Читать книгу Его чужая семья - - Страница 3

Тяжело вздыхая, коллеги покидают кабинет босса. От заявлений последнего никто не в восторге, ведь все привыкли, что начальство, оно вроде бы и есть где-то. Но вместе с тем, нос в рабочий процесс не суёт.

Новый босс заявил, что будет появляться в клинике ежедневно.

– Одинцова, эмм… Ксения Васильевна, – щёлкает пальцами Егор-Женя, – задержитесь, будьте любезны.

По спине пробегает холодок, ноги становятся деревянными. В голове столько вопросов, что ни один из них не удаётся вычленить из общего потока.

Неужели это всё была игра? Может быть, Женя от кого-нибудь скрывается, поэтому сделал вид, что не знает меня?

А теперь вот решил поговорить…

– Ксения, насколько вы свободны во второй половине дня…

– Да, – я делаю уверенный шаг навстречу мужчине, – Женя, конечно, я свободна. Разве может быть иначе? Скажи, что случилось, где ты был все эти три года, любимый?

Бурный поток слов льётся из меня с такой скоростью, что я даже не успеваю подумать, к чему может привести моё словесное недержание.

Да и как можно вообще о чём-то думать, когда человек, которого ты похоронила, стоит перед тобой целый и невредимый?

Тут впору тронуться умом, сойти с ума от счастья и непонимания происходящего можно.

– Я хотел спросить, насколько вы загружены в течение дня, мне нужна помощница, что-то вроде секретаря… – произносит растерянно.

Нахмурив густые брови, смотрит на меня с подозрением.

– Женя… – ещё одна жалкая попытка. Не такая уверенная, как предыдущая.

– Егор Михайлович, – поправляет босс, – не Евгений, Егор! – припечатывает, прожигая насквозь чёрными глазами.

Непроизвольно передёргиваю плечами. Делаю ещё один шаг, но мужчина, который ради разговора со мной вышел из-за своего стола, теперь прячется обратно. И всё это было бы забавным, если бы не ситуация, в которой мы находимся.

Мне вот совсем невесело.

– Но как же мы… – протягиваю дрожащие руки. – И наш сын, Женя, у нас же с тобой сын. Ты помнишь?..

Договорить не имею возможности, потому что мужчина жёстко одёргивает меня и выгоняет из кабинета.

– Вы не в себе, кажется, покиньте кабинет. Поговорим позже, – указывает на дверь, – может быть.

Опустошённая и раздавленная плетусь в подсобку, чтобы переодеться в свою одежду. Галина ждёт меня возле стойки регистратуры.

– Ну, что он сказал? – девушка надевает тонкий цветастый плащ и вешает на плечо свою маленькую сумочку.

– Ничего, – развожу руками, с трудом сдерживая слёзы. – Он что-то хотел от меня, но я не расслышала что именно, думала совсем о другом.

– О другом, или о нём? – хмурится. – Давай, быстро переодевайся, по дороге обсудим всё.

Завидую боевому настрою Мухиной и даже радуюсь немного, что смогу поболтать с этой зажигалкой и отвлечься от тяжёлых дум.

– Только подождать немного придётся, я сегодня не сама за рулём, папа приедет. На моём «Матизе» подшипник загудел…

– Ой, не надо, пожалуйста! – Галя поднимает руки в оборонительном жесте. – Я же не смыслю ничего в этих тачках, не грузи.

Она звонко смеётся, заражая своим весельем немного.

Убегаю в подсобку, быстро скидываю с себя медицинскую форму, надеваю джинсы и кофту на пуговицах. Машинально поправляю волосы. А ведь последние годы мне было плевать на то, как я выгляжу.

Нет, разумеется, я пользуюсь косметикой и слежу за собой, потому что должность обязывает. Регистратор – лицо клиники. Но делаю это на автомате, не задумываясь, без удовольствия.

– Значит, давай размышлять логически, – Галя ставит локоть на стойку и подпирает кулачком подбородок. – Он тебя не узнаёт совсем?

Где Галя – и где логика. Даже мне смешно, ну, да ладно. Зато приятно, что подруга совершенно не допускает мысли, что я обозналась или того хуже, тронулась умом.

– Не узнаёт, – выдыхаю обречённо. – И не похоже, что играет, я вижу, что Женя реально не помнит меня.

– Хм, говоришь, была авария? А, ну, ты видела?..

Рвано выдыхаю, слегка прикрывая веки. Не могу, не хочу вспоминать весь тот кошмар, который пережила три года назад.

Спасибо подруге, она понимает меня без слов. Не настаивает на ответе.

– Вывод напрашивается сам собой, – подытоживает. – Твой Женька не погиб в той аварии, а потерял память. И твоя задача – помочь ему вспомнить.

– Подожди, – качаю головой, не готовая принимать то, что пытается на меня обрушить подруга. – А где он тогда был всё это время? Почему экспертиза ДНК подтвердила, что…

Я опять не в состоянии закончить фразу. Ещё немного, и окончательно свихнусь. Столько всего навалилось за один день.

– Мама! – в распахнутую дверь вбегает Богдан и бросается мне на шею.

На пороге застывает отец, сложив руки по карманам брюк.

Крепко прижимаю к себе сына – самое дорогое, что есть у меня на свете. Провожу рукой по светлой макушке, наслаждаясь прикосновением. А когда Богдашка неловко чмокает меня в щёку, и вовсе забываю ненадолго обо всех проблемах.

А ведь буквально в паре метров от нас, за тяжёлой дверью кабинета сидит, возможно, отец моего Богдана.

Так, надо уводить их отсюда. Здравый смысл, который существовал сегодня отдельно от меня, возвращается. Когда дело касается близких, мозг начинает работать по-другому. Ни моему отцу, ни Богдану незачем пока видеть Женю.

Я передаю свой пакет с формой папе, и он идёт к автомобилю. Галя уходит следом за моих отцом. Я обычно подвожу её после работы, поэтому и сегодня мы поедем вместе.

Беру Богдана за руку и тоже иду к выходу, но вовремя понимаю, что забыла на стойке телефон.

Делаю всего пару шагов, но неизбежность накрывает меня с головой. Дверь кабинета босса открывается, и Женя выходит в холл.

Сканирует взглядом Богдана и переключает своё внимание на меня. В его глазах – огромное буйное море, состоящее из одних сплошных вопросов.

Ну же, давай, Женя, я верю, что ты вспомнишь!

Босс так смотрит на ребёнка, словно это не маленький человек, а насекомое. В его тёмных глазах холод и что-то ещё, такое страшное, трудно читаемое…

Богданчик теряется под пристальным взглядом и жмётся к моему боку. Душа в миллионный раз за сегодняшний длинный день разлетается на тысячи осколков. Каждый из них ранит, больно вонзаясь в грудную клетку.

– Папа? – шепчет малыш, заставляя моё сердце сжаться от очередного болевого спазма.

Богдану всегда не хватало мужского внимания. Мой отец старается уделять ребёнку время, но всё же малыш понимает, что это дедушка. Не папа.

Машинально прикасаюсь ладонью к губам сына. Богдан понимает без слов, больше не пытается заговорить.

– П-простите, – бормочу бесцветно. – Мы уже уходим, я понимаю, что ребёнку не место в клинике.

Не перенесу, если босс начнёт возмущаться или того хуже наговорит грубостей при Богдане. Поэтому беру инициативу в свои руки. Слегка подталкиваю сына в сторону двери, но он упирается маленькими ножками. Не двигается с места.

С опаской поглядываю на мужчину. Сейчас я не могу воспринимать его, как вернувшегося с того света мужа. Он такой опасный, такой чужой, такой таинственный. О чём думает босс, даже представить сложно. Будто сплошь покрыт металлической бронёй.

Мой Женя был более открытым, я с лёгкостью считывала его эмоции. Особенно злость, которая всегда была на поверхности. А этот…

Он же злится, ведь так?

Перевожу взгляд с босса на сына и обратно. Надо уходить, но я теперь, подобно Богдану, не могу сдвинуться с места. Стою, пригвождённая властным взглядом мужчины.

Босс надвигается в нашу сторону, делает пару размашистых неспешных шагов и останавливается в полуметре от Богдана. Присаживается перед ребёнком на корточки и протягивает ему свою широкую большую ладонь для рукопожатия.

От шока и удивления из груди вырывается рваный вздох. Я ожидала чего угодно, но только не этого.

– Привет, я Егор, а тебя как зовут? – так просто, легко.

Мужчина улыбается. Незнакомой мне улыбкой: расслабленной, светящейся, доброй. Она слишком чужеродно смотрится на этом лице, каждую чёрточку которого я знаю наизусть. Так мне кажется.

Хотя говорить в настоящем времени всё же неправильно. Знала.

Нет, Женя тоже умел улыбаться. Но не так. И мне больно и горько от того, что я провожу очередную параллель, сравниваю. Словно предавая память о муже, бессовестно разглядываю мужчину. Его или всё-таки другого.

Я запуталась.

Я не понимаю.

Я не знаю, как дальше быть.

– Богдан, – сыночек с опаской протягивает маленькую ладошку и вкладывает её в огромную лапу мужчины. Другой характеристики у меня нет, на фоне босса мой сын кажется крошечным.

С возрастом, возможно, гены отца возьмут своё, но сейчас видно, что комплекцией он пошёл в меня.

– Ты за мамой приехал? – мужчина выпрямляется, и теперь Богданчику нужно сильно задрать голову, чтобы продолжать смотреть на моего босса.

– Ага, – отвечает сынок на удивление немногословно.

Я вижу, что он растерян и удивлен встречей с копией своего отца, но виду старается не подавать. Настоящий маленький мужчина. Мамина гордость.

Глотаю подступивший к горлу ком, не давая слезам вырваться наружу. Не слезинки больше не пророню из-за босса, будь он хоть Женей, хоть Егором.

Жалею, что в своё время вообще показывала ребёнку фото погибшего отца. Хотела как лучше, чтобы малыш знал о папе. Но кто же мог предположить, что мы встретим его живого и невредимого.

Наслаждающегося жизнью, в которой больше нет нас. Меня и Богдана.

Галя права, я просто обязана во всём разобраться. И я приложу все силы, чтобы сделать это, но слабости своей больше не покажу боссу.

Вскидываю голову и встречаюсь взглядом с мужчиной. Почву выбивает из-под ног, мышцы ослабевают, я опять теряю контроль над собственным телом.

Да я так с ума сойду, каждый день видеть этого мужчину. Не увольняться же мне в конце концов? Нам с сыном нужно на что-то жить.

Это глупо, но я вместо того, чтобы отвернуться и перестать подвергать пыткам своё сердце, продолжаю смотреть на Романовского. Да, именно так. Мне нужно думать о нём, как о новом боссе Егоре Михайловиче Романовском.

Если я не перестану в своей голове называть его Женей, точно свихнусь.

Разглядываю лицо мужчины, словно вижу его впервые. Стараюсь найти отличия, прямо как в детской игре.

Помимо щетины и непослушных отросших прядей на голове, замечаю, что оттенок глаз гораздо темнее того, который был у Жени. Цепляюсь за это отличие, старательно ищу новые.

Малюсенький едва заметный шрам над левой бровью, у моего мужа такого точно не было. Мне даже интересно, откуда он у мужчины, но спрашивать я, разумеется, не собираюсь.

Егор Михайлович не сопротивляется «процедуре осмотра», если это так можно назвать. Стоит неподвижно, позволяя мне изучать его лицо.

И только когда уголочек пухлых губ дёргается вверх, я прихожу в себя. Отворачиваюсь.

– Егор Михайлович, – нажимаю на голос, напоминая себе имя босса, – я хотела попросить прощения за тот инцидент в вашем кабинете.

На месте Романовского я бы сочла себя сумасшедшей. И мне на самом деле стыдно за своё неадекватное поведение.

– Ммм, да? И часто с вами такие инциденты случаются? – произносит с усмешкой.

Всё-таки посчитал сумасшедшей. Главное, чтобы теперь не уволил.