Читать книгу Свободная Среда - - Страница 2

– Ну зачееем! Ты можешь, идиот такой сказать – зачеееем тебе это было нуууужно! – гнев, безысходность и ненависть не могли испортить одного – ее неуничтожаемую красоту. Как же она была красива.

– Я не знаю… – в меру высокий, в меру не красивый, в меру талантливый, и не в меру несчастный он действительно не знал.. Вопросительным знаком он стоял перед ней и всеми силами пытался исправить то, что исправить уже было невозможно – Не знаю, быть может волнение…

Эти слова взорвали следующий ящик динамита в ее уже начинающей остывать голове.

– Со-рок се-емь ле-еет! Сорок семь лет ты этим занимаешься, и до сих пор ты не можешь побороть в себе… ВОЛНЕНИЕ?!

Как ей было объяснить, что, возможно только из за этого самого неистребимого, мучительного, и одновременно благостного чувства он и занимается этим без малого полвека.

– Язык твой – враг твой, когда не может остановиться. Почему ты не можешь просто выйти и спеть? Тебе обязательно надо сказать. Тебе платят за то, что бы ты пел. Зачем тебе еще и говорить? Тем более совершенно не думая, ЧТО ты говоришь, безмозглая твоя голова!

– Но ведь это красиво. Как ты не понимаешь, много лет назад, человек написал песню. А она вдруг стала актуальна сейчас. Как об этом не сказать…

Внезапно, как на морозе, на середине трассы кончился бензин. Она устала.

– Красиво?! Вот теперь у тебя этого будет …

Красивая жизнь за красивой решеткой.

Я не думала, что когда-нибудь скажу это, но…

Я умываю руки. Мы не будем к тебе приходить. Я подаю на…

– Понимаю – ответил он.

Она посмотрела на него взглядом, в котором бешенство очень быстро и неотвратимо превращалось в брезгливое презрение.

– Царю Царево. Виталию – Виталево.

Вот этого он не мог понять! В том же количестве, сколько в ней было красоты, силы, здоровья и самой жизни, в обратной прогрессии в ней никогда не было ни грамма поэзии. Но иногда она выдавала такое, что поражала неимоверно. Крайне редко , но чрезвычайно метко. Как будто кто-то, иногда писал для нее слова, зная ситуацию, характер и боль происходящего только с ними.

– С сыном попрощайся… – устало выронила она последние слова из закончившейся тетради и отвернулась к утреннему свету весеннего окна.

Он вошел в комнату младшего.

Тезка сидел за темным экраном выключенного монитора и ждал. Слезы готовы были включиться в любой момент. Но он сдерживал их, как ни мог.

– Привет.

– Привет…

– Сидишь?

– Сижу…

– Как дела в нашем Майнкрафте?!

– ХРЕНОВО!

– Мы же тысячу раз тебе говорили…

– Иногда Можно!

– Иногда Можно. – согласился я............................................................................................

................................................................................................................................................................

Скример входного звонка поставил точку в конце короткого рассказа. Дальше начиналась длинная бесконечная повесть.

Стремительно, но не торопясь вошедший человек в сером костюме наполнил пустоту хмурого утра тройным одеколоном и официальной вежливостью.

– Виталий Викторович, вы собрались? Пойдемте…

– ПАПА!!

Младший ракетой вылетел из своей комнаты и ворвался в мои объятия. Повернувшись к серому костюму он заговорил быстро-быстро:

– Все почему-то думают, что он плохой, и он сам почему-то так думает, но я то знаю что он ХА-РО-ШИЙ! – и вслед за этой фразой, вырванной из контекста внутреннего состояния само это состояние вырвалось наружу. Он зарыдал. Сначала беззвучно. Потом по восходящей, уткнувшись лбом в покрытый непромокаемым слоем синтепон моей куртки, рыча сиплыми накатами он извергал отчаяние в безучастную тишину происходящего.

Мой конвоир не спешил. Переждав первый залп он присел на корточки и очень серьезно сказал:

– Послушай, я заберу его ненадолго. Он очень скоро…

– Когда?!

– Сегодня. – Слезы выключились.

– Обещаете?!

– Б..я буду. – Вопросы тоже испарились.

– Хорошо. – Младший повернулся ко мне. – Я Люблю тебя, Папа!

В ответ, я тоже обнял его свободной рукой.