Читать книгу Поэт Вадим и КсюшиЯ – в уединеньи счастлив я! - - Страница 4

В далёком уже 2017 году я работал в музее смотрителем и это была самая моя скучная работа из всех возможных!

Посетителей в музее было очень мало, да еще администрация не разрешала сидеть в телефоне, и я там откровенно мучился.

Я, конечно, всё равно сидел в телефоне, развив при этом шикарный периферийный слух: как только слышались шаги, я тут-же прятал телефон в карман.

Но все равно пару раз я пропускал старшего смотрителя, который крался на цыпочках, чтобы поймать читающих, и в третий раз меня бы уволили.

Скрипя сердце, я сидел и скучал без телефона.

Два года жизни отдал я музею,

От шума бури часто отдыхал,

Тут был и счастлив временами, верю,

Но больше я отчаянно скучал.

Пора мне дальше двигаться, наверно,

Бог лучше знает, мне куда идти.

Он лучшее готовит, непременно,

Но вот со скукой мне не по пути.

Придется попрощаться очень скоро,

Желаю всем здоровья и всех благ,

И память пусть нам преподносит споро,

Хорошее лишь только, шире шаг!

Но уволили меня за другое: за честность.

Как-то раз ко мне подошла посетительница и спросила, какую бы выставку я бы ей посоветовал посетить.

Я ей честно сказал, что на выставки данного музея я бы не пошел ни за какие коврижки.

Тут из-за моей спины вышла куратор выставки, которую я не увидел, зло посмотрела на меня и пошла жаловаться старшему смотрителю.

Тот, относясь ко мне с симпатией, предложил написать заявление: “По собственному желанию”, что я и сделал с огромным удовольствием, так как умирать со скуки мне не хотелось!

Опять без работы, без женщин, без цели и денег,

В унынии снова за компом презренным сижу,

Не думал я в детстве, что буду лишь только бездельник,

Ничем в этой жизни нисколько не дорожу…

Ну, где же, скажите, собратья, поэту трудиться?

Ведь кроме стихов, не умею почти ничего,

Сейчас представляю себе возмущенные лица,

Писать, типа, тоже не можешь ты, – вроде того.

Но все же прошу, поделитесь, кто может и хочет,

Где трудитесь Вы, невзирая на боли и лень,

В груди возмущенье сим миром неясно клокочет,

Наводит мне мрачные тени на дачный плетень…

В этот нелегкий период моей жизни немалым подспорьем для меня была наша религиозная община, куда я ходил на молитвы каждый понедельник и четверг, и можно было посещать шаббат вечером пятницы и днем каждую субботу.

Нас там бесплатно кормили и для неработающего меня это было очень важно.

Кроме того, без работы я быстро впал в уныние.

Унынье меня помотало изрядно.

Чего ему нужно, пока непонятно.

А я бы хотел и работы, и денег,

Мне жаль, что сейчас я всего лишь бездельник!

Я пользу хочу приносить разным людям,

Пока не тружусь, унывать часто будем.

А я ведь мужчина, а значит – работник.

Сам Бог мне трудиться велел, ах негодник!

Спасибо друзьям за поддержку и чудо:

Я с Богом скорей выздоравливать буду.

Начну я шагать с верой в чудо и в Бога,

И скоро забуду, что ныл я немного…

Так что именно в общине мы с Ксюшиёй и познакомились.

Мне тогда было 52, а ей – 36.

Поэтому первое время мы практически не общались.

Тогда на шаббат приходило очень много народу: человек 15 мужчин и до 20 женщин разных возрастов.

Некоторые из них, судя по всему, приходили в поисках мужа.

Я-то лично ни в каких отношениях давно не нуждался и приходил совершенно бескорыстно: поесть.

Ксюшия быстро перебрала всех одиноких мужчин и остался на десерт один лишь я.

Почему от нее шарахались все мужики, стало мне понятно намного позже…

Обычно мы молились утренней молитвой с 10 до 12:30, потом шли в столовую кушать до 13ч., потом дневная молитва с 13 до 13:15 и опять за стол.

В последнее время я Богу весьма благодарен

Даёт вдохновение Он на стихи и на жизнь.

Но злое начало не дремлет и грех так коварен,

Что быть начеку надо чаще, Вадюша – держись!

То игры затянут, то лень, то еда, то уныние,

То просто не хочется мне ничего иногда.

Но есть по молитве моей результат без насилия,

И радость, и счастье быть с Богом, людьми навсегда!

И Вам я желаю быть с Богом всё чаще и больше,

Тогда нам болезни и вирусы все не страшны.

Пусть будут намеренья наши добрее и тоньше,

Пусть будут прекрасные вести для нашей страны!

Длинная молитва меня очень утомляла и обычно я с нетерпением ждал ее окончания и начала трапезы.

После 15 часов все расходились, но я оставался до позднего вечера, так как после окончания шаббата, в 22-23ч. мне давали остатки еды.

Раньше забрать было нельзя, так как по религиозным законам в шаббат что-либо носить воспрещается.

Я тогда еще работал в музее и в принципе мог и сам себе что-нибудь купить, но халява тянет очень сильно.

Кроме того, готовили у нас великолепно, по ресторанному, и спасибо за это нашему замечательному повару Берлу.

Особенно вкусно у него получались плов и дынный суп.

Однажды я попытался унести еду до окончания шаббата(в субботу), но это для меня плохо закончилось: по камерам меня легко вычислили и указали на моё неполное соответствие религиозным требованиям.

Мне пришлось извиняться, и я бледно выглядел.

На свете счастья очень мало,

Еды мне месяц не хватало,

Сейчас я сыт, едва дышу,

От радости стихи пишу!..

Вкуснейшая рыба под маринадом.

Остра, хороша и другой мне не надо!

Пожарю немножко картошечки к ней,

Пусть станут все люди на свете добрей!..

Воздал я должное еде,

И вешу я 100 килограмм.

Но Бог дороже мне везде,

И за Него я жизнь отдам!..

Прелестны баранины тонкие ломти,

Но съесть её только не поспеши.

От поедания трупов – увольте,

Полезны лишь овощи мне для души!..

Как замечателен кус-кус!

Прекрасен вид, прекрасен вкус.

Он превосходнейший искус,

Набью я им свой жадный пуз!..

Не нужен мне ни кекс, ни торт,

Когда мне дан куриный чолнт!

Заменит он деликатесы,

И станет жизнь мне интересна!..

Воистину прекрасен соус белый!

И остротой своей и белизной.

Скажу я робко Вам, скажу несмело –

Я обожаю Вас весеннюю порой!..

Примечание: чолнт – жаркое с фасолью

Обычно я был там один, но в весной 2017 года вдруг Ксюшия стала оставаться в общине до позднего вечера.

Так как одному сидеть очень скучно, я подходил к ней поговорить.

Собеседником она была весьма интересным, разговорчивым и многословным, но мне это даже нравилось, так как я люблю послушать.

Тогда-то я и написал свое первое стихотворение нашей звездочке:

Сегодня был рассвет такой красивый,

И вспомнился мне облик очень милый,

Который видел то ль во сне, то ль наяву,

(я сон от яви отличить пока что не могу).

Она пришла ко мне, как нежный свет зари,

Погасли все ночные фонари.

Ее прекрасный лик никак я вспомнить не могу,

Пришли скорее фотографию свою!

Её повешу я на стенку для любви,

Господь, мне вдохновение дари!

С тоскою буду я на фоточку взирать,

И КсюшиЮ родную прославлять!

Мы ходили гулять днем по улицам и заходили в близко расположенный сквер.

На этот период КсюшиЯ не интересовалась мною как мужчиной, да и я особо не стремился к сближению, так как видел, что ее интересуют только обеспеченные люди.

И это правильно – зачем женщинам нищеброды вроде меня!

Поэтому последние 20 лет я живу совершенно один.

И спасибо Богу, который даровал мне счастье в одиночестве!

Одиночество – не кара.

Одиночество – подарок.

Бог ведь тоже одинок,

Хоть далек Он и высок.

Нету благостней пути,

К одиночеству идти.

И в конце пути ответ –

Одиночества-то нет!

Лишь иллюзия оно,

Что нелепо и смешно.

Если трудно одному,

Бога я помочь прошу…

Тут, наверное, надо сказать, почему я не могу и не хочу зарабатывать.

На всё воля Божия, знаете ли.

Не дал мне Господь практицизма и здорового цинизма, необходимого для больших заработков.

Поэтому всю жизнь(26 лет) я проработал на низкооплачиваемой работе в Мосгортрансе на жалобах пассажиров.

Основательно там эмоционально выгорел и потом еще 2 года был на скучнейшей должности смотрителя в музее.