Читать книгу Лимфы – воины белой крови - - Страница 2

Алая речка текла, омывая сплошь бугристые берега. Бугорки были одинаковые и плотно подогнанные друг к другу, как булыжная мостовая или клеточки в школьной тетрадке. Только речка эта была странная. И странно было даже не то, что вода в ней была алая. Странным было то, как она течет. Алая вода в ней прыгала. Да, именно так. То течет себе, а потом, как прыгнет, и еще раз, и еще, словно ее сзади кто-то подталкивает в

определенном ритме. И она – эта речка, едва перейдя границу страны Костного Мозга, распалась в нем на множество речушек, а те – на ручейки, а те – на лужицы. А в лужицах вода почти не движется. Вот здесь, где ручейки образовали много луж, и стоит городок, в котором живут очень интересные существа. Все они настолько малы, что увидеть их можно только под микроскопом, если направить его на то, что находится внутри костей твоего тела. А там есть волшебное вещество– костный мозг.

– Матушка, – старый горбатый Амплифайер поклонился всем телом, так что чуть было не свалился со своих маленьких кривых трясущихся ножек, – в наших лабораториях накопилось очень много цитокинового сока, а вот инкубаторы пусты, ясли вычищены.

– Да, да, – отозвалась пухлая, можно сказать толстая, очень толстая особа, стоящая возле окна и смотрящая куда-то вдаль. – Я сама чувствую, ходить уже тяжело. – Особа стала медленно поворачиваться в сторону старого Амплифайера. Несколько минут прошло, пока она, наконец, повернулась к нему лицом. Старик терпеливо ждал. Царица все-таки. – Жаль, конечно, что я больше не увижу этого всего, – она махнула рукой в

сторону окна. – Страна Костного Мозга. Как она прекрасна… – Царица задумалась, и улыбка умиления застыла на ее губах. – Ну да ладно. Что там моя преемница?

Честно говоря, в народе все называли преемницу владычицы дочкой, но сама Царица почему-то этого никогда не делала.

– Что, матушка? – переспросил Амплифайер и подошел поближе. Надо сказать, что он действительно был очень стар и глух к тому же, хоть у него и были большие уши. И потом, это его имя – Амплифайер, никогда Царице не нравилось. Она звала его просто – Нянь. А как же еще, если он нянчился с ней с самого ее детства, кормил ее с ложечки? Тогда он был еще не так стар и слышал хорошо.

– Я спрашиваю, что там моя преемница? – прямо в ухо Няню громко сказала Царица.

– Она готова к коронации, матушка. – Старик снова поклонился. Сколько таких коронаций он видел на своем веку! И всегда перед уходом прежней Царицы появлялась ее преемница. Откуда? Это было тайной.

– Очень хорошо, очень хорошо, – прошептала Царица. – Она будет достойной царского трона.

– Да, матушка, – согласился старый Нянь и снова поклонился, да так усердно, что все-таки не удержался на ногах, упал, ударившись лбом об пол.

– Ха, ха, ха, – засмеялась Царица услышав, как старый Нянь смешно бурчал, вставая: «Ух, ух, ухораздило же меня, ух». Наконец он выпрямился и, потирая ушибленный лоб, виновато уставился на Царицу. Он, как всегда, поставил свою трость у входа в царские покои. Так он был воспитан, а может, не хотел показывать, что уже очень стар: вдруг отправит на пенсию.

Увидев его растерянное лицо, Царица еще сильнее рассмеялась: «Сколько раз я тебе говорила, Нянь, – сквозь смех произнесла она, – не оставляй ты свою трость. Что за дурь ты вбил себе в голову: не брать с собой трость, когда идешь ко мне?»

– Послание ее царскому величеству из страны Головного Мозга, срочно и безотлагательно, – вдруг возвестил вошедший без стука гонец. – Только что получено по почте.

Царица вздрогнула, а Нянь, уже твердо стоящий на ногах, отвесил звонкую затрещину гонцу за то, что тот напугал венценосную особу.

– Давай, – Царица махнула гонцу рукой. Улыбка всё еще не спадала с ее губ. – Если срочно, то что-то наверняка произошло. Мудрые правители страны Головного Мозга управляют всем и контролируют всё в нашем мире – организме. Ненавязчиво, спокойно и обстоятельно. Но когда срочно и безот, безот…

– Безотлагательно – помог Нянь.

– Да, – кивнула головой царица.

Гонец вручил грамоту и, косясь на старого Амплифайера, обойдя его за несколько метров, моментально удалился.

– Так, так, – произнесла Царица, развернув сверток, – посмотрим. – Она углубилась в чтение. По мере того, как она пробегала глазами строчку за строчкой, улыбка спадала с ее губ.

– Что случилось, матушка? – осмелился спросить старый Нянь.

Царица подняла на него полные тревоги глаза.

– Вторжение, – выдохнула она. – Но какое-то странное. Врага не удается распознать, как будто он невидим, а все верхние пределы Дыхательного тракта объяты пожарами. Повсеместное воспаление. Правители страны Головного Мозга встревожены, просят поторопиться и напоминают, что пришло время.

– Да, – вздохнул старый Нянь и покачал головой, – опять начинается. Верхние пределы Дыхательного тракта – это в горле, – то ли спросил, то ли вспомнил Нянь. – Плохо дело.

Царица свернула грамоту и небрежно бросила ее через плечо.

– Пойдем, Нянь, мой старый друг. Пришла пора отдать всю себя на благо нашего мира.

– Да, матушка, – Нянь подбежал к ней и взял под руку. – Я провожу Вас.

Они шли молча по длинным коридорам дворца. В тишине были слышны только шуршание платья Царицы и стук трости старого Няня. Прислуга открывала перед ними двери и кланялась. Через некоторое время они вышли из дворца. На выходе, словно из ниоткуда, появилась царская охрана и стала сопровождать Царицу и старого Амплифайера, идущих под руку. Вскоре все они дошли до инкубатора и остановились перед входом.

– Дальше я одна, – Царица высвободила руку. Нянь только вздохнул. Он знал, что больше никогда ее не увидит. Он знал, что через определенное время двери инкубатора сами откроются, и он зайдет в его Белый сектор, а там будет полным-полно несмышлёных детей в яслях. В Красном секторе будет то же самое. Он заберет пустой графин с трюмо, на этом его работа будет закончена, и, скорее всего, новая царица отправит его

на пенсию.

– Матушка, – вдруг опомнился Нянь.

– Да.

– В холле перед входом в Красный и Белый сектора на столике стоит графин…

– Знаю, знаю, дорогой. (Содержимое графина Нянь менял каждый день, ожидая момента, когда настанет то, что, наконец настало.) Я знаю это с детства. Я помню, как ты учил меня, что нужно будет сделать, – она посмотрела на старого Няня и грустно улыбнулась.

– Что ж? – Царица выпрямила спину и в глазах ее мелькнула искра решительности.

– Пробил час. Прости и прощай навсегда, мой друг.

– Да, матушка, прощайте, – старик шмыгнул носом и стер катившуюся по щеке слезу.

– Выше нос, мой дорогой Нянь, я иду не умирать, а давать жизнь, ведь это мое предназначение. – Царица улыбнулась и вошла в открытую дверь. Через секунду дверь со скрипом закрылась и изнутри громко щелкнул затвор.

Нянь еще долго стоял на месте, сгорбившись, что-то бубня себе под нос и вздыхая.

Действительно, на столике, перед двумя дверьми, стоял внушительных размеров прозрачный графин. На нем красовалась этикетка с надписью: «Пей и не удивляйся». Рядом с графином стоял изящный фужер.

– Чему я должна удивляться? – подумала Царица. – Что удивительного в том, когда пьешь?

Царица улыбнулась. Она не знала, что с ней будет, когда она начнет пить, но знала, что налитое в графин она должна выпить обязательно. Так ее учили. Царица подошла к столику и налила себе жидкости в фужер. Помещение наполнилось приятным запахом. Она сделала глоточек, затем еще и не заметила, как выпила всё. Было очень вкусно, и Царица тут же налила себе еще. Но ничего удивительного не происходило. Через

некоторое время с жидкостью было покончено. Царица подошла к зеркалу и посмотрела на себя. То же пухленькое лицо, те же пухлые руки. Она собралась было отойти, как вдруг голова ее закружилась, в глазах стало двоиться и – о чудо! – через секунду в зеркало смотрело уже две особы. Что интересно, обе они были значительно моложе царицы, но чем-то отдаленно напоминали ее. Сказать, что обе они были удивлены, ошарашены фактом своей внезапной двойственности – это ни сказать ни о чем.

– Ты кто? – одновременно спросили обе особы и, отвернувшись от зеркала, посмотрели друг на друга с интересом.

– Не знаю, – снова одновременно ответили обе.

И та и другая припомнили, что когда-то они были царицами, или, что невероятно, были одной Царицей. Но от этого голова могла пойти кругом, а она и так начала кружиться и у одной, и у другой. И тут каждая из них совершенно отчетливо поняла, что пора идти. Перед ними было две двери с надписями: КРАСНЫЙ и БЕЛЫЙ сектор. Быстро развернувшись, они пошли каждая в свою дверь инкубатора, сказав друг другу «пока», естественно одновременно. Но на этом их чудесные превращения не закончились. Когда они вошли каждая в свой сектор, их взглядам предстала интересная картина. Помещения были сплошь заставлены крохотными кроватками – яслями, между которыми были маленькие проходы. Больше они увидеть не успели: головокружение становилось всё сильнее и сильнее, и вскоре разобрать что-либо стало невозможно. Если бы кто-нибудь мог видеть то, что происходило с особами, он несомненно подумал бы, что сошел с ума, или видит сон, или по ошибке объелся мухоморов. Каждая из особ удваивалась, каждая из получившихся еще раз удваивалась, и так далее, при этом они всё уменьшались и уменьшались в размерах и потихоньку превращались в детей. И вот, наконец, достигнув размеров, позволявших уместиться в яслях, армия малышей бросилась к кроваткам и стала укладываться в них, как будто все заранее знали, где чья. Никакой толкотни, никаких шумных потасовок за место. А когда они разлеглись, то тут же заснули. Во сне малыши снова уменьшились, теперь до размеров грудничков, но понять и почувствовать это уже не могли, а вспомнить, что когда-то все вместе они были одним целым, и подавно.

Именно в этот момент открылись внешние двери инкубатора, и в него с улицы стали чинно заходить какие-то существа. Они подходили к яслям и внимательно рассматривали младенцев. Некоторых перекладывали на другое место. Наверно, так было нужно. А других и вовсе уносили с собой высокие существа с длинными руками, которые свисали у них, как плети, до самого пола, так что они могли дотянуться ими до ребенка даже через две кроватки. За ними вошли какие-то толстяки, держа в руках бутылочки с сосками. Странные они были – эти толстяки. Спросите почему? Да просто у них было по шесть рук, хотя им, может быть, наша внешность показалась бы странной. Вскоре помещение заполнило дружное чавканье, чмоканье и сопение. Толстяки удовлетворенно кивали головами, видя, как с каждым следующим глотком младенцы опять начинали расти.

Примерно через десять минут кормежка закончилась, и детей оставили одних.

Маленький Лимфоцит открыл глаза и посмотрел по сторонам.

– Ого, – буркнул он себе под нос, – да здесь столько детей! Видимо-невидимо!

Лимфоцит не знал, что он родился в коллективном инкубаторе. Это что-то вроде нашего детского сада, только здесь Лимфоцит пока не видел воспитателей, нянечек и прочего обслуживающего персонала. Тут были одни дети. Сплошь и рядом. И все они были как две капельки воды похожи друг на друга. По крайней мере те, кого Лимфоцит смог разглядеть. Он посмотрел на лежащего рядом в таких же яслях ребенка.

– Эй, друг, (а как еще можно назвать того, кто находится с тобой рядом и ничего плохого тебе не сделал?) эй, посмотри на меня!

Рядом лежащий ребенок, так же, как и Лимфоцит, крутил по сторонам головой и так же удивлялся тому, что все окружающие похожи друг на друга. Наконец, он откликнулся.

– Привет, – произнес он доброжелательно.

– Меня зовут Лимфоцит, можно кратко – Лимф, а тебя?

Тут он удивился, а почему это он думает, что его зовут именно Лимфоцит? Ведь его никто не называл этим именем, но он был уверен, что его зовут так, а не по-другому.

– Хм, – удивился рядом лежащий в яслях ребенок, – меня тоже зовут Лимфоцит, а кратко – Лимф. И что интересно, – начал рассказывать он, – я спрашивал у того, что лежит справа от меня. И его зовут так же. А тот спрашивал другого. У него такое же имя. Всё это, конечно, повод для того, чтобы задуматься, тем более, что все мы похожи друг на друга. Например, ты, прямо вылитый мой сосед справа.

– А ты, – Лимф засмеялся, – вылитый мой сосед слева.

Оба Лимфа расхохотались.

– Что за смех, дети? – вдруг раздалось откуда-то издалека.

Дети притихли и приподнялись на локтях. Прямо к их яслям приближалось толстое, можно сказать круглое как шар, существо с маленькими кривыми ножками и маленькими ручками. И, что интересно, ручек у него было в три раза больше, чем всего две ноги. И в каждой из ручек были какие-то мензурки, пипетки, колбочки и прочая посуда.

– Что за шум, озорники? – приблизившись к яслям Лимфа, произнесло круглое существо и строго посмотрело на него.

– Мы, э-э-э, – замялся Лимф.

– Мы просто говорили о том, что это очень весело быть похожими друг на друга и одинаково называться, – помог Лимфу сосед по яслям.

Глаза круглого существа потеплели.

– Да, – согласился шар с ручками, – мне тоже, честно говоря, было весело, когда меня и таких же, как я, произвела на свет Матушка Стволовая Клетка, то есть Царица. И я так же лежал в яслях, как и вы. Но потом я повзрослел…

– Матушка Стволовая Клетка, кто это? – спросил Лимф.

– Подрастёте – узнаете, – ответил шар с ручками. – А пока разрешите представиться. Меня зовут дядюшка Хелпер. Я такой же Лимфоцит, как и вы, но не совсем такой же.

– Как это? – удивленно выкрикнул кто-то из детей. Теперь уже все вокруг притихли и смотрели на дядюшку Хелпера с интересом, ловя каждое его слово.

– А вот смотрите.

Дядюшка Хелпер стал грузно, переваливаясь с боку на бок, ходить между яслями и раздавать каждому по мензурке, или склянке, или бутылочке, заполненными какой-то жидкостью. Лимфу и его соседу досталось по мензурке с зеленой жидкостью. Она очень приятно пахла. Кому-то досталась склянка, кому-то бутылочка. Когда всё было роздано, дядюшка Хелпер торжественно произнёс: «Пейте, и всё поймете сами! Это цитокиновый сок. Сок роста и волшебных превращений!»

Да это и не надо было говорить. Честно говоря, Лимф и его друг уже попробовали жидкости тайком, пока толстый дядюшка Хелпер отвернулся. Она показалась им необычайно сладкой, но ничего не изменилось. А вот когда сок был выпит до конца, началось такое…

Те, кто пил из мензурок, так же, как и Лимф, стали расти, как на дрожжах. Вскоре Лимф почувствовал, что в яслях ему стало тесно. Он сначала сел, подобрав под себя ноги, потом и вовсе вылез из яслей, встав с ними рядом. То же сделал и его друг, и все остальные. Тело Лимфа удлинилось и расширилось, руки и ноги окрепли, а на голове выросли смешные рожки. Правда, рук у него так и осталось две, в отличие от тех, кто пил из

бутылочек. Те прямо на глазах Лимфа стали точной копией дядюшки Хелпера, разве что только поменьше ростом. Теперь они с удивлением рассматривали свои многочисленные ручки, растущие из плеч, которые тоже вскоре округлились и почти исчезли. Те, кто пил из склянок, выросли выше всех. Помимо этого, у них так сильно выросли руки, что ими можно было теперь обхватить себя вокруг туловища; а если опустить их вниз, то

пальцами можно было достать пола, даже не нагибаясь. Лица их стали хмурыми и серьезными. Они не знали, куда деть свои руки, и то и дело хватали ими стоящих рядом, а тем стоило огромного труда отделаться от железных хватки обладателей длинных липучих рук. А друг и сосед Лимфа по яслям стал похожим на него, только много худее, без рожек на голове, но зато в очках. Единственное, что было одинаковым у всех, – это одежда, состоящая из одних трусов.

– Ну вот, – улыбаясь, произнес дядюшка Хелпер, – вот вам и ответ. Все вы – Лимфоциты, дети Матушки Стволовой Клетки, но все вы, как видите, разные. Теперь стали разными.

По инкубатору пошел удивленный шепот, медленно перерастающий в гул.

– Тихо, тихо, – громко прервал нарастающий гомон дядюшка Хелпер. – Вопросы есть?

– Да, – в полной тишине произнес Лимф с рожками, – есть.

– Ну, – дядюшка Хелпер подбоченился тремя парами рук, – слушаю тебя.

– Во-первых, спасибо за сок, очень вкусный.

Дядюшка Хелпер едва заметно поклонился и даже изобразил что-то вроде реверанса.

– А вот и вопрос: почему и зачем мы стали такими? – Лимф повел рукой в сторону, указывая на притихших, теперь уже подросших младенцев.

– Ну, – дядюшка Хелпер почесал то, что можно было назвать головой, а собственно являющееся макушкой тела-шара, двумя руками. – Всё дело в соке. Так было всегда, дети. В стране, где мы живем, много интересного и необычного на первый взгляд, но на самом деле всё подчинено определенному плану. Так вот, издревле мои предки приносили в детские инкубаторы цитокиновый сок и раздавали его детям по своему усмотрению. Мои предки научились делать этот сок, и теперь мы постоянно делаем его в Хелперовских

лабораториях. Так, когда подрастут, будут делать и те, кто сегодня выпил из бутылочек и стал похож на меня. Знайте, что ничего не делается просто так. Я же просто выполняю свою работу. В нашей стране у каждого есть своя работа, и каждый чем-нибудь занят. А вот зачем вы стали такими? На это вам ответят ваши учителя. Да, ясли инкубатора уже малы для вас. Пришла пора идти в школу.