Читать книгу Дневник свободной женщины - - Страница 4

Нина рыдала. Она была одна, стесняться некого, изображать что-то и притворяться для кого-то незачем, поэтому Нина не думала о том, как она выглядит. Она ревела белугой, иногда подвывала, скулила и не могла остановиться. Боль внутри где-то около сердца не прекращалась, но слезы как будто размывали и успокаивали её. Она даже не подозревала и не ожидала, что у неё может быть столько эмоций и слёз. Иногда в голове мелькала одна-единственная мысль о несправедливости: “Почему она снова одна? Почему мужчина, который позволил ей почувствовать себя женщиной, в котором она впервые в своей жизни увидела ту самую опору и защиту, с которым она ощутила некое родство душ, незримую духовную связь, умирает?” Нина спрашивала: "Зачем ты уходишь, Доминго? Ведь так мало времени мы были вместе". Ещё несколько дней назад она и предположить не могла такого ужасного развития событий. Хотя неожиданный звонок Доминго из госпиталя показался ей несколько странным, в первую очередь потому, что сначала ей пришлось поговорить с его старшей дочерью Элизабет, которая прилетела из Голландии и была в палате рядом с ним. В общении Доминго как всегда был весел, шутил, но Нина не поняла, почему он так быстро прервал разговор, и она снова услышала его дочь, которая сказала, что они позвонят завтра. “Устал? – подумала Нина и посмотрела на часы. – Да, почти одиннадцать, уже поздно”. Ещё она удивилась тому, что Доминго находился в госпитале в далеком городе за тысячу километров, в городе, где он родился. Нина знала, что он собирался туда поехать, но то, что он уже там и ничего не сказал об отъезде, не попрощался с ней – странно. Хотя она привыкла к его непредсказуемым “штучкам”. Нина вспомнила их последнюю встречу, которая, наверное, и была прощанием. Он назначил ей так называемое свидание в кафе на главной площади городка Санта Анна, где он жил. Нина приехала вовремя, заказала себе “Bitter Kass” с долькой апельсина и льдом и уже полчаса ждала появления Доминго. Она наслаждалась горьковатым вкусом напитка и прохладой на террасе кафе, рассматривала старую площадь с обязательной в таком месте церковью, башней и колоколом, который звонил каждые пятнадцать минут. Нина не сердилась на Доминго за опоздание, она знала, что он на приёме у врача. Доминго появился внезапно, вернее, Нина увидела его, сидящего на тумбе у фонаря и пытающегося звонить ей. Она залюбовалась им: в белоснежной рубашке, седые кудрявые волосы, огромный и красивый – потом поднялась и подошла к нему: “¡Hola!”[14]. Они обрадовались друг другу и расцеловались. Доминго пригласил её на обед в находящийся неподалеку ресторанчик, где кормили вкусно, по-каталонски сытно и недорого, по menu[15]. После нескольких лет жизни в Испании Нина узнала, что меню – это список на выбор закусок, вторых блюд, десертов и напитков, которые можно заказать в ресторане, кафе, баре, за определенную плату, например, 10–15 евро. А если посетитель хочет заказать отдельное блюдо, то ему необходимо попросить la carta[16] с перечнем блюд и указанием цены за каждое блюдо.

В этот день подавали galtas de cerdo[17], приготовленные по особому рецепту в немыслимо терпком соусе с множеством приправ. Нина не знала ни одного мужчины в Каталонии, который отказался бы от этого блюда. Сама она предпочитала рыбу, поэтому средиземноморская треска с запеченными овощами была ей по вкусу всегда. Доминго был весел, много шутил и заказал красное домашнее вино, что очень удивило Нину: по совету врачей он не употреблял никакой алкоголь. “Зачем?” – тихо спросила она. “Мне уже всё можно,” – засмеялся Доминго и взмахнул рукой. Нина увидела кровь на рукаве его рубашки. Она не удивилась этому, так случалось часто в последнее время, и молча подала ему бумажную салфетку. Нина знала, что если она начнет охать и помогать ему, Доминго рассердится, и атмосфера их беспечно-радостного общения улетучится. Тем более что на помощь уже спешили официантка и администратор ресторана с перекисью водорода и лейкопластырем. Когда “процедура” спасения закончилась, Доминго, скрывая следы суеты, закатал рукава, поднял бокал с рубиновым вином и, мягко улыбнувшись, сказал: “За нас”. Они посмотрели друг другу в глаза, чокнулись и выпили – Доминго полбокала, а Нина сделала большой глоток. Задушевные разговоры и обед продолжались, они получали удовольствие. Доминго через стол дотянулся до Ниной руки и, приподняв её, нежно поцеловал кончики пальцев: “Поедем со мной в Андалусию, жить”. Он часто говорил о том, что хотел бы вернуться туда, где родился. Но Нина не представляла, как она сможет жить там, где нет моря, и, погладив его по щеке, ответила: “Я приеду, когда ты точно решишь, что тебе лучше там, чем здесь”. Неспешный обед подошел к концу, и они отправились в бар, который находился через дорогу, на первом этаже в доме Доминго. Несмотря на палящее солнце, они шли медленно, часто останавливались, и Нина понимала, как он болен. Иногда Доминго клал руку на её плечо, непроизвольно опираясь на Нину всей тяжестью своего огромного тела, и ей было невыносимо чувствовать слабость этого сильного мужчины. Зайдя в бар, Доминго с облегчением приземлился на высокий стул у барной стойки и, как ни в чем не бывало, улыбаясь, попросил у бармена холодного безалкогольного пива, сетуя на то, что на улице mucho calor[18]. Нина, понимая, что её “миссия закончена” и наступает время siesta[19], поспешила распрощаться с Доминго. Она шутливо обняла его за шею, под завистливые взгляды бармена чмокнула Доминго в губы и в каждую щеку, сказала, что вечером позвонит, и вышла из бара. Это было в последний раз.

В голове Нины закрутились хаотичные воспоминания. Вот день, который она провела в доме Доминго, куда они приехали после того, как встретились на пляже. Каждое утро, не рано Нина приходила на пляж в обозначенное место, где росло несколько высоких пальм. Доминго приезжал на черном Мерседесе, который когда-то был роскошным, а сейчас выглядел как потрепанный жизнью раритет, что можно было сказать и о его хозяине. Да, без сомнения, Доминго был хорош раньше, что подтверждалось его высоким ростом, кудрявыми достаточно длинными (можно собрать в маленький хвостик), седыми волосами, которые в молодости были ярко-рыжими. Широкие плечи, развернутые по идеальной горизонтали, обозначали былую стать, которою не мог испортить достаточно большой живот, и они же выдавали бывшего спортсмена – чемпиона по боксу Каталонии далёких 70-х, и, как выяснилось потом, после просмотра фотографий из альбома Доминго, военного моряка и подиумную модель в брюках «клёш». Красивые руки с аристократичными пальцами говорили о “породе”. Нину всегда интересовали мужские руки. Каждый раз, примеряя к себе в пару того или иного мужчину, она в первую очередь обращала внимание на руки. И если руки у мужчины были маленькие или неухоженные, претендент отвергался сразу, без рассмотрения других, пусть даже очень привлекательных деталей. Для Нины было важно, в каких руках и, понятно, в чьих руках она окажется. Когда Доминго в первый раз обнял Нину, а это случилось, когда она, впервые побывав у него в гостях, стояла наверху крутой лестницы, ведущей в его дом, и прощалась с ним, ей стало понятно, что это те мужские руки, о которых она давно мечтала. Несмотря на то, что хозяин этих рук имел совсем непрезентабельный вид: штаны, заляпанные множеством пятен, растянутый свитер с ободранными рукавами и засаленные грязные тапки. И несмотря на то, что объятие было формальным, обыденным, как это принято в Испании – объятие и два французских поцелуя в каждую щеку. Позже, когда вечером она вспомнила, и потом каждый раз, когда она вспоминала то мгновение, когда очутилась в таких теплых мягких и, как показалось, огромных руках Доминго, в душе Нины начинался нежный волшебный трепет, который приносил ей ощущение тихого вселенского счастья.

Их история началась случайно, когда однажды женщина по имени Клара, занимавшаяся продажей дома Нины, рас сказала ей о своём якобы старинном приятеле, который жил в соседнем городке и имел свой бар. "Знаешь, – говорила Клара, – его дом расположен рядом с супермаркетом "ЛИДЛ"[20], а внизу – его бар. Если хочешь, прокатимся туда и выпьем кофе. Могу познакомить тебя с Доминго, правда, он старый. Но у него в доме есть тренажерный зал и сауна, он всегда туда приглашает. А ещё он умеет делать массаж". В голове Нины нарисовались картины киношных банных оргий. "Старый развратник," – подумала она, но из любопытства согласилась поехать. Раньше, когда она приезжала в этот супермаркет за продуктами, всегда смотрела на большой в три этажа дом и думала: "Наверное, тут живет большая семья и содержит этот бар. Как удобно – жить и работать в одном месте всем вместе".

Клара и Нина зашли в бар, в котором, кроме бармена за стойкой, не было никого. Он узнал Клару и удивился, когда она начала спрашивать про Доминго: "Он редко спускается сюда. Я арендовал у него этот бар, поэтому Доминго бывает здесь иногда, как хозяин, чтобы выпить пива и поболтать с посетителями. Он живёт один и обычно спит до обеда". Бармен говорил и одновременно готовил для них кофе с молоком. Это был плотный мужчина с большим животом, который огромным мешком свисал над ремнем его джинсов, в очках, с услужливой миной на лице и плоскими заезженными, насколько Нина могла понимать по-испански, шутками. Она сидела в удобном кресле, пила кофе, рассматривала бар изнутри, а также террасу со множеством растений, которые закрывали её от внешнего мира – парковки супермаркета. Доминго появился неожиданно. Нина подняла глаза и увидела мужчину с длинными кудрявыми полностью седыми волосами в светлой шляпе, сдвинутой слегка набок. Он улыбался, глядя на неё сверху вниз. Улыбка была белозубая, открытая, приятная и добрая, и Нина улыбнулась в ответ этому хорошему человеку. Взглянув на него, она подумала: "Запущенный «экземпляр», налицо отсутствие женщины в его жизни". Между тем Клара, познакомив их, продолжала рассказывать, что Нина недавно продала дом и хочет купить квартиру. Они уже допили кофе, встали из-за стола, стояли в центре бара, собираясь распрощаться с Доминго и уйти. "А сейчас ей негде жить," – вдруг соврала Клара. Это была неправда. Нина временно жила в квартире своего зятя и дочери. Конечно, это было не совсем удобно, но она надеялась, что новое жилье для покупки скоро найдется. Доминго тотчас же отреагировал на слова Клары, сделал шаг в сторону Нины и, весело посмотрев на неё, сказал: "Приезжай ко мне, сдам тебе недорого комнату на третьем этаже, там сейчас никто не живет. Или, может быть, ты боишься меня?" – засмеялся он, намекая на некие отношения между ними. Это было неожиданное предложение, которое почему-то развеселило Нину, и, шагнув к выходу, она шутливо ответила: "Почему бы и нет? Приеду, только боюсь за тебя". Он оценил её юмор и, смеясь, по-отцовски крикнул вдогонку: "Чтобы в восемь вечера была дома". Нина помахала рукой и послала ему воздушный поцелуй.

Они не виделись долгое время. Сначала наступило Рождество, которое отмечали в семейном кругу, потом начались каникулы, и внуки, отдыхающие от школы, требовали внимания, заботы, игр и развлечений. В конце января Нина уехала в Россию и пробыла там больше месяца, улаживая дела с банком, родственниками, пенсией и налоговой инспекцией, которая всё время пыталась взыскать с неё страховые взносы и налоги, как будто забывая о том, что Нина несколько лет назад закрыла своё индивидуальное предпринимательство и рассчиталась с государством сполна. Несколько раз Нина вспоминала мужчину в шляпе с белозубой улыбкой по имени Доминго и думала: “Может быть, на самом деле арендовать третий этаж его дома? Интересный опыт, такого в моей жизни еще не было”.

Из русской зимы она вернулась в испанскую весну, с зацветающими яблонями, черешнями, магнолиями и пахнущую розами, розмарином и лавандой. Нина возобновила утренние прогулки по пляжу, занималась поисками квартиры для покупки, общалась с внуками и помогала беременной дочери, которая ждала третьего ребёнка. Однажды позвонила Клара и сказала, что Доминго приглашает их в гости. Нина решила поехать, ей вдруг захотелось посмотреть изнутри дом Доминго и оценить потенциальные возможности переезда туда. В назначенный день она надела одно из лучших своих платьев, новые сапоги на каблуках, светлое уютное пальто из верблюжьей шерсти, сделала легкий дневной макияж, который придал блеска её глазам, и села в красный мерседес Клары. Они подъехали к бару, вышли из машины и услышали голос Доминго: “Hola, guapas!”[21]. Он стоял на балконе второго этажа дома и, похоже, поджидал их. Следуя указаниям Доминго, Нина и Клара обошли высокий забор и очутились перед распахнутой калиткой у входа в небольшой запущенный сад с множеством роз и лимонным деревом в центре. Позже Нина увидит множество других деревьев в этом саду, а пока она смотрела на Доминго, принарядившегося к их приходу, но не изменившему своей белой шляпе, которая красовалась на его голове. Он пригласил их войти в дом. Они поднялись по крутой лестнице и, зайдя внутрь, очутились в большой комнате, разделенной умело, без стен, на кухню, столовую и зону отдыха. Всё было добротное, дорогое, стильное, говорило о вкусе и достатке хозяина дома. Оснащенная необходимой современной техникой кухня, огромный обеденный стол со стеклянной столешницей и множеством модерновых стульев, разместившихся вокруг стола, для приятной компании человек из десяти; два светлых уютных кожаных дивана, сдвинутые углом вокруг массивного, из настоящего дерева, журнального стола, панель ТВ на стене, антикварный секретер со множеством ящиков и ящичков, картины и гравюры с позолотой, развешанные на стенах в нужных местах, небольшая книжная полка и камин. Панорамные окна, свет и воздух, два живых дерева – пальма и фикус в больших горшках, – завершали интерьер. Нине сразу захотелось присесть или лучше прилечь на диван и, укрывшись мягким пледом, закрыв глаза, наслаждаться солнцем и прохладным воздухом из открытого окна. Но она взяла себя в руки, огляделась, увидела две двери, вероятно, ведущие в спальни, с разрешения Доминго заглянула в санузел и попросилась на следующий этаж, арендатором которого Нина хотела выступить. Еще одна лестница, и она очутилась в мансарде, если так можно было назвать комнату с четырехметровым потолком и огромными окнами, окруженную одним широким балконом с видом на море. В этой гостиной было так же красиво, как и внизу, но всё поменьше в размерах: коричневый кожаный диван напротив телевизора, круглый стул с четырьмя стульями, шкаф для одежды, кухонька с холодильником, варочной плитой и вытяжкой, посудный шкаф с чайным сервизом и множеством бокалов. Нина увидела распахнутую дверь в небольшую уютную спальню с балкончиком, а потом просторную ванную комнату. Огорчило её лишь то, что везде царило запустение, было грязно и пыльно. Нина оценила обстановку и решила отложить переезд, понимая, что чистка этого дома и забота о его хозяине полностью лягут на её плечи.

Внезапно привычная жизнь закончилась. Наступили времена ковида, и, как в фильме ужасов, закрыли школы и спортзалы, театры и коммерческие центры, бары и рестораны, закрыли всё, кроме больниц, аптек и продовольственных супермаркетов, куда невозможно было зайти без маски и перчаток. Потом запретили перемещаться без причины между населенными пунктами и вообще выходить из дома.

Каждый вечер, когда Нинины внуки засыпали, она сообщала об этом Доминго. Через мгновение раздавался телефонный звонок, и они говорили обо всем на свете до тех пор, пока у Нины хватало сил не заснуть сидя за столом. Эти разговоры были отрадой и отдушиной для обоих, с каждым днем сближая их и давая понимание того, что они уже вместе, вдвоем. Доминго писал Нине: “Я не понимаю, почему ты не со мной, почему ты не здесь, а где-то там далеко. Ты мне нужна, пожалуйста, приезжай”. Нина отвечала: “Однажды наступит такой день, когда я приеду. Но ты должен знать, что я приеду не погостить, а навсегда. Вернее, тебе придется приехать за мной, потому что у меня будет пять больших чемоданов”. Она знала, что приехать он не сможет, так как на дорогах стояли полицейские патрули, контролирующие выезд частных машин из каждого города и въезд в него. Но Нина не знала, как может действовать мужчина, когда ему нужна его женщина. В один вечер он позвонил и серьёзным голосом, почти приказывая, сказал: “Собирайся, послезавтра в 12–00 за тобой приедет такси и привезёт тебя ко мне. Я обо всём договорился с таксистом, он знает, какой дорогой ехать, да и общественный транспорт не проверяют”. Это было неожиданно, и даже как-то непривычно для Нины: ведь никогда никакой мужчина не решал за неё, как ей быть и что ей делать. Сначала она хотела устроить скандал в защиту своих прав и свободы, но, поразмыслив, да ещё и вспомнив залитый лучами солнца уютный диван в доме Доминго, решила подчиниться. Единственное, о чем болела её душа, были внуки и дочь: когда она сможет увидеть их снова и как они справятся без её помощи. Нина поговорила со своим зятем. Он обнадежил её, что всё будет хорошо: “Не волнуйся, мы справимся. И знай, если что-то пойдет не так, ты сможешь в любой момент вернуться”. Объяснение с дочерью прошло нехорошо. Нина слушала упреки дочери, что она, Бабуля, забыв о том, как они пустили пожить её к себе после продажи дома, меняет семью на какого-то малознакомого старика. Она ощущала себя виновной предательницей. Дочь не захотела обнять её на прощание, зять помог загрузить многочисленные чемоданы в такси, и со слезами на глазах Нина отправилась в неизвестность.

Доминго встретил Нину у ворот, помог выйти из машины и достать чемоданы, расплатился с таксистом, закрыл калитку, крепко обнял Нину и расцеловал в обе щеки. Он сиял счастьем. После того, как они вдвоем перетаскали тяжеленные Нинины чемоданы на уже её этаж, Доминго уложил Нину, как маленькую девочку, на тот самый диван, о котором она мечтала, укрыл её пледом и объявил: “Обед будет готов где-то к 17–00, завтра придет женщина, чтобы под твоим присмотром убрать в доме, а теперь – отдыхай. Да, если захочешь пойти в сауну, то скажи мне, и я включу котел”. В знак того, что она всё поняла, Нина кивнула головой, закрыла глаза и провалилась в сон.

Новая жизнь Нины началась, и протекала она по-разному. Были дни, которые начинались, продолжались, заканчивались приятно, весело и легко. Утренние поцелуйчики и обнимашки, завтрак вдвоем – овсяная каша, сыр, фрукты, кофе с молоком для Нины и просто горячая вода с лимоном или стакан апельсинового сока для Доминго, который от кофе и от чая, а иногда и от завтрака отказывался напрочь. Разговоры “ни о чем” под негромкие звуки утренней инструментальной музыки или саксофона, смешные истории, взгляды друг другу в глаза и ощущение радости бытия. Потом поход на один час или больше в тренажерный зал, который находился в цокольном этаже дома. Чаще Нина занималась там одна, потому что Доминго ленился, редко доставал свои боксерские перчатки с какой-то знаменитой на них надписью и устраивал спарринг с накрепко подвешенной к потолку боксерской грушей. Дальше душ или сауна, неспешные посиделки в тени в саду или под солнцем на балконе. Возможность “прогуляться” – выход в супермаркет за продуктами, так как другие прогулки в связи с панадемией были запрещены. Иногда совместная уборка листьев и травы в заросшем саду, сбор созревших лимонов и апельсинов, и только что расцветшие розы, которые Доминго срезал в подарок для Нины и сам расставлял в вазы на всех этажах дома. В такие дни готовил обед Доминго и обычно, стоя у плиты, кричал Нине на третий этаж: “Обед будет через полчаса, спускайся!” Она приходила, пыталась помогать, хотя бы поставить на стол тарелки, разложить приборы и салфетки, но он приказывал ей садиться на диван и просто присутствовать рядом. После обеда Нина мыла посуду, а Доминго шутливо через каждые две минуты спрашивал её, когда она закончит расходовать воду и придёт к нему “под крылышко”, чтобы вместе, обнявшись, посмотреть телевизор или подремать в часы сиесты. Каждый день звонили жившие в Голландии дети Доминго, и он долго разговаривал с каждым по отдельности или сразу со всеми тремя по видеосвязи. К ним присоединялся младший и самый любимый сын Доминго Кристиан, который жил в другом городе за сто километров от дома отца, и общение затягивалось надолго. Для Нины это тоже было время разговоров с дочерью и внуками, с подругами из России. Вечером Нина пила чай с медом, а у Доминго начинался ужин. Они много говорили о прошлой жизни.

Нина узнала, что Доминго родился в Andalucia[22] в достаточно богатой семье, владеющей землей, лошадьми и оливковыми рощами. Он был первым и любимым внуком для бабушек и дедушек, старшим для брата и двух сестер, гордостью его матери. Скорее всего в Андалусию его предки когда-то пришли с севера Европы, потому что в отличие от малорослых южных испанцев, Доминго был высокого роста с чертами лица похожими на викингов, достаточно светлой кожей и ярко-рыжими волосами. Он очень рано начал работать, был во многом талантлив, перепробовал неимоверное количество профессий – от торговца, строителя, парикмахера, музыканта (играл на саксофоне и пианино) до краснодеревщика и владельца мебельной фабрики. Доминго был заядлым спортсменом, занимался боксом, играл в теннис, катался на горных лыжах, гонял на мотоцикле. Он проходил срочную службу в морфлоте и в 20 лет женился на белокурой девушке из Голландии, с которой познакомился на пляже. Свадьба с присутствием более трехсот гостей была богатая и веселая. Очень быстро Доминго стал отцом троих детей, которых безмерно любил и отдавал им свои душу и время. Позже, когда он развелся с женой, и она осталась жить с детьми в Голландии, две дочери и сын Доминго все летние каникулы проводили с ним в его доме.

В расцвете сил Доминго владел популярной дискотекой в своем городке на побережье (позднее появилась дискотека на Канарских островах), где летом каждый вечер собиралось отдохнуть, потанцевать и повеселиться около тысячи человек. На сцене его дискотеки выступали знаменитые артисты и вокально-инструментальные ансамбли, бар славился отличными закусками и напитками, а сам Доминго, отвечая за безопасность, резко пресекал попыки молодежи принести на его дискотеку разную дурь наркотического свойства. И еще в пять часов вечера обычно была детская дискотека с танцами, развлечениями, обязательными сладостями и мороженым, которые продавались в киоске у входа на мероприятие. Доминго знала вся округа, люди уважали его за порядочность, веселый нрав и юмор, умение находить компромиссы и улаживать дела, за силу и надежность. Красавицы атаковали Доминго и были готовы исполнить все его прихоти. Но он много работал, именно в это время строил дом для себя, серьезно изучая тонкости архитектуры, проектирования и строительства жилья, поэтому женщины на одну ночь его интересовали мало. Но увлечения всё-таки случались. После отношений с женщиной, которая работала с ним на его дискотеке на Канарских островах, на свет появился его младший сын Кристиан. Потом он полюбил одну итальянку, которая прожила с ним восемь лет, но не сложилось, и она уехала на родину. Задержалась в его доме примерно на год кубинка, и после еще женщина из Южной Америки. Доминго всегда был щедр и заботлив, но ревнив и подозрителен, чем ограничивал свободу находящейся в его доме женщины.

Работа всегда была для него на первом месте. После продажи дискотеки, Доминго всерьез занялся строительством и дизайном, он выстроил около ста жилых частных домов “под ключ” не только в Испании и на Канарских островах, но и на севере – в Норвегии, Финляндии, Голландии.

Негативные периоды тоже имели место в жизни Доминго. Устав от работы, он много пил, а однажды начал играть в казино, проводя там каждый вечер, и опомнился только тогда, когда сумма проигрыша достигла огромных размеров. Чтобы как-то остановиться, Доминго дал распоряжение своему банку установить для него минимальный размер выдачи наличных денег в день, и постепенно его походы в казино закончились.

Нина появилась в доме Доминго, когда после возвращения с Канарских островов он несколько лет жил один и занимался баром, расположенным на первом этаже его дома. Сначала он сам стоял за барной стойкой и нанимал в помощь официанток, а затем сдал бар в аренду, равно как и дискотеку на Канарах, и, получая хорошие доходы в виде арендной платы, начал вести размеренный образ жизни по сравнению с прежними временами, но скучать ему не приходилось. Он много общался со своей семьей, для которой был главой и непререкаемым авторитетом. Когда-то для своих родителей Доминго купил старинную masia[23] в несколько гектаров земли на горе с большим двухэтажным домом и конюшней. После реконструкции дом разделили на три части с отдельными входами: для матери Доминго, его младшего брата и средней сестры, а конюшню превратили в современное бунгало для младшей сестры и ее семьи, занимающейся разведением чистокровных испанских лошадей, называемых андалузскими, для которых были выстроены новые конюшни и паддоки. Брат Доминго выращивал овощи и фрукты на продажу, держал кур и уток. На территории масии можно было увидеть коз, поросят, безобидных собак и важно разгуливающих павлинов. Когда-то была и корова по имени Маргарита, которую, привязав к ее шее голубой бант, Доминго подарил своей матери на день рождения. После смерти матери корова куда-то исчезла, а он не мог заходить в ту материнскую часть дома, которая стала принадлежать ему, и оставил там все без изменений, так, как было при жизни его самой любимой женщины.

Заботы требовали и взрослые дети Доминго, которые делились с ним своими радостями, присылали фотографии внуков, новых друзей или подружек, либо советовались с ним по поводу бизнеса, сетовали на нехватку денег, разочарования в любви и семейной жизни.

В бар часто заезжали друзья-приятели Доминго, чтобы выпить пиво или кофе, поговорить о том о сем, о жизни, либо узнать его мнение, получить от него совет по деловым вопросам.

Нине нравилось быть женщиной Доминго, принимать его заботу и защиту. Она чувствовала, что он имеет тот самый внутренний “стержень”, который наделяет мужчину харизмой и притягательностью для людей. Нина, обладая женской силой и мудростью, красотой, оптимизмом, свободолюбием, добротой и знаниями, как сделать жизнь приятной и комфортной, видела в Доминго равного партнера и гордилась им. Но отношения выстраивались сложно, и их светлые дни зачеркивались недоверием, тотальным контролем, ревностью со стороны Доминго и непониманием, огорчением, неприятием такого незаслуженного оскорбления со стороны Нины. Иногда она не улавливала причину, которая выступала поводом для начала их ссор. Вернее, ссору начинал Доминго, придрираясь к какой-то мелочи, которая быстро обрастала немыслимыми подробностями, и Нина вдруг превращалась в самую худшую, грязную, непристойную женщину на планете, обманывающую во всем и желающую только лишь денег Доминго. Не желая вступать в дебаты по поводу оценки ее личностных качеств, Нина уходила на свой третий этаж и, сидя в одиночестве, пыталась найти причины такого резкого изменения к ней. Но ничего не приходило ей на ум, кроме того, что Доминго бессознательно выливает на неё весь тот негатив, который был накоплен им по отношению к женщинам в течение всей его жизни. И ещё для него это был отличный повод выпить вина или виски больше обычного, и в итоге просто напиться. Процесс принятия спиртного сопровождался оскорблениями Нины. Доминго посылал ей сообщения по WhatsApp и, когда ответа не было, поднимался на её этаж, продолжая рассказывать ей о том, какая она “неблагодарная”. Чтобы не слушать его ахинею, Нина начинала громко петь свою любимую песню: “Призрачно всё в этом мире бушующем, есть только миг, за него и держись…”. Пение Нины удивляло Доминго, он не понимал русских слов песни, замолкал и спускался вниз продолжать пить. Обстановка слегка разряжалась. Когда Доминго пьянел, возвращалась его доброта. С розами в руках, он, шатаясь из стороны в сторону на лестнице, поднимался к Нине, пытался её обнять и поцеловать, вставал на колени и объявлял, что она родная для него женщина и он её любит.

После нескольких раз повторения таких “спектаклей” Нина решила бежать из дома Доминго. Она позвонила своей знакомой из соседнего города, которая сдавала квартиры туристам. Нина была уверена, что квартиры пустуют, так как в период пандемии въезд в Испанию был ограничен. Её знакомая была рада сдать ей в аренду небольшую квартирку за чисто символическую плату, и в одно утро после очередного вечернего скандала с примирением Нина объявила Доминго, что она уезжает. Он не стал удерживать её, но она чувствовала, как это неожиданно и больно для него. В какой-то момент Нина захотела остаться, но вспомнила, как невыносимо слушать пьяный бред. Утром она собрала чемоданы и, пока Доминго спал, сама стащила их вниз к калитке. Когда подъехал сын Нининой знакомой и начал грузить чемоданы в машину, на балкон вышел Доминго. Увидев, что он проснулся, Нина поднялась в дом, стараясь не расплакаться, расцеловала и поблагодарила Доминго. Он не произнес ни слова, отодвинул Нину от себя, и она, обрадовавшись, что путь открыт, выскочила из дома, не оглядываясь, села в машину.

Звонки и сообщения посыпались на телефон Нины часа через три после её отъезда. В них было всё: злость, обида, ненависть, оскорбления, ревность, угрозы, требование вернуться, невозможность жить без неё, слова любви и мольбы о прощении. Доминго был пьян, разговора не получалось. То, что чувствовала Нина, невозможно было выразить словами. Хотелось тишины и покоя, она отключила телефон. Через несколько дней, когда страсти улеглись, они смогли поговорить и объясниться. Встретиться было невозможно, потому что дороги были всё еще перекрыты полицией, автобусы не ездили, и идти пешком в другой город по берегу моря также было запрещено. Они разговаривали друг с другом по телефону по несколько раз в день, и Нина понимала, что скучает без теплых объятий Доминго. Но, когда через две недели дороги открыли, она не вернулась жить в его дом. Он назначал Нине свидания, устраивал для неё в своем доме фуршеты с устрицами и шампанским, встречался с ней на пляже, а позднее, когда открылись рестораны, приглашал на обед или ужин. Им было хорошо вдвоем. И, если в какой-то день Доминго был в плохом настроении и пытался переложить на Нину свои негативные эмоции, она просто сбегала от него в свою съемную квартирку. Доминго познакомил Нину со своими детьми, братом, сестрами, друзьями, а Нина со своими – дочерью, зятем и внуками. Все считали их парой, и Нине было приятно, что она женщина Доминго. Однажды он снова предложил ей переехать в его дом. И Нина, все еще находясь в поисках квартиры для покупки, согласилась. Их совместная жизнь стала спокойнее, они сблизились и понимали друг друга без слов, дарили друг другу заботу и нежность. У них было время, чтобы побыть порознь – вечерами Доминго спускался в бар, а Нина оставалась в доме одна и занималась своими делами, общалась с подругами и внуками, смотрела интересный фильм на русском и искала варианты квартиры. Единственное, что расстраивало Нину, было то, что здоровье Доминго ухудшалось, и он, пытаясь заглушить очередную боль в теле, с утра начинал пить таблетки, днем пиво, а вечером запивал и таблетки, и боль душевную виски. Нина не знала, как ему помочь. Он не позволял ей “учить его жить” и пресекал все разговоры на темы вредности таблеток и алкоголя одновременно. Поэтому она смирилась с таким ходом вещей, оставила попытки вразумить его, заботилась о нем и просила у Бога здоровья для него.

Нина купила квартиру, начались хлопоты с ремонтом. Доминго помогал искать ей бригаду строителей, давал дельные советы, поддерживал или отвергал её начинания в перепланировке комнат, пока не наступил тот день, когда произошло резкое ухудшение его здоровья, и Доминго оказался в госпитале. Обследование и лечение продлились почти месяц. После каждого похода в госпиталь Нина плакала, видя, какие необратимые перемены с ним происходят. Когда Доминго выписали из госпиталя, к нему в гости приехали его дети, и Нина решила переселиться в свою квартиру. Она приезжала к Доминго почти каждый день, видела, что он идет на поправку и к нему вернулось его чувство юмора. Доминго, в свою очередь, рассказывал ей, что устал быть с детьми, ждет, когда они уедут, и шептал ей на ухо о том, что мечтает о времени, когда они снова останутся вдвоем и смогут поехать в путешествие на его родину в Андалусию. Но его планам не суждено было сбыться.

Когда ей позвонил Кристиан и начал рассказывать о том, что все дети Доминго, его брат и сестры приехали в Андалусию, Нина поняла, что это означает начало близкого конца. “Он уже не отвечает мне, он не открывает глаза, – говорил Кристиан. – Что мне делать? Как помочь ему?” Нина вспомнила их встречу: они втроем, Доминго, Кристиан и она, обедают в ресторане. Отец и сын дурачатся, как дети, и подшучивают друг над другом. Нина, глядя на них, чувствует их отцовско-сыновью любовь, обожание и восхищение друг другом. Она ответила: “Знаешь, я просто молюсь, как умею, чтобы ему было легко. И еще я разговариваю с ним, говорю, какой он великий человек и как сильно я его люблю”. Кристиан прислал ей видео из больничной палаты. Взглянув на первые кадры, Нина не смогла смотреть дальше. Она хотела помнить того Доминго, который был силен, полон юмора и оптимизма. Того, который, оправдывая своё имя, Доминировал. Всегда и везде. Того, к которому тянулись люди за советом, полагаясь на его жизненный опыт и мудрость. Мужчину, в жизни которого она стала последней женщиной. Которую он любил, как умел и как мог.