Читать книгу Дух зверя. Книга вторая. Рожденные из пепла - - Страница 3

День первый.

Пробуждение было резким. Марианна села в кровати, испуганно озираясь. Всё вокруг было чужим и мало походила на реальность, к которой она привыкла. Хлопнула дверь, потом за стеною что-то щелкнуло, шаги, шорохи, зашумела вода, пущенная из крана. Девушка некоторое время вслушивалась в звуки дома, покуда не поняла, что очень хочет по малой нужде. В панике она начала вспоминать, что ей говорил вчера граф об уборных, и, так и не вспомнив, подкралась к двери и с замиранием сердца выглянула в коридор. Дверь напротив была распахнута, из окна лился яркий солнечный свет, освещающий темный коридор. Марианна замерла на миг, ослепленно смаргивая, и как только глаза привыкли, она рассмотрела смятую кровать, на изножие которой висела небрежно брошенная рубашка. В проеме мелькнула чья-то тень. Девушка испуганно пискнула и спряталась обратно в спальню, стараясь чтобы замок не щелкнул. Хотя, подумалась ей, граф всё равно её заметил, даже стоя спиною и с полотенцем на голове. Марианна покраснела, неожиданно осознав, что её муж был абсолютно голый. Стоя у входа, она увидела, что справа есть ещё одна дверь, замаскированная под стену, и потому не слишком заметная. Девушка повернула круглую ручку и её обдало волною влажного воздуха. Небольшая, но всё же просторная комната была отделана белым мрамором. У одной стены стояла большая чугунная ванна на литых лапах-опорах, серебряное трюмо с белоснежной раковиной украшало стену напротив. Ближе к окну за резной ширмой нашелся нужник: белый фаянсовый с деревянной сидушкой и расписной керамической ручкой на бачке для смыва. “Неужели здесь из крана ещё и горячая вода течёт”– ошеломленная увиденным, Марианна повернула одну из ручек, и горячая струя хлынула в раковину. Она посмотрела на себя в зеркало. Осунувшееся с недосыпу и переживаний лицо, красные от слез глаза. Поднявшийся от раковины пар затуманил стекло и на нём проступил отпечаток чьей-то ладони.

Девушка вздохнула, огляделась. Реальность была такова, что она стала женою очень богатого нелюдя, и вот недавно она видела этого нелюдя голым в соседней комнате, и увиденное выглядело не пугающе, как она предполагала, а даже очень привлекательно, а вот эти штаны, брошенным на спинку стула рядом с ванной – его штаны, и нужником он пользовался тем же, что и Марианна минуту назад. Отпечаток на зеркале – здесь он оперся, и мокрый след на полу – вылез из ванны мимо полотенца. Будь он хоть трижды легендарным духом и сыном Змея, повседневная жизнь его мало отличалась от быта других, обычных людей, и понимание этого успокаивало.

Спустя некоторое время Марианна вошла в гостинную. Граф стоял у открытой балконной двери и внимательно читал письмо. Шум улицы или важность написанного помешали Родимиру сразу заметить девушку и она успела разглядеть своего мужа более внимательно. Он был одет просто: светлая рубашка, убранная за пояс прямых брюк свободного кроя, ноги босы, мягкие домашние туфли остались у рабочего стола. Влажные волосы топорщились, ещё больше напоминая перья. Марианна видя такую неприхотливость, пожалела, что потратила целых полчаса, одеваясь в непростое “благородное”, как говаривала тетка, платье.

– Доброе утро, госпожа графиня.

Девушка вздрогнула, давая дорогу Николе, что не в пример хозяина, был до последней пуговицы затянут в свой форменный сюртук, и выглядел представительней графа. Услышав дворецкого, Родимир оглянулся и улыбнулся жене.

– Марианна, доброе утро, присаживайся, – он указал на стол, где Никола накрывал к завтраку, – я попросил повара приготовить что-нибудь интересное, что могло бы удивить и порадовать тебя. Никола, можешь оставить всё как есть, я сам поухаживаю за госпожою. Вольга написал, что сам не сможет приехать на встречу и пришлёт проверенного человека, позвони в банк, узнай, прибыл ли господин… – он глянул в письмо, – Псышко, и не отменилась ли встреча на час? Так же закажи столик в “Буколи”, – он коротко глянул на Марианну, – на двоих. Я буду обедать там. И сегодня я хотел заехать на фабрику, позвони управляющему, скажи, что встреча переносится на среду. Это всё. Не уходи с этажа ещё примерно час, ты можешь понадобиться.

Никола аккуратно повесил на резную спинку стула полотенце, и коротко кивнул сначала графу, потом Марианне.

– Господин граф, госпожа графиня, – и удалился.

Марианна подумала, что у дворецкого манер больше чем у неё, а ещё, что графиня звучит из его уст, как какая-то шутка, и покраснела. Граф тем временем подсел к ней за стол. Девушка почуяла знакомый душистый аромат мыла, которым пропиталась ванная комната, и покраснела ещё больше. Желтые глаза внимательно изучали её.

– Я сегодня утром не слишком испугал тебя своим…хм, голым видом?

Марианна потупилась и отрицательно помотала головой.

– Извини, я привык жить один, впредь буду более осмотрительным. Хотя, если тебя это не смущает…

– Смущает, – сдавленным голосом перебила его девушка, и добавила, – я никогда раньше не видела обнаженных мужчин, меня так воспитывали.

– Хорошо, понял тебя. Чаю или кофе? – он поднял крышку одной из фарфоровых кастрюлек, – Здесь какая-то хитрая каша, есть ещё омлет с грибами, а это кажется сладкий десерт. Ах да, на тележке,– Никола не стал выставлять, – фрукты. Я обычно питаюсь проще, сладкое вообще не люблю. Если ты захочешь, можешь поговорить с Николой или с самим поваром, и будешь есть, что пожелаешь.

Марианна кивнула. Перспектива опозорится перед поваром скудостью своего едального опыта не слишком вдохновляла её на разговор. Некоторое время они молча ели, граф снова взялся за письмо, давая Марианне возможность спокойно оценить кулинарные изыски. Блюда были очень вкусные и даже простой омлет был не таким, как привыкла девушка, а некоторые фрукты она вообще впервые видела.

– Ты плакала? – граф отложил бумаги и снова смотрел на жену, – у тебя глаза красные. Почему?

– Ночью, – преодолев страх, начала Марианна, – когда вы ушли в свою спальню, я подумала, какой вижусь вам в том виденье. Вы сказали, что это Чужой. А потом я посмотрела в зеркало и там…, – она не хотела даже думать об этом, но данное самой себе обещание быть искренней с графом вынуждало её произносить слова, – И там…он…стоял у меня за спиной. Белый, огромный, жуткий, черная дыра на груди. И я…мне стало так страшно. Я…я всегда знала кто я, все было просто и понятно, пока не появились вы, господин граф. Сначала я посчитала чудовищем вас. Человек-птица, понимаете? А теперь…

Граф слушал её очень внимательно. Марианна подняла взгляд. На лице графа удивление сменилось задумчивостью, желтые глаза мерцали. Он явно был доволен её чистосердечием.

– А теперь?

– А теперь и вы не чудовище, и я не просто и понятно....

– Я тебя понимаю, разрушение привычной картины мира некоторых приводит к безумию. Я счастлив, что твой разум стойко переносит подобные испытания. Это очень упростит нашу с тобою жизнь.

Он налил себе ещё кофе, и продолжил разговор более будничным тоном.

– Ты слышала, у меня сегодня деловая встреча в банке, а после я хочу пообедать в ресторане рядом. Там подают изумительных цыплят под соусом. Я был бы рад, если ты поедешь со мною.

– В банк? – опешила Марианна, – но что я там буду делать, да и как? Я же… я не знаю как себя вести, я могу вас опозорить. Ведь я же…

– Ты моя жена, графиня Соколова,– граф нахмурил брови, – всё что ты можешь сказать или сделать не так, тебе простят в силу титула и денег. К тому же в этом нет ничего сложного. Строить из себя светскую даму довольно просто.

Он взял её за руку, заставляя встать и подойти к зеркалу на стене между двумя балконными дверями.

– Держи спину прямо, – он встал позади и провел между ее лопаток ребром ладони,– подбородок чуть выше, – рука коснулась шеи, – и смотри на всех так, будто они хотят сделать тебе что-то неприятное. Вот видишь уже неплохо получается.

Марианна вздрагивала после каждого прикосновения, жар от коих пробегал по всему телу. К тому же отражение в полный рост её и Родимира выглядело словно семейный портрет, и, взглянув на их пару со стороны, девушка в очередной раз загрустила, осознавая что они по закону действительно пара, но она ему не ровня и это было видно во всём.

– Вся разница в том,– будто читая её мысли, произнес граф, – что я очень хорошо знаю себя, а ты пока только нашла ключ от своей двери. Уверенность придёт. Будь чуть смелее.

Он отвернулся, кивнул на часы.

– Осталось немного времени, чтобы собраться. Встреча через полтора часа.

Марианна растерянно посмотрела на мужа. Родимир дернул за шнур у двери, вызывая дворецкого. Тот появился спустя пару минут, за ним вошла девушка в форме горничной.

– Ваше сиятельство, встреча в силе. Я предупредил Владслава, чтобы он подал авто через час. Вам или госпоже понадобится моя помощь?

– Нет, спасибо, Никола, – граф подхватил Марианну под руку и повлек за собою. Войдя в её спальню,он распахнул дверь платяного шкафа, задумался.

– Вот это и это, – вещи упали на уже убранную горничной кровать, – прическа самая простая, на ноги пожалуй вот эти туфли, – и вышел прикрыв за собою дверь.

Марианна со вздохом принялась переодеваться. Когда граф вернулся, она как раз закончила наматывать на голову шарф на манер модных дам. Он некоторое время молча наблюдал за девушкой.

– Почему ты прячешь волосы?

Вопрос был неожиданный и касался весьма болезненного момента в жизни Марианны, потому она не ответила прямо.

– Вам не нравится, как я повязала тюрбан?

– Не то чтобы не нравится…я подумал, что ни разу не видел тебя без чепца. Твоя голова всегда плотно замотана и не единого локона не выбивается. Мне кажется это странным.

Марианна потупилась. Она стеснялась своих волос, точнее их неестественно белого цвета. Когда она только попала к тётке, и начала работать подмастерьем в ателье, к ней тут же прилипло обидное прозвище “седая”, а знатные дамы на примерках с брезгливостью интересовались, чем больна эта девочка, что у неё такие плохие волосы, и не заразно ли это. Марианна пробовала красить, но хорошая краска стоила слишком дорого, а отвар ромашки или луковой шелухи давал слишком короткосрочный эффект. В конце концов, она решила проблему тем, что стала носить чепец, тщательно пряча от чужих глаз свой изъян.

– Я… я не хотела бы говорить об этом сейчас.

Граф пожал плечами, дескать, как скажешь, подошёл к туалетному столику, выудил из его недр шкатулку, а из шкатулки длинную нить жемчуга, застегнул её на шее девушки. На тюрбан приколол брошь с ограненным топазом.

– Под цвет твоих глаз, – произнес он и подал Марианне руку.

В авто пахло кожей и почему-то полынью, новые туфли жали. В банке множество мужчин в хороших костюмах и женщины в драгоценностях, казалось, оценивают новоиспеченную графиню. Аромат дорогих духов от дамы за соседним столиком в ресторане “Буколи” вызвал головокружение, и девушку затошнило, пришлось перейти на открытую веранду, благо день был теплый, но и тут не было покоя. Из-за кустов, высаженных вдоль тротуара, на них выскочил репортер с фотокамерой и ослепил Марианну яростной чередой вспышек, после чего скрылся в проулке. Некоторые гости ресторана подходили к графу, приветственно жали его руку и поздравляли. Тот в свою очередь представлял им свою жену, после чего Марианна получала традиционный поцелуй руки. Остальные посетители просто глазели на супругов. Их взгляды девушка ощущала, но разбирать, что они выражали, не было сил. И без того она чувствовала себя голой посреди многолюдной толпы. Родимир предложил ей выпить немного коньяка, девушка захмелела, маленько расслабилась и наконец смогла поесть. После обеда в парке на больших прудах граф катал Марианну на лодке, самолично сидя на веслах. Вода отделила их от толпы зрителей – дам и господ, совершавших свой вечерний променад, и девушка наконец-то почувствовала себя свободнее, даже улыбнулась в ответ на шутливые замечания графа по поводу сенсации, коими они стали на ближайшую неделю.

– Все салонные болтуны будут перемывать нам кости как минимум месяц, пока очередное из ряда вон выходящее происшествие не займет их внимание. Это естественно. Закоренелый холостяк женился на неизвестной девушке. Жди захватывающей истории о твоём прошлом. И относись к происходящему, как к забавному представлению. Ты даже не представляешь, как скучают эти люди, лишенные возможности бороться за выживание, и не находя иных смыслов для существования.

Граф оставил весла, выпрямился, пригладил рукою встопоршившиеся перья волос. Марианна разомлевшая от алкоголя и еды, сонно глядела на птицу, вновь проступившую сквозь его черты. На этот раз видение не испугало её.

День второй.

Пробуждение было резким. Марианна села в кровати и огляделась, соображая, где она находится. Вчера вечером после ужина граф дал ей выпить еще немного коньяка, чтобы девушка смогла прийти в расслабленное состояние. Похоже она уснула прямо в кресле под звуки какой-то оперы, передаваемой по радио. Как она добралась до спальни? Скорее всего её укладывал граф, он же снял платье и распустил тугой узел волос на затылке. Марианна покраснела. Комбинация всё же была на ней.

Умывшись и одевшись девушка вышла в коридор. Дверь соседней спальни была приоткрыта, но комната оказалась пуста, как и гостиная. В людской Никола разговаривал с кем-то по телефону, вошедшей хозяйке он любезно кивнул и, прикрыв трубку рукой, проговорил:

– Доброе утро, ваше сиятельство. Могу ли я закончить разговор или моя помощь нужна срочно?

Марианна смущенно замотала головой, дескать, не отвлекайтесь, я подожду. Никола сказал ещё пару фраз, покуда девушка осматривала комнату.

– Я к вашим услугам, госпожа графиня. Чем могу служить?

– Скажите… где я могу найти господина графа?

– Сейчас двадцать минут десятого, – Никола сверился с карманными часами, – через десять минут его сиятельство заканчивает свои утренние тренировки, потом принимает душ. Завтрак подаётся в десять часов. Зал для занятий находится в правом крыле, если пройти мимо ваших спален до конца коридора.

Дворецкий помолчал, внимательно глядя на Марианну.

– Если пожелаете, могу показать вам квартиру, возможно вы найдёте себе интересные занятия в её пределах.

Девушка кивнула, и Никола повел её за собою. Этаж был не так огромен, как ей показалось два дня назад. Ещё несколько спален, гостиных, большая зала для приемов и танцев, имелась библиотека, где Марианна задержалась и выбрала себе несколько книжек. Дворецкий показал ей довольно замысловатый механизм подачи блюд из кухни в цоколе, а так же узкую лестницу в этот цоколь ведущую, объяснил как пользоваться внутренним телефоном и системой вызова прислуги. Во время его рассказа один из колокольцев звякнул.

– Это из гостинной, – пояснил Никола, – время завтрака. Простите, что задержу вас, – он взял со стола пачку писем, – ваша почта. Я не знал как поступить с нею. Бумаги его сиятельства я всегда складываю в корзину на его рабочем столе. Ваши могу оставлять на каминной полке. Вы не против?

Марианна кивнула, изумленно глядя на письма. За всю жизнь она не получила ни одного, а тут сразу три. Она вышла в коридор и остановилась, задумчиво рассматривая конверты. Первый был от тётки. Во втором лежало приглашение, официальное, на гербовой бумаге и, Марианна принюхалась, окропленное духами. Баронесса фон Шибельмайл была рада видеть её с супругом на бале-маскараде в честь праздника начала лета на следующей неделе в её доме и т.д. и т.п. Девушка вошла в гостинную с письмом в руке и с таким озадаченным выражением на лице, что граф, увидев её, свёл брови и обеспокоенно спросил:

– Что-то случилось?

Марианна протянула ему бумагу.

– Откуда эта баронесса меня знает?

Родимир пробежал глазами письмо и вдруг рассмеялся. Смех у него был звонкий, мальчишеский, и не слишком вязался с образом легендарного сына Змея.

– Эта веселая вдова обожает устраивать званные вечера и собирать на них богатых мужчин, особенно холостых. Их общество и ухаживания льстят её женскому самолюбию. Меня она давно хотела заполучить в свой гербарий, но я никогда не посещал ее салона. Теперь я женат, и она решила посмотреть на ту, что обскакала её, – он вернул письмо зардевшейся Марианне, и добавил, – На самом деле это довольно фееричный праздник. Маски, костюмы, музыка, танцы, чем не сказка. Если ты хочешь, мы можем туда отправится. Времени на сборы достаточно.

– Я подумаю, – ответила девушка.

После завтрака граф уехал. Марианна устроилась в гостинной с книгой. Прочитав несколько страниц, она вспомнила про письма, и, сев за рабочий стол графа, вскрыла второй конверт. Тетка писала ей о том, что не стоит забывать своих родственников, и приглашала на воскресный обед в её скромную обитель моды. Девушка со вздохом отложила листок. Это послание тоже предназначалось скорее графу, чем ей. Госпожа Малиновски скорее всего надеялась получить крупный заказ на отшив гардероба для племянницы. И заработок и реклама. Третий конверт был странный, без штампов и адресов. На пустом белом поле размашистым почерком выведено “Марианне Вачовски”. Девушка вскрыла письмо и развернула вдвое сложенный лист бумаги. На нём было только три слова “Беги, иначе смерть”. Марианна вздрогнула, зачем-то оглянулась, ещё несколько раз пробежала написанное глазами. Что это, угроза или предупреждение? Стоит ли показывать это графу? Пугающие и подозрительные мысли вновь засуетились в её голове. Нет, она видела пока только человека, но не птицу. Как проявит себя дух зверя Сокол? Что за тайны он прячет под безукоризненной личиной графа? Марианна порвала письмо на мелкие кусочки и бросила их в мусорную корзину. И обнаружила там смятый номер утренней газеты. Расправила и на первом же развороте увидела фотографию того, как они сидят на веранде “Буколи”. “Граф Соколов и его новая жена” – крупные буквы заголовка запрыгали перед глазами Марианны. Дальше шла статья следующего содержания:

– Два дня назад состоялось очередное бракосочетание владельца знаменитых на весь старый свет Сокольских фарфоровых мануфактур, графа Родимира Соколова и очередной никому не известной Золушки – Марианны Вачовски, дочери Вальдемара и Евгении Вачовски, ныне почивших. Бесприданница – белошвейка и богатый, родовитый дворянин! Что их могло привлечь друг в друге? Что нас ждёт: очередная душещипательная история внезапной любви, или страшная сказка о Синей бороде? Интересен тот факт, что за последние 15 лет своей жизни граф был женат ещё 2 раза. На Клотильде Душтаг – дочке молочника из Штуденграссе, и на Веронике Мондель – дочери портового служашего из Монру. Обе девушки умерли в течение двух лет супружеской жизни, как заявляют их родственники, во время родов. Но так ли это на самом деле? Возможно ли, что под титулом прячется чудовище, поедающее невинные сердца? Может быть беззащитность простых и бедных заставляет графа брать в жены никому неизвестных безответных Золушек? Так или иначе, но сам граф и его новая графиня выглядят вполне довольными, чинно посиживая в” Буколи” после тяжелого трудового утра!

Дальше Марианна читать уже не смогла. Сначала это письмо, потом статья, истекающая желчью и ядом. Она встала и пошатываясь, направилась в людскую. Та оказалась пуста, и Марианна села на стул, опершись локтями на письменный стол дворецкого и закрыв лицо ладонями. В таком положении спустя некоторое время и нашел её Никола.

– Госпожа графиня, что-то случилось? – она молча протянула ему газету. Дворецкий невозмутимо пробежал её взглядом.

– Ваше сиятельство смутили досужие сплетни? – он вернул ей газету. – Вы же понимаете, что это лишь погоня за сенсационностью.

– Но эти две девушки… неужели вы будете отрицать, что они существовали?

– Почему же, госпожа Душтаг и госпожа Мондель действительно были замужем за графом. И да, обе они погибли при родах, но это лишь очень грустное совпадение.

– И они…они тоже знали тайну графа?

– Конечно, они тоже были потомками Белой Чайки. К тому же мне известен ещё и тот факт, что их матери были двоюродными сестрами. Может была у них в роду какая-то особенность, отчего роды в обоих случаях кончились печалью смерти а не радостью жизни.

Марианна ошарашено глядела в спокойное лицо Николы. Он был не молод, аккуратные бакенбарды каштановых волос посеребрила седина, но взгляд голубых глаз был ясен и пронзителен. И у девушки мелькнула странная догадка.

– А вы? Вы случайно не потомок Белой Чайки?

Дворецкий на миг потерял самообладание и вздрогнул, но потом взял себя в руки и улыбнулся.

– Ваше сиятельство весьма прозорливы.

День третий.

Пробуждение было резким. Под утро Марианне приснился кошмар, где граф превратился в огромную страшную птицу и когтями раздирал ей лоно и грудь. Она вскочила, обливаясь холодным потом. С её груди на колени упала серая кошка, недовольно фыркая.

– Ах ты паршивка, – выдохнула Марианна и почесала кошку за ухом. За окном мерно шуршал дождь, вдалеке прокатился раскат грома. Кошка спрыгнула на пол и исчезла за приоткрытой дверью спальни. На часах было без двадцати восемь. Марианна зашла в уборную и, взглянув на ванну, вспомнила, как Никола вчера рассказывал ей, что горячую воду подают с семи до десяти утра и в тот же промежуток вечером. Она открыла кран, и вода с умиротворяющим журчанием стала наполнять купель. Марианна раньше никогда не мылась таким образом, это было не принято в ее семье из-за бедности. Блаженное бездействие оказалось очень приятным и расслабляющим, смыло остатки кошмара. Девушка погрузилась с головую и открыла глаза. Свет преломлялся на поверхности воды, вокруг плавало серебристое облако волос, звуки стали далекими и неважными.

“Стоит ли мне бояться графа? – в сотый раз подумала Марианна, – Что он такое на самом деле?” Мысли о скрытой угрозе и собственной смерти, мучавшие её весь вчерашний день, сейчас казались уже не такими болезненными и пугающими. Хорошо, что граф вернулся слишком поздно и девушка не успела с ним поговорить, иначе…А что иначе? Он бы точно успокоил её страхи. Родимир ни разу не уходил от ответа на прямой вопрос. Не рассказывал всего, это да, но и не умалчивал, если она интересовалась чем-то. Он казался очень спокойным и уравновешенным человеком.

Мыло пахло графом, хотя правильнее было бы сказать обратное. Теперь она тоже будет пахнуть графом, подумалось девушки, когда она протерла запотевшее зеркало ладонью. Отражение не принесло радости – волосы после мытья стали ещё белее и отливали неестественной синевой. Одевшись, девушка вышла в коридор и направилась к гимнастическому залу, намереваясь узнать, что за тренировки устраивает граф каждое утро.

Большая комната с окнами на обе стороны, была скрыта в полумраке пасмурного утра. Штор не было, лакированный паркет заменял обычный деревянный пол, стены беленые по штукатурке. На стене справа и слева от входа тускло поблескивало оружие: мечи, сабли, копья. Зал был разделен четырьмя опорными столбами, уходящими высоко под скат крыши – потолок и чердак заменяли открытые стропила. Залитые дождем прямоугольники нескольких слуховых окон в кровле добавляли света. Марианна, немного растерявшись, присела на скамью у двери. Было тихо, уходящая гроза последний раз пророкотала где-то вдалеке. Девушка даже не услышала, почувствовала движение сверху, подняла голову и увидела Сокола. Человек-птица невероятными прыжками промчался между балками, делая сальто в воздухе, подобно цирковым акробатам, приземлился на полу у дальней стены и замер, глядя на гостью. Он сделал несколько стремительных шагов и остановился, всё так же не отрывая взгляда от Марианны. Та вздрогнула, неожиданно поняв, что глаза Родимира плотно завязаны, но ощущение пристального досмотра лишь усилилось, сделалось почти осязаемым.

– Доброе утро, госпожа графиня, – голос его, отраженный эхом, звучал подобно раскатам за окном. – Надеюсь ты не слишком испугалась. Сейчас на мне нет масок. Я наверное больше похож на птицу, чем на человека?

– Да, всё верно, – пролепетала девушка, и добавила чуть громче, – но я не боюсь!

Сокол улыбнулся.

– Что ты хочешь увидеть?

– Я не знаю. А что вы можете показать?

На этот раз Сокол рассмеялся. Все тот же задорный мальчишеский смех.

– Мне нравится твоя смелость. Обычно я тренирую свои навыки и тело. Простая утренняя разминка. Но раз уж ты здесь, я покажу тебе бой с тенью. Если ты немного расфокусируешь зрение, то сможешь лучше увидеть моего противника.

Он смолк, отвернулся к окну и довольно долго стоял совершенно неподвижно. Спустя несколько минут Родимир будто вернулся в себя: вздрогнул всем телом, оскалился и тихо произнёс:

– О, ну конечно! Ты-то никогда не откажешься подраться со мною.

Марианна встрепенулась, огляделась, но никого не заметила, хотя…возможно ей показалось, но что-то мелькнуло рядом с фигурой Сокола, что-то призрачно-черное. Пытаясь рассмотреть тень, она упустила момент, когда Родимир оказался в центре зала с копьем в руке. Он медленно пошел вкруг невидимого противника, всё так же неприятно ухмыляясь. Движения его были очень плавные и невероятно быстрые. Марианна последовала совету Родимира и постаралась смотреть сквозь движущуюся фигуру. Картинка немного расплылась и вдруг обрела совсем другие очертания. Тело графа увеличилось в объеме за счёт Сокола, мерцающим коконом обволакивающего человека, будто доспехи. Птица не имела четких очертаний, но отсутствие формы ничуть не умаляло ее невероятной мощи. Тень проступила отчетливей – плоская мужская фигурка, вырезанная из ничто, она была под стать графу и ростом и телосложением, и двигалась с таким же невероятным мастерством.

Родимир напал первым, Марианна даже не успела уловить, как и что он сделал, а противники уже кружились в невероятном танце. Казалось он длился целую вечность, хотя, когда девушка очнулась, прошло всего несколько минут. Родимир замер посреди зала, опустив копье и голову, его обнаженный торс блестел от пота. Кроме мерно вздымающейся груди ни единый мускул не шевелился. Марианна вдруг поняла, что любуется нелюдем и покраснела. Без строго костюма, усредняющего его с любым титулованным мужчиной, без напускной вежливости и сдержанных движений, предусмотренных правилами приличия, без всех масок он был великолепен, как настоящий древний бог в теле человека. Сокол вызывал восхищение и страх одновременно.

Родимир поднял голову, сделав глубокий вдох выдох, снял повязку с глаз и подошёл к Марианне. Она поднялась ему навстречу. Граф устало улыбнулся.

– Ну как, госпожа, я впечатлил вас своим искусством?

– О, это было очень красиво, – искренне ответила девушка, – Но я бы не хотела быть на месте той тени.

– Да, согласен, место неприятное. Хотя я ещё не разу не смог победить его.

– Кого вы имеете в виду?

– Это тень – мой враг. Я звал кого-нибудь из своих братьев, чтобы просто развлечь тебя, себя, их. Но пришел он. И я снова проиграл. Что он или кто он, я не знаю. Мне нужна помощь сестры или матери, чтобы дать ему имя, но я слишком давно с ними не виделся.

– Господин граф, мне показалось что тень похожа на вас, та же фигура, рост, движения…

Граф бросил на девушку короткий взгляд, не то озадаченный, не то испуганный, и отвернулся, чтобы налить себе воды. Пока он пил, Марианна, затаив дыхание, наблюдала, как ходит кадык на его мускулистой шее, как от каждого движения перекатываются мышцы под влажной кожей. От Родимира пахло потом и почему-то горькой полынью, и в голове у девушки появились мысли не совсем приличные для благовоспитанной дамы. Она смущенно отвела взгляд.

– Пожалуй на сегодня тренировка закончена, пойду приму душ, – и граф удалился, оставив девушку в одиночестве. Марианна вышла в центр зала, туда, где проходил бой, осмотрелась. На темном полу серой краской были начерчены три круга один в другом а в центре последнего располагался затертый рисунок – птица в круге змея, – древний символ легендарного союза Дракона и Белой Чайки. Девушка присела рассмотреть изображение и заметила на нём багровые пятна, тронула, на пальце остался красный след. Кровь была свежей. Марианна поискала глазами и нашла ещё множество доказательств того, что Сокол был ранен во время драки, и причем серьезно, судя по количеству следов. Даже на столбах остались кровавые росчерки. Девушка была не из впечатлительных, но всё же её замутило. Крови было много, но ни единой раны на теле Родимира она не заметила.

В гостиной, ожидая мужа и завтрак, Марианна обдумывала всё увиденное. Невероятная событийность последних трёх дней притупила способность удивляться. Не оставалось ни сил, ни времени на переживания, зато обострился навык рассуждать здраво и по факту. Вот и сейчас девушка, устало откинувшись в кресле, отметила для себя, что граф безусловно волшебное существо, что он обладает нечеловеческими способностями и силой, что он ей, тут щеки покрылись румянцем, очень нравится как мужчина. Он безусловно опасен, но это лишь разжигает её любопытство. И ещё она практически перестала его бояться.

За окном всё та же хмарь выжимала на землю мелкий сыпучий дождь. Граф вошел в гостинную уже после того, как Никола подал завтрак и отдал Марианне ещё два письма – очередные пригласительные от неизвестных ей светских дам. Родимир быстро перебрал свою почту, и, не найдя ничего срочного, взял газету и устроился в кресле подле Марианны, вытянув босые ноги. Проглядывая первую полосу, он брезгливо поморщился и перешел сразу к театральному обзору на последней странице.

– Снова про нас пишут? – поинтересовалась девушка, заметив своё лицо на фото.

– Да, очередная ересь, – он, вздохнув, отложил газету и сделал глоток кофе. – Если честно, я не ожидал настолько злых нападок. И беспокоят они меня из-за твоей реакции. Никола мне рассказал о вчерашнем разговоре. Ты наверняка хочешь узнать подробности? Спрашивай.

Марианна некоторое время молча смотрела на мужа. Было в его облике что-то…девушке на миг показалось, что тень, плоская и черная, снова мелькнула за спиною Родимира. И тут вдруг её посетила догадка: граф соврал, что нападки газетчиков и упоминания о мертвых женах его не трогают. На самом деле тема эта очень болезненна.

– Вы их сильно любили?

Граф вздрогнул, видимо он не ожидал подобного вопроса.

– Кого ты имеешь в виду?

– Тех двух девушек, что были у вас пятнадцать лет назад.

– Да, они были мне дороги. Я надеялся, что у меня наконец-то появится своя семья, родятся дети, но мои надежды рухнули. В очередной раз.

– А сколько у вас было ещё…жен?

– Ты седьмая.

– Седьмая!?– Марианна широко открыла глаза, – И что никто из них не смог родить вам детей?

– Нет.

– И отчего они все умерли?

– Были причины…разные.

– Но ведь не вы же их убили?

Граф молчал. Марианне показалось что он даже побледнел. И снова черная и плоская…

– Мне вчера пришло письмо, – её голос звучал сейчас громче и увереннее, чем голос графа, – вообще это было впервые, чтобы люди слали мне письма. Так вот в одном из них был угроза или предупреждение, я не смогла понять, но очень испугалась. Там было написано: беги, иначе смерть.

Тут последняя краска сошла с лица графа, он нахмурился и хотел было что-то сказать, но девушка не позволила себя перебивать.

– Я порвала и выкинула записку. Я очень напугана всем этим и потому спрошу сразу. Когда вы вознамерились жениться на мне, то обещали, что не причините мне вреда. Ваше обещание в силе?

– Да конечно…

– Вы же не сумасшедший?

– Нет, что ты…

– Вы же не хотите меня убить?

– Ни в коем случае, -тут граф улыбнулся, – я хочу чтобы ты жила. Марианна, я не убийца.

– Хорошо, – Марианна облегченно вздохнула, – я вам верю. При нашей первой встрече вы сказали, что женитесь по расчету, что вам нужны дети, и что только Белые Чайки способны дать потомство от таких, как вы. Вы пробовали шесть раз и у вас не получилось. Почему бы не попробовать другие варианты? Есть столько сирот в нашем мире, есть в конце концов вдовы с детьми…

– Всё немного сложнее, чем ты думаешь, – граф устало потер глаза, – Есть много аспектов. Например, ты видишь мою суть и нет нужды её прятать. В нашем случае получается союз равных.

– Союз равных? Сирота-белошвейка и титулованный богач? – Марианна усмехнулась.

– Я же тебе говорил, ты просто пока не знаешь себя, – он указал на газету, – сегодня в театре дают оперу как раз на тему неравного брака. Я тебя приглашаю. Премьера, будут все сливки общества. Развлечемся.

Марианна согласилась, но новое приключение, предложенное Родимиром, не отвлекло её от размышлений. Наоборот, то, с какой ловкостью он сменил неприятную тему беседы, и то, как мало он говорил и много недоговаривал, настораживало. И ещё эта черная и плоская, что неотвязно маячила на периферии ее зрения. “Хорошо, думала Марианна, что я не влюблена в графа. Иначе бы чувственные восторги застили мой взор. А когда так, то жди беды – глупость неизбежны.” Марианну вдруг накрыло волною холодной подозрительности. Родимир очень опасен и умён, с ним нельзя быть глупой и доверчивой. Нельзя расслабляться. Может это какое-то проклятье, что женщины-чайки долго не живут рядом с ним?

После завтрака граф сел за свой письменный стол и занялся документами и счетами. Дождь утих, но непогода не спешила уступать место солнцу, серое утро плавно перетекало в серый день. Марианна читала книгу, время от времени бросая украдкие взгляды на мужа. Зашел Никола, спросил, будут ли их сиятельства обедать дома или заказать столик в ресторане. Родимир вопросительно глянул на девушку, та пожала плечами.

– Дома. Меню обсуди с графиней. И подтверди бронь на мою ложу в оперном театре.

Когда Никола, поговорив с Марианной, покинул гостинную, а граф отложил бумаги и сел в кресло у распахнутой балконной двери, девушка наконец-то решилась продолжить расспросы. Она встала рядом, опершись о дверной косяк. С улицы веяло прохладой и влажной свежестью.

– Господин граф позвольте спросить. После вашего утреннего боя я видела кровь…много крови. Тень ранила вас?

Родимир ответил не сразу, глядя на небо в тучах.

– Да, ранила.

– Но я не заметила ран на вашем теле?

– О, не беспокойся об этом. Скорость восстановления тканей у всех нелюдей чрезвычайно высока. Как у живых, так и у йоков. У живых даже быстрее.

Он вдруг оживился:

– Ты знаешь, что духа можно убить только лишив его головы? Например, выстрелить ему в лоб несколько раз.

– Конечно, все это знают.

– Не все, только те кто задумывается.

– Даете мне совет на будущее? Думаете после сегодняшнего представления я отважусь на что-то подобное?

Граф криво улыбнулся. Настроение у него было не слишком радужное, как в общем и у Марианны.

– По крайней мере у тебя есть способ зашиты, если я всё-таки сойду с ума.

Девушка забеспокоилась.

– Господин граф, то что вы сказали – шутка ?

– Скорее сарказм.

Помолчали.

– А каково это – быть духом?

Родимир задумался.

– Ты наверное спрашиваешь в сравнение с человеком, но я никогда не был человеком. Я родился таким. Мне не с чем сравнить. Но если размышлять теоретически, то человеком быть намного проще. Меньше испытаний, меньше ответственности.. как в поговорке, меньше знаешь, крепче спишь. Ты можешь спросить об этом у моей матери, когда встретишься с нею. Она помнит свои первые шестнадцать лет, как годы рая.

– А какая она – ваша матушка?

– У неё ужасный характер, – Родимир задумчиво почесал кончик носа, – Ты читаешь по-славийски?

Вопрос был неожиданный.

– Да, бабушка научила меня говорить и читать на этом языке. Она родом из Озерного края.

– Это хорошо, – он встал, открыл сейф и достал шкатулку. В ней лежала потрепанная тетрадь, весьма объемная, в кожанном переплете, но без заголовка. Родимир протянул её Марианне.

– Прочитай, это история моей матери. Написал её мой дядя, но так как жил он больше двухсот лет назад, то и стиль там…скажем так, витиеватый. Это список, его сделал моя сестра не так давно, чтобы отдать в печать. Оригинал хранится в нашем родовом поместье. Сестра адаптировала старое верийское наречие, так что ты сможешь разобраться. Я думаю, тебе будет полезно познакомиться с моей семьей до того, как ты встретишься с ними наяву.

Марианна с замиранием сердца взяла в руки тетрадь, раскрыла. Её бабушка многое бы отдала, чтобы заполучить такую ценную информацию. Подлинная история последнего Великого Змея! Это была подшивка машинопечатных листов. На полях знакомым размашистым почерком были сделаны пометки. “Беги, иначе смерть” было написано той же рукой. Девушка застыла, пытаясь скрыть своё волнение, спросила:

– А кто делал правки?

Родимир глянул в тетрадь через плечо Марианны, задумался.

– Не знаю. Почерк мне не знаком. Но ты не обращай на них внимания, текст подлинный, я перечитывал его несколько раз, пытаясь найти ответы…на свои вопросы.

Марианна была благодарна Родимиру за то, что они приехали в театр аккуратно к третьему звонку. И даже намеренное опоздание графа не избавило их пару от излишнего внимание. Когда они заняли свои места в ложе, свет уже притушили и оркестр играл вступительную сюиту, но у девушки всё равно было такое чувство, что все взгляды направлены на неё. Родимир держал её за руку и склонившись, рассказывал об окружающих людях забавные истории в надежде хоть немного расслабить свою жену. Это помогало, и Марианна наконец-то смогла посмотреть на сцену, где уже начиналось действие.

– Эту оперу написал мой брат, – Родимир внезапно перешел на славийский язык, – специально для моей сестры. Где-то 60 лет назад. У неё чудесный голос, и когда она бывает в миру, то чаще всего поёт на сцене. Либретто, то есть сюжет постановки, также принадлежит ей. Это одна из её любимых историй. Об Учителе нашей матушки.

Марианна была заинтригована, и до антракта забыла о досужих взглядах и разговорах. К тому же пели по славийски, что удвоило ее внимание дабы разобраться с текстом. Музыка была великолепна, действие на сцене, костюмы, танцы, декорации пленили воображение девушки. Ни разу в жизни она ничего подобного не видела. Когда опустили занавес, она повернула к графу восторженное лицо:

– Это так красиво… и так грустно, – утирая слезы, тихо произнесла Марианна.

Граф улыбнулся странной улыбкой.

– Согласен, но добавил бы ещё – страшно, ведь всё это происходило на самом деле. Да, Богдан – великолепный композитор. Но в исполнение Ниявы это звучит настолько пронзительно…когда она поёт, кажется, что даже камень должен рыдать.

– Вы скучаете по ним?

Родимир внимательно посмотрел на девушку.

– Очередной раз удивляюсь, насколько ты проницательна.

Но тут в их разговор вмешались. Перегнувшись через бортик соседней ложи на них смотрела голубоглазая блондинка с удивительно, почти неестественно, красивым лицом, словно ожившая форфоровая кукла. Крупные кудри, убранные в замысловатую прическу, лишь подчеркивали её невинный образ, хотя внутреннее содержание, и Марианна это знала, было отнюдь не невинным.

– Я вижу, госпоже графине понравился спектакль.

– Боронесса, добрый вечер, – граф привстал и поклонился, приветствуя говорившую. – Да, первый акт великолепен. Оркестр чудесно играл. Моя жена в восторге.

Он сделал ударение на слове жена, и блондинка поджала губки. Марианна побледнела, столько неприязни было в её взгляде. “Надеюсь она меня не узнала”– промелькнуло в голове у девушки. С этой женщиной была связана весьма неприятная и унизительная история. Когда Марианна только попала к тётке, та дала ей работу в примерочной. Девочка работала на посылках: принести-унести материалы, подать кофе клиенту. Эту похожую на куклу блондинку, тогда ещё она не была баронессой, мать обшивала к её первому выходу в свет. За три часа эта бестия с лицом ангела довела всех портних до истерики. Всем недовольная, она сквернословила и язвила, вогнала Марианне в щеку булавку, и в конце концов выплеснула горячий кофе девочке в лицо, благо та успела прикрыться руками, но шрам от ожога остался на её запястье до сих пор. Девушка вспомнила, с каким наслаждением блондинка издевалась над нею, и как она смеялась, когда обожженные руки покрылись пузырями. “Ты настолько уродлива, что эти шрамы тебя лишь украсят. Так что не реви и скажи мне спасибо, глупая девка!” Тетка тогда ничего не сказала в защиту племянницы, но и ответить грубиянке не позволила, хотя Марианна уже готова была броситься на обидчицу с кулаками. “Знай своё место!” сказала она. Шрам остался не только на руке но и на гордости девушки.

И вот теперь эта женщина вновь появилась в её жизни, пробуждая старую боль, невыраженную злость, обиду и чувство собственной беззащитности. Сначала Марианну охватил страх, но спустя несколько секунд его сменил гнев и жажда мести. Блондинка тем временем продолжила разговор с Родимиром:

– Ваше сиятельство до сих пор не представили меня своей супруге.

– Прошу прощение. Марианна, – он повернулся к девушке и замер на миг, увидев её лицо, удивленно поднял бровь, но продолжил в той же дружелюбной и галантной манере, – баронесса Изабелла фон Шибельмайл.

Марианна надменно вскинула подбородок и, вторя блондинке, поджала губы.

– Очень приятно, – холодно ответила она. Голубые глаза баронессы потемнели от злости.

– Весьма рада нашему знакомству. Удивлена, столь скоро увидев вас в свете. Думала, вам понадобится больше времени, чтобы привыкнуть к новой жизни.

Марианна нахмурилась, но вместо неё ответил Родимир:

– Дорогая баронесса, если бы вы действительно так думали, то не посылали ли бы ей письмо с приглашением на второй же день после свадьбы.

Изабелла не нашлась, что ответить и поспешила перейти на другую тему.

– Кстати о летнем бале, я так и не получила ответа. Надеюсь моя настойчивость не спугнула вас, графиня?

– Нет, что вы. Честно признаюсь, я просто забыла о вашем письме. Но мой муж только что напомнил мне о нём. И чтобы не тратить нашего и вашего времени и средств на переписку, я прямо сейчас дам положительный ответ. Мы с удовольствием посетим ваш праздник. А сейчас позвольте мне удалиться в дамскую комнату. Родимир, проводите меня пожалуйста.

Она встала и не оборачиваясь вышла из ложи. Граф догнал её в коридоре, взял под руку.

– Великолепно, – со смехом проговорил он, – твои слова были хуже пощечины. Бедняжка чуть не лопнула от злости. Где ты научилась так велеречиво изъясняться?

– Книжки читала, – буркнула девушка. От пережитого страха и негодования её слегка потряхивало, щеки горели, словно с мороза.

– Не ожидал от тебя, – граф остановил её у дверей буфета, попросил пробегающего мимо официанта принести стакан воды для графини, – Ты обычно такая тихая и благовоспитанная, а тут напала на незнакомую женщину, назвала меня по имени. Не скрою, последнее было мне приятно!

Родимир улыбнулся, подавая ей стакан. Марианна молча выпила, всё так же мрачно глядя в сторону. Тем временем к их паре стали проявлять активный интерес собравшиеся у буфета господа и дамы, знакомые и малознакомые графа. Тот, со свойственной ему вежливостью, быстро ретировался обратно в ложу, увлекая за собою Марианну. Когда они остались один на один в аванложе, граф откупорил бутылку, предусмотрительно взятую в буфете и подал девушке бокал шипучки. В нос ударил пряный яблочный дух.

– Это сидр. С него вряд ли захмелеешь. Так ты расскажешь, что с тобою?

– Я встречалась с нею раньше, и наша встреча закончилась этим, – она отдернула рукав и показала графу небольшой белый шрам на запястье. Родимир тут же переменился в лице, брови сурово сошлись на переносице. Девушка вкратце рассказала ему историю.

– Кажется, она не вспомнила меня, я тогда была совсем маленькой девочкой. Иначе в её распоряжении была бы весьма пикантная история о том, как она обварила жену графа Соколова кофе.

Оба помолчали.

– И что ты намерена предпринять?

Марианна долго думала, потягивая маленькими глотками колючий напиток. Под сводами зала раздался третий звонок, оркестр заиграл вступительную сюиту.

– Если честно, не знаю.

Граф отдернул портьеру, приглашая девушку занять кресло.

– Подумай.

Вторая часть оперы как по волшебству влилась в разговор темой мести. Героя ни к чему хорошему она не привела. Сидя за столиком в кафе и вдыхая прохладный вечерний воздух, Марианна наконец успокоилась. Непринужденная беседа с графом во время прогулки вдоль парка после представления, сказочное впечатление от первого посещения оперы, сам спектакль, музыка, всё это было столь волшебно, что девушка решила не портить чудесный день мыслями о мести.

– В конце концов, вы правы.

– В чем же?

– На её фоне я выгляжу победителем. Нет смысла мстить, я уже отомщена обстоятельствами.

– Ты простила баронессу?

– Нет, я просто выбираю бездействие и полагаюсь на волю случая. Пусть всё идёт своим чередом, а там будет видно, как дальше поступать.

– Ты уверена? Изабелла нанесла тебе довольно глубокую травму.

– Ну не буду же я её за это убивать,– со смехом отозвалась Марианна.

– Как пожелаешь, – граф неопределенно пожал плечами, отправляя в рот очередной кусок мяса. Глаза его недобро сверкнули. Девушка испуганно замерла.

– Вы изволите шутить?

– Как пожелаешь, – Родимир улыбнулся, салютуя ей бокалом, но Марианна поняла, он не шутил.

День четвертый.

Пробуждение было резким.

Проснись!

Марианна села в кровати, сон как рукой сняло. Комнату наполнял предрассветный сумрак. В изножье кровати сидел мужчина белый с ног до головы: волосы, одежда, кожа, глаза. Сквозь него было видно входную дверь и резной бортик кровати. Он внимательно смотрел на девушку и по его губам скользила задумчивая улыбка. Видимо я всё ещё сплю, подумала Марианна, зачарованно глядя в мерцающие, будто звезды, бельма. Она знала об оракулах, но видела впервые. Тем временем мужчина заговорил:

– У тебя больше шансов, чем у других его женщин. Ты мне нравишься, девочка. Бойся Сокола, если ты понесешь от него, то вряд ли выживешь, – он задумчиво потер подбородок, – Я тебе немного помогу. Думаю это защитит тебя до поры от его посягательств.

Оракул протянул призрачную руку и коснулся её лба. В глазах резко потемнело, грудь сдавило ледяным кольцом, и Марианна провалилась в ничто.

Проснись!

Марианна села в кровати, недоуменно глядя перед собою. В комнате по-прежнему было сумрачно, часы на стене показывали двадцать минут пятого. Девушка торопливо сбросила одеяло и подошла к зеркалу, потрогала лоб, коснулась груди. Отражение никаких видимых изменений не показало. Она заглянула в ванну, дверь в коридор была распахнута как и дверь спальни графа. Повинуясь внезапному порыву, Марианна вошла в комнату мужа, приблизилась к кровати. Родимир спал нагишом, уткнувшись лицом в подушку. Мускулистая спина мерно вздымалась и опадал в такт глубокому дыханию, срамное место стыдливо прикрыла сбившаяся простынь, но эта маленькая пикантность мало заинтересовала девушку. Её внимание привлекла очередное видение: вдоль позвоночника графа, по его лопаткам и плечам пульсирующим светом наливалась похожее на татуировку витиеватое изображение крыльев, хотя возможно это были и не крылья, а какой-то абстрактный узор. Марианна пристально вглядывалась, пытаясь поймать четкую картинку, но, как и в случае с Черной и Плоской, мерцающие линии исчезали в зоне прямого взгляда и проявлялись на периферии.

– Печать не принадлежит видимому миру, – мысль была настолько чёткой и голос, произнесший ее, таким уверенным, что девушка вздрогнула и обернулась, ожидая увидеть говорившего. Комната была пуста. Марианна глубоко вздохнула, пытаясь унять неистово бьющееся сердце. Взгляд остановился на потрепанной тетради с историей о Змее, лежашей не прикроватной тумбе. Девушка взяла книгу и вернулась к себе. Искать давешнего гостя не имело смысла, скорее всего он, как и мистическая печать, густо покрывающая спину Родимира, не принадлежал “видимому миру”. Она села в кресло у окна, зажгла лампу, и раскрыла тетрадь в том месте, где заложил страницу граф. Марианна попыталась разобрать написанное и обнаружила, что забыла язык своей бабушки. Она с трудом продиралась сквозь чужой алфавит и спустя некоторое время вынуждена был признаться самой себе в том, что потерпела сокрушительное фиаско. Тогда она принялась перелистывать книгу, ища знакомые слова и имена собственные. Чаще всего ей попадались Олга, Змея и некий Лис. И только в конце она нашла Родимира, Нияву, Богдана – тех кого девушка знала, или кого упоминал граф. Она откинулась на спинку кресла и кажется задремала, утомленная напряженной работой ума. Странное состояние полусна сопровождалось чередой видений, будто люди и нелюди, которых она никогда не видела, из книги, которую она не могла прочесть, появлялись и исчезали прямо в её спальне, словно тот призрачный оракул, разговаривали между собою не обращая на хозяйку никакого внимания.

В дверь постучали, и Марианна не сразу поняла, наяву или во сне. Не дождавшись ответа вошел Родимир, одетый для тренировки.

– Я увидел свет и решил узнать, всё ли впорядке. Так рано, а ты не спишь. Что-то случилось?

Девушка долго смотрела на мужа, покуда до неё дошел смысл вопроса. Она сморгнула и ответила тихо и монотонно.

– Всё в порядке, господин граф. Мне приснился странный сон, будто ко мне приходил оракул. Это было настолько похоже на явь, что я немного испугалась, и больше не смогла уснуть.

– Оракул? – Родимир присел на кровать, внимательно изучая девушку, – Как он выглядел? Он что-то говорил?

– Не помню, – Марианна удивленно замерла, пытаясь воспроизвести детали сновидения, но они ускользали от неё так же, как нити печати под прямым взглядом, – Помню только его белые глаза и он что-то говорил про вас… Что я должна опасаться вас, что вы можете мне навредить.

Граф нахмурился, задумчиво почесал кончик носа, потом кивнул на книгу, лежащую у девушке на коленях.

– Ты заходила ко мне, но не разбудила. Почему?

– Мне стало неловко, – она протянула графу книгу, – к сожалению, я не могу прочитать это. Слишком сложно. Такое чувство, что эти буквы мне не знакомы. А кто такой Лис?

Родимир ответил не сразу. Пролистал несколько страниц, и внезапно начал читать вслух по славийски. Марианна с удивлением обнаружила, что понимает почти всё. Значения слов всплывали в памяти вместе с голосом бабушки и смехом матери. Дочитав отрывок, описывающий черноволосого звереподобного йока, граф вопросительно посмотрел на девушку, та кивнула.

– Почти всё поняла. Странно, но речь мне намного проще воспринимать, чем письмо. Это Лис?

– Да, это учитель моей матери.

– Учитель? Постойте, так вчера в опере… вы говорили что спектакль о нём.

– Да, грустная и страшная история мальчика до момента, как он погиб, чтобы стать йоком. И эта книга так же о нём. И о том как погибла молодая девушка, чтобы стать йоком. История ещё более страшная, но не такая грустная. Интересно?

– Ещё бы!

Родимир улыбнулся, устроился на кровати, освобождая место для девушки.

– Садись рядом, я тебе почитаю.

Он открыл книгу на первой странице, и начал медленно и выразительно читать, водя пальцем по строчкам, чтобы девушка видела написание произносимых слов, переводя непонятные места на польский. Марианна оперлась щекою о его обнаженное плечо. Кожа, теплая и гладкая, источала чуть уловимый горьковатый запах полыни, приятный голос уносил в те далекие времена, когда бабушка баюкала ее своими сказками. Девушка задремала.

Когда она проснулась, граф всё так же сидел рядом с нею на кровати и, погруженный в книгу, поглаживал её лодонь, лежащую у него на колене. Мирная картина происходящего вызвала странное щемящее чувство в сердце Марианны. Как будто она очень хорошо знала этого мужчину и могла доверять ему, но это ощущение защищенности и расслабленности было настолько чуждо ей, несвоевременно и обманчиво, что вызвало лишь протест, страх и тоску. Девушка поспешно отодвинулась, окончательно приходя в себя после необычного утреннего происшествия. Всё-таки оракул что-то сделал с нею. Только сейчас она осознала, что спала в одной кровати с полуобнаженным мужчиной, что она простоволоса и почти нагая в своей тонкой ночной сорочке. Краска стыда залила её щеки. Марианна спешно накинула халат, села у туалетного столика и принялась судорожно заталкивать непослушными пальцами волосы под чепец. Родимир внимательно смотрел на всю эту суету. Она видела его вдумчивый взгляд в отражения зеркала.

– Простите, ваше сиятельство, – ещё гуше покраснев, пролепетала девушка, – из-за меня вы пропустили свои утренние упражнения.

Он ничего не ответил. Встал и, приблизившись к ней, снял чепец, провел ладонью по волосам, расправляя их.

– Такой редкий цвет, я никогда не встречал ничего подобного. Удивительно…Ты так похожа на оракула. Знаешь, ведь не бывает женщин-оракулов, за исключением моей сестры. Как и не бывает женщин- йоков. За исключением моей матери, – Родимир пропустил прядь между пальцами, – Не прячь их больше. Они тебя ничуть не портят.

Книга легла перед нею.

– Я думаю мы ещё почитаем вместе, как только выпадет свободная минута. А сейчас уже пора завтракать.

И Родимир направился в ванну.

– Интересно, – граф отставил недопитый кофе, расправил газету- баронесса уже анонсировала свой летний праздник.

Он беглым взглядом просмотрел статью.

– Так-так, великолепный бал-маскарад ожидает нас в летней резиденции…приглашены все сливки, ну это понятно… великолепный стол, представление знаменитого театра масок, красочное убранство, катание в лодках, загадочные лабиринты…оказывается уже через два дня. Странно, я думал через неделю. Хм…там же нужны какие-то карнавальные наряды. Интересно кто-нибудь сможет пошить достойное платье за 2 дня?

Он вопросительно глянул на Марианну, та отрицательно покачала головою. В разговор вмешался Никола, прислуживающий за завтраком.

– Ваше сиятельство, позвольте высказать предложение. По просьбе госпожи Ниявы, я вчера распорядился упаковать кое-какие вещи из ее старого гардероба, дабы отправить их в поместье вместе с прочим грузом. Там было несколько сценических костюмов, которые, как мне кажется, подошли бы ее сиятельству для намеченного праздника. Если вам будет угодно, я могу показать их.

– Никола, ты гений! – граф просиял, – Я и не знал, что сестра оставила здесь свою одежду.

– Ничего удивительного, ваше сиятельство, ведь вы ни разу не заходили в её гардеробную, да и зачем это вам, – Никола аккуратно, поставил кофейник на тележку, – желаете посмотреть сейчас или позже?

– Марианна?

Та кивнула.

Гардеробная находилась в правом крыле и примыкала к большой спальне с великолепной резною кроватью под балдахином. Полки и вешала были пусты, вдоль прохода выстроилась аккуратная стена коробок, каждая из которых была маркирована и запечатана. Граф с интересом принялся рассматривать альбом с миниатюрами, найденный на столике. Никола открыл один из шкафов, пропустил вперёд Марианну.

– Если эти вам не подойдут, я могу распаковать другие.

Марианна восхищенно разглядывала наряды. Они были немного старомодны по крою, но их шили явно не для повседневной носки, и вообще не для того чтобы носить. Все они представляли собою какой-то нереальный образ. Девушка вынула белое платье. На крючке плечиков висела бумажная бирка с именем “Ингрид”. Белый с голубым отливом шелк, великолепное шитье красной и серебрянной нитью, розовый жемчуг.

– О, это же из вчерашнего спектакля! – Родимир перехватил у Марианны плечики, встряхнул, расправляя ткань, показал девушке узор и нашивки, – Посмотри, здесь даже перья есть. Помнится к нему полагался такой, – он неопределенно покрутил в воздухе рукой – затейливый головной убор, похожий на корону.

– Вот он, ваше сиятельство, – Никола вынул из шляпной коробки и подал Марианне венец – тот самый, что красовался на голове Изгоя из её видений, серебро и ярко-алые рубины. Девушку прошиб холодный пот.

– Это одна из её любимых пьес, – с нежностью произнёс граф, – я кажется уже говорил об этом. Костюм Ингрид, матери Белой Чайки. Марианна, по-моему он тебе подойдет.

– Да, там корсет, даже подгонять не придется, но вот это, – она указала на венец, – я одевать не буду.

– Мой господин…

– Да, моя госпожа?

Марианна смущенно потупилась. До сих пор она не смогла перейти на поименное обращение к графу, и тот уже начал подшучивать над её излишней вежливостью.

Вечер выдался прохладным. Зажженные фонари отражались в речной глади, вода с тихим влажным шелестом ласкала гранитные уступы набережной. В парке на противоположной стороне канала ресторанный оркестр играл какой-то вальс, в просветах между деревьями видны были пары, кружащиеся на ярко освещенной террасе.

Они остановились посредине моста. Граф с интересом рассматривал приближающуюся лодку с развеселой компанией студентов, судя по их форме, курсантов какого-то военного училища. Переполненное суденышко опасно раскачивалась, норовя искупать подвыпивших парней. Марианна же снова украдкой глянула на мужа, потом на вальсирующих.

– Господин Родимир, на празднике баронессы будут танцы?

– Да, конечно, – рассеянно ответил тот. Лодка всё же перевернулась, и горе-плаватели с хохотом и руганью попадали в воду. Когда стало понятно, что никто из них не утонет, граф подал руку девушке и они двинулись дальше по направлению к парку.

– Насколько я знаю Изабеллу, она очень любит это дело. Танцы и скачки – две её страсти.

– Господин граф, я не умею танцевать.

– Не переживай, я тоже не умею, – он улыбнулся и, внезапно подхватив Марианну, закружил, сделал несколько грациозных движений, заставляя девушку следовать за собою, отступил на шаг и поклонился, – Но, насколько я знаю, современный танец не предусматривает особых умений, главное – не наступать на ноги партнеру и стараться избегать столкновений с другими парами. И ещё желательно попадать в такт музыке.

Он снова обхватил её за талию и начал кружить в такт вальсу. Набережная был пустынна, потому девушка смогла немного расслабиться и изгнать чувство стыда от неприличия всего происходящего. Музыка закончилась, граф завершил танец очередным поклоном, коснулся губами руки партнерши. Из -под моста донеслись аплодисменты и свист, мокрые курсанты скандировали “браво вашблагродие!” Марианна зарделась, граф коснулся шляпы, широко улыбаясь.

– Марианна, ты переживаешь по поводу таких мелочей, что я удивляюсь. Ты вряд ли когда-то ещё раз встретишься со всеми этими людьми. Скоро мы покинем и этот город и эту страну. Какая тебе разница, что они о тебе подумают? Более того, я тебя уверяю, пройдет пара месяцев, ну может год, и они забудут о нас. Так что наслаждайся! Всем этим, – он обвел рукою вокруг себя, – ну не знаю, блеском, высшим обществом, комфортом. Наслаждайся всей этой человеческой обыденностью. И не усложняй то, что по природе своей просто. Быть человеком очень просто.

Марианна первой заметила его, замершего, словно тень, у поворота в темную аллею, и потянула графа за локоть, но тот и сам остановился. Девушка почувствовала, как напряглись его мышцы под тканью рукава, как подобралось тело, словно готовясь к прыжку, как вышел сокрытый масками Сокол. Незнакомец ступил на свет и коротко кивнул графу. Марианна сдавленно пискнула и спряталась за спиною мужа, с трудом преодолевая желание кинуться наутек. Это был надзиратель.

Откуда она это знала? Знала и всё. Какое-то животное чутье подсказывало ей: это смерть, беги! Граф же наоборот расслабился, настороженное выражение лица сменилось недовольным.

– Приветствую тебя, живорожденный, – голос у надзирателя был неприятный, больше похожий на глухое рычание, чем на человеческую речь.

– Ты напугал мою спутницу! Видел, что я не один и всё равно посмел приблизиться. Я решил, что ты хочешь напасть. А ты прекрасно знаешь последствия таких решений. К чему такой риск?

– Прошу простить меня, но риск оправдан. Срочно нужна твоя помощь. Я боюсь, что и без того потеряли много времени, разыскивая тебя.

– Сейчас не самый подходящий момент.

– Прошу, живорожденный! – йок сделал ещё шаг, свет уличного фонаря проявил его лицо, и Марианна наконец увидела, что это был совсем ещё мальчишка, наподобие тех студентов в лодке, и что он ранен: кровь пропитала его кожанку, и не переставала сочится из широкой раны поперек груди. Граф быстро огляделся по сторонам и шагнул навстречу надзирателю, оттесняя его в темноту, Марианна неуверенно последовала за мужем.

– Кто, где и когда это с тобою сделал? – он помог надзирателю опуститься на землю.

– Я не знаю, кто это был, скорее всего один из наших, но я не смог опознать его. Он был в маске. Примерно час назад. На севере в угодьях Липсберга. Он напал на моего Наставника и убил его. И самое главное он забрал его духа. Понятия не имею зачем…Меня он ранил, но я слишком быстро бегаю, – лающий смех йока перешел в надсадный кашель, на губах выступила кровавая пена. Марианну замутило.

– Короче, я успел удрать. Но похоже он идёт по моему следу. Если бы не эта странная рана, я бы не просил помощи. Он слишком силен, я не хочу чтобы и мой зверь достался этому убийце. Помоги мне, живорожденный.

Родимир, присев на корточки, внимательно осмотрел рану.

– Я – не моя мать, и не обладаю навыком исцелять.

На лице надзирателя появилось вполне человеческое выражение отчаяния.

– Враг задел место слияния зверя и человека, потому рана так долго кровоточит. Нужно время и покой.

– Ни того ни другого у меня к сожалению нет.

Граф задумчиво почесал кончик носа.

– Можно было бы конечно попробовать выследить убийцу, но не думаю, что он настолько силён, что захочет драться со мною один на один. Если это конечно не Лис.

Йок хмыкнул.

– Если бы это был Предатель, я бы с тобою сейчас не разговаривал.

Родимир некоторое время задумчиво смотрел на йока.

– Ты же знаешь, что здесь живёт страж?

– Слышал бы ты, что он мне сказал. Не уверен, что он захочет меня терпеть здесь и уж тем более защищать.

– Есть кто-то в городе из ваших, кто может взять тебя под свою опеку?

– Думаешь, я стал бы рисковать и обращаться к тебе, если бы мог пойти к своим?

– Резонно. Хорошо, я позабочусь о тебе. Но ты лично и твой клан будете должны мне услугу.

Йок помрачнел, но согласно кивнул.

– Даже если я погибну от чужой руки, долг оплатит тот, кто придёт следом, – без особой охоты пробубнил он, и сплюнул кровавую слюну. Девушке показалось, что фраза имеет какой-то ритуальный характер. Граф ухмыльнулся, явно удовлетворенный услышанным, повернулся к жене и протянул ей бумажник.

– Милая, извини, но мне придётся провести вечер с этим упырем. Я провожу тебя до ресторана, позвони оттуда домой, пусть Никола пришлет за тобою машину, либо если у них не окажется телефона, попроси метродателя нанять тебе экипаж. Главное, не ходи по темным улицам одна. Обещаешь?

– А как же вы, господин Родимир? – взволнованно прошептала она, испуганно озираясь по сторонам. Граф весело рассмеялся.

– Марианна, конечно очень приятно, что ты беспокоишься обо мне, но, поверь, со мною не случится ничего непоправимого. Сегодня точно. Не переживай.

Дальше всё происходило по плану графа. Марианна чувствовала его пристальный взгляд до того момента, покуда не захлопнулась дверь экипажа и извозчик не тронул вожжи, направляя лошадь по указанному адресу. Дома её встретил Никола и, не скрывая своего удивления, поинтересовался, где граф. Марианна вкратце рассказала, и увидев реакцию дворецкого – тот побледнел и опустился на стул – не на шутку испугалась. До этого она не знала, стоит или нет волноваться за мужа, ведь он был так уверен и азартен в момент расставания. Девушка подумала, что подобное происшествие – обыденность для него.

– Никола, скажите честно, Родимиру угрожает что-то серьезное?

– Не думаю, ваше сиятельство. Просто вся эта история с надзирателями…Скажите мне, что вы знаете о сынах смерти?

– Моя бабушка собирала истории, связанные с Великим Змеем. О йоках я знаю почти всё.

– Тогда вам известно, как они чтят свой кодекс. То, что среди них появился убийца – плохой знак. И это не первый случай. За последние несколько лет подобные убийства происходят с завидной регулярностью. Кто-то ворует духов у кланов.

Марианна недоуменно пожала плечами. О внутриклановых проблемах нелюдей она ничего не знала, и, если честно, знать не хотела. Эта тема её пугала. Удивление вызывало то, как сильно озабочен этим Никола, о чем она ему и сообщила. Дворецкий озадаченно посмотрел на графиню, потом сдержанно улыбнулся.

– Ваше сиятельство, я понимаю ваше недоумение. Вы совсем недавно знакомы с графом, и скорее всего у вас было слишком мало времени, чтобы принять одну его особенную черту. Он прежде всего живорожденный дух зверя, и больше принадлежит к миру сынов смерти, нежели к привычному вам. Его сиятельство бережет вас, потому что видит: вы ещё не готовы к тому, чтобы войти в его реальность полностью.

Марианна задумалась. Дворецкий был прав. К тому же стало понятно, что имел в виду Родимир, говоря о наслаждение обыденностью и простотой человеческой жизни. Никола подал горячий какао, как он сказал, для успокоения нервов и умиротворения тревог. Но какао мало помогло девушке умиротворится. Чем больше она размышляла над произошедшим, чем больше осознавала увиденное, тем страшнее ей становилось. В тени парковых деревьев прямо в центре города перед ней приоткрылась дверца тайного, нечеловеческого и очень опасного мира, где странные, почти волшебные существа, некогда бывшие людьми, жили и умирали, дрались и убивали друг друга. Смерть там была повсюду, ходила по пятам нелюдей, сидела внутри каждого и каждый являлся ею. Тот мальчик -, кстати, сколько на самом деле ему лет?– весь был в крови. Марианна ни разу не видела таких ран наяву. Как она не свалилась в обморок, загадка. Наверное ему было очень больно, или может он не испытывает боли? А Родимир! Он вел себя, как обычно. Рассудительный спокойный, бесстрашный. Золотые глаза сверкали в темноте, нечеловеческие глаза. Сокол прекрасно разбирается в законах своего мира, но понимание этого почему-то не успокаивало Марианну. Граф обещал вернуться к полуночи, и чем дольше длилось ожидание, тем тревожнее становилось на сердце у девушки. Она не ложилась спать, зная, что не уснет, бродила по дому, не понимая чем себя занять. Любое дело валилось из рук. В конце концов она села в кресло и принялась рассматривать альбом, найденный графом в гардеробе сестры. Это был обычный салонный альбом, где гости оставляли свои небольшие и в основном милые приветы хозяйке: стихи, зарисовки, анекдоты, глубокомысленные высказывания, – в общем что-то, напоминающее о писавшем. Марианна таких альбомов никогда не видела, потому на некоторое время забавная вещица отвлекла её. Она рассеянно перелистывала пожелтевшие страницы: стихи были хорошие, в духе прошлого века, картинки нарисованы мастерски, шутки смешные, – видимо графиня не давала кому попала заполнять свой альбом, да и люди, посещавшие её салон, были не лишены вкуса и таланта. Внимание девушки привлекло одно короткое высказывание.

Познавший смерть да не возропщет, познавший любовь да не забудет. Подпись: Верный .

Она пригляделась и вздрогнула. Знакомый размашистый почерк. Опять он, человек-загадка, неизвестный благожелатель. Верный помощник прекрасной оперной дивы. Познавший смерть… Марианну вдруг осенило: а что если он не человек? Додумать эту мысль она не успела, часы в гостиной пробили двенадцать. Девушка вскочила и заметалась по комнатам, проверяя, вернулся ли граф. Не обнаружив мужа, она разбудила Николу. Пижама выглядела на нём столь же безукоризненно как и сюртук, голос был так спокоен а речи вразумительны и ободряющи, что Марианна сразу поверила: волноваться не стоит. Никола сделал ей горячего мятного чаю, проводил девушку до спальни, и, как не странно, стоило её голове коснутся подушки, Марианна сразу провалилась в сон. Видимо он что-то подмешал в чай! Только и успела подумать девушка.

День пятый.

Интересно, что именно?

Резкий и громкий звук вырвал Марианну из забытья. Она открыла глаза и села. Уже рассвело. За окном, громыхая пустыми бидонами, катилась тележка молочника. Это она, подскакивая на неровностях мостовой, издавала грохот, разбудивший девушку. Марианна окончательно проснулась и, вспомнив вчерашние события, бросилась в комнату графа.

Родимир спал, по своему обыкновению уткнувшись лицом в подушку. Руки его были раскинуты в стороны, будто он упал на кровать и тут же уснул, не раздеваясь. Одежда на нём была изодранная и грязная, как у последнего нищего из трущоб. Марианна приблизилась, склонившись над мужем, прислушалась к его спокойному размеренному дыханию, и наконец убедившись, что с Соколом всё в порядке, облегченно вздохнула. Кто-то вторил ей. Девушка обернулась и закричала.

Родимир тут же подскочил, переметнувшись через кровать, оказался рядом с Марианной, оттеснил ее к стене и закрыл собою от возможной опасности.

– Что?…Что случилась? – он тряхнул головою и дико заозирался по сторонам невидящими спросонья глазами. Марианна трясущейся рукою указала в дальний угол, где у шкафа неподвижно стоял незнакомый человек. Граф наконец сфокусировал взгляд и боевое напряжение вышло из его тела, зато брови нахмурились. Он досадливо ругнулся, и провел рукою по всклокоченной шевелюре.

– Я уж подумал, что чутье меня подвело…– Родимир приблизился к незнакомцу, и, взяв за руку, вывел из тени женщину, не старую ещё, но с сединою в темных длинных волосах, высокую и худую, в неопрятном платье из грубого домотканого полотна. Она следовала за графом покорно, и взгляд её…да именно взгляд – отсутствующий, замкнутый в себя, – выдавал её ненормальность.

– Господин граф, кто это?

– Это шептун, двоедушец… по-вашему. Не бойся, она совершенно безвредна, – граф устало вздохнул, потирая переносицу, глянул на часы и дернул шнур звонка, вызывая Николу. Марианна с опаской приблизилась к женщине. Она знала кто такие шептуны – хранилища душ сынов смерти, но ни разу не встречала.

– А что она здесь делает?

– Мне бы тоже хотелось это знать, – граф, стянув рубашку, пытался разглядеть свою спину в зеркало, – наверное увязалась за мною.

Вошел дворецкий удивленно приподнял бровь, глядя на нежданного гостя.

– Ваше сиятельство, вызывали?

– Послушай Никола, ты знал что в угодьях Липсберга находится приют для шептунов?

Вторая бровь дворецкого поползла вверх, выражая тем самым крайнюю степень удивления.

– Но это невозможно. Рядом нет ни одного поселения надзирателей. Там монастырь, но ведь не могут же монахи…

– То-то и оно, что оказывается и монастырь – не монастырь и монахи – не монахи. Когда я пришел туда, было уже пусто, ни оракула, ни йоков, лишь дюжина этих несчастных, – граф кивнул в сторону женщины, так и стоявшей неподвижно в центре комнаты, – Не даром на ту парочку напали в лесу, не хотели быть обнаруженными. Позвони в Варшаву, узнай, там ли ещё Вольга. Если застанешь его, скажи, что у нас тут никому не известное поселение духов зверя и похоже ворованных. Пусть передаст Ставру. Не застанешь, узнай как можно с ним связаться.

– Будут ли распоряжения насчет нашей гостьи?

– Пока нет. Хотя, знаешь, найди ей какую-нибудь одежду сменную. И на завтрак чего-нибудь существенного для меня закажи. Мяса или птицы какой-нибудь.

Никола с поклоном удалился.

Граф сел в кресло, откинувшись, прикрыл глаза. Марианна неуверенно подошла к мужу, косясь на женщину-шептуна.

– Господин граф, с вами всё впорядке?

Он улыбнулся, не открывая глаз.

– Да, Марианна, я в порядке, просто очень устал. Ты наверное сильно переживала, когда я не явился к обещанному времени? Николе пришлось дать тебе успокоительное.

– Да, а как вы догадались?

– Ты им пахнешь.

Она опустилась на банкетку рядом с креслом.

– А с тем надзирателем…всё нормально?

– Да он остался жив. Правда судьба его неясна, быть одиночкой в мире йоков трудно и опасно, особенно если ты молод и неопытен.

– Ясно.

Помолчали.

– Господин Родимир, а эта…женшина так и будет здесь стоять?

– Думаю, да, пока ей не дашь приказ. Все двоедушцы крайне безвольные. И не удивительно. Йоками становятся самые отчаянные люди, которым нечего терять, с безумной жаждой к жизни, а шептунами наоборот – склонные к депрессии, как модно сейчас выражаться. Утратившие эту жажду. Часто они – несостоявшиеся самоубийцы. Возникает эффект магнита, два разнозаряженных полюса притягиваются друг к другу, образуя невероятно крепкую связь.

– Это так…печально.

Родимир открыла глаза и внимательно посмотрел на жену.

– Почему же?

– Не знаю, грустная какая-то связь. “И только смерть разлучит их” но нет в этом союзе ни капли счастья. И всё предрешено, навсегда.

– Не предрешено. Это свободный выбор каждого человека. Есть такое понятие – ответственность за свою жизнь. Никто никого не заставляет совершать те или иные поступки, а ситуации в которых мы оказываемся… чтож – это тоже следствия нашего выбора, а не происки высших сил.

– Вы хотите сказать, что эта женщина сама выбрала быть сосудом для чужой души?

Марианна с сомнением глядела на мужа. Граф некоторое время задумчиво почесывал кончик носа, затем внезапно встал и подошел к шептуну.

– Давай её об этом и спросим.

Женщина не шелохнулась, не проявила сопротивления, когда он взял её за руку и погладил тыльную сторону ладони, взгляд её по прежнему был опущен и замкнут внутрь себя. Родимир закрыл глаза, сделал пару глубоких вдохов-выдохов и посмотрел на женщину искристо-золотым взором Сокола.

– Как тебя зовут?

Перемена была разительной – будто кто-то вдохнул жизнь в куклу, и та задвигалась, улыбаясь. Глаза её ожили, но Марианне показалось, что они слепы.

– Иренка, мой господин, великий дух.

– Моя жена интересуется, сама ли ты захотела быть двоедушцем, или тебя кто-то заставил?

Иренка погрустнела.

– Сама, мой господин. Он пришел ко мне во сне, и попросился чтобы я его приютила. Мне было так грустно и одиноко. Никто меня не любил. Никому не было до меня дела, никто во мне не нуждался. А он… он был такой горячий, пылкий, страстный, интересный. Я позволила.

– Ты не жалеешь?

– Нет, мне с ним хорошо.

– Он не мучает тебя?

– Как я могу мучить кого-то, кого почти не существует?

Марианна вздрогнула, голос женщины резко изменился, стал сильным и крепким, как и взгляд – осмысленным и вполне зрячим. Шептун смотрел на Сокола прямо, без тени смущения и страха. Родимир усмехнулся и продолжил.

– Неожиданная встреча. Как твоё имя?

– Это не важно.

– Зачем ты привёл её сюда?

– Она сама пришла.

– Ты же знаешь, что я прекрасно чувствую ложь. Зачем эти жалкие попытки обмануть меня и себя?

– Хорошо, – шептун обиженно засопел, – я привел её, но это было не специально.

– Ладно, спрошу прямо. Ты хочешь попасть в дом моей матери?

– Да.

– Так я и думал …Ты знаешь, что вернуться назад невозможно, и что Змея давно бросила эти эксперименты?

Молчание.

– Ладно, ты хотя бы знаешь где и кто твой йок?

Молчание. Родимир устало вздохнул.

– Тогда оставь Иренку в покое, она к тебе так добра, будь благодарен.

Женщина вновь обмякла, чужой разум уступил место хозяину, виноватая улыбка скользнула по её губам.

– Простите нас, господин великий дух. Мы не хотели вас беспокоить, но что-то позвало меня следовать за вами.

– Не что-то, а желание быть рядом с его половинкой.

– Возможно, но он очень далеко. Мы его почти не чувствуем и поэтому тоскуем.

– Ясно, – граф отпустил руку шептуна, и она вновь превратилась в неподвижную и безучастную куклу. Марианна была шокирована всем этим действом. Если подумать, то это было самое жуткое, что она видела за бытность свою рядом с графом. Даже раненный йок не произвел на неё такого гнетущего впечатления.

– Вот видишь, в этом союзе нет страдания. А вот когда душа помещена в сосуд насильно, и когда она там не одна, это очень мучительно. Слава богу, такое бывает очень редко. Так было с моим отцом, – Родимир посмотрел на девушку и недоуменно поднял бровь, – Что-то не так? Ты считаешь иначе?

– Нет, просто это всё… это всё так ужасно. Я даже не знаю почему.

Родимир задумчиво переводил взгляд с жены на шептуна и обратно. Потом пожал плечами и произнес уверенно.

– Ты просто очень сильно боишься сумасшедших. Наверное потому, что сама близка к этому. Подумай об этом. Я пойду приму ванну.

– Что же с тобою делать? – граф задумчиво помешивал ложкой остывший уже кофе, глядя на стоящую посреди комнаты умытую и переодетую Иренку. Та молчала, глядя в пол.

Марианна старалась не смотреть на шептуна, но каким-то невероятным образом женщина всё время оказывалась в поле её зрения. Слова графа задели девушку, даже можно сказать обидели, но она должна была признать, что доля правды в них была. Всё, что с ней происходило последние несколько недель, было похоже на сумасшедший бред.

Дворецкий, убиравший со стола остатки завтрака, заговорил.

– Ваше сиятельство, позвольте высказать предложение. Мне показалось, что госпоже графине нужна служанка.

Родимир просиял. Марианна же наоборот сдавленно пискнула и яростно замотала головой.

– Отличная идея, Никола! Просто служанка, неприметная, тихая, никаких подозрений.

– Пожалуйста, не надо! Я её боюсь.

– Глупости, я говорил тебе, что она совершенно безвредна, к тому же крайне исполнительна. В доме моей матери нет слуг-людей, одни шептуны. Отличная возможность для тебя привыкнуть и заодно разобраться со своим страхом.

– Что же мне с тобою делать? – Марианна опасливо поглядывала на женщину. У неё никогда не было служанок, скорее наоборот, она всегда ходила в услужении. К тому же всё, что могла, девушка привыкла делать сама. Конечно она понимала, что рано или поздно ей придётся научится приказывать, чтобы соответсоввать своему статусу графини, но чтобы приказ отдавался шептуну, об этом Марианна даже помыслить не могла. Когда граф после завтрака уехал по делам, Никола был отпущен за ненадобностью, девушка осталась один на один со своей новоявленной служанкой.

– Иренка, ты меня слышишь?

– Да, госпожа графиня.

Голос бесцветный, взгляд устремлен в никуда. Марианна поежилась. И вдруг в голове всплыли слова графа о том, какой по сути пропащий человек обрекал себя на судьбу двоедушца. Внезапно страх ушёл и его место заняла жалость. Какова была жизнь этой женщины, что она так страдала? Марианна на миг представила, что Иренку, как некогда и её саму, некому было защитить. Вспомнилось тяжкое чувство одиночества и брошенности, которое ничем невозможно было унять.

– Скажи, когда ты была ещё…обычным человеком, чем ты занималась?

– Кажется ничем.

– Ты из богатой семьи?

– Не помню, госпожа графиня.

Марианна прошлась по комнате, заметила вчерашнюю незаконченную работу – подол её маскарадного костюма необходимо было укоротить. Сестра графа явно была выше ростом, нежели Марианна.

– Ты умеешь шить?

– Кажется да.

После того, как Иренка помогла ей примерить наряд, и была оставлена работать над платьем, Марианна поняла, что заняться ей нечем. Этот конфуз разрешил Никола, сообщив девушке, что граф позвонил и пригласил её приехать на обед в ресторан.

Спустя час она сидела за столиком на крытой веранде, с которой открывался прекрасный вид на парк, тот самый где вчера произошла встреча с раненым надзирателем. И ресторан был тот самый от которого её увёз нанятый метрдотелем экипаж. Всё это вызвало у Марианны легкое недоумение и она осторожно спросила мужа:

– Господин Родимир, есть какая-то причина почему мы обедаем именно здесь?

Тот сделал долгий глоток из бокала, обводя задумчивым взглядом пейзаж, потом посмотрел на жену оценивающе, будто прикидывая, куда повести разговор.

– Я всё думаю, насколько ты готова погрузиться в жизнь проклятых Змеем. Стоит или не стоит мне посвящать тебя в перипетии моего племени?

– Никола вчера об этом говорил, – Марианна так же, как давеча граф, задумчиво оглядела парк, присыпанный моросью. В свете дня, пусть сером и дождливом, он выглядел совсем не так страшно, как ночью, даже был некий уют в том, чтобы вот так сидеть под крышей и кутаться в шаль, попивая горячий кофе.

– Знаешь, с тобою у меня всё складывается иначе, нежели раньше… с другими женщинами. Никто из них так скоро не проникал в мою настоящую жизнь. Я был для них чем-то вроде ожившей легенды. Но в течении нашей совместной жизни не случалось ничего такого, что бы эта легенда начинала жить и совершать поступки. Я всегда оставался в первую очередь графом, и не было нужды снимать эту маску. С одной стороны так было проще. Для них, не для меня. Теперь же… То, что мы встретились, для тебя стало инициацией. У тебя появились довольно сильные способности к видению, возможно ты открыла в себе и во мне ещё какие-то тайны, о которых я не знаю, потому что ты боишься или просто не желаешь мне о них говорить. Всё это довольно волнительно и интересно как для тебя, так и для меня. В таком союзе мне проще – ведь моя избранница живёт в реальности Сокола. Но я не уверен в твоих силах и боюсь за тебя, ведь быть там, где я, весьма опасно для обычного человека. Не в том смысле, что кто-то может навредить тебе физически. Пока я рядом, этого не произойдет, обещаю. А в том смысле, что ты просто можешь сойти с ума. Что ты думаешь по этому поводу?

Марианна довольно долго молчала. Монотонный шелест дождя погружал в дремотное состояние, переживания ночи и утра внезапно нахлынули и… прошли стороной – она слишком устала, чтобы вновь поддаваться им. Мир стал размытым, серые тени пасмурного дня зашевелились под деревьями, но и они не испугали девушку.

– Господин Родимир, мне кажется, я перестала быть обычным человеком. С того самого дня, как увидела отражение Изгоя в зеркале. Я сама не понимаю, почему мне не страшно там, где я раньше боялась.

Граф сделал еще глоток, внимательно разглядывая свою жену, потом, будто что-то решив для себя, продолжил беседу.

– Ты знаешь, что это место раньше называлось Святороща и была в угодьях монастыря? Потом монастырь перестал существовать, осталась только небольшая часовня недалеко отсюда, да собор на севере парка, рядом с королевским дворцом. Город разросся, но рощу сохранили. Тому есть причина.

Тени среди деревьев начали шевелится подозрительно активно, при полном штиле это казалось слишком странным.

– И мне кажется ты уже её заметила. Ведь так?

Она покачала головою, но взгляд не отвела, будто зачарованная. Граф внезапно схватил её за запястье, по телу прошла волна жара и отдалась в шее неприятной болью, как от подзатыльника. И тут она увидела! Чашка выскользнула из рук и со звоном разлетелась на осколки, обдав подол брызгами. Когда суета вокруг разлитого кофе и испорченного платья улеглась, Марианна ещё раз кинула настороженный взгляд в сторону парка. Оно было там – огромное, в два человеческих роста, а то и выше, стояло среди деревьев, и внимательно глядело на них. Глаза – единственное, что казалось реальным в этом чудовище, будто связующая нить между тем и этим миром. Девушка несколько раз отводила взгляд, но оно не исчезало, тогда Марианна шепотом обратилась к мужу:

– Господин Родимир, кто это?

– Это живой дух зверя. В своё время не все духи были заключены в тела людей. Часть из них избежала этой участи. Некоторые испугались и спрятались, но без людей они чахли и деградировали. Некоторые оказались умнее и остались рядом с человеком. Как этот например.

– И что же, никто его не видит?

– Ну почему же, я вижу, а теперь и ты увидела, – граф улыбнулся ей, – я немного помог. Йоки и шептуны, оракулы и некоторые Белые Чайки – все кто причастны тайне мира духов, могут общаться с этими существами. Он тут очень давно. Потому эта роща раньше считалась святой, а теперь просто хорошим местом для отдыха. Ещё сто двадцать лет назад их здесь было четверо, но город не для слабаков и другие ушли в менее людные места.

– Странно, что я ничего не замечала, хотя часто тут бывала.

– Иногда нужно знать на что смотришь, чтобы это увидеть.

Принесли обед и граф принялся за еду. Марианне же было не до этого. Великан по прежнему разглядывал их, и от его пристального внимания пропадал всякий аппетит.

– Господин Родимир, почему он так на нас смотрит?

– Наблюдает. И ждёт.

– Чего он ждёт?

– Когда я наконец покину его территорию.

Марианна в замешательстве переводила взгляд с великана на графа.

– Вы нарушили какой-то закон…вашего мира? И он разозлился?

– Нет что ты, – граф отер губы салфеткой, – Я хотел поговорить с ним. Но он не жалует таких, как я, и отказался со мной разговаривать. Собственно, за этим я и вернулся сюда, чтобы узнать хоть что-то о вчерашнем случае. Об убийце. Ведь не даром именно сюда пришел раненый йок. Казалось бы людное место, легко быть замеченным, но здесь обитает страж – живой дух зверя. Он не любит тех, кто убивает по принуждению, но ещё больше не любит тех, кто делает это специально. Надзиратель мог обойтись и без моей помощи и не связывать себя ненужной клятвой, но он сильно испугался. Страж не пустил бы убийцу на свою территорию, и йок смог бы спокойно зализать раны.

Великан тем временем отвернулся и беззвучно растаял в дождливом сумраке леса.

– Ушел, – Марианна задумчиво поглядела на мужа, – Всё же это странно. Почему он не желает с вами говорить? Ведь вы ближе к нему по естеству, нежели кто-либо другой. Вы – живой дух, почти как он, только, – она улыбнулась, – моложе.

– Всё не так очевидно, – граф помрачнел, нахмурив брови, – я …ну скажем так … не совсем живой.

Девушка насторожилась.

– Я вас не понимаю.

– Когда я был ребенком, на наш дом напали разбойники. Мне пришлось убить человека. А после убили меня. Я был мертв час а может и больше. Мать инициривала меня, как йока, иначе я бы сошел с ума или мое тело распалось бы на части или случилось ещё что-то не менее ужасное. Мой брат Вольга оказался в такой же ситуации. Я и он – мы не целые. Мы разделены с нашим духом, как разделены с ним все йоки. Ему, – Родимир кивнул в сторону деревьев, – это очень не нравится.

Марианна слушала рассказ, открыв от изумления рот.

– Так вот зачем печать?

Граф вздрогнул от неожиданности.

– Печать? О чем ты?

Девушка поняла что проговорилась, но пути назад уже не было, пришлось объяснять. Родимир слушал её очень внимательно, и Марианне вдруг показалась, что Черная и Плоская мелькнула за его спиной. А ещё её посетила не слишком приятная мысль – граф не рад тому, что она может видеть печати.

Марианна, что бы хоть как-то скрыть неловкость и страх, уткнулась в тарелку, Родимир же напротив потерял всякий интерес к еде. Он медленно потягивал вино из бокала, задумчиво изучая осадок на его дне.

– Послушай, а может ты поговоришь со стражем?

Девушка поперхнулась от неожиданности и закашлялась.

– Я? Но как?

– Ты боишься? Не стоит, он безобиднее шептуна, уверяю тебя.

– Но что…как…я не знаю…

– Не узнаем, пока не попробуем. Пойдем.

Идти под одним зонтом сквозь пустующий из-за непогоды парк было бы весьма романтично, если бы настроение пары располагало к романтике. Он был напряжен и холоден в своей сосредоточенности, она – напугана. Граф так крепко сжал её локоть, что ещё чуть-чуть, и Марианна испытала бы боль от такого захвата. Они свернули с мощеной дорожки и, пройдя вглубь зарослей по усыпанной щебнем тропе, оказались перед старой беседкой, увитой плющом. Внутри было сумрачно, влажно и приятно пахло срезанной травою. Марианна тут же присела на скамейку – от волнения в ногах появилась предательская слабость. Граф огляделся вокруг, и внезапно опустился подле девушки, взяв её за подбородок, заглянул в лицо, ловя испуганный взгляд. Руки Сокола были горячими, глаза полыхали золотом.

– Марианна, послушай, это очень важно. Если страж знает хоть что-то об убийце, то это информация чрезвычайно ценна. И оттого, что получена она будет без отсрочек, вовремя, ценность ее увеличится в разы. Мы сможем предпринять меры незамедлительно.

Девушка попыталась кивнуть и тем самым освободиться, но рука графа была крепка. Он придвинулся еще ближе, нос к носу. Марианна ощутила его дыхание на своих губах – горечь полыни смешанная с ароматом вина, что он только что пил. В какой-то момент ей показалось, что Родимир намерен её поцеловать, но он сморгнул, длинно выдохнул, и поднялся.

– Я буду рядом и услышу, если ты позовешь. Но…всё же постарайся, прошу тебя!

И он вышел под дождь, шумно расправляя зонт.

Марианна осталась одна. Как только шаги стихли, она откинулась на спинку скамьи и, закрыв глаза, длинно выдохнула скопившееся напряжение, как несколько мгновений назад это сделал граф. Было тихо, дождь мирно шуршал по листьям плюща. Под крышей кто-то завозился, Марианна вгляделась и заметила рыжий промельк. Белка, скользя коготками по чугунному столбику опоры, проворно скатилась вниз, сопровождаемая струями дождя с потревоженных листьев. Зверек встряхнулся, просушивая мех, и сделал несколько осторожных движений по направлению к девушке. Марианна открыла сумочку и вынула кулек с жаренным миндалем, – лакомство осталось со вчерашней прогулки, – и высыпала орехи на скамью рядом с собою, после чего вновь устало закрыла глаза. Больше всего ей хотелось спать. И почему мне не страшно? – мысли вяло текли через ум, не трогая чувств,– Вот сейчас придет большое чудовище, страж-великан, и разорвёт меня на части! Страшный и загадочный живой дух зверя!

Белка шумно стачивала миндалины своими острыми зубами.

– Зачем мне это? Почему я должен рвать тебя на части?

Голос прозвучал настолько громко и явственно, что девушка вздрогнула и заозиралась. Вокруг по прежнему было пусто, лишь наевшийся зверек чистил лапками мордочку и, похоже, не спешил уходить.

– Он же сказал тебе, что я не опасен. Зачем ему лгать?

Марианна покосилась на белку, та ответила ей не менее внимательным взглядом. Глаза у зверя был странные – зеленые и мерцающие, словно кто-то подменил их гранеными изумрудами.

– Боже мой, говорящая белка! – девушка нервно хихикнула, отметая на периферию сознания подкатывающую истерику.

– А ты бы предпочла видеть меня трехметровым гигантом? Мне показалось тот облик напугал тебя?

Хорошо что белка не открывала рта, просто смотрела, а слова звучали прямо в голове Марианны, иначе бы девушка не выдержала и убежала прочь, куда глаза глядят.

– Эээ… господин страж?

– Да, – смешок, – бедное дитя, столько всего на тебя свалилось. Этот глупый мальчишка совсем тебя не жалеет. Трудно ему дается понимание того, что человеческие существа более хрупкие, чем кажутся.

– А вы можете…ну…рассказать про убийцу…пожалуйста.

Косноязычие преодолевалось с трудом, к тому же Марианна чувствовала, что ещё немного и она начнет заикаться. Разговаривать с белкой и оставаться в здравом уме было довольно сложно, учитывая тот факт, что белка отвечала.

Страж вздохнул.

– Передай ему, я не знаю кто убийца. Он не приближался к моим границам, что свидетельствует о его уме и рассудительности. Но! Это существо – точно один из сынов смерти. Его след остался на том щенке, что вчера прятался здесь.

Помолчал.

– Насчёт Приозерных Кущ или угодий Липсберга, как их сейчас называют. С недавних пор мне сложно туда проникнуть. Там слишком много грязной смерти. Кто-то без меры плодил в монастыре йоков, плодил и тут же убивал. Жаль, испоганили такое чудесное место. С монахами хоть можно было поговорить, покуда они там жили. А сейчас пусто. Пусто и грязно.

Марианна сглотнула. Страж молчал. Белка чистила шубку.

– Ты конечно не спросишь, но…знаешь, скучно когда не с кем поговорить, так что всё равно скажу. Ты знаешь что твой мальчишка – убийца?

– Да, он сказал что ему пришлось…

– Его слова – полправды. Он расщеплен и щель с каждым годом делается всё шире лишь потому, что он не хочет признавать себя тем, кем он является – убийцей. Никто не может помочь ему, кроме него самого.

– Я вас не понимаю.

– Когда встретишь Змею, расскажи ей об этом, она поймёт. Мальчишка слишком хорошо навострился прятать свой изъяна за маской примерного сына и правильного мужчины. А сестра потворствует ему в этом, потому что любит без меры и жалеет.

Помолчал, и уже более дружелюбным голосом продолжил:

– Приятно было поговорить. Жаль что ты скоро покинешь этот край. Я приду поболтать с тобою во время праздника начала лета, ты не против?

– Нет, не против.

Белка порывисто метнулась сначала на землю, потом к кованым перилам и, юркнув в щель между лопухами, скрылась из виду. Марианна снова откинулась на спинку скамьи, устало закрыв глаза. Про сказочный бал, где должно было состояться её окончательное перевоплощение из золушки в принцессу, она совершенно забыла. Но в свете последних событий переживания по поводу платья, танцев и статуса в высшем обществе полностью перестали ее волновать.

День шестой.

Был полдень, когда Марианна наконец-то поднялась с кровати и раздвинула шторы, впуская в комнату солнечный свет. Она проспала почти что сутки, и всё равно чувствовала себя уставшей. Иренка тихонько постучалась и вошла в комнату, как только графиня отвернулась от окна, будто ждала за дверью, когда же проснётся хозяйка. Она принесла теплой воды для умывания и предложила помочь с прической. Марианна поймала себя на мысли, что совершенно не против, чтобы Иренка за нею ухаживала. Женщина уже не казалась ей сумасшедшей и оттого пугающей, напротив, в нынешнем болезненном состоянии Марианне было приятно ощущать заботу, пусть даже от шептуна.

Одевшись, она заглянула в спальню мужа. Дверь по обыкновению была не заперта, в комнате было темно и пахло как на винокурне, на полу рядом с кроватью выстроились бутылки – похоже граф за вчерашний вечер опустошил весь свой бар. Марианна прикрыла дверь и отправилась завтракать.

Вчера, ещё в машине, по пути домой, Марианна заметила что с Родимиром не всё впорядке. Особенно после того, как она передала ему слова стража: и про убийцу и про щель. Возможно о чём-то стоило умолчать, но девушка чувствовала такую чудовищную усталость, что сил обдумывать произошедшее попросту не оставалось. Граф стал задумчив и напряжен, и, как только они оказались дома, сразу открыл бар и налил себе коньяка. Марианна же попросила Николу заварить ей успокоительный чай и отправилась спать.

Иренка принесла завтрак вместо дворецкого.

– Присядь, выпей со мною чаю.

– Как прикажете, ваше сиятельство.

Конечно это было вне правил приличия – вести себя со слугами панибратски, но сегодня Марианне почему-то было глубоко плевать на это.

– Вчера вечером произошло что-нибудь необычное?

Иренка слепо смотрела в стену напротив и не переставая вертела в руках чашку.

– Господин граф выпил много вина и уснул.

Помолчав добавила, тихо, почти шепотом.

– Но прежде чем лечь, он долго сидел в ванной и с кем-то разговаривал. Ругался на другом наречии. Потом его стошнило и он ушел спать. Когда я убирала после, там была кровь. Прямо в купели. Да так много, что вода была красная.

Марианна от удивления забыла пить чай. Вряд ли чтобы-то ни было могло расстроить Родимира настолько, что он с горя полез бы в ванну резать себе вены. Думать так было даже смешно, учитывая тот факт, что Сокола почти невозможно убить. Но зачем-то он это сделал?

– А еще, – уже более бодро продолжила Иренка, – я закончила работу, которую вы мне поручили.

– Это очень хорошо, спасибо, – Марианна рассеяно кивнула.

Она стояла у входной двери оценивающе разглядывая себя в зеркало. Целый час был потрачен на то, чтобы выглядеть скромно, но элегантно. Дворецкий подал ей сумочку и перчатки, сообщая что автомобиль подан и Владслав ждёт у входа.

– Никола, вам не грозит выговор, что отпустили меня в город без сопровождения?

– Во-первых с вами будет Владслав, а во-вторых я уверен в благоразумии вашего сиятельства. Вы – взрослая женщина, думаю днём в людном месте вам точно ничего не угрожает, кроме карманников, – он улыбнулся.

Машина остановилась возле пассажа. Марианна решила прогуляться по самому богатому району и заглянуть в парк, что своей южной окраиной прилегал к центральной части города. В тайне она надеялась встретить стража ещё раз. Разглядывая витрины с дорогими товарами, покупая себе туфли, которые стоили три ее месячной зарплаты за работу в теткином доме, сидя в кафе и кушая что-то такое, название чего она даже выговорить не могла, Марианна продолжала думать о страже и о вчерашнем разговоре. В какой-то момент она с удивлением поймала себя на мысли, что роскошь, которой окружил её граф, не так интересна и сладка, как тайна, к которой она стала причастна благодаря мужу. И что у Марианны больший интерес вызывает встреча со стражем, чем наслаждение всеми изысками, доступными благодаря деньгам. Это открытие побудило её тут же прекратить бесполезную трату времени и оставить кошелек графа спокойно лежать в сумочке. Предупредив Владслава, она не мешкая отправилась в парк. Единственное, что задержало её, это открытая дверь парикмахерской, откуда с истинно королевским достоинством выплыла дородная матрона, перегородив спешащей девушке дорогу.

Марианна задумалась на миг, но всё же решилась зайти.

Вечер, и вновь Марианна стоит рядом с входной дверью и вновь оценивающе разглядывает себя в зеркало. Казалось бы ничего не изменилось за прошедшие пять часов, но в то же время, она это чувствовала, изменилось многое. Никола почтительно принял из ее рук пакет с покупками, и девушка краем сознания отметила его одобрительный взгляд и легкую улыбку на губах, когда отстегнула маленькую шляпку с аккуратно уложенной прически. Она улыбнулась ему в ответ и вдруг спросила несмело:

– Как вам?

Дворецкий кивнул и ответил заговорщическим шепотом, чуть наклонившись к графине:

– Ваше сиятельство выглядит великолепно. И дело отнюдь не в цвете ваших волос. В любом случае то, что вы совершаете поступки, которые сами считаете нужными и важными – делает вас…другой. Это граф оценит, поверьте. Он ждёт вас в гостинной. Позвольте, я отлучусь распорядиться насчет ужина, – и Никола удалился. Марианне даже показалось, что он что-то мурлыкает под нос, как довольный кот. Благодаря его словам она почувствовала, как на место неуверенности пришло полное спокойствие.

"Ты есть сама у себя, не забывай это,– сказал ей страж час назад,– в нашем мире только так можно выжить. Думать и действовать опираясь на то, что у тебя внутри. Люди называют это по-разному – интуиция, внутренний голос, стержень, душа. В мире йоков – это дух. Я тебе скажу по секрету, дух есть в каждом живом существе. Просто кому-то повезло и он слышит его, как ты например, кому-то повезло и он не слышит его, как большинство людей. Я не оговорился. Каждому дано по его возможностям. У каждого своя судьба. И только йокам не повезло. Их насильно заставляют слышать духа. И это всё потому, что те, кто становятся йоками, очень сильно желают изменить свою судьбу."

– Я есть сама у себя! – прошептала она, входя в гостинную. Сначала ей показалось, что там пусто. Балконная дверь была настежь распахнута и шторы вздулись, наполненные влажным ветром, словно паруса. В стекло ударили первые капли дождя. Девушка закрыла окно и обернулась. Граф дремал в своем любимом кресле вытянув босые ноги на банкетке. То, что ветер прекратил швырять в лицо оборванный яблоневый цвет, не потревожило его покоя, но когда Марианна взяла в руки плед и попыталась укрыть спящего, он в тот же миг открыл глаза и уставился на жену. Она улыбнулась приветливо:

– Добрый вечер, Родимир.

Подошла к столу и вынула из сумочки его бумажник.

– Возвращаю.

– А я подумал, куда он запропастился? После чего обнаружил, что и ты пропала.

Он помолчал потом добавил:

– Мне нравился прежний цвет волос.

– Каждый вправе носить ту маску, которую считает нужной. Как вы себя чувствуете после вчерашнего?

Она повернулась к нему и, преодолев какой-то внутренний барьер, стала внимательно разглядывать мужа, точно так же, как и Родимир, подойдя к Марианне, внимательно изучал жену, чуть нахмурив брови. Странно, но девушке показалось, что появилась некая граница между ними, и что по обе её стороны стоят равные друг другу. Это было удивительно.

– Я чувствую себя хорошо. Алкоголь плохо действует на таких, как я.

– Тогда зачем было изводить столько хорошего вина?

На самом деле она знала, зачем. Страж объяснил ей, что вчера он пытался связаться с кем-то из своих родных либо с оракулом, причем помимо его воли. Нужна вода и немного дурмана, чтобы ум находился в умиротворенном состоянии и не мешал. А кровь, чтобы придать материальности тому, с кем говоришь. Мало кто может воспользоваться этим методом, должна быть сильная связь между сторонами.

– Мне необходимо было поговорить с кем-то из братьев и передать им слова стража. Я никак не мог расслабиться, пришлось напиться, – граф устало вздохнул и потер ребром ладони глаза,

– А ты зачем сделала всё это?

Он покрутил рукою у головы, намекая на цвет её волос – теперь она был просто блондинкой. Марианна вздохнула и неожиданно для самой себя покраснела, такими глупыми показались ей слова, которые она собиралась произнести:

– Я стесняюсь. Люди говорят обидные слова. К тому же мне кажется что они меня уродуют.

Родимир сначала удивился, а потом засмеялся в голос, откинув голову и утирая слезы.

– Творец всемогущий, как же это мило. Словно дитя!

Отсмеявшись, он стал неожиданно серьезен.

– Но знаешь, ты права, насчёт масок. Таким как мы, опасно слишком выделяться и привлекать тем самым внимание. Если рассуждать с этой точки зрения, то твой поступок оправдан. Но пожалуйста, – он взял её за руку и подвел к зеркалу в простенке, как сделал этот пять дней назад, – не говори мне больше о мнимом уродстве, о стеснении, или о прочих подобных глупостях.

Марианна посмотрела на отражение их пары: голубые глаза женщины мерцали в полумраке, подобные золотым глазам мужчины, стоявшего чуть позади. На этот раз увиденное понравилось графине.

День седьмой.

Пробуждение было приятным. На карнизе под открытым окном выводила свою замысловатую трель какая-то малая птичка. Ночная непогода ушла следом за темнотою, уступив место солнечному дню с голубым небом в редких белых облаках, медленно ползущих высоко над головами прохожих, над шелковистыми кронами деревьев, над умытыми домами и блестящими тротуарами, унизанными россыпью луж.

В летнюю резиденцию баронессы фон Шибельмайл полагалось прибыть до четырех пополудню, и Марианна с удовольствием нежилась в кровати, никуда не спеша и ни о чем не переживая. Впервые с момента встречи с графом она чувствовала себя настолько расслабленной и спокойной.

На столике перед зеркалом в тонкой ажурной вазе стояла белая роза. Рядом лежала записка. Родимир уехал рано утром по делам и обещал вернуться к обеду, чтобы отвезти “золушку на бал”. Марианна нашла подобный знак внимание очень приятным и милым, а шутку вполне в духе графа. Она подняла глаза на свое отражение и вздрогнула. Волосы снова стали белыми.

– Это что, чей-то розыгрыш?

Иренка подтвердила, что да, ей не кажется и они действительно стали как прежде и нет, никто ничего с ними не делал, пока графиня изволила спать.

Этот волшебный казус вывел Марианну из душевного равновесия. Никола улыбаясь отметил, что слава богу, они просто побелели а не высыпались совсем.

Граф вернулся позже, чем предполагал.

– Ну что же, прекрасная замарашка, готова ли ты поразить свет своим великолеепием? – И замер любуясь женою, облаченной в кастюм. Странная улыбка скользнула по его губам.

– Мда, – он опустил взор, и тихо добавил, – всех кого надо, ты уже поразила.

Он – черный сюртук, старомодный плащ, широкополая шляпа с плюмажом и позолоченная маска в ореоле острых рыжих и золоченных перьев, она – бело-голубое с серебром облако шелка, тюрбан, украшенный длинными белыми перьями, ажурная маска из накрахмаленного кружева, и брилианты вперемешку с рубинами, окропившие грудь, обвившиеся вокруг запястья, крупными каплями застывшие на мочках.

Граф вручил ей подарок, когда Марианна придирчиво осматривала себя в зеркало перед выходом из дома. Колье было великолепно, но эти камни…они выглядели словно кровь и слёзы, застывшие на белой коже груди, рук и шеи.

– Теперь ты выглядишь как истинная королева.

– Родимир, оно очень красивое, но…– она с упреком посмотрела на мужа, – разве вы не видите, на кого я похожа?

Он задумался.

– Ты имеешь в виду…Изгоя?

– Конечно, и это сходство меня пугает.

– Ты всё ещё боишься саму себя?

Марианну слова графа неожиданно разозлили.

– Я это я, а не какой-то мифический герой из старой сказки!

Родимир рассмеялся.

– А я – это просто богатый старый чудак. Твоё сходство с Изгоем не проклятие, не чудовищная ошибка и не случайность. Он – это твое прошлое, твоя кровь. Так же как Змей – моя. Он – это часть тебя. Глупо – отрицать свою суть.

– Не стоит упрекать меня в глупости, если сами занимаетесь тем же! Не я одна боюсь того, чем являюсь.

Она разгневанно дернула ручку двери и поспешила к лифту. Граф растерянно смотрел вслед.

– Я просто хотел сделать ей подарок, – он пожал плечами, озадаченно глядя на Николу, протягивающего ему перчатки. Тот кивнул, чуть заметно улыбаясь, и многозначительно произнес:

– Женщины, ваше сиятельство.

Усадьба, которую баронесса скромно называла летней резиденцией, была настоящим дворцом. Лепнина, позолота, резьба по дереву, камню, металлу, многочисленные скульптуры и живописные полотна, украшали отнюдь не скромную обитель прекрасной вдовы и свидетельствовали о её чрезмерном богатстве. Огромная территория прилегающая к дому была тщательно ухожена. Здесь были озера, искусственное и настоящее с втекающими в него речкой и ручьми, каскады фонтанов и несколько каналов, сады: регулярный у дома и "дикий" в отдалении, был даже лабиринт из стриженной акации в котором можно было спрятаться от посторонних глаз. Сегодня же в честь праздника сад был наполнен ещё и развлечениями. Музыка звучала повсюду, вино лилось рекою, перед домом установили театральный помост, и знаменитые актеры развлекали гостей, установили шатер для пикника, но главное празднество происходило в огромной зале, где обильная еда сопровождалась танцами. Расположен он был в пристройке и скорее напоминал оранжерею, нежели жилое помещение. Потолок был частично остеклен, окна в пол распахнуты в обе стороны, и сад проникал внутрь шумом фонтана, свежим ветром, ароматом цветов и стриженного газона.

Великолепие окружения изначально потрясло и смутило Марианну, в очередной раз почувствовавшую себя неуместно среди всего этого блеска. Дом графа выглядел скромной обителью отшельника в сравнение с усадьбой фон Шибельмайл.

– У Изабеллы отвратительный вкус к излишней роскоши, – прошептал граф на ухо жене, подводя её к баронессе, встречавшей гостей на импровезированном троне из цветов в одеянии королевы нимф, – но я думаю этот маленький изъян можно ей простить. Поверь, ты выглядишь так же достойно, как и хозяйка бала и, что главное, не менее привлекательно. Ты хотела блистать? Что ж, твое желание исполнилось.

– Что-то я уже не уверена, этого ли мне хотелось,– сквозь зубы процедила Марианна, одновременно улыбаясь "владычице" и окружающей ее свите, состоящей в основном из мужских масок.

– Бойся своих желаний, милая, – так же тихо произнес Родимир, кланяясь и пожимая руки узнавших его.

– Что за очаровательную спутницу вы сегодня привели с собою, господин Соколов,– добродушный толстяк весело подмигнул графу, – неужто эта богиня – ваша жена?

– Прошу не раскрывать нас, министр, мы здесь инкогнито. Но, признаюсь вам честно, вы правы – я действительно женился на богине! На самой настоящей Белой Чайке из легенд о Змее, – Родимир улыбался, покуда Марианна четно пыталась сохранить спокойствие, то бледнее, то впадая в краску. Она видела, что многие обратили на их пару внимание, но это ничуть не радовало. Девушка попыталась вспомнить, что чувствовала сказочная Золушка, попав из грязной каморке на королевский бал. Во-первых она считала, что заслужила праздник, и воспринимала всё происходящее, как возможность радоваться жизни, во-вторых появился принц, который своим страстным вниманием сгладил некоторую отчужденность. Принц у Марианны уже имелся, осталось немного подправить свой настрой и прожить уже этот день и это желание до конца, раз она ввязалась в подобную авантюру.

Затрубили фанфары и гости, прихватив с собою апперитив и закуску, потянулись в сад, где уже поднимался занавес на сцене и начиналось представление.

– Родимир, пожалуйста, не оставляйте меня надолго одну,– вцепившись в локоть мужа, зашептала Марианна, – хотя бы до того момента, пока я не освоюсь.

Граф протянул ей бокал игристого вина.

– Думаю это тебе поможет немного раскрепоститься. Но обещай мне не пить сверх того, что дам я, иначе потеряешь контроль и праздник превратиться в отвратительное воспоминание. Это единственное, о чём я тебя прощу, в остальном можешь делать что хочешь.

В общем-то можно было заключить, что праздник удался. Марианна сидела на скамье, прислонившись спиною к каменной балюстраде, окружавшей залу, где в свете тысячи электрических свечей кружились вальсирующие пары, среди которых Родимир танцевал с баронессой. Была уже глубокая ночь, отгремел полуночный фейерверк, возвестивший начало лета, после чего торжество начало набирать новые обороты. Марианна задумчиво разглядывала дивный дом и сад, что с наступлением темноты приобрели новые, более мистические и таинственные очертания. Среди деревьев то там, то тут мелькали блуждающие огни фонарей – часть гостей развлекалось детской игрою в догоняшки и не только, с озера доносились песни и смех – там катались на лодках и купались. Где-то на лугу за полосой деревьев слышался гул барабанов и мелькали проблески большого костра – там тоже происходило какое-то действо. Чем темнее становилось, чем больше было выпито вина, тем более первобытный, раскованный и, можно даже сказать, эротичекий характер преобретало веселье.

Но это ничуть не смущало девушку. Она думала о другом. О том, что праздник удался. Как и обещал граф, всё было феерично и почти как в сказке. Были восторженные кавалеры и завистливые взгляды дам – её оценили, признали и позавидовали, и это оказалось весьма приятно. Были танцы и не только с графом, – большинство молодых аристократов не умели танцевать ничего сложнее вальса. Родимир оказался прав – здесь не требовалось особых навыков. Было необычное угощение, представления, игры и конкурсы. В какой-то момент она даже поймала себя на том, что веселиться от души и смеётся в полный голос – такого с ней не бывало со смерти родителей. Судя по всему это был её первый по-настоящему счастливый смех за последние восемь лет. Сейчас, сидя в одиночестве и тишине, она вспомнила, что в тот момент Родимир смотрел на неё как-то иначе, и от этого взгляда ей сделалось неловко и жарко. Марианна улыбнулась, устало прикрыв глаза. Она чувствовала большую благодарность к мужу. Она чувствовала себя счастливой героиней хорошей и доброй сказки.

– Вы позволите, госпожа Белая Чайка?

Мужчина в сером сюртуке, цилиндре и рыжей маске кота, остановился рядом, ожидая разрешения присесть.

– Конечно, господин Кошачий Барон, прошу садитесь.

Вот что особенно нравилось Марианне в сегодняшнем дне – даже условности были условными, маски размывали границы, позволяя общаться так, как того желал каждый. Мужчина присел рядом – прямой и подтянутый, но всё же с сединой на висках. У него были очень красивые почти женские руки с длинными тонкими пальцами, которые двигались так грациозно, что девушка засмотрелась, как они сплетают и расплетают замок, выдавая некоторое волнение их хозяина.

– Я так полагаю, госпожа Вачовски, – неожиданно начал незнакомец, – ваш костюм отражает правду. Ведь Соколу не нужны обычные женщины, только потомки Змея и Изгоя.

Марианна вздрогнула и насторожилась.

– Кто вы?

– Мой друг прислал вам письмо, предупредил. Но вы не поверили. Вы знаете, что находитесь в большая опасности рядом с…графом? Что Белые Чайки умирают из-за него? Что он – убийца?

– Да, я знаю. Но он не убивал их.

Мужчина внимательно посмотрел на Марианну.

– Вы сильно его любите?

Она опустила глаза, задумчиво теребя браслет. Рубины заискрились, обретя еще большее сходство с каплями крови.

– Я ничего не могу сказать вам про любовь. У меня просто не было выбора.

– Он вас принудил?

Она засмеялась и обвела рукою вокруг.

– Как можно принудить к этому? Я неверно выразилась, выбор был, но он был очевиден. Я – Золушка, замарашка-бесприданница. А он – прекрасный принц, живое божество. Только полная дура отказалась бы от подобного шанса.

– Вы не боитесь смерти?

– Не факт, что я погибну. Вы знаете причину смерти тех…других женщин?

– Да, они все умирали, как только беременели от него.

Марианна замерла. Родимир говорил по-другому: о разных обстоятельствах. Кому верить: незнакомцу в маске кота или собственному мужу? И опять Черная и Плоская мелькнула где-то совсем рядом.

– Кто вы, господин Кошачий Барон, что печетесь о моей судьбе? Что вам с того, умру ли я или останусь жить? Какой прок, какая выгода?

– Мне жаль, что ещё один цветок достанется на растерзание чудовищу.

К горлу подкатила неожиданно мощная волна гнева.

– Где же вы были раньше, когда этот цветок увядал на помойке? По-моему вам плевать на меня, вам просто не нравится мой муж. Если это так, то он в зале, пойдите и выскажите ему свои претензии. А меня и мою смерть оставьте в покое.

Мужчина некоторое время изучающе смотрел на неё, и взгляд этот был неприятен: холодными и безжалостными были голубые глаза незнакомца. Он поднялся, поклонился и произнёс:

– Прошу простить меня, что потревожил ваш покой. Впредь я последую вашему совету и буду высказывать свои претензии прямо. Только не удивляйтесь, когда последствия зацепят и вас, если вы конечно доживете до этих последствий.

И он удалился, оставив Марианну в растерянности.

– Какой опасный человек,– юркий бельчонок взобрался ей на колени, – Кажется он, как и ты, – Белая Чайка, иначе откуда бы ему было столько известно.

– Добрый вечер, господин страж.

– Расскажешь мальчишке о нём?

– Думаете стоит портить вечер?

– Тебе решать. Мальчишка любит охотиться, чувствует себя живым, ему это будет в радость – побегать за очередной добычей.

– Как думаете, господин страж, то что сказал этот человек, правда?

– Не знаю. Единственное в чем я уверен, это правило – мертвое семя не способно родить. Сыны смерти не зачинают, они бесплодны. Но в каждом правиле есть исключение. Например, твой мальчишка – сын йока и Змеи. Забавно, что оба были стерильны на момент зачатия. Не всё так просто в мире богов.

Марианна оглаживала мягкую шубку бельчонка, глядя на звездное небо. Как ни странно, неприятный разговор не испортил ей настроение. Ещё есть несколько минут, чтобы не думать о реальности, ещё несколько минут, чтобы побыть в сказке. Как же это приятно!

– Спасибо тебе, маленькая Чайка, – голос стража стал неожиданно гулким, как будто звучал издалека, – грядут большие события, великие потрясения. Встреча с тобою вселила надежду в моё древнее сердце. Может быть в этот раз получится хоть что-то, помимо банальной смерти.

Они вернулись домой перед рассветом. Всю дорогу назад только и делали, что, смеясь, обсуждали события и курьезы прошедшего праздника, допивая бутылку игристого вина, прихваченного графом “в качестве сувенира”. Словно нашкодившие подростки, хихикая, на цыпочках пробрались в гостинную, дабы не разбудить бдительного дворецкого. Родимир сразу же распахнул балкон, скинув туфли и тесный сюртук, упал в любимое кресло. Марианна распустила тугой тюрбан и волосы серебристым водопадом посыпались на плечи и спину.

– Это был чудесный день, – она повернулась к мужу, – И чудесная ночь. Я очень благодарна…тебе, Родимир.

Он усмехнулся, медленно поднялся и приблизился к девушке, провел по шелку волос, расправляя спутанные пряди.

– Близкие называют меня Родим или Родя…Как же ты все-таки прекрасна, Дева-птица!

И снова этот жаждущий взгляд, от которого стало горячо и страшно и сладко, как и от поцелуя, что последовал за объятиями. На этот раз видение не подменило собою окружающий мир, а, будто калька, наложилось на существующую реальность. Родимир был одновременно и Змеем в золотой чешуе и человеком в привычном ему обличии, лишь пламенеющее золото глаз было общим, что соединяло две личины. Кем была для него она? Сейчас это было не важно.

Никто никогда не прикасался к её телу подобным образом, нежно и требовательно, ласково и сильно. Новые ощущения захлестнули Марианну, запретные и желанные, пугающие и восхищающие одновременно. В спальне графа сильнее обычного пахло полынью, словно на лугу в жаркий августовский день. Или это само тело Родимира источало дурманящий аромат? Там, где он прикасался губами, пульсировали и перекатывались сгустки энергии, и скоро всё тело девушки оказалось в коконе чужой силы, словно Сокол принял её внутрь себя.

– Я люблю тебя Марианна.

– Я люблю тебя Родимир.

Он проник в её лоно, миг боли, наслаждения и…

Взрыв. То что она увидела и почувствовала, было в тысячи раз хуже и страшнее любого кошмара. Как будто кто-то провернул ручку огромной мясорубки, внутри которой она сидела, даже не подозревая об этом. Видения – жуткие, кровавые, нечеловечески жестокие, напирали, стремясь разорвать тесное сознание на куски и выбраться наружу, стать реальностью. Что-то подобное происходило и с Родимиром. Он прянул прочь, неловко, будто его тело свело судорогой, и с грохотом рухнул на пол. Марианна не могла даже закричать, ужас сковал её с ног до головы, но, спустя несколько секунд оковы спали, она откатилась к краю кровати и стошнила остатками ужина.

– Прости, я не думал что всё будет так…так ужасно!

Он сидел на кровати, опершись локтями на колени, и спрятав лицо в ладони. Марианна натянув простынь до самого побородка, уставилась в потолок пустым взглядом.

– Никогда ничего подобного не случалось. Чтобы так глубоко проникнуть в память древних…– Родимир выпрямился и посмотрел на жену, попытался коснуться её руки, но она не позволила.

– Прости, я сам не знаю, что это было, я … – он не закончил фразу, глубоко вздохнул, поднялся и вышел.

Чуть позже Марианна нашла мужа в своей спальне. Он приподнялся ей навстречу, удивленный и радостный. Она молча скользнула под одеяло в его крепкие объятия и лишь так, ощутив человеческое тепло, смогла успокоиться и уснуть.