Читать книгу Капитан - - Страница 2

Многоэтажное здание Учебного Центра из стекла и железобетонных конструкций стояло вплотную к зданию Управления, гораздо меньшего по размеру и обнесенного отдельным высоким, прочным забором из белого металла и оснащенного собственным контрольно-пропускным пунктом. К еще одному пропускному пункту, общему для обоих зданий, вела одна-единственная дорога, по которой, поднимая клубы серой пыли и песка, ехал со скоростью, явно превышающей безопасную для таких дорожных условий, большой черный внедорожник. У самых ворот машина остановилась, и человек в форме, плечистый молодой парень в ежиком русых волос на голове, поправив на плече винтовку, торопливо подскочил к водительской двери. Охранник был новеньким, отработал меньше трех недель, но в целом, уже пообвыкся. Работа была нехитрая: спроси пропуск, открой ворота, при попытке несанкционированного проникновения – стреляй, правда, таковых пока не случалось. Стекло в водительской двери медленно поехало вниз. Мужчина за рулем выжидательно глянул на охранника. Лет тридцати на вид, высокий и хорошо сложенный, пухлые губы, прямой нос, черные волосы рассыпаются по пробору и падают на виски. Его можно было бы назвать красивым, если бы не жесткое выражение, которое почти никогда не покидало его лица.

– Ваш пропуск, пожалуйста, – бодро проговорил охранник.

– Ты че, дебил? Какой те пропуск? – мужчина за рулем нахмурился.

– Эммм, ну, пропуск. Вы должны показать экран с пропуском.

– Щас я тебе покажу пропуск, – его рука потянулась к ручке двери.

Охранник в свою очередь потянулся к винтовке на плече. В этот момент из небольшой постройки с широким окном, стоявшей у ворот, выскочил второй охранник, тощий блондин лет сорока с загорелым и уже покрытым морщинами лицом.

– Добрый день, капитан, все в порядке, все в порядке, проезжайте, – он ткнул в кнопку браслета на его правой руке, ворота поползли в сторону.

Человек за рулем еще несколько секунд сверлил их взглядом, потом усмехнулся и вдавил педаль газа.

– Ты совсем ку-ку, да? – блондин, проводив машину взглядом, обернулся к новенькому.

– Так вы же сами говорили, никого без пропуска, ну, устав же и все такое, – непонимающе уставился на него новенький.

– Да. Ты прав. Говорил… – устало вздохнул блондин.

Внедорожник въехал на парковку около Учебного центра и припарковался почти у самого входа. Капитан вышел из машины, презрительно поморщился, окинув взглядом Учебный центр и медленно двинулся к распашным дверям центрально входа. В огромном холле напротив входа за столом сидел еще один охранник, за его спиной находились двери нескольких лифтов. По всему холлу тут и там были наставлены большие диваны, обтянутые жесткой бледно-синей тканью, с притулившимися к ним кадками, в которых росли высокие растения, чем-то напоминающие пальмы. Посреди холла нервно переминался с ноги на ногу невысокий седой мужчина. Увидев вошедшего, он натужно улыбнулся и протянул руку.

– А, капитан, добро пожаловать. Мы подготовили для вас комнату. Номер триста двенадцать. Она свободна. Сегодняшняя тренировка вот-вот начнется, но, если вы устали с дороги… – он замялся, – у вас ведь еще неделя впереди.

– Я начну сегодня, – отрезал капитан и двинулся к лифтам. Седой начальник Учебного Центра печально посмотрел ему в след, затем подождал, пока капитан войдет в лифт, и только потом неторопливо направился к лифтам сам.

Энжи медленно шла к дверям зала, предназначенного для тренировок, миновав раздевалку для женщин. Большого смысла в этих раздевалках вообще не было. Разве что поменять одну одежду на такую же точно другую. Бежевая футболка с длинным рукавом из эластичной ткани, серые, мягкие и свободные спортивки с резинками внизу и грубые черные ботинки. Ботинки она больше всего терпеть не могла. Ну, почему, почему не позволить курсантам ходить в нормальной обуви? На обратном пути с тренировок она в раздевалку тоже почти никогда не заходила, переодеться и принять душ можно и у себя в комнате.

За почти четыре года, проведенных в Учебном центре, Энжи близких отношений ни с кем не поддерживала. Работать над сборкой панелей предпочитала одна, в столовой сидела по большей части одна, а по вечерам часто брала поднос и шла есть к себе, почти никогда не участвовала в сборищах по вечерам в комнате кого-нибудь из других участников программы. Однако от ее внимания не ускользнуло оживление, воцарившееся в Центре накануне очередных отборов в команды.

Отборы новых команд проводились с периодичностью примерно раз в год среди четверокурсников, или чаще, если действующим капитанам требовалось пополнение, кроме того, в порядке исключения, действующие капитаны могли отобрать новобранца с любого курса. Согласно стандартной процедуре сначала Центр посещали капитаны, отбирая наиболее подходящих им кандидатов взамен тех, кто не вернулся с их последней поездки и включали их в список. Потом сам Центр формировал список кандидатов, которых вновь назначенные капитаны затем разбирали по своим командам. Обычно двести человек, пять команд по сорок участников. Уже действующие капитаны выбирали первыми, чтобы иметь возможность взять в свою команду того, кого сами же включили в список, если же они не могли определиться, кого им в него включить, то также пользовались общим списком кандидатов, чтобы иметь возможность положиться на рекомендацию Центра, работавшего с курсантами годами. В этом случае список кандидатов, рекомендуемых Центром, увеличивали на недостающее капитанам количество человек. Первый список, согласно негласному правилу, которое тем не менее никогда не нарушалось, состоял целиком из мужчин. Одновременно с ним составлялся второй, уже смешанный, список из ста двадцати человек, который делили на три смешанные и, что гораздо реже, полностью женские команды. Их отправляли в менее сложные сектора. Каждый кандидат из обоих списков, в конечном итоге, попадал в ту или иную команду. Те, кто за четыре года обучения так и не был отобран действующими капитанами или не попал в общие списки кандидатов, рекомендуемых Центром, оставался работать на базе.

На это, собственно говоря, Энжи и рассчитывала. В отличие от большинства других своих соучеников, она не имела никакого желания отправляться на станцию. Боевая подготовка совсем никудышная, разве что стрельба давалась ей много лучше других. В симуляции она с трудом барахталась на восемнадцатом уровне, когда как все, кто был на ее курсе, освоили минимум тридцатый. Большинство физических нормативов неизменно заваливала. Энергетические схемы-панели собирала она, конечно, превосходно, но этим можно заниматься и на базе, на начальном этапе подготовки миссии. Несмотря на острое нежелание отправляться в составе команды на станцию, тренировочный зал она посещала куда чаще других. Ей двигало острое желание научиться хоть как-то защищать себя. Часто она приходила сюда поздно вечером совершенно одна и упрямо раз за разом входила в блок симуляции. Все изученные на сегодняшний день наиболее опасные формы жизни были загружены в симуляцию. Количество уровней было неограниченно. С каждым новым уровнем росло количество и разнообразие нападавших, а также увеличивалась скорость их нападения. В качестве средств защиты можно было использовать учебный пистолет и рукопашный бой. Энжи начинала с семнадцатого уровня, потом переходила на восемнадцатый, сначала все шло хорошо, но в самом конце прозрачные стены симуляционного блока вспыхивали красным светом, определенно дававшим понять, что она не выжила. Хоть и стреляла она отлично, стоило кому-то из тварей подобраться так близко, что пистолет становился бесполезен или как только заканчивался запас его зарядов, она становилась откровенно беспомощной. Вот уже пару недель она никак не могла продвинуться дальше. Время от времени она заставляла себя запустить симуляцию боя с противниками-людьми. Здесь пистолетом пользоваться запрещалось, поэтому она застряла на двенадцатом уровне.

Войдя сегодня в зал на очередную групповую тренировку, указанную в расписании, она обнаружила, что в зале творится настоящая суматоха. В дальнем конце около скамей для отдыха и ожидания, тянувшихся вдоль почти всей правой стены гигантского зала, она увидела руководителя отдела отбора, улыбчивого и, казалось, всегда по-доброму относящегося к курсантам, и инструктора Миранду, строгую, но вместе с тем понимающую и внимательную, крепко сложенную женщину со смуглой кожей, беседующих с незнакомым высоким черноволосым мужчиной. По доносящемуся со всех сторон шепоту она догадалась, что приехал тот самый капитан, отбора у которого давно с тревогой и надеждой все ожидали. Посещал Центр он весьма редко, говорили, что в его команде самый высокий процент выживших, и плюс ко всему он никогда не рассматривал кандидатов младше четвертого курса, несмотря на то что произвести отбор можно было с любого курса, хоть бы и тех, кто поступил меньше года назад. Наименее грубыми эпитетами, которые она слышала в его адрес, были чокнутый, отбитый и псих. Тем не менее, желающих попасть к нему в команду было хоть отбавляй. Сейчас Энжи видела его впервые.

Глянув в браслет на правой руке, Миранда подала сигнал к построению. Курсанты выстроились в длинную шеренгу. Инструктор встала лицом к шеренге, капитан, в чем уже не было никаких сомнений, если посмотреть на его браслет, имевший красную окантовку вокруг квадратного табло, встал рядом. Энжи отметила про себя, что его можно было бы назвать красивым, если б не это выражение его лица.

– Внимание, группа! Сегодняшняя тренировка пройдет с участием… – начала Миранда.

– Под руководством, – бесцеремонно перебил он, даже не взглянув на нее, а переводя взгляд с одного курсанта на другого, ни на ком надолго не задерживаясь.

– Да. Под руководством Алексея Литвинова, капитана, имеющего на сегодняшний день лучшие… – продолжила Миранда.

– Достаточно, – опять перебил он ее.

Он отправил группу в стрелковую зону, располагавшуюся в самом конце зала напротив входа. Зона для стрельбы представляла собой широкие ряды, разделенные высокими перегородками, так что каждый участник видел только свои мишени. Курсанты вставали в начале ряда, по одному на каждый, а на противоположной стороне словно из воздуха появлялись мишени, когда по одной, когда по несколько сразу, чего заранее нельзя было угадать, все разного размера, при попадании они исчезали, и на их месте через всегда разные промежутки времени появлялись новые, иногда мгновенно, иногда с задержкой в несколько секунд. Над каждым рядом наверху висело табло с меняющимися цифрами, отображавшими процент пораженных мишеней. Скорость перезарядки здесь не играла никакой роли, поскольку учебные пистолеты стрелковой зоны таковой не требовали, они лишь просчитывали траекторию полета имитации заряда из пучка энергии и анализировали вероятность попадания в цель с точностью в сто процентов. Скорость смены контейнера с зарядами в рукояти пистолета важна была в симуляции, воссоздающей условия реального нападения.

Участники тренировочной группы рассыпались ровной шеренгой перед началом каждого из рядов. По сигналу стали появляться мишени. Курсанты открыли стрельбу. Алексей неторопливо шел вдоль линии за их спинами, останавливаясь время от времени за спиной того или иного человека. Проходя мимо Энжи, стоящей примерно в середине одного из сорока рядов, он лениво окинул ее равнодушным взглядом от медового цвета кудрявых волос к тощей спине и затем до грубых черных ботинок на ногах и медленно пошел дальше, даже не взглянув на ее табло, где зеленым цветом горела цифра в девяносто пять процентов.

После окончания стрельбы он пробежался глазами по табло над рядами, потом махнул рукой, чтоб они следовали за ним. Он вел их к симуляционным блокам, расположенным в шахматном порядке и начинающимся от стены зала напротив скамеек и заканчивающимся чуть дальше его центра. Энжи подумала было, что он будет смотреть, кто с каким уровнем справляется, но он вошел в ближайший блок, отключил режим ожидания, так что прозрачные стены на каждой стороне квадратного блока исчезли и встал в центре, повернувшись к ним лицом.

– Отбор проведем по старинке. Первый из желающих, кто спустя минуту еще будет стоять на ногах, может считать себя членом моей команды. Тем, кто хочет попробовать, встать в колонну. Остальных прошу не мешать, – громко объявил капитан.

Энжи облегченно направилась к ближайшей скамье. Несколько человек отделились и тоже пошли к скамьям. Однако в качестве желающих осталась большая часть группы. Первый из оставшихся подошел к капитану, остановился, постоял так несколько секунд, после чего раздался насмешливый голос Литвинова.

– Ну, че замер? Бей!

Через десять секунд курсант лежал на полу. Минуту не продержался никто.

– Свободны, – переступив через последнего лежащего на полу курсанта и досадливо поморщившись, объявил он.

Энжи поспешно встала и пошла прочь из зала. Как хорошо, что он проверил только тех, кто сам хотел попасть к нему в команду. Она, понятное дело, в нее точно не попадет, но драться вот так… Ее передернуло. Конечно, из этой группы никто, по всей видимости, к нему не попадет, но их ведь пару десятков, если не больше. Интересно, их тренировки тоже будут походить на расправу?

Почти у самого выхода из зала, на скамье, которая упиралась в шкаф с маленькими пластиковыми бутылками воды, сидел руководитель отдела отбора и один из участников ее тренировочной группы Дмитрий, они о чем-то тихо беседовали. «Вот уж кто, наверное, продержался бы», – подумала она. Руководитель отдела отбора по-отечески улыбнулся ей и кивнул головой, Дмитрий поднял на нее полный затаившейся злобы взгляд. Она поспешно отвела глаза и быстрым шагом пошла к выходу. Дмитрий был один из немногих курсантов, кто пошел не просто добровольцем, но, как говорили, оставил ради этого хорошую работу, дом, в общем, весьма благополучную жизнь. Большинство же учеников Цента были отобраны, если можно так выразиться, из не самых благополучных слоев общества: воспитанники приютов из выпускных классов, кому едва исполнилось восемнадцать или вот-вот должно было исполниться, мелкие правонарушители, подписавшие контракт в обмен на право реабилитации, бедняки на грани нищеты и так далее, главное, показать начальные навыки хотя бы по части требований и вуаля. Один раз подписав контракт, отказаться было нельзя. То есть, теоретически, и это было в одном из пунктов контракта, конечно можно, но на практике, невозможно. Бывшие приютские дети лишались обеспечения жильем и им оставалась идти разве что за пределы поля, провести последние дни в компании кровожадных тварей, в коих выродилась почти вся земная фауна. Мелкие правонарушители становились не такими уж и мелкими. В общем, рычаги давления у Центра Управления были для каждого свои. Не говоря уже о том, что раз согласившись, к концу четвертого года обучения почти никто из курсантов уже не рассматривал иного пути. Благополучные же граждане ничего не имели против того, чтобы всю грязную работу за них выполнял кто-то другой. Единицы вступали в программу, заранее понимая, на что они идут. Дмитрий был из таких. Он был одним из лучших на завершающем, четвертом курсе подготовки и поговаривали, что он пополнит ряды капитанов, что было большой редкостью, поскольку обычно новыми капитанами назначали участников уже действующих команд. А еще он был племянником руководителя отдела отбора, поэтому, вполне вероятно, что ему и лучшим быть вовсе не обязательно. При первой встрече с Дмитрием Энжи почувствовала исходившие от него волны злобы, у нее создалось впечатление, что он ее просто ненавидит, хотя за что, понять она не могла. Как бы там ни было, она всячески избегала встреч с ним, сворачивала, если он шел навстречу, никогда не садилась близко, не посещала компании, в которых был он. Однажды она столкнулась с ним у лифтов на первом этаже за спиной охранника, и, когда лифт, наконец, пришел, позволила ему войти, а сама осталась стоять. И если раньше еще могли быть сомнения, то теперь их не осталось, поскольку его взгляд, когда он ткнул кнопку своего этажа, был полон такой ненависти, что, казалось, ее можно ощутить в воздухе вокруг него. Зачем такому человеку участие в этой программе? Он верит в миссию по спасению человечества? Наверное, просто хочет пострелять в этих чудовищ, что кишмя кишат за пределами энергетических полей, окружающих города и крупнейшие объекты. Энжи поспешно отогнала невеселые мысли, стараясь воодушевить себя тем, что работа на станции ей, судя по всему, не грозит. В списки кандидатов ни один человек в здравом уме ее не включит.

Сев в столовой за пустой стол в дальнем углу, она вяло поковырялась в тарелке, потом с удовольствием принялась за клубничный молочный коктейль, который брала всякий раз, как только он появлялся. Она сидела, опустив голову и ни на кого не гладя, не обратив внимания, как в столовую вошел Литвинов, проходя к зоне раздачи вновь смеривший ее равнодушным взглядом. После обеда день был забит под завязку, к себе она поднялась поздно, решив никуда сегодня больше не ходить, легла на огромную кровать, прижав к себе гитару и принялась тихонько перебирать струны. Все комнаты для проживания в Учебном Центре были абсолютно одинаковыми. Напротив входной двери располагалось окно с закругленными углами, под ним стоял металлический стол, по обе стороны от которого стояли регулирующиеся по высоте и глубине кресла-стулья, весьма удобные. От левого кресла тянулся длинный диван такого же, как и кресла, бледно-синего цвета. Диван как раз-таки и раскладывался в огромную кровать, на которой сейчас полулежала на подушках Энжи. Несмотря на то, что кровать занимала очень много места, Энжи никогда ее не складывала. Компании у нее ни разу не собирались, по вечерам она валялась в обнимку с гитарой или же, развернув экран и впечатав его в стену напротив, смотрела очередной фильм ужасов. Она обожала фильмы ужасов, радуясь при просмотре мысли о том, что это все выдумано. Прямо от входа по правую руку находился шкаф с форменными куртками и брюками, дальше шла столешница с вделанной в нее раковиной, над ней шкаф с посудой с одной стороны и полками для продуктов с другой. Далее шел шкаф, заканчивающийся за креслом-стулом у окна. Налево от входа тянулся очень длинный узкий комод, который заканчивался практически у самой двери в душевую комнату. Справа от двери в душевую снова шкафы и между ними и кроватью еще одно кресло-стул и маленький круглый столик. Никаких украшений, картин или милых безделушек. Голые белые стены, металлические шкафы. Уютной комнату назвать никак было нельзя. Курсантам разрешено было иметь одну любую личную вещь. Энжи выбрала гитару. Все остальное предоставлялось Центром. От резинок для волос до средств досуга. Что-что, а возможность отдохнуть после изнурительной работы у курсантов была. Игровые пульты, просмотр любых фильмов и передач, доступ к всемирной электронной библиотеке. Были еще комнаты отдыха и релаксации, в которые она никогда не ходила, переговорные комнаты, если курсанты хотели провести совместное время на нейтральной территории, а не в чьей-то комнате. И много-много чего еще.

Проснувшись на следующий день, Энжи отправилась согласно расписанию на сборку энергетических схем-панелей, которая продлилась до обеда. После обеда было свободное время, поэтому она взяла поднос с едой в столовой на первом этаже и поднялась с ним к себе на шестой. Дождавшись вечера, она вновь спустилась на первый этаж и направилась в тренировочный зал, находящийся в противоположном от столовой крыле. В пустом зале было темно, лишь стены блоков симуляции слабо мерцали, наполняя зал мягким приглушенным белым светом. Энжи не стала включать основное освещение, а сразу прошла в один из блоков. Вошла внутрь, взяла пистолет, повесила на талию пояс со сменными контейнерами зарядов и выбрала уровень семнадцать. Стены блока на мгновение вспыхнули зеленым и погасли, вновь сменив подсветку на белую. Тут же со всех сторон стали друг за другом появляться существа, похожие на змеиный клубок, во все стороны из которого торчали похожие на толстые шланги тела, не имеющего на конце ничего, кроме огромного отверстия. Стоило хоть одному такому присосаться к своей жертве, в кровь мгновенно поступал яд, и через несколько минут все было кончено. В симуляции же просто вспыхивали красным свечением стены, окружавшие поле для боя. Существа были недостаточно быстрыми, однако их было очень много. По окончанию уровня в пистолете Энжи неизменно оставался только один заряд. Пройдя в который раз этот уровень, она выбрала восемнадцатый, предварительно сменив зарядный контейнер. Уровень содержал тех же самых тварей, только в самом конце она постоянно его заваливала и никак не могла понять в чем дело. Стены вспыхнули зеленым и погасли, она стало быстро поворачиваться во все стороны, ни разу не промазав и мысленно отсчитывая про себя количество выстрелов. Вот сейчас останется только один заряд, как в уровне семнадцать, но потом ее убьют. Круто обернувшись вокруг своей оси, она вдруг резко поняла, какая же она дура и, задрав голову, послала выстрел в потолок, в клубок, который падал на нее сверху. Стены блока опять на мгновение вспыхнули зеленым и погасли. Как она раньше не догадалась? Усталая, злая на себя, она твердо решила завтра прийти снова, несмотря на то что день был забит под завязку до самого вечера.

Однако, войдя следующим вечером в зал, она увидела, что один из крайних блоков запущен. Ей и раньше, пусть и нечасто, приходилось сталкиваться с курсантами, которые, как и она, шли поздно вечером на дополнительную тренировку. Обычно, если ее не успевали увидеть, Энжи разворачивалась и уходила, возвращаясь позже или не возвращаясь вовсе и собиралась так поступить и сейчас. Но, невольно глянув на табло над блоком с номером уровня, она застыла в изумлении. Цифры отображали на табло число восемьдесят семь. Поддавшись банальному любопытству, она подошла ближе. Ну, разумеется. В блоке был Литвинов. Скучно ему что ли стало? Наблюдать за тем, что происходит внутри блоков было не принято, чтобы не возникало соблазна действовать по памяти, если удастся запомнить последовательность событий, поскольку, привыкнув проходить уровни машинально, в условиях реального боя это могло стоить жизни. Каждый стремился учиться на собственном опыте и Энжи в том числе, но восемьдесят седьмой? Она и через десть лет до него не доберется. Она села на скамью напротив запущенного блока и стала смотреть на то, что происходит внутри, испытывая восхищение и, кажется, даже зависть. Алексей двигался с невероятной скоростью, в какой момент он успевает сменить зарядный контейнер, она даже не успевала понять. Когда появлялся противник, у которого есть уязвимые места, пистолетом он не пользовался вовсе, просто делал резкие и быстрые движения руками и ногами, так что наступавшие существа один за другим неизменно таяли в воздухе, уступая место новым. Она решила, что посидит так немного, уйдя до того, как закончится его симуляция, но настолько увлеклась, что сама не заметила, как пролетело время и дернулась, когда стены блока вспыхнули зеленым и погасли. Собралась было встать, но поздно, он ее заметил, бежать к выходу было глупо. Энжи оставалось надеяться, что он проигнорирует ее присутствие и просто пройдет мимо.

Выйдя из симуляционного блока, капитан увидел ту кудрявую, что неплохо стреляла и, как он догадался, любила бывать одна. Худая, если не сказать тощая, маленького роста, так что макушка едва достает ему до плеча. Густые вьющиеся золотисто-медовые волосы собраны в косу, из которой выбиваются несколько непослушных прядей, падающих на лицо и вызывающих жгучее желание убрать их с ее лица, заправив за ухо, выразительные, словно очерченные губы и серо—зеленые широко распахнутые глаза, которыми она внимательно следила за ним, пока он шел по направлению к ней. Подойдя, Алексей встал напротив и кивнул головой в сторону блоков.

– Пойдешь? – спросил он девушку.

– Кажется, мне уже не хочется, – откровенно ответила она. Идти в блок и правда уже совершенно не хотелось. Ее придавило ощущением собственной никчемности.

– Если хочешь, могу показать что-нибудь простенькое. Даже ты справишься, – голос звучит ровно и спокойно, ни намека на насмешку.

– Нет, спасибо. Пожалуй, я неважно себя чувствую, – пробормотала она.

– Пошли тогда, провожу тебя до комнаты, – тоном, не терпящим возражений, сказал Литвинов.

Что-то кольнуло в груди, но деваться некуда, она послушно встала и пошла за ним в сторону выхода из зала. Остановившись у шкафа с водой почти у самых дверей, он обернулся к девушке.

– Воды?

Она согласно кивнула в ответ, он вытащил две бутылки, одну из которых молча протянул ей, вторую же стал пить на ходу, а выйдя из зала в коридор, уже швырнул пустую бутылку в контейнер для сбора мусора. Ни слова не говоря, они дошли до лифта, затем вошли в него, и Энжи замерла в нерешительности.

– Ну? – настойчиво поторопил он ее. Она обреченно надавила кнопку шестого этажа.

Лифт тронулся, он перевел взгляд на бутылку в ее руке.

– Чего не пьешь?

– Я… я не могу ее открыть, – виновато, словно провинившийся ребенок, ответила она. Это было правдой. Она никогда не могла открыть чертовы бутылки, уносила их к себе, там надрезала крышку ножом и потом только открывала.

Он молча взял из ее рук бутылку, отвинтил крышку и также молча протянул ей обратно. Она взяла бутылку и сделала несколько небольших глотков. Лифт дернулся и замер, двери открылись, он вышел первым, бросив через плечо: «Номер?»

– Двести четырнадцать, – уныло ответила она.

Капитан уверенно повернул направо и зашагал по направлению к ее комнате. Энжи шла чуть позади, справа от него, отставая на пол шага. Остановившись у комнаты номер двести четырнадцать по левую сторону широкого коридора, он также уверенно поднял правую руку, провел браслетом вдоль небольшой выступающей панели слева от двери, после чего дверь бесшумно отъехала в сторону, он шагнул внутрь и зажег свет. Энжи обескураженно шагнула следом.

– Как вы ее открыли? – с испугом в голосе, смешанным с удивлением, спросила она.

– Ты прикалываешься? – обернулся он. – Это капитанский браслет. На станции капитан имеет доступ в любое ее помещение. Учебный Центр основан на том же принципе. Разве что за некоторым исключением. Ты что, этого не знала?

Она перевела взгляд на его наручный браслет. Браслеты носили как все участники программы от охранников до главы Центра Управления, так и все люди, далекие от программы развертывания щитов, которые использовали их в своей повседневной жизни. С помощью браслетов открывали двери, можно было настроить его на включение и выключение света и различных приборов, посылали и читали сообщения, просматривали новости, телевидение, общались по видеосвязи. Достаточно только нажать одну кнопку и над браслетом разворачивался экран, развернуть который можно было на любой удобный размер, от ладони до пары метров в ширину и отправить на любое комфортное от себя расстояние. Браслет был и средством связи, и источником развлечений, и рабочим инструментом. Уже давно все документы подписывались через экран браслета. Бумага была величайшей редкостью, все бумажные носители десятки лет назад были переведены в электронный формат. При заключении договоров и им подобного, стороны пересылали друг другу файлы, которые подписывались через экран личным кодом, закрепленным за каждым человеком и вводимым в отдельное окно под документом с приложением отпечатка пальца. Изначально отпечаток пальца был единственным способом подписи, но очень скоро от этого отказались, поскольку получить отпечаток пальца было не так уж сложно, в случае совершения правонарушения преступнику достаточно было силой заставить жертву приложить палец к экрану. Поэтому отпечаток был усилен личным кодом, так как получить код, известный лишь его обладателю, было гораздо сложнее, ведь слабый физически далеко не всегда слаб духом. Снять браслет также можно было только введя свой личный код, во всех остальных случаях с него невозвратно удалялись все данные, оставаясь лишь в резервном хранилище, доступ к которому мог получить исключительно обладатель связанного с ячейкой браслета, предварительно пройдя идентификацию и получив новый. Капитанский браслет, несомненно, обладал гораздо большими возможностями, чем браслет Энжи. Конечно, на станции капитану подчиняются беспрекословно, да и ситуации бывают разные, но чтобы вот так?!

Ответа на свой вопрос он, по всей видимости, не ждал. Медленно пересек комнату и сел в кресло между кроватью и столом.

– Кофе нальешь? – небрежно бросил он.

Энжи помялась в нерешительности, потом подошла к шкафу над столешницей, достала две кружки и принялась наливать кофе. Алексей, окинув быстрым взглядом комнату, на секунду задержался на гитаре, которая лежала посреди кровати.

– Играешь на гитаре? – с легким любопытством спросил он.

– Немного, – пробормотала она в ответ.

– Есть у меня в команде один гитарист. Точнее, считает себя гитаристом. От его игры кровь из ушей идет, – задумчиво сказал Литвинов.

Она подошла к столу с двумя чашкам, одну поставила перед ним, с другой в руке прошла к креслу с противоположной стороны стола и села.

– Как тебя зовут? – спросил он, сделав глоток.

– Энжи.

Он промолчал, нахмурившись, и сделал очередной глоток. Похоже, соблюдать формальности и представляться в ответ он не считал нужным. Энжи протянула руку и передвинула с подоконника на стол высокий контейнер, наполненный кучей разного вида конфет.

– Я не ем сладкое, – сказал он, потом бросив взгляд на гору фантиков, тут и там валяющихся на подоконнике и примыкающем к нему крае стола, добавил с усмешкой, – чего не скажешь о тебе.

Наступило молчание. Испытывая неловкость и опустив голову, Энжи маленькими глотками пила кофе, не поднимая на него глаз. Однако у нее было стойкое ощущение, что он все это время на нее смотрит. Потянувшись за конфетой и, наконец, посмотрев на него, она обнаружила, что он не отрывает от нее ни на секунду пристального взгляда. Ей окончательно стало не по себе.

– А ты красивая, – медленно проговорил он и, помолчав немного, добавил, – Энжи…

Вздрогнув, она выронила конфету и замерла. Внутри поднималась волна ледяного ужаса. Она прекрасно знала, что последует дальше. Почему, почему она сразу не ушла из этого долбанного зала? Литвинов продолжал пристально, не отрываясь, на нее смотреть. Спустя несколько секунд раздалась мелодичная трель и над его браслетом вспыхнул ярко-зеленый кружок. Он ткнул пальцем в браслет, развернул небольшой экран, затем несколько раз нажал на самом экране. Появилось лицо главы Учебного Центра, который торопливо заговорил.

– Добрый вечер, капитан. Извините за беспокойство. Нас посетил господин министр. Он в курсе о вашем прибытии. Мы тут небольшое собрание проводим. Могли бы вы тоже подойти в Управление. В ближайшее время, если вас не затруднит.

Алексей ткнул в браслет, экран перед ним исчез.

– Министры… хренистры… – пробурчал он презрительно, потом одним глотком допил остатки кофе, встал, держа кружку в одной руке, второй собрал разбросанные тут и там фантики от конфет, прошел к столешнице, сунул фантики в контейнер для мусора под ней, сполоснул кружку, поставил ее в шкаф над раковиной, затем молча пошел к двери, махнул браслетом перед панелью у ее правого края и не говоря ни слова, вышел.

Энжи, с трудом переводя дыхание как после долгого бега, долго сидела, уставившись в одну точку. Потом, словно очнувшись, наконец, встала, пошла к кровати и долго лежала в обнимку с гитарой, время от времени перебирая струны. Почти до самого утра она ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к каждому шороху, что, впрочем, было абсолютно бесполезным, потому как помещения комнат были почти полностью звуконепроницаемы. Уже засыпая, она невольно подумала о том странно заискивающем тоне, с которым к Литвинову обращался глава Центра. Конечно, он человек мягкотелый и скорее занимает свой пост больше формально, ведь всем известно, что от его решений мало что зависит, но так странно это все…

Все последующие дни до конца отборочной недели она больше не ходила по вечерам в тренировочный зал, а вместо этого каждый вечер уходила в комнату к Лэйле, компанейской, заводной темноволосой девушке, постоянно собиравшей у себя веселые компании. Хотя Энжи обычно и сторонилась подобных сборищ, ее охотно принимали и периодически напоминали о них приглашениями, впрочем, без особой надежды, что она придет. В целом, она не была изгоем, люди к ней тянулись, но не могли пройти сквозь ту невидимую стену, которой она себя окружила. Возвращалась она поздно, а потом долго не могла уснуть, чувствуя себя по утрам уставшей и разбитой, но после трудного дня все равно шла провести вечер с очередной компанией в комнате Лэйлы. Она и сегодня собиралась пойти, но узнав, что там будет Дмитрий, передумала. Был последний день отборочной недели и она подумала, что беспокоиться особо не о чем. У капитанов сегодня дел невпроворот, вечером всем курсантам должны разослать сформированные списки команд. В компаниях все эти дни без устали обсуждались одни и те же темы: кто попадет в список кандидатов, кто будет новыми капитанами, да кто в какую команду будет зачислен. Энжи полулежала на кровати, перед большим экраном, с интересом следя как последняя жертва пытается спастись от кровожадной акулы-убийцы. В тот момент, когда акула вот-вот должна была сожрать несчастного, над ее браслетом загорелся зеленый кружок. Энжи свернула фильм, вновь развернула экран, сделав его гораздо меньшим по размеру и приблизив к себе, и принялась неторопливо изучать списки команд, про себя отмечая, соответствуют ли они ее изначальным предположениям относительно участи знакомых ей курсантов. Дмитрий стал одним из новых капитанов, два его закадычных друга-близнеца вошли в его смешанную команду. Закончив изучение списков, она как кошка потянулась от удовольствия, лениво зевнула и перелистнула страницу на списки новых членов команд тех действующих капитанов, которые всю эту неделю также проводили набор на места недостающих им человек. Во время отборов никто из них никакого интереса к ее кандидатуре не показал. Однако только перед ней открылась страница, она с неистово колотящимся сердцем подскочила и уставилась в список, зажав рот ладонью. Первым шел список трех новых участников команды Литвинова. Ее фамилия была первой в этом списке.

Какое-то время Энжи пыталась осознать произошедшее, потом стремглав вылетела из комнаты и почти бегом понеслась к лифтам. Спустившись на второй этаж, она подлетела к двери кабинета главы отдела отбора и неистово замахала браслетом перед панелью сбоку от двери. На панели загорелась яркая голубая подсветка.

– Слушаю вас, – раздался мелодичный женский голос.

– Подскажите, Владислав Николаевич у себя? – на грани истерики громко спросила она.

– Кто его спрашивает? – уточнил все тот же голос.

– Это Энжи. Энжи Джейн, – хотя добавлять фамилию смысла не было. Других Энжи, насколько она знала, в Центре не было. Ведь это было прозвище, а не имя. Она взяла его в качестве имени при прохождении идентификации совершеннолетия. Впрочем, как и фамилию.

– Зайдите, пожалуйста, завтра, он сейчас не может принять, – подсветка на панели погасла.

Энжи отправилась обратно к себе и всю ночь крутилась в кровати как юла, с трудом дождавшись утра. С приходом утра она опять бросилась вниз и принялась махать браслетом перед той же дверью. Подсветка на панели не загоралась. Заставив себя, наконец, принять, что в кабинете никого нет, она стала ждать. Спусти примерно час в коридоре появился глава отборочного отдела. Увидев ее около двери, он было замешкался, но потом, будто взяв себя в руки, улыбнулся широкой дружеской улыбкой.

– Вы ко мне, дорогая? – ласково спросил он.

– Владислав Николаевич, это какая-то ошибка, – чуть не плача проговорила она, входя следом за ним в кабинет.

– В чем же у нас ошибка? – участливо уточнил он.

– Меня отобрали в команду Алексея Литвинова.

– О! Уверяю вас, тут никакой ошибки нет. Поздравляю с поступлением в команду. Литвинов отличный капитан, – с улыбкой проговорил он.

– Но ведь вы понимаете, о чем я. Меня не должны были отобрать. Не должны! И это против правил, – запротестовала девушка.

– Что вы, что вы, формально никакие правила не нарушены. Вам нужно успокоиться и отдохнуть, завтра у вас трудный день, – ласково проговорил он, – ни о чем не волнуйтесь, вы в отличной команде, – он протянул руку и поддерживающе похлопал ее по плечу, – еще раз поздравляю. А сейчас прошу прощения, у меня масса работы, – и он вытолкал ее за дверь.

Энжи со злостью посмотрела на закрывшуюся дверь кабинета, но злость была недолгой, навалилось ощущение беспомощности, и она обреченно поплелась к себе. Войдя в комнату, она пошла в душ и долго стояла под струями горячей воды, скрестив руки и обхватив себя вокруг талии. Потом кое-как вытерлась полотенцем, натянула длинный белый халат, вышла из душевой и легла на кровать, свернувшись и подтянув колени к груди. Проснувшись, она обнаружила, что солнце уже садится и, посмотрев на браслет, поняла, что проспала до вечера. Не чувствуя себя отдохнувшей, она медленно встала и прошла к столешнице, чтобы налить кофе. Есть не хотелось совершенно, сев за стол, Энжи с трудом затолкала в себя пару конфет, запивая их кофе. Потом отнесла халат в душевую, переоделась в форменную бежевую футболку с серыми спортивками, и сев обратно в тоже кресло у кровати, досмотрела как акула все же покусала последнюю жертву, но парень чудом выжил, воткнув акуле в глаз длиннющий кинжал, неизвестно откуда взявшийся в его руке. Когда по экрану побежали титры, в дверь кто-то постучал. Она удивленно посмотрела на дверь: надо было очень постараться, чтобы стук был слышен, не говоря уже о том, что достаточно было провести браслетом у панели допуска, чтобы тот, кто внутри услышал мелодичную трель, уведомлявшую о посетителе за дверью.

– Кто? – спросила она, ткнув в панель справа от двери.

– Твой капитан. Открывай! – раздался властный голос.

Расстроенная и испуганная, она провела браслетом вдоль панели и посторонилась. Энжи не сразу сообразила, что открыть Литвинов мог бы и сам. Ведь именно этого она боялась все последние дни.

– Я тебе воды принес. – Уверенно проходя внутрь, он направился к столу и поставил на него несколько бутылок с водой. Потом принялся поочередно отвинчивать крышку с каждой бутылки, после этого завинчивая обратно. – От кофе не откажусь, – сказал он, взяв со стола пустую кружку с остатками ее кофе и заглядывая внутрь.

Энжи, все это время так и стоявшая у двери и смотрящая на его широкую спину, прошла к столешнице под шкафом с посудой, достала на этот раз одну кружку и налила в нее кофе, всыпав туда три огромные ложки сахара. Обернувшись с кружкой в руках, она увидела, что капитан сидит на краю кровати рядом с креслом, сложив руки в замок на груди и хмуро глядя на нее. Подойдя, девушка протянула ему кружку и стала было разворачиваться, чтобы сесть в дальнее кресло, но он резко схватил ее за руку чуть повыше локтя и властным, но мягким движением усадил в кресло, стоящее рядом с ним.

– Волнуешься перед завтрашним днем? – как ни в чем не бывало спросил он, отхлебнул из кружки, задумчиво посмотрел внутрь и, приподнявшись, поставил ее на стол.

Несколько секунд Энжи смотрела на него, потом по ее лицу заструились слезы.

– Зачем вы включили меня в свою команду? – всхлипывая, почти шепотом спросила она.

– Котенок, ты видела списки? Твое имя было единственным в списке кандидатов из двухсот пятидесяти мужиков, – спокойно проговорил он, – знаешь, ты была нарасхват, почти все капитаны пожелали взять тебя к себе, думаю им было не жалко одного местечка в команде, чтобы взять с собой дополнительное развлечение. Ты ведь догадываешься, что бывает с единственной девушкой среди почти сорока мужиков в тысячах километров от ближайшей цивилизации, изолированных там на несколько месяцев? – все также спокойно продолжал он как будто говорит о погоде за окном, потом примирительно добавил, – да ты не волнуйся, со мной тебе нечего бояться.

Энжи прикусила губу, с большим трудом пытаясь сдержать слезы. Алексей встал и, опять ни слова не говоря, направился к двери, однако уже почти у самого выхода обернулся и бросил через плечо: «Завтра не опаздывать». Девушка молчала.

– Ты должна сказать: «Да, капитан», – строго велел он.

– Да, капитан, – прошелестел в ответ печальный голос.

– Да шучу я. Можешь называть меня просто Леша, – он повел браслетом на правой руке, дверь бесшумно отъехала в сторону, потом также бесшумно вернулась на место после его ухода.

Демельза Робинсон, главный психотерапевт Учебного Центра, сидела в своем кабинете, что-то листая на экране, светящимся перед ней на столе. Она работала в Центре уже очень много лет и искренне любила свою работу, несмотря на то что всегда жутко уставала, ведь Демельза практически дневала и ночевала в Центре. Учитывая, кого набирали в качестве новобранцев, работать было над чем. Дважды в год она проводила стандартную консультацию и при выявлении потребности передавала нуждающихся в психологической помощи в руки своих младших коллег, за самые же сложные случаи бралась сама. Сегодня был очередной день, когда она с утра до вечера проводила предполетные психотерапевтические консультации с капитанами, отправлявшимися на станции в ближайшие дни. На сегодня остался только один, и он опаздывал. Она не могла припомнить хоть одного другого случая, когда бы он пришел не вовремя.

Демельза встала, подошла к двери и выглянула в коридор, оставила дверь открытой и села обратно за стол. Через несколько минут в проеме наконец возникла высокая фигура Алексея Литвинова. Капитан молча вошел внутрь, отодвинул кресло-стул, стоящий через стол напротив нее, и также молча сел. Она знала все, что о нем говорят, читала все его прошлые характеристики, тем не менее в качестве собеседника он ей очень нравился. Глубокий, думающий, но вместе с тем, как оказалось, веселый, ей было жаль, что он всегда считал ее консультации простой формальностью. Более непрошибаемого человека сложно было отыскать, они обсуждали многие важные темы, но ни разу ничего из того, что было бы по ее профилю. С виду самоуверенный, решительный, жесткий, убеждать и спорить с ним было совершенно бесполезно. Демельза сталкивалась с ним по многим рабочим вопросам касательно отбора курсантов и во время их первой встречи в рамках консультации она заметно нервничала, однако он сказал ей нечто такое, после чего она почувствовала себя спокойнее. Посмотрев же сейчас на выражение его лица, она поняла, что что-то не так.

– Вы сегодня не в духе, капитан? – она включила стандартную запись их разговора…