Читать книгу И однажды море тебя исцелит - - Страница 3

Глава 3

31 декабря 2018 года

Мы подъехали к дому моих родителей и переглянулись. Багажник нашей машины ломился от пакетов. Мамин список оказался намного внушительнее, чем мы ожидали, поэтому последние два дня мы бегали по магазинам. Сразу после дачи, мы направились за покупками и практически попали в ад. Думаю, что каждый был в торговом центре в преддверии Нового года и представляет, куда мы попали. Толпы людей буквально сбивают друг друга с ног. А на полках и витринах такой хаос, что найти нужное очень проблематично. Не помогало и то, что к маминому списку шла подпись, где и что мы должны купить. Подписан был каждый магазин, каждая торговая марка. Ни о какой замене речи быть не могло, в выборе продуктов мама была непреклонна. Привезти ей кукурузу не той фирмы было равносильно самоубийству. Сначала бы последовала лекция о моей безответственности и несостоятельности, далее я бы услышала про каждую фирму кукурузы и почему нужно было купить именно ту, что сказала она, а после мы снова бы вернулись к моей никчемности. Поэтому, показав Коле мамин список, мы дружно вздохнули и решили исполнить ее волю.

Пока продолжался наш марафонский забег за очередным сортом колбасы в фермерскую лавку или говядиной в отдел №5 на продуктовом рынке, я наблюдала за людьми. Мне казалось, что они уже устали от праздника, еще не начав его праздновать. Обвешанные пакетами, с длинными списками в руках и слегка бешенными глазами они шли вдоль магазинных полок, сметая с них всё. Зато дети были в полном восторге, особенно малыши. Они тащили в продуктовые тележки всё, до чего могли дотянуться. Наверное, не каждый день им позволено брать всё, что они хотят, поэтому они ловили момент. Их маленькие детские личики светились счастьем, они хихикали и бежали за новой порцией сладостей. Такие милые дети.

Коля поймал мой взгляд на малышей и шепнул: «не могу дождаться, когда и у нас будет маленький сорванец. Или маленькая принцесса». Ох, и умеет же он вернуть в реальность. Дети, конечно, очень милые, но только тогда, когда они далеко от меня. И как будто в подтверждение моих слов, буквально в пяти метрах от нас маленький мальчик распластался на полу, начал бить ногами и орать до одури: «Мама, я хочу ту большую шоколадку. Я не хочу маленькую. Мааамаааа». Его крик разносился по всему магазину. Мне сразу стало нехорошо, заболела голова и стало всё раздражать. Я повернулась к Коле, злобно посмотрела на него и сказала: «Никогда». И вырвав список из его рук, я повернулась и зашагала в сторону отдела с колбасой.

И вот сейчас мы сидели у подъезда родительского дома и настраивались. Нужно было затащить кучу пакетов на пятый этаж. Дом был старый, лифта не было. Конечно, я бы пакеты не тащила, Коля выделил мне всего один, который практически ничего не весил. Он очень заботливо всегда ко мне относился. Настраивались мы скорее на встречу с родителями. Вернее, я настраивалась, а Коля молча ждал. Он знал, что мне очень нелегко дается общение с мамой, поэтому не торопил. Даже смешно, я взрослая женщина, мне почти тридцать лет. Но я до сих пор чувствую себя глупой и неуверенной, когда общаюсь с мамой. Она подавляет меня, очень сильно подавляет.

– Может сбежим пока не поздно, а? Что думаешь? Я бы лучше пять раз провела вечер с Дашей и Максом, чем одну новогоднюю ночь с мамой…

– Лиза, перестань. Ты же любишь свою маму. Я понимаю, что у вас сложности. Ирина Петровна – человек тяжелый, но и ты уже не ребенок. Научись давать отпор. Только по-взрослому. Не так, как в последний раз…

Здесь Коля был прав. В последний наш спор с мамой я устроила истерику. Совсем как подросток. Она в очередной раз решила высказать свое мнение о том, что «мне срочно нужно выйти замуж и родить хотя бы одного ребенка наконец», и я сорвалась. Я кричала и плакала, говорила, чтобы она не лезла в чужие дела. Если уж на то пошло, то говорила я правильные вещи, только вот подача была неправильная. Я билась в истерике, а мама даже бровью не повела. Когда я успокоилась, она вздохнула и с каменным лицом сказала, что я снова ее разочаровала.

После нашей ссоры я общалась только с папой. Он приезжал к нам с Колей, мы с ним уходили на прогулку или шли в кафе и много говорили. Папа совсем не такой. Он не подавляет меня, не учит жизни, он даже советы мне не дает. Просто слушает и поддерживает. Иногда даже без слов.

Я подумала о папе и на душе стало спокойно. Я посмотрела на Колю, и он увидел в моих глазах пляшущих чертят.

– Знаешь, а я не боюсь. Папа точно не даст ей испортить мне Новый год. Это же мой любимый праздник. Папа наверняка с ней поговорил.

– Наверняка. Хорошо будет, если она его послушает. Но я с тобой. Обещаю взять удар на себя, если понадобится. А теперь пошли, мы уже двадцать минут у подъезда стоим, пора на казнь.

– Ты прав. Идем.

Я еще раз глубоко вздохнула и вышла из машины. Впереди меня ждал еще один новогодний вечер в кругу близких, которые меня совсем не понимали…

Поднявшись в квартиру и поздоровавшись с мамой, я сразу постаралась избежать ее общества. В наших отношениях всё ещё ощущалась неловкость после последней ссоры, поэтому я решила не накалять ситуацию, взяла папу под руку, и мы пошли в мою детскую комнату, оставив маму с Колей. Мама очень любила Колю. С ним она была на удивлении милой и покладистой. Коля же мог найти общий язык с любым человеком, поэтому я за него не переживала.

Зайдя в мою старую комнату, я невольно улыбнулась. Я не жила в ней уже больше десяти лет, но она выглядела всё также. У родителей была четырехкомнатная квартира, места им хватало, вот моя комната и осталась моей. Можно было подумать, что я всё ещё живу здесь. На стенах всё те же обои в мелкий цветочек. Я их просто ненавидела и, на зло матери, где только могла заклеила постерами с «Руки вверх» и «Иванушками». Мать бесилась, но отец заступился. Тогда она просто перестала заходить ко мне в комнату. Старый шкаф с одеждой и мой письменный стол были все в мелких наклейках. Не знаю зачем я это сделала, наверное, просто почувствовала свободу. На полках старые книги, которые я читала подростком. Даже несколько учебников и сборников для подготовки к экзаменам остались. Я подошла к полке и провела рукой по толстым книжным корешкам. Ни пылинки. В этом я не сомневалась. Мама всю квартиру содержала в стерильной чистоте. Раньше она заставляла меня делать влажную уборку через день. Я этого не понимала, но не перечила. Протянув руку, я взяла «Лолиту» В.Набокова. В подростковом возрасте мне попало от мамы за чтение этой книги. Я пыталась оправдаться, что просто читала классику, но не вышло. Мама обвинила меня в чрезмерном интересе к сексу и неделю запрещала гулять с друзьями. Я жутко злилась на нее в тот момент, ведь что может быть более нормальным, чем интерес к сексу в шестнадцать лет.

Я поставила книгу на полку и обернулась. Я уже и забыла, что папа со мной в комнате. Он молча наблюдал за мной, улыбался, но в глазах читалась легкая грусть.

– Лиза, и почему ты так быстро выросла. Я до сих пор вижу в тебе ту веселую девчушку, которая везде ходила с фотоаппаратом. Ты была такой счастливой в те годы.

– Да, ты прав, папа. Хотя я уже плохо помню то время. Но да, я была счастлива. Даже несмотря на мамины старания.

– Лиза, она тебя любит. Может не до конца понимает, но точно любит.

Я улыбнулась. Я была готова поспорить с папой о том, что мама вообще никого не любит. Она любила командовать, это было правдой. А ко мне она была скорее снисходительна и иногда позволяла мне быть собой. Только иногда. Даже изредка. Но папе я этого не скажу, не хочу расстраивать его в новогоднюю ночь.

На кровати сидела моя любимая детская игрушка – белый заяц. Он был таким забавным, очень тонким и с длинными ушами, на подобие игрушек Тильда. Его ворс был изрядно потрепанный, местами ткань даже перетерлась и под ней виднелась вата. Но выбросить я его категорически запрещала. Я была так непреклонна в этом вопросе, что напоминала маму. И она мне уступила. В конце концов, заяц всё равно был заперт в моей комнате и не портил мамину идеальную картину.

– Ты помнишь, когда мне его подарил? – Спросила я у папы.

– Да. Тебе было три года, ты боялась спать одна. Твоя мама злилась, что ты приходила к нам среди ночи, Ира говорила, что ты уже большая девочка. Но ты была еще малюткой. Ты не боялась темноты, но одна оставаться не хотела. И как-то раз, проходя мимо универмага, я увидел этого зайца. Он сидел в витрине, рядом с плюшевым медведем и большим желтым попугаем. Я решил, что он подойдет. Ты его сразу полюбила и всегда спала с ним.

– Я бы его и в общежитие забрала, когда переезжала, – засмеялась я, – зайчик был моим другом. В школьные годы он столько слез моих впитал, что даже боюсь представить. Если что-то случалось, я всегда закрывалась в комнате, обнимала зайца и рыдала. Он меня понимал… «намного лучше мамы», – мысленно добавила я.

Кажется, папа уловил перемены моего настроения и спросил: – У тебя всё хорошо? Ты выглядишь усталой и грустной.

Я была в смятении. С одной стороны, хотелось всё рассказать папе – и о Коле, и о работе, о том, что я вообще не уверена в своей жизни и решениях. Но с другой стороны, что бы это изменило? Папа, возможно, понял бы меня, но чем бы он помог. В конце концов, это же всё мои решения, я сама их принимала и выбирала. Нет, не стоит грузить всем этим папу.

– Нет, тебе кажется. Я просто всё ещё отхожу от забега в предпраздничной суете. Ты же знаешь, да, что я два дня делала мамины закупки? Если бы я не знала, что мы будем встречать новый год вчетвером, я бы точно решила, что нас будет как минимум дюжина.

– Да, твоя мама умеет готовиться к праздникам с размахом. Кстати, думаю, тебе надо помочь ей. Побудете вместе на кухне, пока готовите и поговорите спокойно. Это не дело, что вы уже два месяца не разговариваете. Иди, попробуй наладить отношения.

– Папа…

– Лиза, я понимаю, что это может быть сложно, но хотелось бы Новый год встретить без ругани. Попробуй, ладно? Я поговорил с ней, теперь твоя очередь.

– Хорошо, папа. Только оставь меня одну на пару минут.

Папа подошел ко мне и обнял.

– Всё пройдет хорошо, не волнуйся.

И он вышел из комнаты. Я осталась одна в своем детском царстве. Я снова почувствовала себя ребенком, который нашкодил и ждет вердикта мамы. Только вот я ничего не сделала. Я просто отстаивала свое право жить так, как хочу. Я снова обняла своего зайца. Как в детстве, я искала в нем защиту и поддержку. И я ее находила. Посидев так несколько минут, я подошла к столу. В ящике лежали мои старые фотографии. Я не забрала их, когда переехала. Детские фотографии хранились где-то у мамы, я не очень любила их рассматривать. Я любила те, которые делала сама. Здесь были и лучшие фото моих подруг, которые делала я, фотографии природы, животных, красивых людей, которые я делала втихаря. И главное, мои фотографии. Почти все они были сделаны мной же с помощью таймера и штатива. На них я была совсем не такой. Я была живой, чувственной. Я вдруг вспомнила те ощущения, когда я была и фотографом, и моделью. Мне это так нравилось. Я стала перелистывать фотографии, и картинки юности закружились у меня в памяти – вот мы с подругами изображаем лесных нимф у ручья в красивых платьях, потом агенты 007, все одетые в черное. А вот мы на пикнике, на озере, изображаем крестьянок…

Я сгребла все фотографии и засунула к себе в сумку. Поняла, что хочу к ним вернуться и вспомнить, как была счастлива. И фотоаппарат надо бы найти. Он уже давненько пылится дома.

Пока я расставляла всё по местам, готовясь идти в «пасть к тигру», я почувствовала давно забытые счастья, драйва и в то же время спокойствия. Почувствовала вдохновение. Давно я не испытывала таких ощущений. И в ту минуту, у меня в душе появилась надежда. Может, еще не всё потеряно. Может, я еще буду счастлива.

***

22:00. Вот мы уже сели за стол провожать Старый год. Новогодний стол получился изысканным. Мама запекла утку с яблоками, сделала все возможные новогодние салаты – вот и селедочка под шубой, и оливье, и крабовый салат с чипсами, и свёкла с черносливом и чесноком, сделала множество закусок. Угощений хватит на целую дюжину человек, не меньше. Но нас всего четверо за этим столом. И настроения встречать Новый год особо ни у кого нет.

Двумя часами ранее, когда я пришла помогать матери с ужином на кухне, она продержалась только семь минут, чтобы не наговорить гадостей. А потом началось… Я просто поделилась с ней тем, как мне нравится работать с детьми.

– В твоем возрасте пора уже со своими заниматься, а ты только и можешь, что с чужими возиться. Лиза, это уже не дело. Тебе двадцать девять лет! Я знаю современные нравы, но я это не приемлю. Ты должна в этом году выйти замуж и забеременеть. Это не обсуждается!

Последнюю фразу она произнесла почти крича, очень громко и злобно. На минуту я опешила, пыталась понять, как можно вести себя в такой ситуации. Я смотрела на мать и понимала – в эту секунду она меня ненавидит. Да-да, это именно ненависть искрилась в ее глазах. Она не хотела такую дочь, как я. Наверное, эта ненависть в тот момент была взаимна. Я тоже не хотела себе такую мать.

Я вздохнула и как можно спокойнее произнесла:

– Ты права, мама. Мне уже двадцать девять лет. Поэтому перестань уже указывать мне, как жить. Я взрослая.

В конце мой голос начал предательски дрожать, но я перевела дыхание и продолжила:

– И твой приказной тон абсолютно неуместен. Прошли те времена, когда ты могла мне указывать.

Она посмотрела на меня с иронией. Я взвешивала каждое слово, которое произносила. И делала это медленно, чтобы перевести дыхание и не разреветься.

– Взрослая, говоришь? – произнесла она с усмешкой, – Лиза, ты глупая, маленькая девчонка, которая не знает жизни. Ты живешь за счет Коли, твоей грошовой зарплаты не хватило бы даже на то, чтобы протянуть месяц. У тебя нет друзей здесь. Ты зависишь от Коли, а ведешь себя как пуп земли. Очнись! Тебе уже почти тридцать лет, а у тебя нет ничего. Ничего!!!

«Я знаю, что она делает, я не поддамся».

На крик пришел папа. А за ним и Коля

– Что за шум? Вы чего опять скандалите? – спросил папа.

– А ты послушай, Андрей, что твоя дочь говорит. Она у нас взрослая. И лучше матери знает, что ей нужно.

– Ира, так она правда уже взрослая и…

– Нет, Андрей. Даже не вздумай ее поддерживать в этот раз. Это ты ей привил эту вседозволенность. Больше такого не будет. Я займусь ей. Коля, после праздников жду от вас дату свадьбы. И скажите мне это уже после того, как сходите в ЗАГС, чтобы всё было решено.

– С большим удовольствием, Ирина Петровна. Я тоже думаю, что мы затянули со свадьбой. Лизонька, подумай неделю и скажешь.

Я сидела, смотрела на них и просто ненавидела. Кто эти люди? Это же мои самые близкие, но они совершенно не понимают меня. Я не хочу замуж, я хочу сбежать, я хочу жить одна и делать то, что я хочу. В груди снова загорело, стало трудно дышать. Я подошла к холодильнику, открыла и схватила бутылку водки. Я не пью водку. Да я вообще не пью ничего крепче вина, но сейчас мне это было нужно. Игнорируя всех, я достала стопку, налила водку и одним махом ее осушила. В горле загорело. Какая же это гадость, как это вообще можно пить. Мне стало очень жарко. Я села на стул. Коля с папой смотрели на меня, но молчали. А мать что-то кричала, но я ее не слышала. Еще минуту мне было тяжело дышать, но потом по телу начало растекаться приятное тепло. Кажется, я стала понимать алкоголиков, которые чуть что бегут за бутылкой.

– …ты совсем от рук отбилась. Давай, еще спейся, – кричала мать.

– Ладно, ваша взяла. После праздников идем в ЗАГС. А теперь я пойду прилягу, мне нехорошо.

И я ушла в комнату. Я понимала, что папа или Коля сейчас придут, но я не хотела их видеть. Мне нужно было подумать. Я замкнула комнату, схватила зайца с кровати и упала на ковер на полу. Я давилась солеными слезами, но старалась делать это бесшумно. Не хотела, чтобы меня увидела мать. Она была бы довольна. Она снова победила.

«Я больше не могу так жить. Я не могу. Я должна всё изменить».

Лежа на полу я провела около часа. Коля и папа пытались поговорить со мной, но я их прогнала. Мне нужно было успокоиться. Я плакала и жалела себя. Мне казалось, что я никогда не вырвусь из-под этого контроля матери. К тому же, эта дурацкая стопка водки только ухудшала мое состояние. Внутри всё горело, к горлу подходила тошнота. Я хотела пить, но от одной мысли, что мне нужно вернуться на кухню, становилось плохо.

Вдоволь наревевшись я поднялась и подошла к зеркалу. Жалкое зрелище, если честно. Тушь размазалась, глаза и нос красные от слез.

– Да, дорогая, выглядишь ты просто ничтожно. Продолжишь в том же духе – мать так и будет ноги об тебя вытирать. Заканчивай уже. Ты и правда взрослая. Справишься.

Закончив свой монолог, я прошмыгнула в ванну. Мать суетилась на кухне, напевая себе под нос. Кажется, ее настроение улучшилось. Отец с Колей сидели перед телевизором и непринужденно болтали. На секунду я даже решила, что могу сбежать. Но это же смешно. Куда я сбегу? На дворе Новогодняя ночь, все сидят по домам, шутят, веселятся. А я?! В чем-то мать и права, друзей здесь у меня нет. Наверное, поэтому мы и отмечаем Новый год здесь.

Пока я рассуждала о жизни, я успела привести себя в порядок. Я переоделась в платье, подкрутила волосы в легкие локоны и сделала макияж. В зеркале появилась красивая молодая женщина. Кто бы мог подумать, что полчаса назад она рыдала на полу в обнимку с мягкой игрушкой.

«Я переживу этот вечер. Всё пройдет спокойно» – сказала я себе и пошла к столу.

– Лиза, ты прекрасна, – сказал Коля, когда я вошла.

– Спасибо.

– Дочка, ты в порядке?

– Да, папа, не волнуйся. Мы уже садимся за стол?

– Да, мама уже достает утку из духовки. Садись, дорогая. Налить вина или шампанского?

– Она у нас теперь водку пьет, – съязвила мать, входя в комнату.

– Бокал вина, пожалуйста, папа, – ответила я, игнорируя мать. Удивительно, но ее колкости меня не задели.

Пока мы ужинали, мать еще несколько раз пыталась меня задеть, но я не реагировала. Не доставлю ей удовольствие. Первые полчаса были натянутыми, мы ужинали практически молча, но после пары бокалов вина, всё казалось забытым. Мы даже были похожи на настоящую семью. Смеялись, шутили. Кажется, в Новый год мы войдем без скандалов.

Время близилось к полуночи, пришло время президентской речи. Родители всегда очень внимательно ее слушают, как и всё старшее поколение. Коля разливал шампанское. А я ушла в себя. «Нет, Лиза, так жить больше нельзя. Ты просто не сможешь больше так жить».

– Лиз, бери бокал, уже куранты бить начали, – крикнул Коля.

Я взяла бокал в руки. Шампанское приятно шептало. И я загадала желание – «пусть всё изменится. Пусть моя жизнь станет счастливой. Пусть я стану взрослой».

– Урааааа, – закричали папа с Колей, – С новым годом!

– С новым годом! Я уверена, он будет отличным! – сказала я.