Читать книгу Четыреста капель крови - - Страница 8

Оттолкнувшись от полупрозрачной ледяной поверхности, флайер с подавленно молчавшим семейством Селиверстовых внутри медленно и неуверенно поднялся на полметра. И завис, едва заметно покачиваясь то вперед, то назад. Подняв последовательно вверх пять тумблеров на светившейся голубовато-зеленым туманом тактильной голограммы торпедо, отец взялся за штурвал, похожий на обгрызенный сверху и снизу приплюснутый бублик, и нажал синюю кнопку «Движение», удобно располагавшуюся под большим пальцем правой руки.

– Хотите перейти на автопилот? – прозвенел колокольчиком приятный женский голос. Мать на правом сидении недовольно хмыкнула.

– Нет, я хотел бы управлять самостоятельно, – сообщил папа виртуальной помощнице. Повернувшись к жене, добавил: – Никто не отберет у нас радость первого полета, моя дорогая.

И впервые с момента возвращения к флайеру широко и тепло улыбнулся.

– Ручное управление включено, – судя по более сухому и официальному тону, «колокольчик» слегка расстроился. В голосе виртуальной помощницы уже не было приятного флера флирта. – Все системы работают штатно. Приятной поездки.

Старт, который скорее был похож на рывок неуверенного в своих желаниях носорога, вышел каким-то нервным и дерганным, словно водитель был фанатом смешного танца «Летка-енька». Усиленный резкими запевами магрибского этно и буханием сдвоенной альт-гитары, тот недавно снова ворвался в танцевальные чарты. Молодежь лихо отплясывала под него на дискотеках в виртуальных ночных клубах. Флайер рванулся на метр вперед, затормозил, будто задумавшись. Потом сделал прыжок уже на два метра – сдал немного назад. Только с десятой попытки пилот приноровился к педалям газа и тормоза, и машина степенно стала выруливать на скоростную трассу. Все это время рекламный менеджер стоически махал скачущей машине, и дежурная улыбка сошла с его лица, только когда флайер, пыхнув дюзами, резко встроился в главный поток в сторону Москвы.

Несколько машин попроще уступили Селиверстовым дорогу. Из кабин смотрели восторженные пассажиры – многие из них недавно прослушали новость о неслыханной акции дирекции «Формулы-2500». И, конечно, на всех рекламных баннерах была фотография первого счастливчика, выигравшего главный приз.

– Пап, я все-таки хотел бы заехать к бабушке, – нейтральным голосом сообщил Ефрем после пяти минут мрачной тишины. Флайер успел подняться на «второй этаж», густо покрытый инеем. Маленькие капельки и льдинки стыдливо краснели в лучах закатного солнца, будто прощаясь с радостным днем. И первые тени сапфировых сумерек уже находили себе ледяных подружек на грядущую ночь. Новая дорога смотрелась, словно широкий санный путь к Деду Морозу. Вот только атмосфера в машине была такая, что казалось, будто в конце этого пути гостей поджидал не мудрый старый волшебник, который подарит всем подарки, а злой дух Карачун, повелитель мороза, холода и мрака. Проносившиеся внизу молодые елки, утром танцевавшие вдоль трассы, теперь напоминали, скорее, трухлявый частокол, каким ограждают заброшенный замок от диких животных и лихих бандитов, у которых в глазах застыла алчность и плохо пахнет изо рта.

Внутри флаера пахло гораздо приятнее. Можно сказать, традиционно для новой машины класса "люкс". Капелькой благородной кожи редкого для нынешних пресных водоемов крокодила, популяция которого пала в неравном бою с агрессивными бактериями, почему-то усмотревших сходство между пластиком и хищным болотным бревном. Рептилии выжили только на специальных фермах, и их кожа стоила баснословных денег. И конечно – в салоне немного пахло дорогим фабричным сибирским пластиком и металлом, поставляемым с новых заводов Санрохо – первого города металлургов, отстроенного на Марсе. Запасы железа на Земле уже подходили к концу, а на Красной планете их оказалось даже больше, чем на родине человечества.

Рема вяло покопался в игровой системе – электронный помощник охотно рассказал, что и как включается. Но возвращаться к любимой игре пока не хотелось.

– Может, действительно, нам уже пора принять новый мир и успокоиться? – спросила мать, когда флайер проскочил второе кольцо из пяти, словно блестящие стальные ошейники державших шею перегруженной Московской области и не дававших пережать ее транспортные артерии. Даже в двадцать втором веке столица оставалась логистическим хабом для огромной страны. Здесь встречались сразу три глобальных маршрута: «Шелковый путь», «Полюс-Полюс» и «Москва-Марс». Стартовый комплекс транспортного космодрома отстроили недалеко от расположенного на самой южной границе региона города Ступино, на месте заброшенного тренировочного аэродрома легкой авиации. Что породило, конечно, немало шуток среди первых аресонавтов – тех смельчаков, под руководством которых андроиды разворачивали на четвертой планете от Солнца гигантские металлургические предприятия. И недовольство местных жителей, которых пришлось отселить из-за грохота еженедельно взлетавших тяжелых ракет.

– Ты о чем? – удивленно спросил отец, вынырнув из каких-то своих размышлений. Он уже вполне уверенно управлял новым флайером и даже мог позволить себе отвлечь часть мозга для решений, не связанных с пилотированием.

– Обо всех этих чипах, новом устройстве, управлении людьми со стороны идеальных.

– Идеальных?

– Ну да. Новой разумной расы, как называют себе наши искусственные братья.

Отец недоверчиво хмыкнул.

– Ну посуди сам. Зачем бороться с ветряными мельницами? Те, кто управляет в новом мире, вовсе не хотят поработить людей, как когда-то пугали научные фантасты. Их, таких «идеальных», – она показала кавычки пальцами обеих рук, – сделали неидеальные люди. И теперь так же, как люди, новые члены нашего общества просто хотят зарабатывать деньги. Все эти тачки, совершенные лекарства… Они накопили знания о человеческом поведении и теперь просто подминают мир под себя – как когда-то бандиты, потом – олигархи, а до них – графья и князья.

– Чтобы «владеть и управлять»? – вспомнил отец Ремы древнюю цитату. – А потом в один прекрасный момент получат «право первой ночи»?

Рема решил послушать, о чем таком интересном решили поговорить родители. Но его порыв не поддержали.

– Ты неисправим, – фыркнула женщина, обращаясь к Селиверстову-старшему, и замолчала.

Уже через двенадцать минут флаер проскочил границу города, а еще через две подлетел к парковке телевизионного комплекса Останкино.

«И зачем в такой машине виртуальная игровая система? – с удивлением подумал мальчик. – Мы теперь доезжаем так быстро, что даже толком нырнуть в игровой поток не получится. Здрасти, я хочу с вами пойти в новый данж. В лучшем случае, успеешь пожать всем виртуальные руки и всё –  пока. Мне выходить из тачки».

По старой привычке отец хотел подрулить на бюджетную стоянку, отстроенную на месте бывшего Останкинского пруда. Его осушили, отвели подземные ручейки в сторону и построили семь уровней паркинга, которые уходили вглубь. Наверху разбили парк в американском стиле – на ровной, как столешница, поверхности жиденько насадили деревьев, которые даже не создавали сплошной тени. И лишь небольшое ветхое здание, где до сих пор продавали самые вкусные в столице пончики, поддерживало хоть какой-то интерес туристов к этому месту.

– Ваше транспортное средство не сможет здесь припарковаться, – снова подала голос виртуальная помощница, смуглое личико которой появилось, словно привидение, в зеркале заднего вида. – Для вас заказано место А-006 рядом со входом в главный корпус.

– Но там же паркуются только очень важные гости, – возмутился отец. – Кто заказал для нас его?

– Минуточку, я уточню, – на пять секунд помощница отключилась, а потом ее голос произнес: – Я связалась с главным виртуальным распорядителем Останкино. Он сообщил, что пропуск заказан Асей Селиверстовой. Это ваша родственница?

– Да, это мама. Бабушка Ремы. А как нам туда проехать?

– О, я помогу

На переднем стекле появилась зеленая стрелка, которая направила флайер в нужную сторону.

***

В жизни бабушка Ремы выглядела иначе, хотя для того, кто видел ее голограмму на стадионе, вполне узнаваемо. Ну, может, та чуть приукрасила и омолодила оригинал. Сейчас Селиверстова-старшая напомнила не телезвезду и соблазнительную бизнес-вумэн с мощной женской харизмой, а скорее лектора, который недавно полностью переписал судьбу мальчика. Ее волосы, хотя и гораздо более пышные, чем у старика, тоже были зачесаны назад. Тонкие губы лишь казались более объемными, на самом деле такими их делал густой слой яркой помады. Софитов не было – в коридоре и кабинете светили обычные лампы, потому ничто не скрывало паутину мелких морщинок в уголках глаз, на щеках и на лбу. Еще одна черта роднила лектора и бабушку: великолепный крымский загар, плотно покрывавший кожу.

Впрочем, мысль о сходстве мелькнула и тут же пропала. Ведь это была родная бабушка Ремы. Ее теплый и поощрительный взгляд был направлен на внука. Да и одета она была по-другому. На ней была белоснежная деловая рубашка, расстегнутая сверху на две пуговицы, строгая темно-бордовая юбка и дорогие туфли такого же цвета. Запястья украшали гроздья металлических браслетов, явно не из дешевых металлов. Лишь две крупные жемчужины в золотой оправе серег остались из того образа, который видели болельщики стадиона и сам Ефрем Селиверстов.

– Я слышала, что вам сегодня довольно крупно повезло, – спросила она и чуть холоднее посмотрела на своего сына, отца Ефрема.

Но за папу ответил мальчик.

– Да, представляешь, билет оказался счастливым! Папа получил новенький флайер, ему уже закачали программу пилотирования. И дали огромную скидку на курсы для получения водительской лицензии. Теперь экзамен на подтверждение права вождения – просто формальность.

Бабушка поощрительно посмотрела на внука и потрепала его непослушные волосы на макушке.

– Надо же, дожила. Мой сын, наконец, поймал удачу за хвост. Не упусти теперь эту капризную птицу, сынок. Впрочем, – она приобняла внука, – я и не сомневалась, что твой папа в итоге возьмется за ум. Надеюсь, сегодня малыш останется у меня ночевать? Ему будет полезно посмотреть, как идет работа и делаются по-настоящему большие деньги.

Она снова властно взглянула на его родителей. Те покорно кивнули.

– Тогда чай-кофе не предлагаю. Отправляйтесь по своим делам. А ты, Рема, проходи пока в комнату отдыха, – она чуть сдвинулась, и мальчик смог проскользнуть мимо нее в кабинет. – А вам – хорошо отдохнуть и отметить приз. Бутылку шампанского можете записать на мой счет. И не надо ложной скромности – закажите не самое бюджетное.

Не сказав больше ни слова, она отступила вглубь кабинета и захлопнула дверь. На гладкой, покрашенной в персиковый цвет стене коридора слегка завибрировала металлическая табличка, где на золотом фоне черными буквами было написано: «Директор Дирекции парфюмерного производства и продвижения, д.т.н., Ася Селиверстова». У нее, конечно, было и отчество. Но она давно запретила его называть. Даже незнакомым людям представлялась просто как Ася Селиверстова. Несмотря на то, что женщина давно разменяла шестой десяток, чего, кстати, не скрывала, она неизменно срывала комплименты удивленных ее необычно моложавым внешним видом посетителей и деловых партнеров.

Сейчас женщина очень внимательно рассматривала Ефрема. У мальчика снова возникло ощущение, что его тщательным образом сканируют. И хотя в этот момент перед ним была его любимая бабушка, которая постоянно его баловала и развлекала, после сегодняшнего приключения он уже не мог расслабиться.

– Она у тебя? – вдруг довольно прохладно, будто протокольный робот, спросила бабушка.

– Кто? – насторожился Ефрем.

– Не делай вид, что ты такой же… упертый, как твой отец. Ампула! Она у тебя?

Рема вспомнил, как подобрал ее после драки, засунул руку в карман и вытащил пластиковую пробирку, заполненную его темной густой кровью. Протянул на открытой ладони. Со скоростью кобры Ася схватила предмет, не коснувшись ладони мальчика, и посмотрела на свет.

– Тут точно? Четыреста капель?

– Да, – соврал мальчик. Он понятия не имел, сколько успел набрать ложный Ефрем из его вены. Но ампула выглядела полной и там было ровно двадцать миллилитров.

– Отлично, пойдем.

У Селиверстовой-старшей был особенный кабинет. Помимо приемной, в которой должна была сидеть секретарша (но не сидела, поскольку парфюмерный директор не нуждалась в услугах помощницы – все помнила и успевала сама), там были зал для совещаний, комната отдыха и… огромная кухня с обеденным столом и дорогим сервизом для почетных гостей. Именно туда направились бабушка с внуком. За пару шагов до двери, из-за которой доносились вкусные запахи, женщина остановилась, словно ее заинтересовала картина с белым аистом, буквой Г возвышавшимся над огромным гнездом. Изображение было выполнено не красками, а цветными нитями. Они переплетались так филигранно, что даже с двух метров нельзя было понять, чем пользовался художник воссоздавая сцену из жизни далекой восточной страны. Эту работу она привезла из Северной Кореи, в память об удачной поездке, из которой отправила свой первый репортаж, сделавший ее знаменитой.

Бабушка обернулась и заговорщически подмигнула внуку. А потом отодвинула картину в сторону и нажала на небольшой прямоугольник, который за ней скрывался. Раздался щелчок, и в метре от них из стены выехала панель, в которой стоял аппарат серого цвета.

– Персей Митников мне всё сообщил. Поставь ампулу сюда. А потом – через этот разъем подключись сам. Знаешь, зачем это?

– Нам не сказали, – в общем-то не соврал Ефрем. Кто такой Персей и почему у современного человека такое странное имя, Рема не имел понятия, но догадался, что это мог быть тот самый лектор со стадиона. Ведь об ампуле знал только он.

– В ампуле ДНК настоящего Ремы, – терпеливо пояснила бабушка. – Пока о такой технологии знают лишь единицы из числа людей и всего несколько AGI, допущенных к экспериментам. Благодаря ей ты сможешь апгрейдиться до уровня ASI. И сделать это можно только одним способом. Изучив код ДНК своего прототипа. То есть живого мальчика, которого затем придется… нейтрализовать. Да, пожалуй, это самое гуманное слово из их лексикона. В ДНК людей спрятана информация, которая делает их теми, кто они есть на самом деле. Библиотека их электромагнитных импульсов, логистика нейронных связей, все их инстинкты, выработанные миллионами поколений – еще со времен пещерных людей. Все, что оставили им в наследство далекие предки или, как считают многие из них, создал сам Господь. Воссоздать такие связи искусственно мы не можем. Да и вряд ли кто-то сможет в ближайшие лет пятьдесят. Ты теперь в числе избранных, «внучок».

Она широко улыбнулась и похлопала его по плечу. Потом молча указала на аппарат.

– Сам справишься?

– Конечно.

– Помни, именно 20 миллилитров. Ни больше, ни меньше. Лишнее аппарат «отрыгнет», испачкаешься и будешь убирать сам. А если меньше – он не сработает.

Она развернулась и двинула на кухню. В последний момент, уже на пороге, притормозила, еще раз внимательно оглядела Рему и сообщила:

– Я пока приготовлю блинчики. С джемом из фиников. Настоящий Рема их очень любил. И ты сможешь оценить их вкус. Тебе придется не только его запомнить, но и полюбить. По крайней мере на первое время.

Дверь на кухню захлопнулась, и Ефрем Селиверстов остался один.

– Совсем один, – самому себе прошептал мальчик. Ужас сковал его мышцы, и что делать дальше, он не представлял совершенно.

Его ступор прервал сам аппарат. Он ожил, замигал разноцветными лампочками – сначала красным, потом желтым, а после постоянным светом загорелись два зеленых «глаза». А на маленьком мониторчике появилась надпись: «Вставьте ампулу в разъем и нажмите «ок».

На автомате Рема сделал так, как просил этот сгусток микрочипов и пластика: открыл крышку и подтвердил согласие на обработку. Аппарат втянул в себя колбу, потарахтел и уже через минуту на мониторе появилась новая надпись.

– Ваш апгрейд готов. Вставьте чип для записи.

«Чип? Какой чип?» – будто в тумане подумал расстроенный Рема. Он снял берет и поднес к глазам титановую пластину. Словно чертик из табакерки, из плоскости выстрелила пружина, на конце которой в специальном зажиме висела микроскопическая флешка. Если бы кто-нибудь наблюдал за мальчиком, то увидел бы в его глазах то, что называется озарением. Рема хлопнул себя по лбу, кивнул самому себе, быстро отделил этот чип от пластины и засунул в аппарат.

«Информация подготовлена. Интегрируйте в носитель», – прочитал он на мониторе.

На кухне у бабушки Ефрем Селиверстов появился ровно через десять минут, когда по комнате разносился запах его любимого блюда.

– А ты чего в берете, внучок? Ты вроде раньше его не любил.

Но Рема уже продумал версию для ответа, и потому вопрос не застал его врасплох.

– У моего прототипа в школе недавно стала популярной новая игра. И так мне проще соответствовать. Да и голову мыть каждый день не обязательно.

– А, ну ладно. Садись за стол, сейчас будет готово.

Бабушка зачерпнула из большой кастрюли половником тесто и налила густую, светло-желтую жидкость на сковородку. На глазах у Ремы на шипящей раскаленной поверхности образовалась идеально ровная фигурка человечка, который начал быстро жариться. Через минуту женщина взяла лопатку и перевернула блинчик. Жар и жир нарисовали на «голове» блина веселую рожицу.

Рема поднял взгляд на бабушку. Такие знакомые морщинки разгладились, и на Ефрема смотрели абсолютно неподвижные, холодные глаза, отливавшие в неоновом свете нереальным аквамарином.