Читать книгу Баттерфляй - - Страница 5

В нашем мире невозможно жить без эмоций, заставляющих нас быть людьми. Чувства нужно проявлять хоть к чему-то, не обязательно к человеку. Любить можно даже бушующую стихию моря, парк, в котором был первый поцелуй, бардовские песни, играющие у костра, или же запах свежеиспеченных петербуржских пышек из кафе напротив. Можно, конечно, найти смысл мироздания и в каком-то человеке, бережно хранить вместе с ним самые теплые воспоминания, отдать ему частичку себя и почувствовать подлинное счастье в обычном умиротворении. Ощутить спокойствие внутри себя просто от того, что человек находится рядом с вами, бережно обнимает, заправляет прядку пушистых волос, шепча на ушко, зачитывает стихи. Тебе становится попросту хорошо, и все заботы внешнего мира уходят на второй план. В этот момент перестает волновать мысль, что ты сидишь в старенькой однокомнатной квартире, греешься только благодаря теплым вещам, ведь отопление еще не дали, а ко всему прочему нужно умудриться не слететь со стипендии в университете – без нее придется туго, потому что другого легального заработка никто из нас не имеет. Знаете, иногда мы говорили, что когда оба вылетим за прогулы, то окончательно пойдем на излюбленную музыкантами Малую Садовую и будем играть на гитарах все песни, объединяющие нашу душу в одну, неповторимую и многогранную.

С тех пор прошло много лет, за которые однушка сменилась на четырехкомнатную квартиру в центре города, стипендия сейчас кажется маленькой суммой, которой не хватит и на сутки, а гитара попросту исчезла из жизни, не оставив напоминаний о себе. Нет, все-таки одно сохранилось – это нарисованная у входа в креативное бюро Martin Acoustic, реставрацией которой занимались сейчас художники, а по совместительству братья-близнецы Федя и Дима, которые, наверное, единственные, кто из нас может с такой легкостью и непринужденностью рисовать красивейшие картины без малейших эскизов.

– Рабинович, что у тебя здесь за траблы опять? – раздался голос появившегося в проходе Ивана-дурака, тщетно пытающегося обойти лежащие на полу валики, банки краски и кисточки разных размеров.

– Это не проблемы, а их восстановление, – ответил вместо меня Федя, находящийся с помощью стремянки почти под потолком.

– Краска потрескалась, и картина требует нашей немедленной помощи, – пояснил слова брата Дима, и, заметив, что задал мне вопрос именно москвич, близнец потянулся к одному из стоящих рядом ведерок, явно усмехаясь.

– Я не тебя спрашивал, – буквально выплюнул Раевский, а Дима закатил глаза, на что я подмигнула ему.

– Какой-то ты злой сегодня, – надула губы я, по-детски изображая недовольство этой картиной. – Да еще и опоздал на тридцать минут и десять секунд.

– Ты белый кролик или как? – сравнил меня Ваня с персонажем из детской сказки и развел руками. – Только, по-моему, он там к чаепитию призывал, а не как ты.

– Да, знаешь, я чаще декларирую: «Кажется, сейчас время вылить вино на мое белое платье»! – саркастично проговорила я и, открыв изумрудную сумочку, достала из нее смартфон, лежащий в симпатичном чехле. Кажется, мне подарил его кто-то из инвесторов, предварительно выгравировав на чехле позолоченный герб нашего государства. Неожиданный, но удивительно необходимый презент находится рядом со мной каждый день. – Ты уже читал новости? Неплохой пиар ты мне придумал.

– Смотрел я эти статьи, – выдохнул Раевский и, предвкушая мои комментарии, прикрыл глаза рукой.

– «Рабинович удивила всех новым образом, вновь подтвердив за собой звание иконы стиля» или это, например, «Модный дом Ольги Циммерманн принялся за создание новой коллекции, вдохновленной недавним выходом Василисы Рабинович», – принялась читать заголовки я, пока Иван-царевич чуть ли не превратился в Змея Горыныча, ведь пар из ушей Раевского было видно за километр. – Дальше продолжать?

– Вася, я ж тебе даже как лучше сделал, что воздух разгонять? – попытался выкрутиться Ваня, надеясь избежать моего гнева.

– Во-первых, воздух сотрясают, – начала говорить я, на что Раевский громко цокнул. – А во-вторых, я тебя, наоборот, хотела поблагодарить.

– Меня? Ты там ничего не перепутала в своих шестеренках? – посыпались вопросы парня, на что я отрицательно замотала головой и словила взгляд Феди, ждущего сигнал к действию.

– Если коротко, то у меня для тебя целый подарок. Бибиди, бобиди, бум! – феерично сказала я, соответственно взмахнув руками, и, отойдя от Вани на полметра, дала отмашку близнецам. В этот же момент на Раевского высыпали два ведра беленькой, почти не смываемой известки. От сотрудников, наблюдавших за этой картиной, как и от меня, послышался неподдельный смех, а Федя и Дима дали друг другу пять, пребывая в эстетическом наслаждении от проделанной работы. Тем временем Раевский, приходя в себя от шока, провел рукой по лицу, тщетно пытаясь избавиться от материала. – Посмотри, как тебе идет этот оттенок. Прямо сразу по-другому стал смотреться.

– Прелестный цвет! – прикрикнул Иван-дурак, по-видимому желая убить меня на месте, но наличие множества свидетелей мешало ему это сделать.

– Эх, Ванька, вот у тебя от шока даже ресничка выпала, – сказала я и, приблизившись к снежному, а точнее известковому, человеку, осмотрела его лицо – на темных бровях висели крупинки обожженной карбонатной горной породы, чем-то напоминающие хлопья снега, кончик носа был украшен белым кружочком, с губ уже почти все осыпалось, но гнев и возмущение так и не исчезли из карего взора. Меня заинтересовал именно волосок под правым глазом, который я легким прикосновением убрала с кожи парня, у которого, как мне кажется, на секунду остановилось дыхание. – Загадывай желание, дорогой.

– Мне пора работать, – прошипел сквозь зубы Раевский и, обойдя меня, направился на свое место дислокации.

– Как мы его? – самодовольно улыбнулся Федя, слезая с лестницы, пока другая рыжая макушка имела не менее радостный вид.

– Шикарно, ребят, вы просто лучшие, – поблагодарила близнецов я, отбив кулачок каждому из них, и в моей голове неожиданно всплыл вопрос, тревожащий все утро. – Слушайте, а вы Манаряна не видели?

– Арама-то? Да мы его вообще далеко не каждый день видим, а сегодня и подавно, – ухмыльнулся Дима, разминая затекшую шею.

– Понятно, – вздохнула я, пытаясь сообразить, куда опять испарился армянин. – Так, вы скажите, чтобы тут прибрались, а я до программистов пока сгоняю, не теряйте.

– Будет сделано, – хором ответили братья, приставив правую руку к голове, чем вызвали у меня улыбку, и я в приподнятом настроении отправилась на поиски Ары. Раевский, попытавшийся привести себя в порядок, наконец-то принялся за исполнение своих обязанностей.

– Объясни мне, как вы с ней работаете? – обратился Ваня к не ожидавшему такого снисхождения Костику, даже слегка напуганному парню по соседству.

– С Василисой Борисовной можно сработаться, только она очень плохо относится к опозданиям, у нее вся жизнь по минутам расписана: в семь утра подъем, потом пробежка по Исаакиевскому саду, затем возвращается домой и, переодевшись, доезжает на работу ровно за двадцать четыре минуты.

– Ты маньяк, что ли? – удивленно спросил Раевский, внимательно прослушавший подробный пересказ Белогорьева, сидевшего как ни в чем не бывало.

– Типун тебе на язык, – по-доброму сказал пухляш, вновь поправив свои очки в прямоугольной оправе. – Я просто очень наблюдательный.

– Костя, – достал из архивов памяти имя парня Раевский, радостно приобняв его за плечи. – Ты ж мое чудо, мы с тобой таких дел наворотим!

– Каких дел? – испуганно произнес Костя, на что Ваня, внушив мысль о законности его желаний, убедил Белогорьева помочь в выполнении операции «Вывести Василису из себя».

***

Знаменитые люди – это в первую очередь их известные дела. Все звезды создают свой уникальный образ и имидж посредством своих популярных произведений, обучающих программ или же целого прибыльного бизнеса. Люди, в свою очередь покупающие или смотрящие их информационные продукты, пытаются быть похожими на знаменитостей, углубляясь в их историю успеха, становясь хоть чуть-чуть ближе к кумирам.

Проект, над которым мы как раз и должны работать вместе с Иваном-царевичем, направлен именно на то, чтобы осуществлять мечты обычных людей и давать им возможность пообщаться с богемой. То есть наше креативное бюро с помощью программистов планирует создать в уже существующем разделе социальной сети Art & Login новую программу Stars, благодаря которой у каждого культурного деятеля появится личный портал, где мы разместим все о нем – начиная от видеоинтервью и заканчивая рекламой его новых продуктов, донесения миру собственной точки зрения. Пока что мы решили запустить пробную версию с двадцатью знаменитостями, с каждой мы должны были подписать контракт, провести личные встречи и проделать вместе с ними много работы. Как раз сейчас я изучала предоставленный Раевским список нашей богемы. Нет, все же он какой-то самозванец, а не супермегакрутой московский агент медиаличностей.

– Какой идиот мог составить вот это? – озвучила я вертящуюся на языке мысль для своей только что зашедшей секретарши Елены Соболевой, крашеной блондинки с яркими зелеными глазами, прекрасной фигурой и выдающимся умением хитрить. Ленка чуть меньше года назад окончила университет и была в самом расцвете сил, поэтому желания работать было хоть отбавляй, так еще при условии постоянных встреч с симпатичными миллионерами девушка была готова работать без выходных. Удивительно, что еще ни один из них на ней не женился, хотя Соболева была человеком, умеющим себя подать: всегда аккуратный макияж глаз в компании красной помады, уложенные белоснежные волосы, мини-юбка, оголяющая стройные ноги, кружевной топ с невесомой блузкой, высокие шпильки и необычайная харизма девушки вместе с непоколебимой самоуверенностью.

– Думаю, что вы дали ему правильное прозвище – Иван-дурак! – весело посмеялась Ленка, поставив на стол какую-то подарочную коробку.

– С этим я точно не прогадала, как мне еще с ним несколько месяцев мучиться? – устало задала риторический вопрос я, потягивая руками. В этом положении мой взгляд наконец-то зацепился за появившуюся рядом коробку, и, выгнув бровь, я кинула на секретаршу взгляд а-ля «что это и откуда здесь появилось?».

– Доставка привезла, сказали передать вам в руки, подарок от инвесторов, – проговорила Соболева и, облокотившись о столешницу, принялась взглядом исследовать узоры на своей красной юбке.

– Слезь со стола, ты в высшем обществе так же сидеть будешь? – задала вопрос я, жестом прогоняя девушку с запавшего ей в душу места. – Лучше расскажи, какие, к черту, инвесторы? И вообще ты дала коробку охране на проверку?

– Конечно, сразу же отдала, там все съедобно, бомбы не обнаружено, – усмехнулась блондинка и, постучав длинными ноготками по крышке, начала снимать ее.

– Лена, миллион сто тысяч раз уже говорила – все съестные посылки отдавать сразу же на растерзание офису, – начала грозно говорить я, но остановилась, с удивлением посмотрев на содержимое коробки и направив такой же взгляд на сияющую от радости Соболеву. – Пышки?

– Ваши любимые, с Большой Конюшенной, – еще больше заулыбалась Лена, доставая одно лакомство себе. – По-моему, от этого вы точно не откажетесь.

– Мыслишь в правильном направлении, – сказала я, внимательно осмотрев каждое изделие, и, выбрав самое притягательное, уже хотела вкусить прекрасный петербуржский десерт.

– Какая гадость! – вскрикнула Лена и под мой неодобряющий взгляд запила пышку водой из находившегося на столе моего прозрачного стакана. – Они со вкусом зубной пасты!

– Ты с утра, что ли, записку получила: «Уехала навсегда, твоя крыша»? – спросила я, пытаясь понять, в какой момент у секретарши так изменились вкусовые рецепторы. – Еще бы сказала, мол, у тебя конфеты горчичными стали.

– Василиса Борисовна, – возмущенно сказала Ленка и, решив доказать мне свою правоту, достала из коробки пышку, разломав ее пополам. Действительно, внутри нее оказалась начинка из мятной зубной пасты. – Как вам?

– Хорошо, что ты попробовала первая, – ответила я, закрывая испорченную партию пышек, пока Соболева закатила глаза на мою речь. – Но плохо, что какой-то шутник такую вкуснятину испоганил.

– Я даже догадываюсь какой, – усмехнулась Ленка, отпив еще воды, тщетно пытаясь привести свои вкусовые ощущения в порядок. – Иван Вадимович, кажется, по кривой дорожке пошел.

– Он еще и Вадимович? – переспросила я и когда получила положительный ответ, то даже засмеялась. – Да, Вадимович, придется тоже тебе подарочек делать.

– Уже есть план? – задала риторический вопрос секретарша, хотя ответ на него был ясен – план есть всегда. Поэтому Соболева решила оставить меня наедине с мыслями о доработке моих злодеяний и, взяв коробку, направилась к выходу.

– Стакан поменяй еще, – кинула вдогонку Ленке я, брезгливо отодвинув от себя запачканный бактериями сосуд.

***

Заставить работать сломанную технику, очистить память компьютера, сохранив всю нужную информацию, придумать обновление, полностью защищенное от вирусов, – это идеально может проделать только Манарян. Благодаря его золотым рукам и прекрасному таланту руководителя работает не только отдел IT, но и вся компания. Потому что, несмотря на своеобразный характер парня, только он может заставить работать занудных и дико ленивых программистов. Без Арама летит буквально все, например, компьютер Белогорьева, который пухляш безуспешно пытался починить, лишь стуча рукой то по системному блоку, то по погасшему монитору.

– Гениально мы с тобой придумали с этими пончиками, но заморочек много было с ними, тяжелая работенка, – садясь на свое кресло, вздохнул Раевский, пока его взгляд зацепился за лежащий на тарелке аппетитный сэндвич из двух белых тостов, пары ломтиков плавленого сыра, свежих зеленых огурчиков в компании сладких помидоров, жареной индейки и каких-то соусов. – Ого, это ты мне заказал? Сообразил, спасибо!

– Это… – начал говорить Костя, исследуя взглядом свой инструмент работы, но был прерван одухотворенным Ваней.

– Нет, представь, сначала мне надо было заехать в эту пончиковую, – начал загибать пальцы москвич, коверкая название одной из старейших пышечных Петербурга. – Потом отстоять километровую очередь, хотя я все-таки растолкал там несколько людей, но неважно. А с чем этот бутер?

– Этот бутерброд… – продолжил свою речь Белогорьев, но не успел закончить, ведь Раевский уже откусил приличный кусок и, проглотив, высказал длительный матерный набор исконно русских слов. – …Принесла Василиса Борисовна, в знак примирения.

– Идет она к черту с таким примирением! – прикрикнул Ваня и попытался избавиться от острого послевкусия васаби.

– Она еще сказала, чтобы ты какой-то список переделал, – хмыкнул Костя, слегка ударившись головой о столешницу, пока выползал от системного блока.

– Вот же… Рабинович, – пробормотал Раевский, явно желая заменить мою фамилию на более подходящее под описание слово. – Ей кто-то явно тумблер самосохранения вырубил.

– Вырубил, – пробормотал Костя и, пропустив мимо ушей остальные слова друга, кинул взгляд на розетку, в которую совершенно забыл вставить вилку от устройства. – Ваня, ты гений.

– Пока что нет, – ответил Раевский, пытаясь в своей полупустой голове построить удачный план мести. Увы, в голову ему приходили лишь мелкие идеи, которые он воплощал в жизнь в течение дня. Например, подпилит ножку моего любимого стула на офисной кухне, за что почти сразу же получит ответ в виде приклеенных к столу принадлежностей. Еще ему пришла не менее гениальная мысль вместо мыла залить в дозатор зеленку, благодаря чему не только я отмывалась от нее, так еще и добрая часть департамента, мечтающая придушить Ваню. Как оказалось, убийство было бы незаконным, поэтому было решено поступить вполне креативно – десять человек из отдела под моим чутким руководством обклеили машину Раевского самыми обычными цветными стикерами, которые не составит труда отклеить, но занятие для хозяина затянется на несколько часов.

– Сразу говорю – я участия в этом не принимал, – застенчиво произнес Костя, подняв руки в знак капитуляции, но, увидев вовсе не гневный вид Вани, перепугался не на шутку. – Ты чего счастливый такой?

– Я? Просто решил ответить ей той же монетой, – как ни в чем не бывало проговорил Раевский, а в его глазах начали танцевать чертики.

– Ты тоже обклеил ее машину? – удивленно спросил Белогорьев, абсолютно не понимая своего коллегу, не отличавшегося придумкой хороших идей.

– Помнишь, ты мне сказал, что наша мисс «Железная Леди» недоброжелательно относится к милым бабочкам? – сверкнул зубами Москвич, ловя на себе недовольный взгляд Кости, уже полностью отвлекшегося от своей работы на «починенном» компьютере.

– Ты же не… – начал говорить пухляш, но ответ не заставил его ждать, ведь я тут же вылетела из своего кабинета, плотно захлопнув дверь, чтобы не дай бог никакая летающая жужелица не посмела проследовать за мной.

– Раевский! – сказала я, пока парень обернулся, и моему взору предстала его радостная ухмылка, всем своим видом кричащая: «Ударь по мне чем-то тяжелым, чтобы в зубах промежутки появились». Долго ждать этого не пришлось, и в Раевского полетело буквально все, что попадалось мне под руку, например, папки со стола Лены, которую отвлекли от важных манипуляций с ногтями и пилочкой. Затем в сторону уже начавшего убегать и прятаться Вани направились, как стрелы, карандаши и ручки.

– Борисовну уже стоит оттаскивать? – задал вопрос наблюдавший за всей этой картиной рыжеволосый Федька, на всякий случай, отошедший подальше.

– Кажется, это опасно для жизни, – сказала Соболева, судившая происходящее только по звукам, ведь сидела под своим рабочим столом во избежание недоразумений.

Тем временем ответа от Раевского долго ждать не пришлось, ведь парень, перемещаясь за рабочими столами и стеллажами, начал выкидывать в мою сторону бумаги, различные статуэтки и вазы, с грохотом падающие на пол.

– Ты еще в моем офисе дорогущими вазами из Пекина покидайся, недоделанный царевич! – крикнула я и, изворачиваясь от летящих предметов искусства, даже успела кинуть в Раевского итальянский канделябр. – Сначала сам попробуй на что-то заработать, кроме потрепанного «Ягуара», а только потом чужим разбрасывайся.

– Ты сама-то что можешь? – ответил мне Ваня, прикрыв голову папкой с документами, чудом избежав попадания в себя очередной вещи. – У тебя самой деньги появились только от какого-нибудь обаятельного старикашки с большим мешком денег!

– Что ты там прокукарекал? – удивилась я словам Раевского, пытаясь взглядом найти что-то подейственней отправленных в сторону Вани предметов, но наткнулась на только что внезапно пришедшее выгодное предложение в виде удивленного Егорки, подходящего к столу Ленки.

– Ты тут фиг ли устроила? – вскинул брови Зорин, посмотрев на мой взъерошенный вид, машинально поправил футболку на себе.

– Заря, ствол дай, – буквально подлетела к другу я, на что он машинально вытащил из-за пазухи пистолет, изрядно напугавший Раевского.

– С ума сошла, Рабинович?! – вскрикнул Ваня, пытаясь приблизиться к выходу благодаря маленьким перебежкам. Его сердце пропустило пару ударов, но мозг вторил, что все же девчонка не сможет выстрелить в него.

При стрельбе по движущемуся объекту выстрелы необходимо направлять не в цель, а впереди ее движения с расчетом времени, за которое она продвинется вперед, а пуля долетит до рубежа встречи. Я беру «упреждение» на несколько сантиметров больше, чтобы не убить этого чертенка. После этого следует задержать дыхание на естественном выдохе, зажмурить левый глаз, а правым смотреть через прорезь целика на мушку так, чтобы она пришлась посредине прорези, а вершина ее – наравне с верхними краями целика. В таком положении подвести пистолет под точку прицеливания, выключить предохранитель. Затем нужно отвести затвор в крайнее заднее положение и отпустить его – пистолет готов к производству выстрела. Навести оружие на траекторию движения цели, нажать на спусковой крючок – бум, – и происходит выстрел. Маленькая резиновая пулька пролетает ровно в двух сантиметрах от Раевского, на что его взгляд увеличивается, а темп несколько ускоряется. Человеческий страх охватывает тело Вани, и парень первый раз действительно видит во мне человека, в первую очередь способного дать настоящий отпор, а не просто припугнуть. Но тело, которым овладел былой азарт и пламя гнева, не замечало этого. Главная цель – месть, заставить бояться и уважать, показать всем, что я могу все.

Для производства следующего выстрела необходимо отпустить и вновь нажать на спусковой крючок. Пуля вновь пролетает неподалеку от парня, на что он пригибается и, увидев по дороге к выходу толстый дубовый шкаф, решает спрятаться именно за ним. Пять четких ударов по задней стенке, и остается одна пуля в магазине Макарова. Подхожу ближе к стеллажу, не опуская оружия, смотря на сидевшего за ним до смерти перепуганного Раевского, поджавшего ноги. Ему стало до тошноты плохо от того, что он не может ничего сделать, перед ним предстал взгляд без тени сочувствия, лишь животное желание погубить. Почему-то движения замедляются, и сквозь затуманенную пелену начинают проглядывать реальные образы людей – прячущиеся за ближайшей мебелью работники, не ожидающие такой реакции. Раевский был явно не в себе: с взъерошенными волосами и покрасневшими щеками. Рядом появилась еще пара фигур, быстро подбегающих к нам.

– Рабинович, мать твою, – вывел меня из оцепенения голос Полякова, без особого усилия выхватывающего из моей руки пистолет.

– Мацепурик ты с дюшесом! – проговорил Егорик, прижимая меня объятьями к своей груди. Положив голову ему на плечо, я посмотрела на Ваню, которому помогали подняться. Бедный парень жил всю жизнь, скорее всего, в приличном районе с богатыми родителями и пистолет видел только у ментов, которые брали его за распитие пива в парке. Сейчас на него набросилась девчонка, которая, с учетом материального состояния, может легко «замять» его убийство – оценить человеческую жизнь в несколько тысяч долларов, не предав этому значения.

– Ты понимаешь, что творишь? – наконец встав на ноги, произнес Ваня, кашлянув. – Эмоциональная калека, не видящая границ. Если ты не заметила, рядом с тобой живые люди ходят, а ты дальше своего носа не видишь.

– Ты щас за такие словечки своей кровью пол украсишь, – грозно поговорил Егор, быстро отпустив меня и приблизившись к Раевскому.

– Зорин – успокоился, а вы двое живо ко мне в кабинет! – сказал Миша, прекрасно понимающий, что еще одной драки этот офис не переживет.

К счастью Полякова, дошли мы без особых проблем, даже не пытаясь друг друга побить или оставить иные увечья. Хотя под взглядом Миши вряд ли можно было пошевелиться не в ту сторону, ведь грозный дядя-бизнесмен на обоих бы накричал и расставил бы в разные углы. Знаете, кажется, что мы с ним не партнеры, а как будто он из-за своей благосклонности держит меня в компании. Все же когда не было московского индюка, то Поляков лишь изредка пытался меня перевоспитать кнутом и пряником, а сейчас это превращается в еженедельный ритуал.

– Как маленькие дети, честное слово! – разорялся Миша, ходя из одной стороны в другую, пока мы с Ваней сидели за столом напротив друг друга. – Ладно, один недавно в компании, мог переборщить. Но эта-то куда лезет? Еще и со стволом, вроде умная же девушка, а вроде и ни черта.

– Я вообще-то здесь сижу, – помахала рукой я, на что Раевский, я вам клянусь, даже изобразил что-то похожее на улыбку. – К тому же пистолет не настоящий.

– Это все в корне меняет! – явно усмехаясь, повторил мои слова брюнет и, наконец закончив мельтешить, встал во главе стола, между нами. – Ты перед тем, как весь этот бардак разводить, сначала могла подумать, чем закончится все это?

– Я подумала, но не я первая начала, – кивнула на блондина я, поправив ожерелье на шее.

– Но первая должна была закончить, потому что ты руководитель и должна быть мудрее этого, – обратил свое внимание Миша на не отсвечивающего Раевского. – А ты должен слушать свое начальство и не заниматься черт знает чем, когда должен работать. И вообще, у вас есть хотя бы список наших новых амбассадоров и наметки какие-то?

– Да, конечно, – ответила я вместо соображающего, как бы лучше выкрутиться, Вани. – Раевский тебе сегодня все скинет, можешь посмотреть.

– Жду до двенадцати ноль-ноль, – твердо сказал Поляков и продолжил свои нравоучения еще минут пятнадцать, но, поняв, что его затея бессмысленна, он отпустил нас.

– Ты же могла сказать, что ты недовольна моей работой, – проявил голос Ваня, только когда мы зашли в лифт, чтобы проехать пару этажей вниз. – Я ведь список на отшибись составил.

– Какие откровения! – хлопнула в ладоши я и, лучезарно улыбнувшись, посмотрела на Раевского. – Можешь не обольщаться, мне не очень хотелось просидеть там еще часа два.

– Ну-ну, – хмыкнул Ваня и о чем-то напряженно задумался, разглядывая мой профиль. Не знаю, что больше удивило парня – моя резкая благосклонность к нему или то, что сорок минут назад я хотела его убить. Он искал ответ хотя бы в чертах лица, ведь найти его в глазах казалось невозможным – в их сказочной глубине можно было утонуть навсегда. На самом деле эта жертва была бы напрасна, потому что даже я сама не понимала, почему так поступила. Не подумайте, дело вовсе не в самом блондине и его внешности, казавшейся многим привлекательной, а даже в человеческой сущности – делаешь плохой поступок и пытаешься загладить вину. Сие чувство было редким гостем в моем расчетливом сознании и проявлялось лишь для близких. Все же здесь мне показалось важным хотя бы попытаться это сделать, ведь увидев те напуганные, несколько детские глаза, разум пришел в нормальное состояние и решил сделать хоть что-то хорошее.

– Ты Полякова слышал – тщательно все проработаешь и скинешь сразу ему, чтобы время не терять, – четко проговорила я и хотела добавить еще пару комментариев к работе, но была прервана наконец-то перезванивающим мне Арамом, ответ которому от меня не пришлось выжидать.

– Так каждый раз, – вздохнул Раевский, который посредством своего развивающегося мазохизма хотел продолжить диалог со мной.

– Манарян, ты где? Еще раз четко скажи. Стоп, почему ты там? Сколько тебе надо? Все, не нагоняй, я еду, – с перерывами произнесла фразы я, на каждую получая не самый внятный ответ, но зато очень удивленный взгляд москвича, который не успел моргнуть глазом, как я выбежала из лифта, не оставив еще возможности поговорить.