Читать книгу Звёздная Кровь. Изгой - - Страница 3

Топать пришлось до первых лучей. Когда забрезжили первые лучи рассвета, ноги меня уже еле несли. Впору сказать, что я уже плёлся. То, что в самом начале выглядело плёвым расстоянием, обернулось серьёзнейшим испытанием выносливости. Вроде бы я и парнем был здоровьем не обиженным, и силы в себе чувствовал, но всё пережитое накануне выбило из колеи. Перенесённый стресс и травмы играли свою роль. Голова не проходила, а болела всё больше и больше, колено стреляло болью при каждом шаге. Уже чего-то одного вполне достаточно, чтобы привести в небоеспособное состояние кого угодно, а у меня вдобавок ко всему ещё не переставая ныла спина.

Из-за своего разбитого и больного состояния не сразу понял, что меня так напрягло в этом рассвете. И только почти дойдя до самого места крушения, я понял – заря занялась там, где вчера был закат. Почему-то именно это обстоятельство меня не удивило совсем. Я столько уже на этой планете увидел разного странного, что способность к удивлению уже словно атрофировалась. Складывалось впечатление, словно всё это не со мной происходит. Моё дело просто идти к цели.

Где-то в глубине себя я знал, что это такой специальный защитный механизм психики, выработанный миллионами лет эволюции нашего вида. Ты попадаешь в очередную задницу и, словно, отстраняешься от окружающей действительности, чтобы пережить всё и не сойти с ума. Сознание воспринимает всё и принимает адекватные и правильные решения, но тебе кажется, что всё это происходит не с тобой, а с другим человеком, например, персонажем книги или актёром из фильма. Давление эмоций на психику снижается, ведь всё это происходит не с тобой, верно? Ты просто всё видишь со стороны, а не переживаешь в опыте лично.

Насколько я помнил, переживать мне было рано о расстройствах. Лёгкая отстранённость от творящегося со мной дерьма, сейчас это только на пользу, главное – следить за тем, чтобы этот корабль не отплыл в бурные воды психологического расстройства и не бросил якорь в порту психической патологии.

На горизонте виднелись какие-то невнятные сопки, к которым имеет смысл отправиться, так как они не выглядели покрытыми белой солью, но… Первым делом надо дойти до разбитого посадочного модуля.

Обнаружить место падения было несложно, даже когда огонь погас, остался хоть и жидкий, но столб дыма.

Уже издалека было понятно, что вряд ли обрадуюсь увиденному. Я и не обрадовался.

Сигарообразный аварийный посадочный модуль до последнего пытался выправить курс и сесть нормально. Об этом говорил острый угол посадки. Как я это понял? По посадочному следу. Борозда тянулась больше пяти километров. Вдоль тормозного пути валялись разновеликие металлические обломки различной формы.

Когда я дошёл до самого аппарата, то увидел в задней части капсулы, там, где располагались двигатели, зияющую оплавленную пробоину. Судя по всему, сквозную. Из неё до сих пор тянулась небольшая струйка дыма.

Сложно справиться с посадкой, если тебя лишили двигателя. Автоматика сделала всё верно – посадила спасательный модуль «на брюхо». Сомневаюсь, что я бы справился с посадкой лучше в данных обстоятельствах.

Я перебрал в голове события, предшествовавшие моему появлению на этой аномальной планете: экстренное пробуждение, удар, взрыв, катапультирование… И вот перед моими глазами сквозная дыра в задней части фюзеляжа. Меня хотели убить во сне с помощью неизвестного технологичного оружия. Это никакая не авария, а намеренная попытка сбить меня в идущей на посадку капсуле.

Ситуация прояснилась – это плюс.

Я не знаю или не помню, что мне нужно делать в такой ситуации – это минус.

Аккуратно спустившись в воронку, я отыскал обитаемый отсек. Он почти не пострадал ни во время обстрела, ни во время аварийной посадки, ни в последующем пожаре. Неудивительно. Это сверхнадёжная спаскапсула. Тут меня ждало разочарование. Внутри меня встретила ребристая пласталь, вывороченные панели приборов, из оголившихся гнёзд висели оборванные пучки проводов и чудом сохранившийся скелет ложемента. Я улетел в одну сторону, колпак кабины в другую, а капсула полетела в третью. Глупо было надеяться найти тут хоть что-то полезное.

Память, на которую последнее время никакой надежды, подсказывала мне, что тут должен был храниться бортовой журнал когитора, который в состоянии пролить свет на текущую мрачную ситуацию с крушением корабля и чёрный ящик аварийного модуля, где возможно содержались сведения о врагах, обстрелявших меня. И первый, и второй вопрос интересовали меня чрезвычайно. Также было бы неплохо получить доступ к передатчику и аварийно-спасательному набору.

Всё было утрачено… А может, и нет. Я заглянул под ложемент и обнаружил в специальной нише кейс с искомым. В руках у меня был пласталевый контейнер в оранжевой окраске. Быстро осмотрев его, обнаружил простейшие, но надёжные защёлки, которые тут же и вскрыл. С минуту я смотрел на два предмета внутри с недоумением. Я, конечно, многое ожидал тут увидеть… Но два браслета, надёжно закреплённые в специальных пазах, чем они-то могут быть полезны в моей ситуации?

Видимо я что-то просто не помню… Иначе какой в этом смысл? Украсить себя и погибнуть во цвете лет красивым? Может, именно поэтому я и решил надеть чёрные пласталевые браслеты с квадратным утолщением вроде экрана. Что-то это всё мне напоминало, но я никак не мог ухватить за хвост кружившую мысль, пока не подогнал размер под свои руки. После этого мне показалось правильным надавить на точку активатора и…

Экран устройства оказался голографическим. Над квадратным утолщением замерцали, а потом и обрели краски пиктограммы, размещённые в своём сегменте на круге.

Память расцвела букетом воспоминаний, быстрыми уверенными движениями пролистал малозначимые для меня сейчас функции вроде часов, календаря, записной книжки, калькулятора, выбрав для себя самую важную – «криптор», представлявший собой экстрамерное хранилище.

Что такое экстрамерность? Всё, что я помнил – это когда внутренние физические размеры объектов больше размеров данных объектов снаружи. Как работать с этой диковинной техникой, вспомнилось на уровне памяти тела, а принципов, на которых работал мой криптор – нет. Какие-то смутные воспоминания, где фигурировали объяснения вроде того, что это искусственная складка пространства, но это никак меня не приближало к пониманию самого явления.

Имеющаяся текстовая информация гласила, что в хранилище доступно шестнадцать ячеек, максимальная допустимая грузоподъёмность – восемьсот килограмм, доступный объём – 1.44 кубометра. И таких у меня два, один на левую, а второй на правую руку.

Внешне это выглядело как проявившийся в воздухе куб поглощавший свет, потому казавшийся чёрным. Смело прикоснувшись к нему, я активировал его и уверенно достал маленький, но оттого не менее ценный предмет. На моей руке развернулась цепочка с двумя плашками. Поднеся их к глазам, я прочёл:

«Российская Федерация, Титан, Байкал-17, 61 ОБРКП, Кирилл Губин, 11.01.2279, В+, православный.»

«Православный» – моё вероисповедание, к гадалке не ходи. «В+» – группа крови, тут тоже всё ясно. «11.01.2279» – дата рождения. «Кирилл Губин» – это моё имя, что же очень приятно познакомиться. «61 ОБРКП» – обозначение воинской части. Я был почти уверен, что это расшифровывается как «61-ая отдельная бригада космической пехоты». «Байкал – 17» – не уверен, но, мне кажется, это место моего рождения. «Титан» – это крупнейший спутник Сатурна и… Да, это планета моего рождения и проживания. Наверное, можно сказать – «малая родина». С остальным всё предельно просто и понятно.

Кроме двух планок, на цепочке висел простой православный крест и обручальное кольцо. Если первое для меня неожиданностью не являлось, то от новости, что я женат, впал в лёгкий ступор.

В аварийном наборе много чего имелось, но я валился с ног от усталости. Поэтому инвентаризацию имущества и прочие активные действия оставил на потом. Отыскал в имуществе четырёхместную палатку и установил её. Вооружился штатным АКГ-12, разнёс из него ближайший ком просоленной земли.

Удовлетворившись этим, установил детектор движения, напился наконец-то воды и погрыз запаянную в вакуум и твёрдую как камень пластину армейского сухпайка. Это было на данный момент пределом моих сил. Расстелив спальник в палатке, застегнулся в нём и забылся беспокойным сном.