Читать книгу Пускай хранят века. Том 4 - - Страница 4

Мама – Петухова (в браке Городилова) Тамара Александровна родилась 11.06.1948 года в с. Андрюшино, через три года после окончания Великой Отечественной войны. Ей достались трудные послевоенные, несытые годы, тяжёлый деревенский труд и вечная борьба за место под Солнцем.

Мама говорила, что застала смерть Иосифа Сталина; когда объявили об этом по радио, родители поставили её на скамеечку и велели помолчать.

Она шутила, что родилась в прошлом столетии и удивлялась, что так неожиданно быстро ей пошёл восьмой десяток. Ей было 74.

Её жизнь оборвалась слишком быстро и я не могу позволить, чтобы память о ней не сохранилась.

Конечно в моих книгах лишь автобиографические данные и слабые робкие попытки рассказать о ней.

К сожалению слова не могут передать всей мощи испытываемых мною эмоций.

Но я начну.

Петухова Тамара Александровна (в браке Городилова), село Андрюшино

В семье Петуховых на момент рождения Тамары уже были дети от первого брака её мамы Петуховой Екатерины Фёдоровны: Нэлли и Галя, а в 1955 году родился брат Коля.

Семья Петуховых. Фотография сделана без дочери Векшиной Нэлли (она уехала учиться в Нижний Тагил в педагогическое училище). Этот портрет висел в раме, в большой светлой комнате над диваном в с. Андрюшино. Слева в первом ряду Петухов Александр Фёдорович, Петухов Николай Александрович, Петухова Екатерина Фёдоровна. Слева сзади Векшина Галина Александровна (в браке Иванчик), Петухова Тамара Александровна (в браке Городилова).

Екатерина Фёдоровна занималась рукоделием, строчила и украшала дом вышивкой, кружевами, занавесками. У неё всегда было красивое постельное бельё.

У бабы Кати была пуховая перина.

Петухова Екатерина Фёдоровна – моя бабушка (22.08.1922), на табуретке моя мама Петухова (в браке Городилова) Тамара Александровна (11.06.1948) и Петухов Александр Фёдорович (25.08.1916) (мой дед.)

Обратите внимание на фотографии на кровать, с неё свисает строченая ткань.

Подзор – так называлась узкая полоса строченой ткани или с кружевом и вышивкой.

Подзоры крепились как занавески по периметру кровати, ниже уровня матраса, чтобы выглядывать из-под нарядного покрывала.

Дед Саша добывал уток для еды, а пух шёл на перину и им набивали подушки.

Спать на такой кровати с периной, с марлевым пологом от комаров, было одно удовольствие. Сразу представляла себя принцессой.

А теперь подумайте, сколько труда необходимо было вложить в изготовление такого белья, его стирку (без стиральных машин и водопровода, когда за водой нужно было ходить с вёдрами за тридевять земель).

Эти кусочки ткани с вышивкой напоминают мне о доме, где родилась моя мама, где жили родные любимые люди, о том времени, когда баба Катя будучи молодой и красивой рукодельничала у окна и пела свои красивые песни.

Кажется, я и сейчас слышу, как она поёт.

Эту песню пела и бабушка Катя и мама.

Известно минимум пять вариантов стихов.

Автор не установлен. Говорят, что она написана каторжником в Сибири в 1880-е годы.

Популярность песня получила в 1900 году, когда была опубликована в сборнике.

В 1906 году шведский композитор Вильгельм Гартевельд добавил песню в сборник во время поездки в Сибирь и опубликовал её в 1908 году.

Подобные строченые ткани лежали в доме и на этажерке. Их баба Катя называла дорожками.

Строчёная дорожка, её сделала моя бабушка Петухова Екатерина Фёдоровна

Строчёная дорожка, её сделала моя бабушка Петухова Екатерина Фёдоровна

Вышивка на наволочке, которой, мне кажется, более 70 лет. Она немного пожелтела, есть небольшие следы ржавчины, но она по-прежнему хранит тепло рук и будет хранить до того момента – пока мы помним.

27 декабря 1953 года

Слева Векшина Галина (Иванчик). По центру Петухова Екатерина Фёдоровна, маленькая Петухова Тамара (моя мам), справа – Векшина Нэлли (Сергеева). Три сестры и их мама.

Мама – Тамара Александровна на табуреточке и её сестра Векшина Галина Александровна (в браке Иванчик)

Мама вспоминала, что она, когда была маленькой, даже меньше, чем на фотографии (где она стоит на табуреточке с сестрой Галей), и ещё еле-еле ходила, то всё время просилась к своей маме на руки, чтобы та несла её по Андрюшино.

Не понесёт – слезы, капризы…

И вот тащит она её в гору, дышит тяжело, задохнулась, а маленькая Тамара, требует: «Пой: «Стоит псаниса залатая».

Екатерина Фёдоровна устала идти с ребёнком на руках, но поёт:

Иван Иванович Шишкин, Рожь, 1878

Мама говорила, что будучи совсем крошкой, сразу догадалась, как добиваться своего, чуть-что слёзы, родители волнуются, дочка больная, плачет, царапается, видно ей плохо, что-то болит, а как помочь не знают.

Но однажды пришла старая соседка (по-моему, её звали Фёкла), а у Тамары, как раз приступ слёз. В руках у пришедшей гостьи была хворостина, она поставила её в угол, и сказала, что на этой хворостине летает чёрт и ищет капризных детей, чтобы забрать с собой.

Екатерина Фёдоровна и Александр Фёдорович соседке объясняют, больная девочка, что-то ей плохо… Но малышка сразу же смекнула, и слёзы прекратились.

Хворостину бабка Фёкла оставила стоять в доме у Петуховых.

Только маленькая Тамара начнёт капризничать, её мама Екатерина глянет в окно: «Вроде Фёкла идёт…», – и в доме мир, да покой.

Она всегда удивлялась, как могла помнить и Фёклу, и хворостину, ведь в таком возрасте дети забывают, что было с ними.

А песня со словами «Стоит пшеница золотая…» очень красивая, и я представляю свою молодую бабушку Катю, как она идёт в гору с малышкой на руках и поёт: «Шумит, шумит высокая пшеница, и ей конца и края не видать».

Обязательно послушайте эту песню в исполнении Лемешева С. Я. (она есть в Интернете).

Какое-то несказанное живое тепло разливается по телу, когда представляешь, как баба Катя идёт в гору и поёт. Сразу видятся бескрайние поля, свежий ветер, раздолье, слёзы наворачиваются на глаза, и по телу бегут мурашки.

с. Андрюшино, Гаринский район. Модница Тамара с меховой муфтой.

Слева Тамара, рядом Коля, неизвестная девочка, Галя

Петухова Тамара Александровна, 11.06.1948 года рождения. Моя любимая мама в детстве. Дочь Тамара, так называл её отец Петухов Александр Фёдорович.

Тамара с портфелем, который выпрошен у учительницы Евдокии Васильевны, с. Андрюшино, Гаринский район

ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ «Я УЕДУ ОТСЮДА»2

(книга написана мной от лица моей мамы)

Я боюсь ходить около церкви.

Недавно я прочитала сказку «Вий», там были вурдалаки. Я люблю читать сказки. Но они все очень страшные.

Когда я была маленькая, у меня была няня, она тоже рассказывала мне сказки. Я очень любила слушать её, но всегда было очень жутко. Страшные места она рассказывала с придыханием, шёпотом и жутким голосом.

Приехали с учебы сёстры, мы собрались все вместе.

Сестры учатся в педагогическом училище. Неля, чуть постарше Гали.

Неля гордая и независимая. Галя добрейшая, смешная девчонка. Сёстры красивые. У Гали тёмные глаза, большие чёрные ресницы. Она в семье всегда попадает впросак, в какие-то нелепые ситуации.

Дома у нас чисто и уютно. Мама всё время что-то строчит и вышивает, да и сёстры много вышивок сделали. Мне нравится разглядывать их рукоделие: то медведей – боксёров вышьют, то букет сирени.

Я не такая. Шить и вышивать я не умею, руки не из того места растут.

Рукоделию девочек научила мама. Она на все руки мастерица. Уж, все знают, что, Катя Петухова может любой женщине и ткань строченую сделать на заказ, и вышить, и сшить, и связать. Хотя в деревне многие умеют заниматься подобным ремеслом. Без этого – никуда.

Я не люблю, когда мама мне что-то шьёт. Она обязательно ругается, что я вертлявая, и может казанком толкнуть меж лопаток, если я буду продолжать вертеться. Когда она примеряет на меня своё шитье, всегда ругается, что у неё не получается, как надо. Как будто я и виновата, в этом.

При этом она обидно обзывается и называет меня «Епитимьища».

– Папа, что такое «Епитимьища»? – интересуюсь я у отца.

– Для многих православных людей епитимья – это какое-то дисциплинарное взыскание, налагаемое на провинившегося.

Но в духовном смысле это не наказание, а скорее лекарство, чтобы рана, оставленная грехом, быстрее затянулась, – а почему ты спрашиваешь, Дочь Тамара? – отца заинтересовал мой вопрос, и он удивлённо смотрит на меня.

– Мама говорит, что я «Епитимьища» – жалуюсь я.

– Ну, конечно мама говорит, что ты её лекарство, от всех бед – смеётся отец.

Утром, мне уже кажется, что всё, что я увидела, выехав из Андрюшки, было вроде, как и не со мной.

Мне хочется скорее побежать к Люське и рассказать про Глядены, но мама с утра стучит кастрюлями на кухне и чем-то недовольна.

Отец, успокаивает ее, говорит, чтобы она отдохнула: «Катя, Катюша, иди, приляг, я сейчас все сам сделаю…». Но мама продолжает недовольно всё пошвыривать.

Я иду за хлебом.

По дороге я встречаю Нинку Уфимцеву и рассказываю о своём путешествии.

У Нинки отец водовоз. Он всегда ездит по деревне на лошади и у него при себе большой хлыст. Мы его побаиваемся. Он может этим хлыстом и стегануть.

Один раз, зимой мы с Нинкой сбежали с уроков и решили кататься с горки. Весело, всё в снегу. Рады, что сбежали и свободны!

Гора снежная большая, мы на портфеле – вниз с этой горы. Раскраснелись, смеёмся. И вдруг, в один из спусков, видим, Нинкин отец под горой, с которой мы несёмся, соскочил с лошади и к нам бежит, лошадиным кнутом машет.

Уж, как мы бежали от него. Хорошо, что не догнал. Очень ругался, и гнался за нами, размахивая своим хлыстищем. Плеть, аж, посвистывала.

Вот, уж, мы испугались – то.

А когда нам ещё погулять то, как не школу прогуляв?

Вечером нам с Нинкой попало. Тут всё сложилось. И Ефтаксинья маме нажаловалась, что мы школу прогуляли, и Нинкин отец добавил.

Попало и за школу, и за портфель. Особенно за портфель. Портфель у меня красивый. Настоящий чёрный кирзовый, с двумя карманами и двумя пряжками.

В деревне ни у кого нет портфеля. Все в школу ходят с холщёвыми сумками.

У меня тоже была холщевая сумка. Так бы я с ней и ходила в свой первый класс. Но у моей учительницы появился портфель.

С той минуты, как Ефтаксинья пришла в школу с портфелем и на моих глазах достала из него тетрадки, жизнь моя закончилась.

Портфель стоял у учительницы на стульчике. Я не могла от него отвести глаз. И уже представляла, как складываю туда своё школьное барахлишко. Мысленно ощущала в своей ладошке его шершавую ручку.

Я поняла, что без этого портфеля нет мне жизни и в школу ходить бессмысленно.

Вернувшись с уроков, я заявила маме, что в школу больше не пойду, пока у меня не будет такого портфеля, как у учительницы. Мама сначала посмеялась, потом, убедившись в серьёзности моих намерений, поохала.

Конфликт начинал набирать обороты. Я проявила всё своё мужество и волю, слёзы, убеждение, и не знаю, что ещё, но мама поняла, что Евдокия Васильевна должна отдать мне свой портфель. Иначе, быть мне не образованной. Мама куда-то ушла, и…, у меня появился портфель учительницы.

С тех пор я хожу в школу гордая с кирзовым портфелем.

Фото в летнем лагере Петухова Тамара Александровна (крайняя справа) 10 лет, июль 1958 года, 3 отряд

Мама во втором ряду первая слева, в белой панамке и с букетиком цветов. Рядом написано: «Тома». Лагерь «Весёлый бор» 1952 год. На обороте: «На память Неле от Верхорубовой Люды. Здесь нет особой красоты, она не каждому даётся. Здесь простая душа, и сердце простое в ней бьется», г. Серов, с\п, 14 линия, барак 40—8»