никлас, со смехом приваливаясь к стене пивной.

– И что у него за план? – спросил Гуннар.

– Не знаю. Нужно будет спросить Луку, – Никлас повернулся ко мне. – Малин, нам нужно продолжать давить. Он должен тебя увидеть.

– Так ведь и я об этом твержу! – я раздраженно выставила руки вперед.

– Кулон с розой и на сотню лиг не приближает нас к тому, чтобы дать ему увидеть Малин, когда мы, черт побери, отлично знаем, что его заставили ее ненавидеть, – возмутился Хаген.

– Есть способы сделать это, не подвергая ее риску, и тебе это известно. Лука готов, а Малин практически зубами скрипит. На это все равно нужно время.

– Я думаю, это опасно.

– Некогда трусить, братишка, – сказал Никлас. – Мы либо делаем это, либо нет. Все просто.

– Мы это делаем, – сказала я прежде, чем Хаген начал протестовать. – Чего бы это ни стоило.

– Его правда борется с манипуляциями в его голове, – настаивал Никлас. – Сейчас мы должны продолжать давить, пока щит между правдой и ложью не треснет.

Я коротко кивнула. Последние две недели Никлас корпел над переплетенными в книги пергаментами и тонкими свитками – их всех предоставил Лука, прямо из внушительного собрания Черного Дворца.

Месмер памяти, как у Ивара, был ужасающе сильным, но если мы сможем усилить естественный конфликт между истинными воспоминаниями Кейза и внушением, то, согласно текстам, получим шанс достучаться до него достаточно, чтобы я могла подобраться и выкрасть из его головы фальшивые воспоминания.

Мне оставалось только надеяться, что украсть их вообще возможно. Никлас говорил, что именно этих отрывков в сагах и поэмах как будто бы не хватает, но все равно продолжал искать и уверял меня, что не видит причин, по которым бы это не сработало.

– Значит, мы продолжаем нагнетать конфликт, швыряя ему в лицо кусочки прошлого? – спросил Хаген.

– Да, – отвечал Никлас. – Мы и так слишком долго ждали. Если вам интересно мое мнение, но треклятый Лорд Магнат так его опекает. Теперь, когда Кейзу разрешено покидать стены дворца, мы должны работать быстро и яростно. Делаем то, что сильнее всего всколыхнет его.

Я удержала взгляд Никласа. Тот клочок надежды, который я осмелилась впустить в свое сердце, ничего не хотел сильнее, чем верить каждому его слову. Но какое-то тяжелое сомнение по поводу всего нашего плана уже дышало мне в затылок.

Может, я слишком долго прожила в этом унылом месте, но, когда пришло облегчение, я тут же задавила его всеми теми причинами, по которым Кейз мог не поверить Хобу. Как будто сердце не позволяло мне слишком сильно надеяться, не до той поры, когда он вернется ко мне, когда я снова смогу прикоснуться к нему.

Я начала мерить шагами площадку.

– Все это, конечно, хорошо, но хватит ли этого?

– Хватит, – ответил Никлас. – Нам нужно подготовиться и, если что, действовать агрессивно.

Я обнимала себя за живот, корчась от нервов и предвкушения, пока все остальные не зашли в пивную, а я не осталась снаружи одна.

Кто-то коснулся моего плеча, и я вздрогнула, отвлекаясь от того напряжения, что клубилось в голове. Хоб протягивал мне маленький скрученный кусочек пергамента.

– Ответ, – он сложил руки на груди, когда я взяла листочек, и прищурился. – Я этого вслух не говорил, но, сказать по правде, это твой чертов daj в итоге убедил его выбрать розу.

– Йенс был там?

– Он захотел задержаться, прочтя твое послание, – Хоб пожал плечами. – Этот человек, мать его, меня пугает.

Я фыркнула.

– Да, у него талант настораживать других.

Сбивающая с толку волна нежности к Йенсу Штрому накрыла мою грудь. Он так долго был злодеем в моей истории. Теперь, когда выплыла правда о том, что он всю жизнь посвятил защите детей угасших линий крови, во мне укоренилось глубокое доверие к этому человеку.

Так же, как прежде он защищал Хагена, Барда и меня, теперь он защищал Кейза.

– Спасибо, что борешься за него. Я знаю, я не всегда показываю, как это важно для меня, но это так, – я положила уже более спокойную руку на плечо Хоба. – Что за жизнь мы себе устроили.

Он ухмыльнулся.

– Что за жизнь. Я порой даже скучаю по краже воспоминаний. Это теперь кажется таким простым.

Да, те дни, когда я искала призрак мальчика, воруя отдельные воспоминания, теперь казались совсем пресными.

Если все пройдет как надо, мы можем выйти из этой игры с Повелителем теней – и с королевством.

Игра ненависти и лжи

Подняться наверх