Читать книгу Гаспар и Франкет - - Страница 2

Четыре года университета и защита выпускной работы остались позади. Теперь Гаспáра Изáндро ждёт карьера адвоката, а сегодня – отличный вечер с одногруппниками.

Королевство Спиритэ́ль ещё увидит их таланты: они – выпускники юридического факультета лучшего богословского университета. Они не позволят своим будущим коллегам, действующим от лица официального закона, отправить на костёр ни одного владеющего силой. Пусть церковники подавятся.

В стране творится что-то странное: казни за занятие магией не проводились лет триста, а теперь снова вернулись. Хорошо, что андиви́ды – обычные люди – ничего не знают о настоящей магии. Они считают таковой танцы ночью на кладбище, выдуманные заклинания и бесполезные заговоры на корешках и слюне лисицы. Церковники никогда не слышали о природных парах, Кёрах и генрие́рах. Плохо, что по статье за несуществующее колдовство, в которое наверняка в церковной верхушке никто и не верит, по странному совпадению часто казнят настоящих владеющих силой. Но сегодняшний вечер слишком прекрасен для мрачных мыслей. Позже будет время разобраться в новых законах.

Гаспáру повезло: кроме него в группе оказалось четверо юношей-генрие́ров из маринéрской диаспоры, и им всем удалось подружиться. Знакомы были ещё их родители. И пусть они все происходили из разных сословий, друг для друга они стали братьями.

Впрочем, один маринéр для другого всегда как брат родной, даже в эмиграции. Особенно в эмиграции.

Летний вечер сияет огнями масляных фонарей ресторанной улицы. Тойна́ки, стуча копытами по мостовой, везут кабриолет вдоль цветущих деревьев, уличных веранд с плетёной мебелью и музыкантов, в руках которых пронзительно плачут скрипки. Гаспа́р откидывает с лица длинные чёрные волосы и улыбается радостному предчувствию, что горит в сердце с самого утра.

Не сказать, что он силён в предвидении: прорицаний, вещих снов или тому подобного он за собой никогда не замечал. Ему с детства удавалось то, что может любой генриéр: магия стихий. Например, поджечь свечу от пальца, нагнать лёгкий ветерок или испарить лужу воды, пролитой на стол. Однако сегодня с самого утра его не покидала уверенность, что с минуты на минуту жизнь изменится навсегда.

Связано ли это с окончанием университета? С перспективой применить знания для защиты Кёров и генрие́ров от притянутых за уши обвинений церкви? Может быть, и так.

– Гаспа́р, – вдруг окликает Балдуи́но, – тебя родители так и не заставляют жениться? Тебе ведь уже двадцать один год исполнился.

– Нет, – беззаботно усмехается тот. – у меня даже невесты нет. Родители ждут, когда появится мой Кёр.

В маринéрской диаспоре, где все являются владеющими силой и нет андиви́дов – лишённых магии – всегда серьёзно относятся к природной связи Кёра и генриéра. Странно даже, что не каждый родитель владеющего силой осознаёт, как важно заключить брак именно с природной парой. Ведь Кёр и генриéр, предназначенные друг другу, никогда не смогут по-настоящему полюбить кого-то другого. Только со своим природным возможен счастливый союз – и именно с ним безграничная любовь гарантирована магией. И если Кёры – те, кого магия наделяет властью – имеют моральное право вступать в другие отношения, то для генрие́ров – тех, кто живёт ради служения Кёрам – это неприемлемо. Это возмутительно. Генрие́р не может предать своего возлюбленного хозяина даже до знакомства с ним. Принуждать генрие́ра к браку с кем-то посторонним, пусть и по расчёту, оскорбительно по отношению к его преданности.

– А если твой Кёр окажется мужчиной? – задумывается Балдуи́но. – Что тогда?

Полы его рабочей куртки распахиваются на ветру, пусть повозка едет не слишком быстро. От небрежного вида друзей веет свободой. Время строгих учебных костюмов ушло до осени. Гаспа́р и сам забросил в дальний угол фиолетовый университетский камзол и надел свой любимый, красный, с кружевной чёрной рубашкой.

– Мне с трудом представляется, чтобы мой будущий повелитель был мужчиной. Уверен, это прекрасная женщина.

Гаспа́р мечтательно прикрывает глаза. Какой бы могла быть его будущая госпожа? Наверняка у неё длинные струящиеся тёмные волосы и яркие глаза. Например… например, медные.

– Повезло тебе, – вздыхает Вале́рио и стряхивает невидимую пылинку с чёрного камзола. – Моих всегда больше волновало продолжение династии. Говорили, что Кёра можно всю жизнь искать, да и брак не помешает жить с любовницей. Заставили меня жениться сразу после школы, в семнадцать. Теперь постоянно требуют внуков, дескать, у титула должно быть больше наследников. Я поэтому и переехал из нашего особняка в университетское общежитие: не могу находиться дома с детьми, у меня их уже трое. Да и не хочу, чтобы их стало ещё больше. Ну, мне неприятно с женой.

– Правильно, нечего тебе там делать, – поддерживает его Балдуи́но. – Поступай в магистратуру с нами. Я хочу нанять дом в пригороде до конца лета, можем жить вместе и готовиться к экзаменам.

– Лучше со мной, в центре, – предлагает Керро́ и откидывает с лица прядь чёрных волос, тщательно завитых у куафёра. – Я собираюсь стажироваться в суде, можем вместе попытаться попасть на эту работу. Сейчас ввели много новых законов с какой-то там охотой на ведьм, на работе мы их быстрее изучим.

– Я пойду помощником маринéрского нотариуса, мне тоже надо жить в центре, – соглашается Лýис и приглаживает заплатку на своих брюках.

Гаспáр перестаёт слушать, не желая пока что думать о вступительных экзаменах в магистратуру, наёмных домах и прочих трудностях. Сегодня вечер только для лучших ресторанов, победных песен и обольстительных сеньорит.

В конце цветущей улицы, на которой будто никогда не прекращается праздник, возвышается трёхэтажное здание с плотно задёрнутыми шторами – лучший бордель столицы королевства, города Мазóн-де-Кретёра. Место, где работают только образованные девушки, способные скрасить вечер увлекательной беседой и составить достойную компанию на светском приёме. Таких крайне редко снимают для утех, некоторые остаются девственницами даже через несколько лет работы.

Девушки десять лет учатся в академии при борделе, и выпускницы по уровню образования не уступают мужчинам из знатных семей. Случается и такое, что куртизанок выкупают, чтобы жениться. Подобные жёны стоят очень дорого, ведь нужно возместить затраты на обучение.

Несложно понять мужчину, желающего купить жену в элитном борделе: пусть девушки из академии просты по происхождению и не имеют титулов, в стремлении к академическим знаниям они на порядок превосходят знатных девиц. Не говоря уже о том, что куртизанки гораздо лучше следят за собой, одеваются по последней моде, куда более умело подчёркивают нарядом природную красоту и в высшей степени искусно ведут светские беседы. Настоящая находка для того, кто готов бросить вызов устоям и жениться на безродной красавице.

Гаспáр и его друзья не собираются снимать обычных фей, пригодных только для совместной ночи. Сегодня самый счастливый и долгожданный вечер их молодости, им нужны самые очаровательные спутницы для прогулок по ресторанам, танцев, путешествия на пароходе по реке и наконец любования рассветом. К счастью, о деньгах можно не беспокоиться: родители Гаспáра разрешили ему и его компании выписывать от их имени чеки на любые суммы. Разве что просили не приобретать дома, повозки и ездовых тойнáков.

Наконец кабриолет останавливается у крыльца публичного дома. Легко спрыгнув с повозки, минуя ступени, Гаспáр направляется ко входу, и кажется, будто он парит по облакам, а не идёт по дороге. Сердце стучит всё сильнее, словно именно там, за дверью, скрывается его счастье. Он даже не слышит, как друзья следуют за ним.

Предчувствие не обманывает: прямо в холле взгляд сам собой устремляется к прекрасной молодой девушке, что сидит за одним из столиков и беседует с посетителем.

Гаспáр проходит всего два шага и застывает, очарованный её красотой. Он не знает, чем восхищается больше: вьющимся тёмным локоном, что небрежно выбился из высокой причёски, искрящимися медными глазами, длинной бледной шеей, или… или…

Он сглатывает, глядя на её плечо, которое оставило обнажённым чёрное атласное платье. Да будет благословлён тот, кто сшил это платье: элегантное, сдержанное, лишённое лишних деталей, которые могли бы отвлечь внимание от обладательницы.

Незнакомка пытается сидеть расслабленно: положила руки в длинных чёрных перчатках на подлокотники кожаного кресла, а сама откинулась на спинку, чуть склонив голову к плечу. Однако взгляд выдаёт скуку: кажется, она рассеянно рассматривает холл, стены и других посетителей, а не человека напротив. Ноги и вовсе напряжённо прижаты к ножке кресла. Словно она пытается скрыть, как хочет уйти отсюда.

Только несколько мгновений спустя Гаспáр понимает, что всё это значит: единственная, кто способен его так заворожить – это Кёр. Его природная пара. Его повелительница, для которой он был рождён. Служить которой мечтал с ранних лет, задолго до того, как родители рассказали ему про магию, Кёров и генрие́ров. Он видел свою возлюбленную во снах, он грезил о том, как посвятит всю жизнь исполнению каждого желания своей госпожи.

Их взгляды пересекаются, и Гаспáра обдаёт одновременно холодом и жаром. Подумать только, она смотрит на него! Даже не просто смотрит, а ещё и едва заметно улыбается. И вместе с тем на её лице читается затаённая надежда. Словно она ждёт, что её генрие́р подойдёт к ней. Мечтает, что он сможет спасти её от мерзкого человека напротив.

Кажется, друзья пытаются о чём-то спросить Гаспáра, застрявшего на входе, но сейчас он не слышит их.

Посетитель, сидящий напротив незнакомки, мгновенно вызывает неприязнь: седобородый, с пролысиной, болезненно бледный. Нахально развалился в кресле и смотрит на девушку с таким ленивым довольством, как если бы уже выкупил всё её время до конца дней.

Гаспáр видел таких мужчин на приёмах, куда приглашали в том числе андиви́дов – обычных людей, не владеющих магической силой. Эти якобы уважаемые господа думают, будто высокое положение и солидное состояние позволяют им делать всё, что вздумается. Они полагают, что для них нет законов и морали, и кара никогда не настигнет их, что бы они ни творили. И почему-то их постоянно тянет на что-то отвратительное.

К сожалению, им в самом деле многое сходит с рук. Поступая на юриста, Гаспáр поклялся, что никогда, ни за какие деньги, он не станет оправдывать их на суде, даже если преступление будет незначительным.

Посетитель улыбается так гадко, словно мысленно уже раздел эту девушку.

Он. Касается. Её. Руки. И уже только за это его следует немедленно убить.

От Гаспáра не ускользает, как девушка слегка морщится, сжимает пальцы и вздрагивает, словно желая отстраниться, но с усилием расслабляет кисть. Он не может позволить этому продолжаться. Он, в конце-концов, генриéр. Его предназначение – защищать возлюбленную.

Не вполне отдавая отчёт своим действиям, Гаспáр решительно шагает к столику, перехватывает руку девушки в свою, почти сразу опустив её на подлокотник. Ведь он ещё не получил позволения прикасаться к ней. И затем выпаливает первое, что приходит в голову:

– Прошу меня простить, но возникло небольшое недоразумение. Сеньорита не работает, она моя невеста. Сегодня утром мы поссорились, и она пригрозила мне уйти в публичный дом. Я исполнен решимости загладить вину и уговорить её продолжить подготовку к свадьбе, которая уже завтра. Если вы, сеньор, успели внести оплату за вечер, я вам всё компенсирую.

Он замечает, как напряжённо поджатые ноги девушки расслабляются и плечи опускаются, будто она наконец чувствует себя в безопасности.

Посетитель хмурится и медленно складывает руки на пухлом животе.

– Юноша, – начинает он со снисходительностью, – меня не касаются ваши семейные дела. Я поговорил с ней и принял решение, что именно она уедет со мной на ближайшую неделю. Если у вас завтра свадьба, что же, – он злорадно ухмыляется, – торжество придётся перенести.

Гаспáр чудом удерживается от того, чтобы схватить этого наглеца, выволочь на улицу и там же зарезать. О, он мог бы, адвокаты из марине́рской диаспоры нашли бы способ спасти его от тюрьмы. Он только не хочет, чтобы разбирательства затронули его повелительницу. Ради её душевного спокойствия стоит заставить себя поступать благоразумно.

Неожиданно для самого Гаспáра девушка с благодарностью смотрит на него, а затем виновато улыбается посетителю:

– Я действительно не ждала, что мой жених придёт мириться, но я в самом деле не могу поехать с вами.

От одной только этой фразы в груди вспыхивает радость победы. Кёр Гаспáра признаёт его! Его Кёр желает, чтобы он сражался ради неё! Теперь Гаспáр точно любой ценой докажет, что она не ошиблась, доверившись ему.

– Поедешь, – с угрозой в голосе отвечает посетитель и протягивает к ней руку.

Но Гаспáр успевает перехватить его запястье. Ещё чего. Никто на этом свете не смеет посягать на его Кёра.

– Сеньор, вы желаете драки? – понижает он голос и смотрит наглецу прямо в глаза. – Не смею отказать.

– Вы много о себе думаете, – зло цедит посетитель, отдёргивая руку. – Мне не составит труда узнать, кто вы, и доставить вам куда большие неприятности, чем визит вашей невесты в мой дом.

Такие слова требуют серьёзных ответных мер. Уже кажется, что без кровопролития не обойтись, как вдруг за спиной наглеца возникает Валéрио, и, прокашлявшись, уточняет:

– Уважаемый дотр, – обращается он к посетителю так, как маринéры обращаются к чужакам других национальностей, – неужели вы более влиятельны, чем вся маринéрская диаспора? И неужели вам совсем нечего скрывать от окружения? Будьте уверены, нам также не составит труда найти вас.

Посетитель мгновенно бледнеет. Оглядывается и, увидев остальных друзей Гаспáра, окруживших место действия, сжимается, словно ожидая, что его начнут избивать прямо здесь. А ведь избиение – не худшее, что с ним могли бы сделать. Стоит попросить юристов – и они найдут повод развести его с женой и оставить без имущества и титула. Если же обратиться к тем, кто выше закона, они вырежут всю семью того, кто перешёл дорогу диаспоре, а его самого оставят калекой.

– Чтоб вас, маринéрские черти, лучше бы у себя на родине чинили разбой, – он с отвращением плюёт на пол и наконец вылетает из борделя прочь, не забрав деньги.

Удачно, что Гаспáр пришёл сюда не один: в одиночку он, охваченный гневом, мог в самом деле убить. Это так просто – уничтожить очередного пса, что слишком много возомнил о себе. Но сегодня не стоит – он должен уделить внимание своей госпоже, лишние посторонние дела ни к чему. Ещё больше ему повезло, что спутники решили вмешаться, пусть они наверняка не понимают, что происходит. Ведь только он ощущает, что незнакомка – его природная пара.

– Меня зовут Франкéт Сальватю́р, – представляется наконец девушка и протягивает руку в чёрной атласной перчатке. – И я в самом деле согласна выйти замуж за своего прекрасного спасителя. Но у меня нет подходящего платья. Надеюсь, тебя не расстроит, если я поеду в этом.

Её простой жест радует даже больше согласия на замужество: она позволяет прикоснуться и вдобавок выразить преданность. Она принимает его как генриéра. Гаспáр преклоняет колено перед Франкéт, аккуратно берёт её ладонь в свою, целует пальцы и счастливо улыбается:

– Для моей мэ́йры этой ночью будет открыт любой модный салон и, если у Вас есть что-то на примете, мы можем сразу направиться туда. Однако для меня моя мэ́йра прекрасна в любом наряде.

Медные глаза Франкéт сияют искренним восторгом, и Гаспáру не нужны никакие драгоценности, если он получит позволение каждый день видеть это сияние и знать, что его повелительница всем довольна.

– Я готова поехать с тобой куда угодно, но что значит слово, которым ты меня назвал?

– Мэ́йра – это маринéрское обращение прислуги к хозяйке, и для меня будет честью называть так своего Кёра, если Вы позволите, – поясняет Гаспáр.

Не страшно, что его невеста не относится к диаспоре. Её примут, ведь она не просто станет супругой, она его пара, предназначенная судьбой.

– Хорошо, я позволяю, – Франкéт крепче сжимает его руку в своей. – Что же, мы можем уладить формальности и идти. Пусть я почти ничего о тебе не знаю, ты сделал достаточно, чтобы заслужить моё внимание. Ты был великолепен. Уверена, я буду гордиться таким слугой.

Слова признания от Кёра были так желанны, что теперь, когда Гаспáр их услышал, в них сложно поверить. Он прижимается лицом к её руке и закрывает глаза, с трудом справляясь с нахлынувшими чувствами.

Этим вечером Гаспáру удалось всё: его Франкéт выбрала себе платье для помолвки, и уже к полуночи они доехали до первого ресторана, чтобы отпраздновать знакомство. На рассвете маринéрский священник обвенчал их на пароходе.