Читать книгу Он пришёл сверху. Том I. Во власти сна - - Страница 2

Сегодня кому-то говорят: “До свиданья!”

Завтра скажут:”Прощай навсегда!”

Заалеет сердечная рана.

Виктор Цой

Он с силой ударил ладонями по лицу и кровь, ещё тёплая, брызнула в разные стороны. Зачерпнул новую порцию и снова размазал по лицу. Красным стало всё – лоб, веки, щёки и губы, напитались кровью брови и ресницы. Улыбнулся и оказалось, что кровь окрасила даже зубы. Алые дорожки теперь стремились по лицу вниз и быстро сбегали на шею. Глаза закатились от удовольствия, когда он принялся облизывать пальцы, ощущая на языке солоноватый привкус железа.

Артём Никак не вспомнить, что снилось – сюжет сна безвозвратно ускользнул прямо в момент пробуждения. Круглые белые часы, которые висели на стене рядом с окном, показывали половину девятого. Артём обычно не просыпался раньше одиннадцати в те дни, когда не нужно было заводить будильник. Прищурившись, Артём рассмотрел время на часах и тут же отвернулся к спинке дивана. Он вдруг ощутил это приятное чувство: когда ты проснулся, тебе никуда не надо, и поэтому ты снова можешь заснуть. Мягкое одеяло приятной тяжестью давило на грудь. Артём натянул его до плеч и закрыл глаза, предвкушая ещё, как минимум, пару часов сна.

Но не тут то было: тёплый луч солнца, пробиваясь сквозь щель в зелёных шторах, теперь стал светить прямо в лицо.

Правой ноге было теплее, чем обычно. Роза – толстая белая кошка с рыжими и коричневыми пятнами, как будто её испачкали в краске, нашла себе местечко в ногах своего хозяина, там, где на белое одеяло падали солнечные блики. Питомца тревожить не хотелось, к тому же ощущать тепло маленького преданного тельца было очень приятно, поэтому Артём решительно настроился поспать. Такое время и погода лучше всего подходят, чтобы предаться сладкой дрёме, чем Артём обычно и был занят в ранние часы.

Он долго ворочался, но заснуть так и не получилось. Не видя иных выходов, Артём вздохнул, протирая глаза пальцами, потом встал и сонным взглядом принялся оглядывать комнату в поисках одежды. И чего это с ним сегодня? С кухни было слышно, как мама гремит посудой. Этот звон смешивался с множеством звонких голосов с улицы – птицы проснулись уже давно и громко переговаривались. Помятая после сна Роза спрыгнула с кровати и принялась с недовольной мордой потягиваться и выгибать спину.

Артём взял красную майку, которую он вчера бросил на стул. Кажется, Роза успела поспать и на ней – изображение акулы покрылось белой кошачьей шерстью. Разыскивая носки, Артём подошёл к письменному столу, где красовался открытый альбом с марками. Артём принялся с гордостью рассматривать свежеприобрётенную, с волком, стоя на одной ноге и натягивая белый носок. На маленькой картинке с резными краями дикое животное выглядывало из-за кустов и щурило свои жёлтые глаза. Закончив с носками, Артём провёл по марке пальцем и улыбнулся. Он предвкушал: послезавтра в «Энергетике» должна состояться встреча клуба филателистов, и Артём представил, как расскажет, что эта марка досталась ему с трудом. На самом деле, правда, эту марку ему из Тамбова привезла одноклассница, но это можно опустить.

Отыскав в куче одежды в шкафу синие шорты с лампасами, Артём побывал в ванной и отправился на кухню. По крайней мере, сегодня было ради чего встать пораньше: вся квартира была наполнена сладковатым запахом, а это значило только одно – мама готовит сырники. Стол на кухне был залит всё тем же согревающим летним солнцем, драгоценными камнями оставаясь на посуде и столовых приборах – день обещал быть жарким. На самой низкой громкости работал небольшой телевизор, наблюдая за происходящим на кухне с высоты холодильника. Артём глянул на экран – в такую рань показывали мультики, и быстро потерял интерес.

– Тёма, привет! – улыбнулась мама. Роза прибежала на кухню и начала тереться о мамины ноги, задрав хвост трубой. Та глянула на кошку всего раз, и больше внимания не обращала.

На лице мамы начали появляться первые признаки наступающей старости – над носом и в уголках глаз уже поселились небольшие морщинки.

– Сырники будешь? – она повернулась к сковородке, в которой шипел завтрак. – Ты сегодня рано проснулся, я даже не ожидала. Я сама, как видишь, что-то плохо сплю…

Артём сел за стол:

– Конечно буду, – улыбнулся он, наблюдая, как мама снимает турку с плиты. – Подождала бы меня, я бы тебе помог.

– Да брось, Тёма…

– Я сегодня к Диме пойду, – сообщил Артём, наблюдая, как мама ставит перед ним тарелку с завтраком и чашку с кофе, от которой шёл пар.

– Спасибо мам, сядь пожалуйста, поешь сама. – Сын заботливо посмотрел на мать. Почему-то ему вдруг стало грустно. Он спросил себя: неужели это из-за морщинок на её лице, которые он уже давно стал замечать? Не похоже. Лицо мамы будто светилось от проникающих в кухню лучей солнца, глаза поблескивали – она всё равно оставалась такой же красивой. Ольга улыбнулась, плеснув Артёму в кофе молоко из треугольного пакета, а затем села напротив и спросила:

– До конца разучил тот танец-то? Элвиса твоего…

– Пока нет ещё, оказался сложнее предыдущего.

– Ну, жду не дождусь, когда покажешь, – на лице мамы засияла улыбка. – Какой же ты у нас хороший, Тёмка… – мама сложила руки в замок перед собой на столе, любуясь сыном.

– Мам… – протянул Артём с набитым ртом, – Хватит уже.

– А что, я не права? – Мама развела руки в стороны. – Не слушай ты отца, ему лишь бы построжничать, он же у нас настоящий мужик!

И тут она начала цитировать, правдоподобно скопировав голос отца:

– «Артёма ты избаловала, его нужно будить в семь утра и заставлять помогать по дому!»

– Вчера он сказал мне, что раз я так люблю готовить, я должен тебя освободить от готовки навсегда, – добавил Артём.

– Ещё чего! – фыркнула мама в ироничной усмешке. – Не дождешься!

– А если он прав?

Мама вдруг протянула руку и аккуратно поправила Артёму челку, которая опять закрывала правый глаз.

– Мы, ваши родители, уже натерпелись страданий и не понаслышке знаем, что такое нужда. Так что пусть лучше вы, наши дети, будете избалованными, нежели измученными.

– Ну мам! – Артём отпрянул с куском сырника на вилке, и чёлка тут же вернулась на место.

В ответ мама сложила руки в замок перед собой и изобразила обиду: иронично сжала губы и прищурилась.

Артём снисходительно улыбнулся в ответ.

– Кстати, отец сегодня на дежурстве? – спросил он и громко отхлебнул кофе.

– Да, ещё в пять уехал.

– Блин, завтра опять весь день будем ковыряться с машиной, – Артём зажмурился и в отчаянии схватился за лоб.

– Да уж, – выдохнула мама.

–Я считаю, – громко начал Артём, принявшись за последний сырник, – что он бредит. Машину нужно оттащить к механику. Мы вдвоем ничего не можем с ней сделать уже неделю. Не заведётся она!

Кошка начала тереться о его ноги и мяукнула, требуя внимания. Пришлось наклониться и почесать ей за ухом.

– Помогай отцу, я думаю, ему виднее… – тише обычного сказала мама. Артём отвлекся от кошки и поднял голову.

– Вот ты всегда так говоришь, хоть бы раз встала на мою сторону перед отцом. Ты же и слова не можешь ему сказать, а я мучаюсь. Сама же сказала, не хочешь, чтобы я был измученным.

В ответ мама промолчала, а затем вдруг сменила тему:

– Ну как, вкусно?

– Конечно, мам! Хватит постоянно спрашивать это. – Артём серьезно посмотрел на маму и подумал о том, что она никогда не задавала этого вопроса отцу. – А сама-то чего не ешь?

– Да, просто отвлеклась на тебя, сейчас поем, – растерянно бросила она и, обернувшись, посмотрела на остывающую на плите сковородку.

– Хочешь, сегодня я приготовлю ужин? – предложил Артём.

– Сынок, у нас картошка с курицей со вчера осталась.

После завтрака Артём надел белые кеды с изображением двух мячей в небольшом кружке, схватил подаренный ему на окончание школы портативный магнитофон с громоздкими телефонами, пару кассет и вышел на улицу. Когда он уже шагнул за порог, мама поймала его за руку и притянула к себе. Её как всегда холодные губы он ощутил даже сквозь плотные волны волос.

– Мам, отстань, я без пяти минут студент, а не детсадовец! – устало протянул Артём.

Мама лишь усмехнулась, провожая сына взглядом:

– Когда тебя ждать?

– К вечеру, – бросил Артём, не оборачиваясь.

На календаре было 20 июня 1985 года. Несколько дней подряд не спадала жара, и даже сам воздух как-будто высох. Но, несмотря на погоду, лето обещало быть отличным. Шаг Артёма Артёма был полон уверенности и задора, на душе было благостно, а в животе после пятёрки съеденных сырников ощущалась приятная сытость. Шагая по двору, он вдруг услышал в голове голос отца: «Вот ты слабак… Посмотри на себя, уже живот вон наметился, и хилый, как девчонка! Самому не противно?» Тут отец обычно отворачивается и орёт что-то вроде: «Оля, хватит уже его кормить!» А потом складывает руки на груди и меряет Артёма строгим взглядом с ног до головы, будто выискивая, к чему ещё придраться: «Может, уже в бассейн запишешься, или хотя бы перестанешь лежать в кровати до одиннадцати?»

Как же достал! Пусть лучше за спиной своей следит!

Артёма пробрало до дрожи, он сжал зубы и сам не заметил, как ладони сжались в кулаки. Усилием воли Артёмпереключился на другие мысли: отец на дежурстве, так что он не сможет испортить ему день. Артём достал из кармана кассету, на которой ручкой было небрежно нацарапано: «Elvis Presley», вставил её в поблескивающий на солнце голубой магнитофон и захлопнул прозрачную крышку. Потом поднял с шеи на голову бежевые телефоны. Они стали давить на уши, но ради песен Элвиса можно было и потерпеть. Кнопка щёлкнула под пальцем, и заиграла «Judy»:

They say you found somebody new

Whose love will always be true

I don't know what it is to be alone

That's why I dread to know you're gone

Артём ускорил шаг и принялся смотреть вокруг.

Лето всегда напоминало Артёму о детстве. В этом городе лето казалось теплее, но детства, к сожалению, было совсем мало. Его большую часть Артём провел в пригороде Минска, а когда переехал сюда, детство начинало потихоньку сменяться юношеством. Теперь же и юношество заканчивалось, отчего Артём чувствовал, что скоро, а именно в сентябре, когда наступит его совершеннолетие и он отправится в университет, всё должно измениться. И даже окружающие, почти все, кроме матери, смотрели на него как-то иначе, будто что-то ждали. Артём не знал, был ли к этому изменению готов, но осознавал, что обратной дороги нет. Артём не сильно скучал по Минску – новый город нравился ему намного больше. Да, он был непривычно маленький, но вместе с тем просторный и очень красивый. Здесь легче дышалось. В новой школе Артём быстро нашел себе друга – Димку Рыбникова, чей отец тоже работал на атомной станции. Парни быстро подружились, хотя были очень разными: Димка редко что-то читал и большую часть своего времени посвящал лёгкой атлетике, в то время как Артём наоборот проводил почти всё свободное время дома – читал, готовил, играл в игру про волка и яйца или что-то категоризировал в своих коллекциях. Он плохо понимал, зачем нарезать бессмысленные круги по стадиону. Да ещё и мучать себя при этом. Вот субботник – другое дело, хоть природе помочь. Он часто бывал у Рыбникова дома, из его окна было видно полосатую трубу четвёртого энергоблока. Дима мечтал пойти вслед за своим отцом, а Артём – переплюнуть своего и стать не каким-то инженером, а настоящим учёным физиком-ядерщиком. От воспоминаний и музыки Артёму полегчало, он перестал злиться и решил надеяться на лучшее. Ведь сколько всего уже было, а сколько ещё будет! Не счесть!

Дом Рыбникова – сверкающая на солнце белая пятиэтажка, уже виднелась впереди, утопая в пышных зеленых кронах. Артём перешел на другую сторону улицы и свернул во двор, залитый тенью невысоких клёнов. Вот он, подъезд номер два. Артём спустил телефоны на шею и вошёл в подъезд, по ногам тут же пробежал приятный холодок от бетона. Когда он оказался перед дверью Рыбникова, он нажал на отполированную пальцами кнопку звонка и выдохнул, приводя в порядок дыхание. Через несколько секунд перед Артёмом предстал Рыбников в красном спортивном костюме. Он улыбнулся, сверкнув серыми глазами, и сказал:

– Тёмыч, здорова! Ты сегодня что-т рано, эт какой комар тебя укусил?

Когда Дима улыбался, он всё время почему-то щурился, отчего все его искренние улыбки приобретали нотку иронии.

– Да никакой, просто не спалось, – улыбнулся в ответ Кристалинский. Его забавляла манера друга почти постоянно использовать крылатые фразы.

– Не ожидал от такого сони, как ты… Ладно, пошли на улицу, в такую погоду торчать дома – просто преступление! – прозвенел голос Димы. Тут он заметил на шее у Артема телефоны и его глаза округлились.

– Эт то, о чём я думаю?

– Он самый, – гордо кивнул Артём и прядь угольной чёлки совсем закрыла правый глаз. Он нетерпеливо заправил её за ухо.

– Обалдеть! – благоговейным шёпотом выдавил Дима. – Ты же дашь мне послухать?! Сча, погоди секунду, я переоденуcь. Там сильно жарко?

– Смертно, – выдохнул Артём, но друг уже скрылся за поворотом коридора.

Когда Рыбников снова появился в дверном проеме в шортах и майке, он настойчиво вышел за порог, чуть не столкнувшись с Артёмом носом. Тот еле удержался на ногах и попятился.

– Ты чего так торопишься?

Вместо ответа Рыбников сжал плечи друга в руках, развернул его и продолжил толкать в спину.

– Да что такое? – выпалил Артём.

– Просто пошли, сам увидишь! Мы вчера с Машкой такое нашли! Ты щас умрёшь! – процитировал Димка фразу из известного фильма.

Когда они покинули прохладу подъезда и снова окунулись в духоту, Рыбников посмотрел по сторонам и скомандовал:

– За мной!

– Нет! – Артём остановился. – Я не побегу!

Только теперь он заметил, что из бокового кармана шорт Димки торчал небольшой фонарик.

– А фонарь зачем?

Рыбников закатил глаза и устало выдохнул:

– Ну ты серьёзно, Кристалинский? Ты вообще помнишь, как бегать? – в его взгляде читался немой укор. Совсем как у отца, когда тот отчитывал Артёма.

– Может тебе и доставляет удовольствие носиться как будто тебе тринадцать, но я этого мнения не разделяю, – ответил Артём и, сложив руки на груди, надменно глянул на друга. – Пошли пешком, ещё за газировкой зайдем.

Сказав это, Артём спокойно прошел мимо Димы, будто и не знал его вовсе.

Рыбникову ничего не оставалось делать, кроме как согласиться, и он, снова вздохнув, побрел вслед за Артёмом в сторону главной улицы.

– Дай угадаю, ты только что позавтракал и теперь хочешь полирнуть всё это газировкой? – Дима глянул на друга, идущего рядом.

– Ага, – кивнул головой Артём в ответ и убрал руки в карманы шорт.

– Тёмка не меняется… Ладно, давай показывай свой мафон!

Артём с довольной улыбкой владельца любой ценной вещицы запустил руки в оба кармана и вытащил магнитофон и кассету.

– О, и кассеты есть! Где достал? Эт что? «Зоопарк»? – Дима без тени стеснения схватил и поднёс кассету близко к глазам, будто плохо видел. Такая же участь постигла и магнитофон.

– Тшш, ты что орёшь то на всю улицу?! – шикнул на него Артём сквозь зубы и запихнул кассету как можно глубже в карман. Я её знаешь с каким трудом достал?

– Ой, да не ври, в точке перекатал!

Рыбников вертел магнитофон в руках, открывал и закрывал крышку с полными интереса глазами, будто маленький ребенок, который в первый раз увидел новую игрушку.

– Дай послухать!

Артём с серьезностью родителя надел на голову друга телефоны, вставил провод в магнитофон и опустил одну из кнопок на корпусе.

Дима несколько секунд стоял с таким лицом, как будто увидел луч света, спускающийся с неба. Он смотрел куда-то сквозь Артёма, прижимая телефоны к ушам руками. Потом поморщился и, сняв их, спросил:

– Эт чё, Элвис? Фу… – Он надел телефоны обратно Артёму на шею и передал ему магнитофон.

– Сам ты «фу», со своими глупыми ансамблями и «Мелодией»! – обиженно бросил Кристалинский, останавливая проигрыватель. – Рок-н-ролл, к твоему сведению – это музыка протеста. Наступают перемены и никому их не под силу остановить. Так что я буду идти вперёд, а ты можешь дальше говорить «фу», – закончив свою речь, Артём гордо вскинул голову. Солнце нещадно припекало, и он, щурясь и сделав из ладони «козырёк», глянул на небо. Там не было ни единого облачка – всё заливала сияющая лазурь.

– Доморощенный бунтарь! – вдруг выпалил Рыбников.

– Это лучше, чем слушать бабкину музыку! – насмешливо оскалился Артём

– Кристалинский, я сейчас тебе врежу, – с неподдельной злостью процедил сквозь зубы Рыбников.

– Так ты первый начал обзываться. – Артём по-доброму улыбнулся и это вызвало у Димы ступор. Рыбников опустил голову и отсутствующим взглядом посмотрел на свои сандалии, а затем резко поднял голову и, ускорил шаг.

– Ладно, извини, – начал он, догнав Артёма. Надо уважать вкусы друг-друга. Я перегнул, но и ты тоже!

– Что ж, признаю, иногда у «Мелодии» появляются хорошие пластинки.

Когда они проходили мимо клумбы с красными розами, Артём кивнул в её сторону и припомнил:

– Блин, Дим, а помнишь, как ты в эту клумбу с розами свалился с велика?

Рыбников стыдливо шлёпнул ладонью по лицу и протянул:

– О, не напоминай! Но, признаю, эт было смешно.

– Да уж, так смешно, что ты еле удержался от того, чтобы не разрыдаться, – ехидно усмехнулся Артём.

– Да харе уже! Щас тоже что-нибудь припомню тебе, – обиделся Дима.

Артём не дал ему такой возможности и недовольно протянул, схватившись за лоб:

– Так жарко, я сейчас помру, а ты ещё против газировки протестуешь.

– Лааадно, – с неохотой протянул Дима, – идём, идём…

Вдали посреди площади поблёскивали на солнце серые автоматы с газировкой.

– А вот там, куда мы идём, совсем не жарко, – загадочно сказал Димка.

– Интересно, и куда же мы всё-таки идём? – поинтересовался Артём и с иронией глянул на друга.

– Увидишь…

Друзья подошли к автоматам и встали в две разные очереди.

– Ну, что у тебя хорошего, Кристалинский? – начал Рыбников и, уперевшись руками в бока, принялся постукивать по асфальту носком сандалия.

– Я хочу начать собирать собственную хронику событий. Буду вырезать важные события из газет и вклеивать в тетрадь.

– Зачем тебе это?

– Как зачем? У меня будет тетрадь истории. И газеты не нужно хранить.

– Вечно ты что-т выдумываешь, а?

Артём пожаловался на отца с машиной, и Димка ответил:

– Да уж, друг, не завидую. Весь день копаться с машиной на жаре.

Артём устало выдохнул, почти сдув чёлку со лба. Палящее солнце нещадно припекало затылок. Когда подошла очередь, Артём нащупал в кармане три копейки, выставил стакан на место и нажал кнопку, чтобы добавить сироп. Как только тот оказался в стакане – Артём тут же убрал стакан, и газированная вода вылилась на решетку, обрызгав ему майку.

–Ты чё творишь? – опешил Дима, забирая свой стакан из соседнего автомата.

– Смотри и учись!

Артём вернул стакан на место и опустил ещё три копейки. В сироп добавилась вторая порция и, наконец, сама газировка. С гордым видом поглядывая на реакцию друга, Артём поднес стакан ко рту и принялся жадно пить. Закончив, он вытер рот внешней стороной ладони.

– Хорошо, – удовлетворённо выдохнул Артём, промывая стакан под водой.

– Это ты сам придумал? – щурясь от солнца и забыв про свою газировку, спросил Рыбников.

– Мама научила.

– А-а-а… – снова кивнул Димка и наконец принялся пить. – Умно…

– А то!

Рыбников тоже расправился со своей газировкой довольно быстро.

Когда они отошли от автоматов, Димка сказал:

– Знаешь, Артём, я думаю ты в последнее время пьешь слишком много газировки…

– И? – начал Артём, глянув через плечо на друга и чувствуя подвох.

– Так вот я считаю, что мой долг, как твоего друга, спасти тебя от сахарной смерти.

– Чего? – Артём усмехнулся и уже собирался повернуться к другу, но тот внезапно заехал ему кулаком в бок. Артём вскрикнул от неожиданности и поднял руку для ответного удара, но ничего сделать не успел – Димка уже пустился бежать.

– Ты у меня сейчас получишь, бегун!

– Сначала догони, Кристалинский-я-всё-знаю-лучше-всех! – принялся дразнить его Рыбников, улепётывая.