Читать книгу Айдолы - - Страница 42

Лина держала в руках дневник Хёна. – «Читать или не читать». Она открыла дневник.

15 октября

Сегодня мы все заболели ангиной. Но концерт отменять никто не собирается. Больно не то, что говорить. Даже глотать. Чан лежит трупом. С его больными связками выступления просто недопустимо.

Вечер.

Работали из последних сил. За нами как всегда бегают люди с фотокамерами. Мы клоуны что-ли? Ину давали кислород. Они потеряли совесть снимать его в таком виде. Он не мог даже отмахнуться от них.

3 ноября.

Сегодня нам на целый день убрали человечков с камерами. Мы уже думали вздохнуть. Но нет. Нам включили камеры в помещении. Нам сказали, что мы должны провести пяти часовую трансляцию. О чём нам говорить столько времени? Джун, героически взял на себя эту сложную миссию. Как это надоело.

Вечер.

Целый день мы занимаемся, какой то ерундой. Кривляемся, бегаем, валяем друг друга. Не уж-то это кому-то интересно?

25 ноября.

У нас был интересный день. Ходили все вместе в парк развлечений. Катались на американских горках, ели мороженное. Все измазались в нём, действительно было весело. Бобби боится высоты. Ему было не очень комфортно.

26 ноября Вечер.

Всё не однозначно. Вчерашний отдых отказался в интернете. Все наши шалости с мороженым теперь обсуждает пол страны. За что Вы так с нами? Мы не имеем право на личное пространство.

Январь

То Кан набирает новую группу самостоятельно. Сегодня мы были у Трейни. Мы хотя бы под крылом Пак Ли Чана. Тут защиты от То Кана у ребят не будет. Эти дети даже не подозревают куда они попали. На репетиции двое мальчиков подходили ко мне и к Чану. Пожаловались, что им постоянно твердят, что они толстые. Они запуганы. То Кан постоянно третирует их. У этих ребят очень жесткие хореографы и директор. Их могут ударить по любому поводу. Они пока ещё не дебютировали, но один из них уже пытался свести счёты с жизнью. Многих из них практически не кормят. Чтобы похудели. Они толстые? Вы серьезно? Мальчишки рассказали, что им вызывают скорые, потому что они периодически падают в голодные обмороки. Эти все жертвы ради известности. Уже к дебюту, таким темпом они будут больными. Одному из них, принудительно сделали пластику лица. Да. Мы не вольны даже это решить сами. И теперь парень должен компании баснословную сумму денег. Всё что мы могли – это выслушать их и сочувствовать им. Мы не в лучшем положении.

5 февраля

Не выходят из головы Трейни, у которых мы были. Не понимаю, зачем так издеваться над ними. Глядя на них, у меня самого пришла в голову мысль, а что бы было, если бы мы не дебютировали. Ведь мы ничего кроме этого не умеем. Если тебя после стажировки так и не берут в коллектив, то ты человек с изломанной жизнью. У тебя за спиной много лет тяжёлой работы, долг перед компанией, за то, что они вложили в тебя во время стажерства. А кто ты после этого, если тебя не приняли фанаты? Нам повезло с Пак Ли Чаном. Он делает для нас всё. Всё, что у нас сейчас есть – это для нас сделал он. Мы не на улице. Нас знают. Нас любят. Нас ждут.

Лина перелистывала лист за листом. На каждой странице была боль и разочарование этой красивой жизнью. Ведь каждый день ребят выставляли напоказ, не спрашивая их об этом. Снимали их то исподтишка, то в наглую на прямую. Снимали их заплаканными, больными, весёлыми, заставляли делать из себя клоунов. Ребята не могли жить жизнью простых людей. Они проводили трансляции в любом виде. Поклонники писали им комментарии. И порой это было так мерзко, что сердце сжималось от того, в каком диком напряжении находятся эти загнанные в рамки контракта, мальчики. Однажды им устроили онлайн встречи с фанатами. Смысл был в том, что за эти встречи, поклонники платили огромные деньги. И ребята должны были эти деньги отработать. В чём же заключалась эта отработка? Айдолы должны пообщаться тет-а-тет с теми фанатами, которые купили себе минуту общения с ними. Но порой попадались, жесткие неадекваты. Они просили своих айдолов мяукать, хрюкать, признаваться себе в любви, обещать жениться на них или смотреть на какие-то странные фанатские выходки. И мемберы не могли отказать в этом поклонникам, а иначе их штрафовали и унижали. Лина работала концертным директором айдол группы. Она знала про тех, кто снимает их на всех мероприятиях. Но в их агентстве личное пространство артиста было неприкосновенным. И когда её айдолы жаловались ей на усталость – Лина старалась помочь им скрыться от посторонних глаз даже на людях. У Startus была совершенно другая ситуация. Их не то, что не скрывали, их заставляли в любом виде, любое время дня и ночи находиться под прицелами видеокамер. Они должны были постоянно транслировать своим поклонникам то, что хотело их агентство, они вели себя так, как того требовало их окружение, шутили так, как хотели продюсеры. Ели то, что требовали пиарщики. Носили то, за что им платили рекламодатели. Ведь невербальная реклама, зачастую работает даже лучше назойливой, специальной. Им самим не оставалось на себя вообще ничего. Они были истощены до предела, чужим вниманием. Они благодарили поклонников, а в душе мечтали просто о чём-то простом.

– Хённи…

– Что?

– Я не знаю, что сказать… это не возможно так жить. То что ты тут описываешь не входит в понятие нормального…

– Но ведь ты работала с AIS TWO?

– Да, но у нас всё было по-другому. У AIS TWO есть личное пространство. Мы никогда не нарушали их личные границы… Сан Хён вздохнул.

– А мы живем на показ, у нас нет нас. Тавтология вот такая получается… Мы даже спим и едим в обнимку с телефонами.

– Зачем же вы себя снимаете?

– Рейтинги. Если они падают, то мы не получаем деньги. Популярности нет – и айдол-кукла никому не нужна. Людям интересны все самые грязные подробности. – Лина обняла Хёна.

– Это страшно… личной жизни нет и нет ничего.

– Какая личная жизнь. У Бобби был какой-то роман, так и за его девушкой начали бегать. Начали требовать с них обоих, чтобы они всё делали напоказ. А когда они взбунтовались, то люди с камерами просто нагло лезли и снимали их. И Бобби даже не мог защитить свою девушку. У него же подписан контракт.

– И что было дальше?

– Они расстались. Она сказала, что не желает, что бы о её жизни знал весь мир.– Сан Хён подошёл к Лине. – Вот ещё одна причина, почему я и умер для всех. Я уже не мог больше, мне не давали расторгнуть контракт. За мной носились папарацци и поклонники. Я больше не мог этого терпеть, невозможно объяснить то, что такая жизнь сводит с ума окончательно. Сан Хён улегся на колени к Лине. Она перебирала его густые шелковые волосы. Под его мирное посапывайте она углубилась дальше в прочтение дневника.

…Сегодня продолжаю записывать сольник. Студия – единственное место, где я могу быть сам собой. Быть может в этих песнях я смогу открыть себя по-новому. Ли Вон говорит, что всё очень круто. И сольник должен выстрелить. Я впервые за долгое время счастлив. Почти так же, как тогда, когда вижу Лину. Хочу к ней прикоснуться, обнять, поговорить. Это не возможно. Но я могу видеть её на концертах. Её улыбка меня немного успокаивает.

Запись без числа.

Сегодня нам отказали в просьбе о приостановке контрактов. Я понял, что Ли Чан за что-то на меня рассержен. Быть может я сделал что-то не правильно. Боюсь, что теперь мне придётся решать свои проблемы совершенно самому. Я принял решение. Жить больше не хочу. Хочу уйти от всех. Чтобы не мучится. Ребята стали замкнуты. Мы все одинаково испытываем давление на себя. Мы перестали общаться так же плотно, как это было три года назад. Нам нужен отдых друг от друга.

Япония.

Я нашёл способ исчезнуть из поля зрения людей. Этот пакетик нужно выпить. Потом меня заберут и я буду свободен. Быть может это единственный способ сейчас не сойти с ума окончательно. За мной ходил охранник с камерой. Я еле от него оторвался. Сейчас мне изрядно влетит за такое самовольство.

Завтра отпуск. Если не решу проблемы с сердцем в штатах, то выпью японский пакет. Сольник не дописан. Жалко. То Кан в ярости. Он ищет те документы. Я выложил Фуа в интернет. Пусть Юни порадуются. По крайней мере не я один буду сверкать в этих видео.

Отпуск

Был у профессора к которому меня отослал отец Ли Вона. Всё безнадёжно. Значит мне ничего не осталось. Я оказывается могу даже до следующего года не дожить. Расторжение контракта мне не светит. С каждым днём дышать всё тяжелее. Таблетки уже не помогают. Нужна пересадка. Жалко, что сольник я не допишу. Сегодня выложил в сеть отчёт с отдыха. Вот кому это нужно? Куча комментариев. А мне больно. Я один. Мои проблемы никому не нужны. Опять задыхаюсь. Видимо и японский пакет не понадобится. Просто стоит забыть ингалятор.

Прилетел в Корею. В аэропорту девочки так сильно кричали. Когда они узнают то, где мы и что мы делаем?! Постоянно темнеет в глазах. Скоро мы поедем в новый тур. Не хочу. Завтра встречусь с Чаном. Надеюсь, смогу его убедить, что у меня всё хорошо. Еду домой. Может сегодня смогу отдохнуть перед работой.

Лина закрыла дневник. Дальше записей не было. Сан Хён разлегся у неё на коленях. Какой же он спокойный сейчас. – «Я не дам никому нарушить его спокойствие. Он просто загнался. Не видел выхода». Все считали его весёлым, беспечным парнем, а в душе у него всё болело. Одиночество среди людей и непонимание, довели этого обалденного красавца до крайней точки. Хён открыл глаза.

– Уже утро?

– Нет, что ты.

– Лин мы завтра не встанем.

– А ты торопишься куда-то?

– Нет.

– Ну и спи себе, я тоже лягу.

– Ляг со мной.

– Хорошо. Теперь я всегда с тобой рядом.

– Тогда остальное не имеет никакого значения. Я счастлив.