Читать книгу Орудия пыток. Всемирная история боли - - Страница 3

Большинство согласится, что лишение свободы само по себе причиняет страдания, хотя пыткой его обычно не называют. Но где именно кончается тюремное заключение и начинается пытка лишением свободы передвижения? В представленной правозащитной организацией Amnesty International истории сомалийского бизнесмена Османа Геди Гуледа, бывшего заключенным в Саудовской Аравии в 1990-х гг., нет ни слова о побоях или электрошоке. Но обращение с ним и его товарищами по заключению выглядит тем не менее как настоящая пытка:

«Нас держали в камере номер 4 размером примерно 40 на 100 футов (12 на 30 метров). В камере могло поместиться до 500 человек, но туда набили гораздо больше. Многие спали под кроватями или в узких проходах. Воду в камеру подавали лишь минут на 30 в день, пищи тоже давали мало, так что заключенным постоянно приходилось бороться друг с другом за еду и питье. Кондиционер воздуха отключали с 8 утра до 5 вечера, так что в течение дня в камере было жарко, как в печке, а ночью – холодно, как в холодильнике».

Мрачная правда состоит в том, что простое лишение свободы никогда не казалось людям достаточно суровым наказанием, идет ли речь о средневековом короле или современном диктаторе… или даже о среднем законопослушном обывателе, полагающем, что тюрьма – это такой дом отдыха. В результате всегда принималось множество мер, чтобы сделать тюремный режим неприятным и труднопереносимым. В Англии времен короля Эдуарда I в 1280 г. родилась идея тюрьмы forte et dure (жесткой и суровой). До тех пор обвиненные в преступлениях имели возможность избежать наказания, если просто молчали и не признавали своей вины перед судьей. Новый же режим, хоть и не включал пыток – в Англии в то время незаконных, – предполагал весьма неприятные условия, способствующие определенному настрою. Заключенного запирали в маленькой темной камере, давая только хлеб и воду в количествах, гарантировавших, что он в конце концов умрет от истощения.

Король Франции Людовик XI наклоняется, чтобы поговорить со своим узником, кардиналом Балю. Последнего он держал в клетке, как животное, с 1469 по 1480 г. Это было не просто намеренным причинением дискомфорта, но и подчеркнутым принижением статуса Церкви

«Чем меньше сенсорных стимулов доступно в месте заключения, тем сильнее это действует на допрашиваемого».

Были и другие способы добиться покорности – например, помещать людей в очень маленькое пространство. В лондонском Тауэре есть знаменитая камера под названием «Малый отдых» (Little Ease), длиной всего 1 м 20 см. Узник не мог в ней сколь-нибудь удобно разместиться и уж тем более не мог лечь. Аналогичные камеры можно было найти в разных замках Европы. Французская «мышеловка» (souricière) была квадратом с размером стороны всего в 91 см, и она использовалась до конца XIX в. Даже в 1920-х гг. французские узники, которых поместили в одиночное заключение в качестве наказания, могли оказаться в камерах настолько маленьких, что в них можно было коснуться всех четырех стен сразу. В одной румынской тюрьме 1940-х гг. был совершенно клаустрофобный карцер размером в 60 см.

Неудобства от такого тесного пространства часто осложнялись темнотой, особенно в средневековых камерах, расположенных в подземельях без естественного источника света. В современных тюрьмах такие условия иногда создают специально, как в китайской «темной камере», где китайский диссидент Чжу Сяодан просидел когда-то неделю. Как он описывал, это была «маленькая камера без света, с черными стенами. В нее не проникало звуков, я слышал лишь шум в ушах… Я думал, что сойду с ума».

Тайное руководство по допросам, созданное американским ЦРУ в 1963 г. и опубликованное лишь в 1997 г. после того, как этого потребовали в Baltimore Sun на основе закона о свободе информации, интересно дополняет то, что сообщал Чжу:

«Чем эффективнее место заключения лишает сенсорной стимуляции, тем сильнее это действует на допрашиваемого. В нормальной камере потребовались бы недели и месяцы, чтобы заключенный впал в состояние, достижимое в темной (или однообразно полутемной) камере за считаные часы или дни, при условии полной звукоизоляции и без запахов. Еще сильнее действуют условия, хорошо контролируемые извне – например, человека можно поместить в цистерну или корсет для вентиляции легких».

В течение веков тюремщики находили массу способов превратить дискомфорт в пытку. Например, узник лондонского Тауэра, узнавший, что его переместят в «Яму», мог немедленно возжелать относительного комфорта «Малого отдыха». «Яма» была именно ямой, находившейся в самом низу Тауэра, ниже уровня прилива в реке Темзе. Каждый день в эту камеру сотнями набегали крысы, спасавшиеся от воды. Несчастному узнику приходилось каждый раз отбиваться в темноте от кусачей стаи. Даже если он мог справиться с этим физически, разум его редко оставался сохранным.

Современные тюремщики не пользуются обычно такой мрачной атмосферой, но они все же нашли массу способов придать одиночному заключению «изюминку». Можно просто вымыть пол с хлорной известью, отчего вся камера наполняется удушливыми испарениями, обжигающими легкие. Похожих результатов также добиваются, задувая мехами в камеру дым от горящего красного перца. Получается жгучее облако, разъедающее глаза и слизистые носоглотки. Охрана также может постоянно поддерживать шум за пределами камеры, не давая заключенному отдыхать. По сообщениям, именно так поступали с Иэном Брэйди, совершившим в Британии знаменитые «Убийства на болотах».

В дубайском «Доме развлечений» Особого отдела применялась особо изощренная разновидность этого подхода: там постоянно включена дискотечная светомузыка на максимальной громкости. Мало кто может долго вынести эту какофонию и постоянное мелькание света.

Неподвижность

Ограничить движения человека можно не только тюремной камерой. Многие каратели изобретали способы удерживать человека неподвижно без внешних средств, как, например, в тюрьме Фольсом в конце XIX в. в Калифорнии. Начальник тюрьмы ввел форму наказания для сопротивляющихся заключенных, которую называли просто «место». На полу был нарисован серой краской круг примерно 60 см в диаметре. Заключенного заставляли стоять в этом кругу неподвижно два раза в день по четыре часа подряд. На первый взгляд, звучит не очень страшно, но для подвергавшихся этому наказанию оно оказалось крайне мучительным. Если долго стоять неподвижно, то быстро устаешь, а потом усталость превращается в сильную боль – и мучители прекрасно это понимали. Никаких сложных устройств для таких пыток не требовалось, все было очень просто – и совершенно невидимо для журналистов.

Республиканцев, заключенных в тюрьме Мэйз в Северной Ирландии, во время самых серьезных беспорядков оставляли стоять часами прислонившись к стене; при этом им надевали на головы мешки, фактически повторяя прием китайской «темной камеры». От подобных пыток не остается никаких следов – ни шрамов на жертве, ни подозрительных камер. Вот воспоминания одного из политических заключенных, Танга:

«Человека сажали на низенькую, меньше 20 см, табуретку. Сидеть надо было совершенно прямо, поставив обе стопы на пол и положив руки на колени. И смотреть только на стену перед собой…»

Когда охрана разозлилась на Лю Цина, заключенного вейнанской тюрьмы № 2 в Шаньси, который тайно переслал на волю свои записи о происходящем там, его не забили до смерти сразу. Вместо этого тюремщики прибегли к медленной, но гораздо более разрушительной пытке, заставляя его сидеть совершенно неподвижно на низенькой скамеечке, не двигаясь и не разговаривая, целый день – каждый день в течение четырех лет. Как указывают эксперты по допросам из ЦРУ, при этом жертва становится собственным палачом:

«Боль, причиняемая извне, может на практике даже усилить волю к сопротивлению. Но боли, которую человек причиняет себе сам, он сопротивляется хуже. Непосредственным источником боли при этом является не допрашивающий, а сама жертва. От этой внутренней борьбы мотивация и силы кончаются быстрее».

На этой фотографии, сделанной в 1985 г., пакистанские заключенные носят кандалы с фиксирующими штангами. Хотя кандалы ассоциируются скорее с ужасами средневековья, они до сих пор применяются и оказываются очень эффективными

Заключенных в рангунской тюрьме Бирмы в 1900 г. заставляли работать на огромном тюремном ступальном колесе, намеренно бесполезной машине, единственным результатом движения которой было изнурение людей, физическое и душевное

Цепи и оковы

Одиночное заключение – дорогое удовольствие, если учесть требующееся для него пространство. Большую часть заключенных в течение всей истории набивали в общие камеры, контролируя их при помощи оков, кандалов, наручников и иных средств, дающих тюремщикам возможность держать заключенных вместе, лишая их при этом достоинства и воли к сопротивлению. Такие приспособления могут и сами по себе становиться орудиями пыток.

Исследования по всему миру подтверждают, что наручники и кандалы широко используются, а вот поражающие воображение тяжелые цепи в основном остались в прошлом. Ножные кандалы представляют собой железные кольца с петлями, крепившиеся к цепям разной длины, присоединенным к общему железному пруту возле тюремного пола. Они позволяют двигаться, но очень ограниченно.

Свое английское название «bilboes» они получили в честь города Бильбао, благо английской пенитенциарной системе было удобно считать собственные зверства испанскими. Это же касается и «испанского воротника», железного кольца высотой около 7,5 см и толщиной примерно 2,5 см. Весил такой воротник на шее около 4,5 кг (10 фунтов), а мог и больше, если полости в нем заполнялись свинцом. Острые шипы на внешней стороне воротника не давали носящему даже наклонить голову, чтобы немного отдохнуть. В 1830-е годы на рабов с Ямайки надевали подобные воротники с шипами до 45 см в длину, так что отдыхать в этом воротнике было в принципе невозможно.