Читать книгу Холод войны. Часть 1 - - Страница 5

********

Олег Львович, младший сын Надежды Николаевны позвонил с вопросом: «Что если помощница сможет, то надо с его мамой побыть немного. Точнее на целый день.» Анютка согласилась. В институте, на историческом факультете, где она училась начиналась сессия. А к ней можно было подготовиться в любом месте, и оплата конечно будет больше.

Николаевна сломала руку и ей нужно было помогать в течении дня. Олег Львович обещал освободиться в течении недели и заменить девушку. Придя с утра, одев и накормив бабулю, Анна уединилась в одной из двух оставшихся комнат. Разложив учебники и пособия, зарывшись в них с головой, она углубилась в учебу до самого обеда. После еды, как всегда помыв посуду и доведя бедолагу до кресла с телевизором, решила прогуляться. В магазине надо было сделать кое какие покупки, да и освежить мысли не помешает. Вернувшись часов в четыре, вечера принялась за подготовку ужина. В седьмом часу после ужина, дала таблетки, сделав обезболивающий укол, ушла, собрав кое как свои книжки в сумку. Дома перед сном решила позаниматься и открыв книгу по социологии, увидела на ней след пальцев, выпачканных будто в угле. Не вспомнив ничего подозрительного на своих пальцах, с удивлением подумала, что это отпечатки Надежды Николаевны. Но зачем бабульке её книжки? Да никогда она чужие вещи не трогала.

– Наверное, как нибудь встала, пока я по городу прогуливалась. Может в туалет или еще за чем, поднялась, вот и заглянула в комнату, а меня не было.– Подумала девчушка, было слегка стыдно, что оставляла ее одну. Немного смущало, что подопечная к приходу Ани спала в кресле, а проснувшись сразу же затребовала отвести по нужде.

На следующий день провозившись дольше обычного, Анна, под напором Надежды Николаевны, согласилась остаться переночевать.

«Мол на улице темно, куда пойдешь. А мне ночью иногда тяжело в туалет самой вставать. Я Олежке позвоню, он тебе если надо доплатит. И тебе будет время подольше позаниматься. Вечером, после ужина разложив учебники на громоздком, дубовом столе, Аня углубилась в изучение и не заметила, как „пробило“ одиннадцать. Очнулась от того, что сильно тянуло в сторону туалета. Она на цыпочках приоткрыла дверь и заглянула в темноту коридора. Жутко было, во мраке, шастать по чужой квартире. Но делать нечего. Не в комнате же дела делать, в цветочный горшок. Которых кстати тут и не было. Все также на цыпочках девчонка прошмыгнула в туалет, нащупала выключатель-и,о слава электрике! Да будет свет! Обратно она не хотела торопиться, но время вышло. Выключив свет, она с минуту привыкала к темноте и поскрипывая половицами, направилась к светящемуся проёму двери. И тут услышала не внятный разговор из комнаты где обитала бабка. Хотелось прошмыгнуть в желанную светлую комнату и зарывшись головой в одеяло, уснуть ни о чем не думая. Но голос разума утверждал, что нужно спросить: « к ней ли обращается этот одинокий, пожилой человек?» Пересиливая желание спрятаться от всего, и отбрасывая мысли о возможности встречи с человеком явно не в своем уме, Аня двинулась в сторону большой спальни. Подойдя ближе она чётко разобрала слова:

– Всё хорошо, Лёва.

– Где хорошо? Ты исхудала вон вся, Надюша, одни глаза остались- мужским, не много глуховатым голосом, ответило что -то в пустой квартире.

Ну да, не что-то, а кто-то. Ну как, назвать того, кого уже не может быть. От этого бархатистого звука по ногам и позвоночнику пробежал холодный ужас. Он настолько заморозил ноги девушке, что она не имела возможности не отойти от двери, ни войти. Повинуясь какому то древнему инстинкту или выбросу адреналина, Анна толкнула дверь рукой. Комната встретила ее полумраком. За занавеской, на окне горел ночник и немного разбрасывал темный, густой мрак по углам. Не зная, кого хотела обнаружить там, девушка не заприметила ни кого. Ну кроме «Надюши» довольную, сидевшую в кресле.

– Заходи Анечка, его нет. Он наверное тебя почувствовал, за минуту до того, как открылась дверь, исчез.

– У вас все хорошо? -немного запинаясь спросила Аня.-Я подумала, может вам помощь какая нибудь нужна? Она намеренно игнорировала слова Надежды Николаевны. Говорить об этом хотелось меньше всего. «Завтра, все завтра. А сейчас спать». -молча скомандовала она себе

– Я спать пойду, если ничего не нужно, хорошо? -продолжила помощница.

– Хорошо деточка, иди. Я тоже лягу сейчас-ответила старушка.

– Может вам помочь раздеться? -предложила Аня

– Да зачем? Я справлюсь, благодаря моей помощнице, да и уколу, рука совсем не болит Сама хочу, за собой ухаживать. Знаешь, это ведь очень важно, иметь силы себя обслуживать, особенно в старости.-Иди. Ступай спать.

Пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись.

Анюта шмыгнув в свою спальню, наспех переодевшись и застелив постель, улеглась. Свет пришлось погасить, не удобно, как то. Притворилась, что ничего не слышала, а сама без света спать боится… Надеясь на скорый сон, девушка созерцала потолок. На белые плитки ложились тени из не занавешенного окна. Свет фонаря за окном, тускло освещал большую часть комнаты. Было не так жутко, но страшно одиноко. Четырешка казалась, такой огромной, в километры, а старушка с её бредом, где то там в недосягаемости. Такой же уверенности, в её умерших знакомцах у Нюты не было. Половину оставшейся ночи она не могла уснуть и ворочалась, как уж на сковородке. Чужая постель была жесткой, стены давили, а мысли роем вились в голове. Как не старалась Аня отогнать назойливый рой, не получалось:

– Да этого не может быть!

– А вдруг он за дверью? -а вдруг, я его просто не вижу?!

– Фу, бред какой! -ну я и трусиха, напридумала себе.

Но разумного объяснения у неё не находилось. И как назло вспомнился угольный отпечаток пальцев на её книге. Она успокаивала себя тем, что утром на свежую голову, ей все станет ясно.

Утро долгожданного объяснения не принесло. Разбитая, не выспавшаяся девушка поплелась на кухню, готовить завтрак. Пришедшая Николаевна, застала стол при полной боевой готовности и они сели есть. Анюта молчала. Молчала и бабулька, но периодически внимательно смотрела на девушку.

– Не веришь своим ушам? Думаешь неправда? Я тоже когда их в первые стала видеть, не верила, -нарушила тишину старушка.-Мне лет десять было, когда это случилось. Немцы толпами через нас шли, в семи километрах о нас, в областном городе, свой генштаб устроили. Расстреливали каждого, кто был не люб. Любое не удовольствие, новой властью, нарушение, расстрел. Люди дышать боялись. Вот тогда то, я их много стала встречать. И разговорчивые были. Просили помочь рассказать о них близким, отомстить. Я отмалчивалась, глядеть на них боялась. А еще больше боялась, что сочтут сумасшедшей. В то время не церемонились. Сразу же после войны определили бы в какой нибудь дом умалишённых. Папка мой был суровый и коренной атеист. Ни в Бога, ни в черта не верил. Советский союз строили.

Прервав свой монолог Николаевна принялась за остывшую яичницу Аня даже онемела от такого откровения. Но проявлять безразличие, у уставшей девушки, не было сил.

Надежда Николаевна, чувствуя ее заинтересованность, запив все теплым кофе, продолжила.

– Потом я их не видела. Мы после Великой Отечественной переехали в Ярославль. А там мне уже девятнадцать. Учеба, танцы, знакомства вскружили мне голову и по ночам я спала, что говорится, как убитая. Приехав сюда с мужем по распределению, я в первые увидела снова, после ухода из жизни моей доченьки. После первого, Славика у меня была дочь, а потом уж Олег родился. Дизентерия ходила, прям эпидемия. Дочка заблолела, за две недели «сгорела». Сама подумай, после такого я спала плохо, мучилась, винила себя. И как то раз муж спит, а я хожу по дому. Захожу в зал, а она там, моя дочурка, как живая. И ручки ко мне тянет. Она только говорить начала, когда от нас ушла. Любочкой звали.

Надежда горько вздохнула и продолжила:

– И вот только «мама» и ручки тянет. А я стою, онемела. Не знаю, сколько времени прошло. Только слышу голос матери:-Ребенка то на руки возьми, видишь просится. Замерзла, к матери хочет.

А я не могу с места сдвинуться, стою.

– Сама возьму тогда, -говорит мать; подходит и берет её, -теперь ей спокойно будет.-Произнесла и как в воздухе растаяли обе.

– Я к Леве под одеяло. Дрожу вся, как лист. Он проснулся, спрашивает, чего случилось. Ну я и рассказала все ему как на духу. Надоело в себе держать. Поверил не поверил не знаю. Вида не подал. Он вообще, очень сдержанный был. Но с того времени, как отпустило. Ощущение что хорошо Любашке с бабушкой, не одна она. Они приходили иногда ко мне, когда мне не спалось. А когда я уж одна осталась, да и сон от меня ушел, так толпами ходят. Даже иногда целые роты солдат вижу. Наверное тех, что погибли во время войны.