Читать книгу Остерегайся Пасюка - - Страница 3

С утра я старательно надраивала пол в квартире тетки Искры. Конечно, она никогда не просила о помощи, да и сроду не попросит – ну разве что на смертном одре. Она же упертая как ишак. Ну да, нехорошо так говорить о родной тетке, но что поделать, если это правда.

Я-то считаю, что тяжело ей самой поддерживать порядок, особенно с ее полиартритом, старая она уже, да и тучная. Поэтому раз в неделю–две навещаю ее, прибираю квартиру, продукты закупаю, лекарства. Много ли ей надо на восьмом десятке?

Впрочем, на самом деле тетка все еще женщина самостоятельная, бодрая и вообще-то все может делать сама. Особенно это заметно, когда она работает на даче. Любит тетя землю, видимо, унаследовала это от деда Богдана, а земля возвращает ей эту любовь сторицей. Урожаев хватает на все консервации, которые тетушка делает неустанно с начала лета и почти до поздней осени.

Вообще, юридически дача в Немчиновке ей не принадлежит: дед Богдан перед смертью переписал небольшой двухэтажный дом и садовый участок на мое имя. Из-за этого тетка Искра жутко обиделась и месяца три не разговаривала ни со мной, ни с моими родителями. Мне тогда было лет десять. Родители вечно торчали в институте и большую часть своего времени уделяли науке, поэтому старая дача пребывала в запустении.

Однако позднее, оправившись от обиды, тетка Искра принялась за работу. Она обихаживала дачу, пахала как вол – проводила там полвесны, все лето и захватывала начало золотой осени до наступления холодов. Благо дед выстроил дом так, чтобы в нем можно было жить даже зимой – отопление, правда, печное, но зато там имелась чудесная баня. Прежде я частенько наведывалась на дачу.

О чем это я? Ах да, о тетушке же. Искра Богдановна моя – дама представительная, рослая. В молодости хорошо сложенная, даже стройная, с возрастом она заметно располнела, прежде легкая поступь ее отяжелела, а теперь тетка и вовсе ходит вперевалочку, по-утиному. Но волосы все еще черные, с редкими сединками, хотя ей уже под восемьдесят.

Дама она раздражительная, своенравная и острая на язык – сколько себя помню, Искра Богдановна всегда такой была. Порой как взглянет исподлобья, нахмурит брови, никогда не знавшие пинцета, – аж мороз по коже. Поэтому я всегда делаю вид, что просто забежала повидаться, поболтать, а помогаю только потому, что нежно люблю мыть полы и посуду, бегать по магазинам и делать другую домашнюю работу.

Я уже домывала пол в тетки Искриной спальне, как возле старого сундука нашла что-то странное. Присмотрелась: кончик крысиного хвоста – в длину не больше ногтя указательного пальца. Откуда это здесь? Присмотрелась внимательнее: аккурат под навесным замком лежали пара крохотных коготков и несколько клочков серой свалявшейся шерсти.

– Теть Искра! Смотри, что это? У тебя что, крысы дома? – позвала я.

– Иду, иду, – проворчала тетка.

Она велела мне подержать длинный костяной мундштук с тлеющей папиросиной (до сих пор не изменяет «Беломорканалу»!), спустила очки со лба на переносицу, отвела подальше руку с обломком хвоста и присмотрелась к коготкам и клочкам шерсти:

– Совсем ты сдурела, Ритка. Сама подумай, откуда у меня крысы? Да и Черныш вон дома, он у меня гроза мышей и крыс.

Она подошла к старому черному коту, который, вытянув лапы, спал на ее постели, и сунула ему под нос мою находку. Черныш сразу открыл глаза, потянул носом воздух и вскочил, зашипел, распушился, ударил лапой по обломку крысиного хвоста, а потом сиганул в приоткрытый шкаф.

– Я и смотрю, прямо гроза такая, что аж гром и молния. Супергерой Капитан Крысоглот, – съехидничала я. – Тут, кстати, еще шерсть валяется и когти. Крысы у тебя устроили парикмахерскую и маникюрный кабинет.

Тетка подошла к запертому сундуку и, кряхтя, медленно опустилась на колени, опухшие от артрита. Она всматривалась, то наклоняясь к замку, то отдаляясь от него, и что-то неразборчиво бормотала.

– Да что там такое? Ну? – не выдержала я.

– Батин гримуар они ищут, – отрезала тетка. – Откуда когти – понятно. Вишь, вон поцарапать пытались, погрызть – и сундук сам, и замок. Только почему кончик хвоста? Почему шерсть?

Она взглянула на мое непонимающее лицо и нехотя объяснила:

– Гримуар – это, можно сказать, рукопись отцова. Как объяснить-то тебе, не знаю даже. Батя записывал в эту книгу про магическое всякое да про травы целебные.

– Тетя Искра, дед Богдан что, был этим… как его… Ведьмаком?

Похоже, у меня был совершенно ошарашенный вид, потому что тетка рявкнула:

– Ведуном! Папа был ведуном! Выдумала тоже ведьмаков каких-то… Понасмотрятся заграничных сериалов и мелют что ни попадя… – забормотала она, тяжело поднялась с артритных коленей и направилась на кухню, шаркая дырявыми тапками, на подошвы которых налипли комки черной кошачьей шерсти.

Я засеменила следом.

– Теть Искра, а расскажи!

– Да что тебе рассказать? – сердито проговорила тетка. – Ты, мать, глуховата, что ли? Батя мой ведуном был. Знахарем, если тебе так понятней. Родился он таким, от его деда способности ему передались. Если ты помнишь, батя умер, когда ему уже сто пять исполнилось, крепкий старик был. Гримуар этот он смолоду составлял, записывал туда все, что еще дед его рассказывал и что сам познал. Когда лет под тридцать ему было, чуть не посадили по доносу. Эх, времена такие, что не приведи Господь, да… Словом, всю жизнь батя старался скрывать, что ведун, а то лагерями бы не отделался, а к стенке бы встал, как пить дать встал бы, да-а…

– А сундук, теть Искра? А покажешь, что там? – перебила я, сгорая от любопытства.

– Нельзя, – отказалась тетка. – Батя запретил. И тот сундук, что на даче стоит, тоже нельзя открывать.

Да как так-то? Как я могла забыть, ведь на даче же тоже есть запертый старый сундук! Мне еще в детстве интересно было, что там. Я спрашивала об этом взрослых, только тетка тогда сказала про печальную участь носа любопытной Варвары и больше ни словом не обмолвилась.

– А ключи есть? – спросила я с надеждой.

– Ключи-то есть, да только заговоренные замки-то. Ты не откроешь, и никто не откроет. Слово надо знать, – тетка явно наслаждалась моим неутоленным любопытством и вниманием к ее персоне.

Я уже обдумывала, как задобрить суровую старуху: тортик сейчас куплю, чаю свежего заварю, поговорим, размякнет и расскажет… Но тетка Искра кривым пальцем с распухшими суставами показала на дверь.

– Все, Ритка, иди домой, иди от греха подальше.

– Ну, теть, ну чего ты? Ну интересно ведь… Да и опять же, не обедала я еще, хоть чаю давай попьем, что ли.

Тетка покачала головой, отказываясь разговаривать.

– Слушай, а у меня на кухне крысы были, между прочим. А они не из той же стаи, а? – запоздало вспомнила я и рассказала, что вчера произошло: как с Ромкой поссорились и он ушел, и про женщину в телевизоре, и про Пасюка, которого нужно остерегаться, и про крыс с узелком.

Тетка Искра схватилась за сердце.

– Что ж ты молчала? Узелок тот где? Дома оставила?

– Да в кармане лежит, я ж вчера забыла вытащить, а сегодня с утра к тебе пошла.

Я вышла в прихожую. Включила свет и взвизгнула от неожиданности: на обувной полке несколько крыс подпрыгивали, явно пытаясь зацепиться за мой пуховик, а одна уже выглядывала из кармана. Это были крупные звери с рыжеватой шерстью, крупнее вчерашних хвостатых посетителей. При виде меня они не бросились врассыпную, а почти одновременно сиганули в сторону ванной и скрылись за холодильником, стоявшим в коридоре.

Позднее, уже успокоившись, я пыталась сообразить, как случилось, что не застыла с перепугу, а, напротив, рванула посмотреть, куда побежали крысы. Заметила, что воздух там слегка задрожал и поплыл. Мелькнула мысль о том, что тетке Искре пора поменять холодильник, вишь, как греется движок, – аж марево, словно над раскаленным асфальтом в летний день.

Однако за холодильником не оказалось никого. Я нашла только куриную лапку, полуобглоданную и уже мумифицировавшуюся, – видать, Черныш тут когда-то давно обедал. Тетка Искра окликнула:

– Рит, ну ты чего там верещала?

Я вернулась в комнату к тетке.

– Слушай, там были крысы. Но не такие, как вчерашние, а рыжие какие-то, очень странные… – сказала я дрогнувшим голосом.

– Узелок где?! – страшно рявкнула тетка. – Карман! Проверь карман!

Я метнулась к куртке. Оба кармана оказались пустыми. Тетка Искра увидела мое растерянное лицо и снова схватилась за сердце.

– Да что ж тебе доверить ничего нельзя! – запричитала она, забывая, что вовсе она мне ничего не доверяла, а узелок сам собой появился, когда заговорила женщина в кухонном телевизоре.

– Ну и черт с ним, с узелком, – неожиданно заявила тетка. – Ничего они не сделают без гримуара, а гримуар-то для них тю-тю! Ищут они его, понимаешь? Чтобы смогли воспользоваться той штукой, что в узелке, отцов гримуар им нужен, там сильное Слово написано. – Она хихикнула. – Слово надо знать, Слово! А я его знаю и без гримуара! Слово-то, оно у меня вот где! – Тетка постучала себя по лбу указательным пальцем с хищно загибающимся ногтем, желтоватым от табака. – И в гримуаре тоже есть, но им его не добыть.

***

Молодой, бодрый и наглый Старший Сын медлил с нападением на Меор. Ему было необходимо войско, чтобы одержать сокрушительную победу и стать королем. Он понимал, что не сможет справиться с магией Большой Матери, если только не найдет гримуара. Старого служителя уже давно нет в живых, а в его гримуаре сокрыто заклинание, без которого невозможно запустить Когум – реликвию, которая даст Пасюку, Старшему Сыну, власть над королевством. И тогда он возьмет древний Меор безо всяких усилий, ибо никто не сможет противостоять напору быстроногих крыс-кочевников со шкурами рыжеватыми, как барханы Великих Пустошей.