Читать книгу Одно сердце на двоих. Книга 2 - - Страница 4

Макс засиделся допоздна неспроста. Покончив со сборами, он устроился на полу, расстелил перед собой лист ватмана и попытался схематично изобразить то, до чего они с Кристиной и Тасей додумались.

Итак, если Кристина права и её сын действительно жив, то совершенно точно имела место подмена младенца. Интересно, кто же это всё-таки устроил: сотрудники роддома или одна из новоиспечённых мамаш? В середине листа Максим нарисовал домик и, написав под ним «Роддом», прочертил две стрелки вниз. Около левой значилось «Персонал» около правой – «Пациентка».

Допустим, в то же время, что и Кристина, рожает чья-нибудь высокопоставленная родственница, и её ребёнок умирает. Врачи понимают, что уйти от ответственности не удастся, и решаются на подмену. Тем более и возможность такая имеется: есть здоровый красивый мальчик и мать, которая неизвестно когда вернётся, да и вернётся ли вообще. Они отдают малыша высокопоставленной роженице и оформляют его как её сына. А в Кристинину медкарту заносят сведения о смерти младенца. Ей даже объяснять ничего не приходится, ведь она уже покинула роддом.

А если подмену совершила одна из рожениц? Это, конечно, сложнее, но тоже возможно. Однако в этом случае женщина должна с самого начала знать, что у неё больной ребёнок. И тут возможны варианты. Малыш мог не иметь каких-то особых внешних примет, и тогда дело можно было провернуть в первый же день. Следовало всего лишь предложить покормить сироту, дождаться, когда санитарка выйдет, и поменять бирки. Главное, чтобы этого никто не увидел. Какое-то время мамочке носят двоих младенцев, все привыкают к этому, потом она выписывается, и ей вручают ребёнка, на бирке которого стоит её фамилия. И когда через несколько дней умирает оставленный малыш, его оформляют как Кристининого.

Но могло быть и по-другому: младенец родился с заметным изъяном – например, с родимым пятном в пол-лица или «заячьей» губой. В этом случае дамочка сможет совершить подмену в самый последний момент. Да и выписываться ей придётся раньше положенного срока. Если она вообще выписалась, а не сбежала под покровом ночи.

Наутро доктора обнаруживают подмену, но поздно – предприимчивой мамаши уже и след простыл. Пораскинув мозгами, персонал решает, что ребёнку в семье всё-таки будет лучше, да и роддому такой конфуз ни к чему, и заметает следы, вырезая нужные страницы из карт и меняя их местами.

Проходят годы, медкарты надо сдать в архив, но вдруг кто-то захочет получить справку? Поэтому данные заносят в специальный журнал. И вот сидит какой-нибудь клерк и переписывает информацию из карт. Интересно, заметил ли он что-нибудь подозрительное? Вряд ли. А если заметил, то как поступил? Сделал вид, что это его не касается? Доложил руководству, в результате чего его либо как следует припугнули, либо вообще убрали. А может, служащий провёл собственное расследование и выяснил, что произошло на самом деле?

Макс прочертил от «Персонала» стрелку и написал «Высокопоставленная роженица с мёртвым младенцем». От «Пациентки» же пошли две стрелки. Одна обозначала незамеченную подмену, а вторая – подмену с последующей подделкой документов.

От варианта с подделкой пошли вниз ещё две стрелки: когда она осталась незамеченной и когда подделку обнаружили.

Если тот клерк увидел нестыковки в документах, доложил о них руководству или нет? Если да, то какая была реакция? Ему поручили найти истину? Маловероятно. Скорей уж забыть и не болтать лишнего. А то и что похуже. А если нет, что тогда? Клерк провёл собственное тайное расследование? И чем оно закончилось? Его деятельность заметили и пресекли? Или этот сыщик-любитель ничего не нашёл? А вдруг не только нашёл, но и пошёл дальше. То есть разыскал ту женщину, потом Кристину, придумал, как сообщить несчастной матери, что она зря убивается? А иначе как объяснить, что малограмотная цыганка употребляет слова, знакомые лишь психологам и психиатрам. Вот только для этого нужно иметь доступ к секретной информации, а это не так-то просто.

Да, похоже, имеет смысл устроиться в тот роддом на работу, присмотреться хорошенько. Может, удастся что-нибудь выведать?

Это направление поисков было, пожалуй, самым перспективным, однако Макс понимал: как только военкомат получит сведения о его отчислении, к ним тут же будет отправлен курьер с повесткой. А значит, идти туда самому нет никакого смысла, надо просить кого-нибудь. Впрочем, единственным человеком, которому Макс доверял как себе и который смог бы такое провернуть, был его друг Никита. Вот только согласится ли он на эту авантюру? В конце концов, у человека заслуженные каникулы и наверняка свои планы.

Антон сидел возле бесчувственного Евгения и отсчитывал секунды. Пора приводить экс-жениха в сознание, а Лиля так и не принесла воду. Самое главное, он видел, что девушка возвращается, но казалось, что движется она жутко медленно, а у него всего четыре минуты. Если ревнивец за это время не очнётся, у него будут серьёзные проблемы с головой. Антон помнил это из лекций по оказанию первой помощи, которые им регулярно читали на тренировках.

Наконец Лиля добралась и протянула бутылки и деньги:

– Вот держи! Бесплатно дали, представляешь?

– Отлично. Давай!

Монеты он сунул в карман и стал поливать голову и лицо соперника, похлопывая того по щекам:

– Вставайте, граф! Хватит отдыхать!

Евгений открыл глаза, с трудом приподнялся и сел. Голова немилосердно болела, перед глазами стояла пелена, сквозь которую еле проступали какие-то силуэты.

– Женя, как ты себя чувствуешь? – раздался голос бывшей невесты.

– Паршиво. А что со мной?

– Споткнулся, упал, потерял сознание. – Это уже другой голос. – Вот возьми. – В поле зрения появились смутные очертания бутылки. – Попей и умойся, легче станет.

Антон терпеливо ждал, пока Евгений напьётся и освежится.

– Ну как? Полегчало? А теперь давай я твою голову посмотрю.

Жене действительно стало получше. Головная боль не исчезла, но по крайней мере зрение прояснилось. Он даже вспомнил, что произошло, поэтому ответил как можно холоднее:

– Не нужно. Обойдусь.

Парень, сидящий возле него, похоже, не обиделся.

– Да не дуйся ты! – хлопнул он Евгения по плечу. – Я четыре года борьбой занимаюсь, так что бесполезно со мной драться, сам понимаешь. Ну так что, голову смотрим?

– А ты что, врач?

– Нет.

– Тогда зачем со мной возишься?

– Исключительно ради Лили. Она за тебя волнуется.

– Ладно, давай, – вздохнул Евгений.

Антон стал ощупывать голову потерпевшего. С той стороны, которой соперник приложился об асфальт, волосы были в крови.

– Что с ним? – встревоженно спросила Лиля.

– Ссадина, – заключил Антон. – Вот, приложи бутылку.

– Но у него кровь! – Лиля смочила остатками воды носовой платок Жени и прижала к ушибу.

На платке проступили тёмные пятна.

– Ерунда, просто кожа содрана. Плохо не это.

– А что?

– Может быть сотрясение. К тому же Евгений много выпил.

– И что же делать?

– По-хорошему надо бы, конечно, вызвать скорую помощь и отправить его в больницу на рентген. Но доктора не слишком жалуют пьяных, так что…

– Не надо в больницу! – прервал Женя. – Пожалуйста!

– Хорошо. Где ты живёшь?

– Сейчас в гостинице. В «Метрополе».

– И как же ты собираешься туда добираться?

– Мы доедем на такси, – ответила за молодого человека Лиля.

– Хорошо. Но завтра обязательно надо будет обратиться к врачу. Ты меня понял?

– Да, – ответил Евгений только для того, чтобы отвязаться. Не станет он бегать по врачам из-за какой-то дурацкой шишки.

– Отлично. Ты в самом деле нормально себя чувствуешь? Тебя не тошнит?

– Я же сказал, всё в порядке.

– Ладно, давай попробуем дойти до выхода. Только учти, если станет хуже, придётся всё-таки вызывать врачей.

Антон закинул руку Евгения себе на шею, помог парню подняться на ноги и осторожно повёл к выходу. Лиля шла с другой стороны, погрузившись в тяжкие раздумья. После всего случившегося уважение к бывшему жениху было потеряно окончательно и бесповоротно. «Это же надо так напиться, чтобы оскорбить меня на виду у всех! Да ещё и ударить собирался! Хорошо, что Антон сумел помешать. А теперь вот возится с ним, хотя мог бы оставить валяться на земле, чтобы Женьку подобрал патруль и увёз в отделение».

Такси остановилось возле секции номер восемь барачного посёлка «Северная звезда», и Гриша помог Ане выбраться из машины. Почти всю дорогу девушка проплакала, пока, вконец не обессилев, не задремала у него на плече. Когда Гриша стал будить подругу, та застонала. Похоже, температура снова поднялась.

Не без труда преодолев расстояние от калитки до барака, где жили Аня с мамой, они вошли в тёмный подъезд и остановились у запертой двери. Аня полезла в сумочку за ключами. Четыре года назад, когда началась стройка канала имени Москвы и округу наводнили беглые «каторжники», жильцам пришлось ставить замки на внутренние двери, чтобы запирать их хотя бы на ночь, и носить с собой два ключа вместо одного. Особенно, если намеревались припоздниться.

Аня наконец-то достала связку, но в темноте никак не могла попасть в скважину. Гриша забрал у неё ключи и сам открыл дверь. Они пробрались по такому же тёмному коридору до комнаты Некрасовых, и молодой человек постучал.

– Гриш, не надо! – попробовала протестовать Аня. – Маму разбудишь!

– Ань, ты больна, и тебе нужна помощь! И потом, если мы войдём, твоя мама всё равно проснётся. Я ведь уже не ребёнок, зачем её смущать?

За дверью послышалась возня, потом сонный голос спросил:

– Кто там?

Проводив Шуру, Татьяна легла и даже успела задремать, так что стук в дверь услышала не сразу.

– Татьяна Ивановна, это Гриша.

– Гриша? Какой Гриша?

– Гриша Храмов. Анин одноклассник. Я Аню привёл.

Услышав последнюю фразу, Татьяна накинула халат и поспешила открыть дверь. На пороге стоял симпатичный паренёк, придерживая её дочь. Бледная, с огромными синяками под глазами и растрепавшейся причёской, Анюта совсем не походила на ту девушку, которая несколько часов назад крутилась перед зеркалом, готовясь к выпускному.

– Аня, девочка, что с тобой?

– Ох, мама, мне так плохо!

– Ты что, напилась?

– Нет. Но хотела бы! Напиться и обо всём забыть!

– Татьяна Ивановна, у неё температура. Её надо уложить.

– Да что случилось-то?

– Антон меня бросил! Сбежал, как последний трус!

– Как это сбежал? Куда? – Татьяна пыталась осознать услышанное.

– Я после расскажу, – вмешался парнишка. – Давайте сначала Аню уложим.

– Пусти. Я сама. – Девушка отлепилась от Гриши, сделала пару шагов и, потеряв сознание, повалилась на пол.

– Господи, Анюта, да что же это такое?

– Татьяна Ивановна, у вас есть нашатырь?

– Не-ет. Но на кухне есть общая аптечка, посмотри там.

Гриша вернулся через пару минут, неся полотенце, с которого вовсю капала вода. Подбежав к девушке, он набросил полотнище ей на лицо, упал на колени рядом и стал промокать горячую кожу.

– Нашатыря я не нашёл. Попробуем действовать вот таким способом, – объяснил молодой человек Татьяне Ивановне.

– А поможет?

– Надеюсь. Потому что в противном случае придётся её слегка побить.

– Как это «побить»?

– Отвесить пару пощёчин. Так что заранее прошу прощения.

Однако извинения оказались ни к чему – Аня зашевелилась.

Поглотившая её тьма была спасительной. Там она не чувствовала ни боли, ни отчаяния. Ане очень не хотелось покидать это прекрасное убежище, но тут сверху обрушилось что-то холодное и мокрое. Оно падало снова и снова, но уже не так сильно, и от этого мокрого что-то текло по шее и вискам. С трудом разлепив веки, девушка увидела одноклассника Гришу и полотенце, которое тот снова собирался приложить к её лицу.

– Дочка, слава богу, ты очнулась!

– А что случилось?

– Ты упала в обморок. Наверное, из-за температуры. Татьяна Ивановна, ей нужно сбить температуру.

Татьяна вытащила из шкафа аптечку, нашла аспирин и, выдавив таблетку, протянула парню вместе с чашкой воды. Пока Гриша поил Аню лекарством, мать стелила постель. Девушка попыталась встать, но Гриша не позволил – аккуратно поднял её с пола и перенёс на диван. После этого Татьяна попросила молодого человека пойти на кухню и поставить чайник, а сама помогла дочери переодеться в ночную рубашку и укрыла одеялом.