Читать книгу Целитель. Становление - - Страница 5

Конец девяностых в нашей стране было временем крайне «веселым», все выживали, как умели. Студены в то время, так же, как и вся страна перестраивались на новый лад.

Пашка ничем не отличался от других, он так же, как и все учился и подрабатывал. Разгрузка вагонов ночами было делом обыденным. Но была одно обстоятельство, которое выгодно отличало его от других студентов, живущих в общаге – холодильник в его комнате всегда был набит едой. Те, кто жил в общежитии в девяностые, поймут, о чем идет речь.

Нет, Пашка не таскал еду с разгружаемых вагонов (хотя и такое случалось). Холодильник ломился от продуктов по другой причине – те, кто пользовался Пашкиным даром, негласно, словно сговорившись, тащили в благодарность съестное. Сначала Пашка отказывался от вознаграждения, пионерское прошлое не позволяло брать плату за труд, но потом он понял, что когда «работает» совсем бесплатно, он страшно болеет. Даже не так – у него болело то, что мучило того, кто пришел к нему за помощью. Словно недуг переселялся в Пашкин организм. Плата же, хоть и продуктами, словно избавляла от этих неприятностей.

Пашкины соседи по комнате были счастливы. Они искренне считали, что родились под счастливой звездой. И когда к Пашке приходил «поговорить» очередной житель общаги, они, не сговариваясь, моментально покидали комнату, дабы не мешать заполнению холодильника.

Здесь надо отметить еще один интересный факт. Как и в любой среде в девяностые в общаге, естественно, была своя так называемая группа людей, которые поняли один принцип – настало время сильных. И они пользовались своей силой на всю катушку, все больше и больше отдаляясь от нравственных и моральных ценностей. И Пашка предсказуемо должен был стать жертвой этих живущих по праву сильного ребят. Но и тут его дар преподнес приятный сюрприз.

В один из вечеров, когда Пашка уже сходил в душ и собирался спать, к нему в комнату вошли двое. Трехцветные костюмы «ади…ас» плотно облегали их налитые силой плечи. Бесцеремонно открыв холодильник, один из них стал выискивать что повкуснее, кидая при этом на пол то, что не пришлось ему по вкусу.

Пашкины соседи исчезли из комнаты, нарушая при этом все законы физики, они просто испарились. Но Пашка не осуждал их за это, трусость всегда была слабостью человека, тут ничего не поделаешь.

Глядя на откровенно хамское поведение «гостей», Пашка очень жалел, что его разбитая в аварии нога не позволяет ему оказать достойный прием посетителям. Он всю жизнь занимался спортом, в том числе борьбой и, имея здоровую ногу, Пашка вел бы себя сейчас совершенно иначе, но было, как было, приходилось молчать и терпеть.

«Ты, говорят, типа шаман!» – неприятно скалясь, проговорил тот, что вошел первым и теперь сидел за столом, глядя, как его товарищ опустошает холодильник.

«Нет! Я православный!» – Пашка был хоть и хромой, но трусом он не был никогда, и если расправу над холодильником он как-то пережил, но вот хамить себе он не мог позволить, натура у него была такая.

«Типа умный?» – осведомился тот, что сидел за столом. Но в голосе его уже не было той наглой самоуверенности. Глядя в немигающие Пашкины глаза, он увидел в них то, что не видел никогда. Объяснить он это не мог, но в его начисто отбитой голове, все таки еще жили мысли, и они подсказывали ему, что перед ним стоит человек далеко необычный.

Не дожидаясь Пашкиного ответа, его собеседник встал, поправил прожженные в нескольких местах треники и двинул к выходу, дав при этом знак своему товарищу, оставить холодильник в покое.

«Постой!» – сам себе не веря, крикнул вслед уходящему собеседнику Пашка. Бритоголовый обернулся, он оторопел от такой наглости и, не скрывая удивления, смотрел на наглеца.

«Поверь мне на слово, не надо тебе и твоему другу завтра никуда ходить! Скройтесь где-то! Скажитесь больными или что-то в этом роде!» – продолжил удивлять в первую очередь себя самого Пашка.

Бритоголовый продолжал смотреть Пашке прямо в глаза. И пускай он не блистал интеллектом, но в людях жизнь его заставила научиться разбираться. Вот и теперь он четко понимал, что парнишка не шутит. Пашка же, чтобы подтвердить свои слова на понятном гостям языке продолжил: «Я не знаю, как вам это объяснить, но вам действительно нужно завтра залечь на дно! Я отвечаю за свои слова!».

Последняя фраза произвела на визитеров по истине магическое действие. Они, не сговариваясь, молча, синхронно кивнули Пашке и ушли.

Через пару дней они вернулись. Но только они не открыли дверь в Пашкину комнату «с ноги», как в прошлый раз, а вполне деликатно и по-человечески постучались. Когда они вошли, Пашкиных соседей вновь унесло сквозняком.

А гости очень деликатно стали выкладывать на стол дорогущую рыбу, колбасу и несколько бутылок коньяка.

«Ты нас прости, если что не так! Мы тут в прошлый раз немного погорячились, ты это – зла не держи!» – вполне по-дружески проговорил бритоголовый. Он шагнул на один шаг ближе к Пашке и протянул руку: «Колян! А это кореш мой – Толян!»

Знакомство переросло в предсказуемое застолье до утра и в дружбу на долгие годы. В ту ночь Колян рассказал Пашке интереснейшую историю. Они сначала не поверили Пашке и его словам о том, что им нужно залечь на дно, но, посовещавшись, решили, что сделают это только ради того, чтобы с чистой совестью вернуться и наказать зарвавшегося студента за его «базар». Каково же было их удивление, когда они узнали, что почти всю их компанию «приняли» на каком-то деле, суть которого новые Пашкины друзья, по понятным причинам, не озвучили даже когда были уже изрядно навеселе.

И этот факт вселил в них огромное уважение к Пашке и его способностям. Они долго пытали Пашку – как он это делает? Но ответа так и не получили, потому что Пашка и сам не знал, как у него это получается. Отчего он приобрел в их глазах еще больший авторитет, ведь он был готов ответить за свои слова, сам не зная, откуда идет ему информация о грядущих событиях.

Думаю, не нужно объяснять, что с тех пор Пашка обрел надежную защиту в лице новых друзей, и в общаге и институте никто даже в мыслях не имел причинять ему какой-то дискомфорт.

И Колян, и Толян еще не раз обращались к Пашке за помощью и никогда не обижались на него за то, что он отказывался применять свой дар в криминальных целях. Скорее они даже еще больше уважали его за принципиальность и смелость, ведь редко кто осмеливался им в чем-то отказать…