Читать книгу Авиатор: назад в СССР 10 - - Страница 4

Морально я к чему-то подобному был готов. Надеяться, что моя командировка здесь продлится только месяц, было бы весьма опрометчиво. Всё равно бы нашлись какие-то причины, чтобы продлить её.

– Тимур Борисович, а чем обусловлено изменение статуса? Если мне не изменяет память, на инструктаже перед командировкой строго-настрого говорили – в бой не вступать, вас тут нет, вы только учите ангольцев, – сказал Марик, развалившийся на стуле.

– Барсов, ты можешь ехать домой, – ответил Совенко.

– Серьёзно? – удивился Марк.

Мне эта сцена напоминает постоянные перлы Барсова в Афгане. Какую только чушь он не спрашивал во время подобных общений с начальниками.

– А как же! Дорогу знаешь или показать? А ещё номер своей части и фамилию командира не забудь сообщить. Ему такое письмо придёт, что он сам рапорт на увольнение напишет, – пригрозил Марику Совенко.

Напоминает мне это одну из моих командировок в прошлой жизни. Там тоже постоянно грозились отправить тебя домой за неопрятный вид одежды и отсутствие должной формы доклада.

Марик смолчал, опустив голову. Гусько же продолжал улыбаться, как будто полковник сейчас тут шутку рассказал.

– Закончили с наведением порядка. Теперь приступим к работе, – продолжил Совенко и подошёл к большой карте на стене.

Он сообщил нам последние новости о состоянии дел на фронте. С его слов я понял, что УНИТА продвигается на юге, выбивая правительственные войска из деревень в провинциях Кунене и Квадо-Кубанго.

– По данным ангольцев, ЮАР сосредоточил 30 000 человек на границе, – указал он на разграничительную линию между Намибией, которая не была в эти годы суверенным государством.

– Это не новость, Тимур Борисович, – сказал Дамир, и такой выпад разозлил полковника.

– Встань и постой, – сказал Совенко и Ренатов медленно поднялся. – Почему старшего по званию перебиваешь?

Ну, как-то слишком наш советник лютует! Даже Штыков удивился.

– Я говорю, а вы слушаете. Около 80ти различных самолётов есть на этом направлении у южноафриканской армии. Это наша главная проблема, – сказал Тимур Борисович и сел за стол.

– Так в чём состоит наша учебно-боевая задача, товарищ полковник? – спросил Гусько.

– Без необходимости в бой не вступать. Заниматься обучением ангольцев. Соблюдать режим и комендантский час в своих домах. И, конечно, не посрамить моральный облик советского человека, – ответил Совенко.

Как-то всё размыто сказано. Будто бы не хочет нам отдавать прямых приказов полковник на выполнение боевых вылетов. Мол, учите местных, а они уже сами пускай воюют.

– Товарищ полковник, – обратился я к Совенко, когда он дал команду Ренатову сесть. – Как мы поймём, что настал момент вступить в бой? Не ждать же нам, когда ракету пустят по нам?

– Родин, это уже на твоё усмотрение. Вот только потом будь готов стоять на разборе перед командованием, – ответил Совенко.

– Так точно. Ещё вопрос, разрешите? – спросил я.

– Нет. Сейчас пойдёшь со мной, и там будешь отвечать, как Ан-12 умудрился в джунглях сесть.

Мне этот Совенко напоминает раннего Хрекова. Такой же недовольный, грубый и совершенно не пытается вникнуть в вопросы и просьбы своих подчинённых.

Выйдя на улицу, сразу почувствовал, насколько стало жарко. Уже в классе я почувствовал, что воздух накаляется, но сквозняк через открытые окна давал возможность дышать. А вот на улице всё не так.

Пускай и время зимы в Анголе сейчас, но холоднее от этого не становится. Новый камуфляж, который я надел утром, слабо «дышит». Совсем непродуваемый. Выданные мне немецкие ботинки были не растоптаны. Эх, сейчас бы мой светлый лётный комбинезон, который сгорел в Ан-12!

Сама база Лубанго не что иное, как аэропорт. Небольшой терминал, перед которым разместились несколько Ан-26, Як-40 и парочка самолётов Боинг.

В отдельном кармане размещены истребители МиГ-21. Прикрывают их на своих позициях зенитные установки ЗУ-23. Аэродром должен прикрываться и более дальнобойными средствами ПВО, типа «Стрела-1» или «Квадрат», если следовать временной линии. Пока я их не увидел.

Не нашёл я здесь никаких укреплений или капониров. Других защитных сооружений, кроме пары окопов и БТРов, тут не увидел.

Зато достаточное количество специального транспорта, начиная с топливозаправщиков с маркировкой какой-то нефтяной компании, и заканчивая АПА и кислородных машин.

Кубинские техники работают совместно с нашими, помогая друг другу, разбирать ящики с запасным имуществом и принадлежностями. Рядом и ангольцы, стараются вникать в процесс обслуживания техники. Один, если судить по форме – офицер, что-то через переводчика доказывает нашему щуплому технику. Размерами они отличались настолько, что анголец мог спокойно наступить на нашего соотечественника и не заметить, как раздавил.

– И что? Что он мне тут рассказывает? – возмущался наш техник. – Я ему объяснил как надо.

Щуплый техник стоял, засунув руки в карманы и настойчиво «гнул» свою линию в этих международных переговорах.

– Полковник говорит, что у них боевая задача, а значит, никто накрывать чехлами вертолёты и самолёты не будет.

Дальнейший спор я слушать не стал.

Совместно с истребителями базируются и вертолёты Ми-25 и Ми-8, рядом с которыми проводит занятие наш специалист, объясняя через переводчика как двигатель обслуживать.

– Капоты после вылета нужно открывать. Всегда открывать и смотреть. Сначала сюда, потом сюда.

Один из ангольцев не стал молчать и возмутился поведением нашего специалиста. Переводчик выслушал и собрался с мыслями, чтобы перевести.

– Он говорит, что они бортовые техники. Это им не нужно. Они – почти лётчики. Пускай обслуживающий персонал смотрит и готовит машину к полёту.

– Ах ты, фазан! – возмутился наш специалист, но переводчик это не перевёл. – Спроси у него, про этих техников он говорит?

Ангольцы посмотрели по сторонам. Нашли двоих соотечественников, которые лежали на ящике под крылом МиГ-21 и мило дремали. Ещё двое рассматривали двигатели на Ми-8, а один залез на вертолёт и что-то крутил в силовой установке.

– Убери свои руки оттуда! – громко крикнул на молодого ангольца один из техников, из соседнего вертолёта. – Сейчас оторвёшь шланг.

И надо же! Он так рванул за какой-то шланг, что вырвал его. По фюзеляжу полилась жидкость красноватого цвета.

– Я тебе, засранцу, сейчас надаю по щам! – выбежал к нему кричащий техник, швыряя в того веник. – Бери мыло и щётку!

Совенко посмотрел на это и просто покачал головой. Я думал, он сейчас ворвётся, чтобы навести порядок! А он только прицокнул языком, и дальше пошёл.

– Привыкнешь, Родин. Я сначала вмешивался, когда посещал базы. Потом наши специалисты сами справлялись, – сказал Совенко, когда мы свернули в сторону пассажирского терминала.

Совенко молчал о месте, куда мы с ним шли Предполагаю, что на разговор с представителем наших «конторских работников».

– С кем мы будем общаться, товарищ полковник? – решил я сам уточнить.

– Наши и местные особисты хотят потолковать. При всех говорить не стал, поскольку могут неправильно расценить. Здесь не все соблюдают режим и правила, – сказал Совенко. – Так что могут тебя за стукача принять.

Вот так позаботился обо мне. Как будто сейчас не примут!

Здание, к которому мы пришли, неплохо охранялось. У входа и на крыше расположены пулемётные точки, патруль вокруг здания и несколько противотанковых ежей с колючей проволокой. Если бы нас не встречал ангольский офицер за пару десятков метров до шлагбаума, могли бы и не пустить.

– Товарищи, добрый день, – поздоровался он с нами на русском языке.

– Вот тот лётчик, Жуан. Твой командир уже здесь? – спросил Совенко и анголец молча кивнул.

Нас сопроводили в просторный кабинет. Нас встретил плотного телосложения анголец в камуфлированной форме без знаков различия. Звали его Эдгар Марио. Судя по количеству охраны здания и размеру кабинета, он минимум должен быть майор, а то и полковник.

За столом сидел в гражданской одежде, как мне его представили, сотрудник нашего посольства Игорь Иванович. Он ограничился приветственным кивком и даже не встал.

Марио быстро заговорил, а Жуан начал нам переводить.

– Господин Марио просит оставить в стороне приветственные слова и перейти к делу. Он безмерно уважает советского офицера, спасшего ангольского мальчика, но у нас нет времени на чествование сейчас, – сказал Жуан, но Марио продолжил говорить. – Единственное, хотелось бы узнать ваше имя и род деятельности, офицер? – обратился он ко мне.

– Можешь сказать, – шепнул мне Совенко, который уже занял место в плетёном кресле.

– Сергей Родин, старший лётчик-истребитель, – ответил я.

Конечно, Игорь Иванович записал мои данные быстрее, чем я их сам произнёс. Чуть не проткнул блокнот, лежавший перед ним. Эдгар Марио очень удивился и начал громко хохотать.

– Господин Марио говорит, что первый раз видит такого лётчика, как вы. Двоих вы поразили в глаз, а троим попали в лоб, – перевёл слова Марио переводчик, пока его начальник тыкал себе указательным пальцем в лоб. – Вы уверены, товарищ Тимур, что это тот самый заложник с борта разбившегося самолёта? – обратился Марио уже к Совенко.

– Я не обманываю вас, Эдгар, – спокойно ответил полковник.

Марио почесал подбородок, снова широко улыбнулся и продолжил меня спрашивать.

– И все советские лётчики так стреляют, Сергей? – перевёл мне его вопрос Жуан.

Работник посольства безэмоционально сидел и сверлил меня взглядом. Совенко просто смотрел в окно, а у Марио, кажется, скоро мимические мышцы заболят, если продолжит так широко улыбаться.

– Господин Марио, жить захочешь и не так раскорячишься, – ответил я.

С переводом последнего слова у Жуана возникли проблемы, но он сумел передать его смысл. Эдгар Марио хохотал очень громко.

– Молодец! – с большим акцентом произнёс Марио и моментально стал серьёзным.

Дальше начались вопросы. Большинство задавал Марио, иногда что-то для себя уточнял Игорь Иванович. Их интересовали обстоятельства крушения, что происходило на борту в эти минуты. Даже попросили вспомнить, о чём я говорил с главарём этого отряда УНИТовцев.

– Может, слышали какие-то термины западные? Запомнили необычные слова? – спросил у меня Совенко.

Конечно, услышал! Они же говорили на португальском с ангольским акцентом. Там все слова необычные.

– Не запомнил, Тимур Борисович. А почему бы не спросить ангольских граждан, которые летели с нами? – поинтересовался я, хотя вряд ли их не допросили передо мной.

– От них уже всё узнали, – быстро ответил Жуан, который не стал дожидаться слов от Марио. – В наших рядах есть те, кто поддерживает нашего врага. Поэтому нужны и ваши показания.

Посольский работник повернулся в пол-оборота на своём стуле, положил ногу на ногу и уставился на меня.

– Если вы знаете английский, а вы им хорошо владеете по нашей информации, товарищ Родин, – настойчиво сказал Игорь Иванович. – Я делаю вывод, что вы могли бы хоть что-то разобрать на португальском.

Монументальная логика от посольского работника.

– Игорь Иванович, почему вы так думаете? – произнёс я на дари с очень сильным акцентом.

Совенко был шокирован от произнесённых слов. Марио вопросительно посмотрел на своего переводчика, но тот развёл руками.

– Вы были в Афганистане, верно? – спросил меня Игорь Иванович.

– Да. Как видите, вам не удалось перевести слова с дари на русский или на португальский.

– Родин, перестань тут комедию ломать, – громко сказал Совенко. – Слышал или не слышал, что-то интересное?

– Не слыш… – хотел спокойно ответить я, но тут же прервался. – А вам слово «касадорес» ни о чём не говорит? Его повторили УНИТовцы раз двадцать. И произносили его с некой гордостью.

Все трое высокопоставленных служащих переглянулись между собой, а затем вернулись к общению со мной.

– Можете ведь, Родин, – улыбнулся Игорь Иванович. – Пожалуй, вам кое-что нужно знать, как лётчику.

Рассказанное посольским работником меня не удивило. «Касадорес» в переводе с португальского означало «охотники». Так, в УНИТА называли отряды спецназа ЮАР, которые выполняли диверсионные операции в глубоком тылу правительственных войск.

В прошлой жизни я читал об этих ребятах. Хорошо подготовленные, отлично оснащённые специалисты разведывательно-диверсионного профиля. Причём, в своей работе в Анголе применяли в основном трофейное оружие и технику. Например, зенитно-ракетный комплекс «Стрела-1». Возможно, именно с помощью него и сбили Ан-12. Вот только основную свою деятельность они начали вести годом позже. А тут сразу решили показать себя.

– Как видишь, и вас оставили на растерзание УНИТА, а сами уже где-то скрылись, – сказал Игорь Иванович и повернулся к Марио.

Плотный анголец вопросительно посмотрел на нашего специалиста и достал платок, чтобы промокнуть вспотевший лоб.

Они начали разговаривать на португальском, причём на не самых низких тонах. Финал разговора мы с Тимуром Борисовичем не слышали, поскольку нас больше в кабинете не задерживали и отпустили.

– Знаешь, что это значит? – спросил у меня Совенко.

– Что, ангольцам не следует начинать что-то крупное впереди, пока не разберутся сзади, – сказал я, когда мы вышли на улицу.

– Верно. Командование Народной Армии решило провести фронтовую операцию и выдавить из провинции Квадо-Кубанго УНИТовцев, – сказал Тимур Борисович, доставая сигареты «Столичные» из кармана.

Удивляет, что за рубежом полковник отдаёт предпочтение советским сигаретам. Думал, что сейчас появится «Мальборо» или ещё какой-нибудь брэнд.

– Чего так смотришь? – спросил Совенко, когда заметил, как я разглядываю пачку «Столичных». – Ты думаешь, в магазине при нашем аппарате советников что-то лучше можно найти? Итак, всё с наценкой в этом «Совиспане» продают. Будешь?

Знакомое название. Слышал, что это была фирма на Канарах, через которую в Анголу для советских специалистов поставляли различный товар и продавали. Что-то вроде Военторга.

– Не курю, Тимур Борисович, – улыбнулся я.

– Тоже до Анголы не особо курил. Тут опять начал. Ладно, пошли. Сегодня первая постановка задач с ангольцами в Лубанго. До этого только в Луанде летали.

Не то, что я боялся за себя, но мне бы хотелось выполнить хоть один ознакомительный вылет со знающим район полётов человеком. Об этом я решил сразу сказать Совенко, когда мы подошли к штабу ангольского полка. На мой вопрос он ответил утвердительно.

– Сергей Сергеевич, мы тут не самые глупые пацаны, понял? Я вас всех хочу домой отправить, а не как… – начал говорить Тимур Борисович, но прервался.

Видимо, хотел он сказать что-то про экипаж Ан-12го, который погиб, но не стал. Переживает полковник.

– Если ты был в Афгане, то точно видел «чёрный тюльпан», – сказал Совенко.

– И не раз, Тимур Борисович. Гусько и Барсов тоже.

Полковник усмехнулся, услышав фамилии моих товарищей.

– Вот тут ты меня удивил. Эти два разгильдяя с первого дня уже меня чуть до инфаркта не довели.

Вернувшись в класс, мы застали там полный состав чуть ли не всех ВВС и ПВО Анголы. Поздоровавшись с каждым, я сел рядом с Костяном.

– Общались с Игорем Ивановичем, – сказал я. – Знаком тебе такой персонаж?

– Конечно. В Луанде в здании советской миссии с нами беседовал. Инструктаж проводил. Напомнил мне Полякова, майора-особиста помнишь? – спросил Костян.

– Конечно. И с ним в Афгане пересекался. Подполковника получил, – ответил я.

– Тебя, я смотрю, везде Белогорск преследует, – посмеялся Костян.

– Это точно, – кивнул я. – Марик, а ну, колись, где опять ты накосячил? – спросил я у Барсова.

Марк уже на что-то подбивал Ренатова, пока я его не отвлёк.

– Серый, тебе какая разница? Ты столько не пьёшь, вот тебе такие приключения и не грозят, – отмахнулся Марик.

– И даже не обидно, дружище, – улыбнулся я и притянул за руку к себе Барсова. – Быстро рассказал, а то мне Совенко за неполные сутки уже несколько раз намекал, что вы с Савеличем разгильдяи.

Рассказ Барсова был эмоциональным, но суть неизменна. Первую ночь провели мои товарищи в Луанде. Напились, пошли гулять, ещё раз напились, а потом разоружили ангольский караул рядом с советской миссией.

– Без единого выстрела, прошу заметить, – сказал Гусько, подключившийся к нашему разговору.

– Так себе повод для гордости, – ответил я, но очень тянуло рассмеяться, представив себе эту картину.

Потом с автоматами два бедолаги решили вернуться к себе в комнату. Естественно, уже наш караул, задал конкретные вопросы, откуда у них появилось оружие.

– В общем нас к Совенко повели, – сказал Гусько.

– Неа, Савелич, – поправил его Марк. – Я точно помню, что мы сами пошли. Без принуждения.

– Ну, это вам должны были зачесть, как за чистосердечное признание, – улыбнулся я. – И что потом?

Разговор у Совенко был недолгим и на повышенных тонах.

– Ну, наговорил нам Тимур Борисович много всего, – покачал головой Марик.

– Меня спросил, мол, зачем автомат взял? Говорю, что нужен. Я в Афгане всегда ходил с пистолетом, – продолжил Гусько. – Совенко такой, у кого взял? Я говорю, у ангольца. Он мне, зачем у него? Почему не у своего? Я и сказал, что он ангольцу был не нужен больше. Не отбирал я у него. Он сам отдал.

Рассказывал это всё Гусько с присущим ему колоритом и интонацией. Я сделал вывод, что раз эти двое ещё здесь и их обратно в Союз не отправили, значит, в Анголе с лётчиками совсем беда.

Постановка прошла быстро. Проводил её майор Жозе Эбо. Кубинские лётчики, которые тоже присутствовали здесь, говорили, что этот анголец – командующий авиацией военного округа, в котором мы находимся.

Нам каждому распределили по три летчика, и мы должны были с ним пройти всю программу подготовки. Усатый кубинец Бенитес, с которым я несколько раз летал в Осмоне, решил меня разрекламировать ангольцам.

Что он там рассказал, не знаю, но эффект был чуть меньше, чем от речи Марика при первой нашей с кубинцами встрече.

– Давайте знакомиться, – сказал я, когда мне подвели троих ангольцев.

Их фамилии и имена я записал к себе в блокнот, подаренный мне Костей. Я-то все свои вещи потерял в джунглях. Один из ангольцев – старший лейтенант Франсишку Мадейра, хорошо говорил на русском, и это было большим подспорьем.

У каждого из этих ангольцев оказалось и своё прозвище. Мадейра был очень кудрявым, оттого и получил прозвище «Каракоиш». Двое других имели более привычные «Фронте» и «Рета».

– «Передняя часть» и «Тыл», – объяснил мне Франсишку.

От него же я узнал, что прозвища даны не просто так. Каждый из этих офицеров проявил себя в бою и был наречён прозвищем. Носили они их с гордостью.

На контроле готовности мы тоже не были обделены вниманием. Совенко очень тщательно опрашивал каждого из нас, особое внимание уделив Гусько и Марику. Даже контроль уяснения района полётов не так его интересовал, как теоретическая подготовка моих товарищей.

– Ладно, – махнул он рукой и дал указание Штыкову отправляться на отдых.

Когда я собрал свои принадлежности, подаренные мне ангольцами и кубинцами взамен утерянных, Совенко окликнул меня.

– Родин, а ты куда? – спросил он.

– Вы сказали на отдых, – ответил я. – Или что-то ещё от меня нужно?

– Конечно. Пошли в комнату высотного снаряжения. Подберём тебе шлем, противоперегрузочный костюм и пойдём к самолёту.

– Вы меня на вылет приглашаете? – улыбнулся я.

– Ну не на свидание же. Пошли.