Читать книгу Диверсант - - Страница 2

Предупреждение!

Книга берёт за основу сеттинг Великой Отечественной, но не имеет исторической ценности. Все события вымышленны, а совпадения – случайны. Также, в книге присутствует ненормативная лексика, насилие, и острые темы, которые нередко затрагиваются в произведении. Не рекомендуется к прочтению несовершеннолетними пользователями!

– Пролог —

Я отправляюсь по приказу генералов из Москвы на захваченную немцами территорию Украины, где в тылу противника, по данным разведки, находится маленькая будка, разведка предполагает, что это, вероятно, постройка фашистов, так как им удалось возле этой постройки выследить одного германского офицера, а также, 3 рядовых служащих. Ещё 5 нацистких солдат находятся на расстоянии от будки. Вполне логично, что офицер вместе с рядовыми охраняет что-то очень важное.

Странно, что это «важное» находится именно в будке. Сама будка маленькая, ничем не выделяется даже от тех же советских. Меня предупредили о вероятности нахождения снайперов в этой местности. Я должен быть предельно осторожен, ибо отправляюсь в одиночку, так как посылать целый отряд слишком «громко» и рискованно. Также мне сказали, что местные партизаны проводят особую операцию, поэтому, я буду выполнять задание параллельно с тем, как они будут выполнять своё. В поход возьму трехлинейку Мосина с оптическим прицелом, пистолет Токарева, пару ловушек-растяжек, которые будут лежать отдельно в малом отделе походного ранца и бинокль. В ранце будет провизия, это задание не на один день. Весь путь мне придётся пройти пешим ходом, так что и фляга с большим количеством воды не помешает.

Напоследок стоит отметить, что если у партизан всё пройдёт успешно, начнётся бомбардировка немецких поездов, нужно будет выйти из леса, находящегося в 600 метрах от железной дороги, занять позицию и воспользовавшись большим количеством шума, застрелить там офицеров.

– Константин Молчанов —

Меня зовут Константином Молчановым, я родился в семье отца-алкоголика и очень сильно любящей меня матери, которая пусть и являлась светлым пятном в моём прошлом, но также сильно боялась за меня, считала, что сам я ни с чем не справлюсь. Однако, я всегда стремился к самостоятельности и независимости, в школе надо мной издевались сверстники из за моего тихого и непримечательного характера, эмоций было много, но я старался игнорировать их нападки, сохранять невозмутимость. Отец-алкоголик часто бил нас с матерью, она это терпела до конца своих дней, в итоге, умерла от сердечного приступа, прямо во время сна, в кровати.

Отцу никогда не нравилось, что я выражал даже своё мнение и плакал или злился при нём, сразу получал «по щам». Он был явным демократом и анти-советчиком и если кто-то пытался в нашей семье противопоставить его взгляды своим, он выражал недовольство, ибо считал себя «во всём правым». Я жил в постоянном страхе высказать своё мнение даже чужим людям, так как ожидал от них той же реакции, что и у отца на чужую точку зрения.

Ближе к совершеннолетию, ещё до Великой Отечественной, пошёл на службу в только формировавшуюся армию СССР. Показал явный талант к меткой стрельбе, но, не настолько сильный, чтобы попасть в снайперы, мне дали возможность, если что, перевестись туда, после чего меня записали в пехотных стрелков, а потом – меня перевели и обучили диверсионному искусству, после чего, стал снайпером-диверсантом, которым являюсь и по сей день. Я увидел слишком многое, чтобы просто так убивать солдат Вермахта в открытом бою, они сами поступили подло с моей страной, начав войну без предупреждения, значит и я буду их также убивать, уподобившись их «крысинной» натуре.

– Изгой —

Надо мной в школе раньше издевался один хулиган, и если со всеми он был вполне адекватным и отзывчивым, то со мной, за школой, выплескивал на меня всю свою «гниль» и злость. Он явно пользовался своим статусом «прилежного ученика» для самоутверждения над непримечательными детьми, вроде меня, так как являлся отличником и примерным ребёнком в глазах родителей и учителей. Меня до сих пор посещают эти воспоминания, ему, кажется, действительно нравилась моя неагрессивность тем, что он может делать со мной всё, что захочет. Но однажды, он зашёл слишком далеко. Тогда он принимал, в основном, словесное насилие, но теперь, ему хотелось замучить меня физически. А ведь, для того, чтобы я от него никуда не уходил за школой, угрожал мне расправой, конечно, я боялся такого человека.

В 21- м году, в пятом классе, осенью, в один день изменилось всё. В очередной раз, только выйдя из школы, этот хулиган, угрожая мне расправой, повёл меня за здание.

Добравшись до места, он прямо мне сказал: «Я тебя изобью».

Если раньше, по большей части, у меня было не самое хорошее эмоциональное состояние, то теперь ощущал ужас. Взяв нож, он приставил мне его к горлу, одновременно с этим приготовив кулак для удара. Напряжение нарастало, мои руки тряслись. Агрессор готовился замахиваться. Как вдруг, я увидел крайем глаза лежащий сбоку от меня камень справо на бетонной платформе возле чёрного входа в школу.

Мой час настал.

В момент, когда он почти замахнулся, я с молниеносной скоростью выхватил этот

камень и ударил со всей силы обидчика. Хулиган от меня отошёл, с его виска пошла кровь и, пошатнувшись, грохнулся о земь.

Испугавшись, я быстро позвал взрослых. Меня поругали, но я говорил им, что оборонялся, но они меня не особо слушали. Приехала полиция со скорой, меня забрали в участок, а того – в больницу. Меня в тот же миг, после моего признания в содеянном, отправили в отделение, где вели долгий допрос. В итоге, меня отпустили, так как смог доказать неумышленный фактор нанесения вреда, тем самым, подтвердив, что оборонялся.

Именно тогда я понял, что несмотря на таких ублюдков, как этот хулиган, власть

меня защищает и помогает жить. Ведь, даже несмотря на то, что этот хулиган был не последним ребёнком в школе, его признали виновным в угрозе расправы и нанесения тяжкого вреда здоровью. Однако, несмотря на все доказательства, учителя и родители в школе, а также некоторые дети недолюбливали меня после этого инцидента, учителя даже несколько занижали оценки, но не критично.

– Становление солдатом —

Со временем, у меня появился пусть и один, но очень надёжный друг. Звали его Алексеем. Был социально активным человеком, весёлым и оптимистичным в любой ситуации. Никогда не злился всерьёз на меня или других своих знакомых/друзей. Мы вместе пошли служить в армию с его предложения в 29-ом году, я его перед этим спрашивал: «А как же твои друзья и знакомые»? На что он ответил: «Знаешь, Костя, я всю жизнь общался с людьми о бытовухе и других поверхностных темах, мне кажется, что за 2 года нашего общения именно к тебе я привязался по-настоящему, ты отличный собеседник и советчик на все случаи жизни». Я не ожидал, что кому-то интересен как человек. Думал, что мы просто хорошие собеседники, приятели, но не близкие друзья. Так как Лёша был единственным по-настоящему мне близким человеком, а новых искать я не хотел, согласился. Одиннадцать лет мы служили бок о бок, как настоящая команда, Алексей, конечно, обзавёлся новыми знакомыми, с которыми периодически общался, но если приходилось работать в четвером или паре на вылазках, всегда брал меня с собой. В одной из таких вылазок мы охраняли один штаб в качестве часовых. Лёша стоял и курил, рассказывая мне очередную смешную историю, пока командир нас не замечал. Внезапно, громкий хлопок! Леха грохнулся на землю перед моими глазами, сначало был ступор, но потом я пригнулся и положил тело Алексея на свои руки. Теперь я видел последствия «хлопка» во всей красе, кровь неторопливо, но уверенно стекалась к моим рукам. Была сразу поднята тревога.

Попадание было в области сердца, легко понять после этого, что стрелял профессионал. Это было очень сильное потрясение и шок, я даже тихо плакал, ибо он был единственным человеком, способным понять меня со всей моей замкнутостью.

С тех пор, я самостоятельно перевёлся к снайперам-диверсантам не только во имя

родины, но и для мщения. Я хочу найти этих ублюдков и расправится с ними. Они

умрут такой же мгновенной смертью, что и мой друг. Только их никто не запомнит, как героев, а Алексея будут вспоминать с теплотой, он будет мотивировать других к

свершениям, как замотивировал меня.

– Перед операцией… —

Подглава 1

Еду в грузовике вместе диверсионной группой. Все достаточно молоды, так как

являются такими же новичками, как и я. Думаю по моему внешнему виду догадались, что я не новенький, с тем отличием, что они не знают о моём прошлом в пехоте.

Несколько волнуюсь, тревожусь по поводу своих навыков, которые изучались мной эти 2 года. Я очень усиленно учился, хотел как можно быстрее отомстить фашистам.

Расплата близко.

Единственное, что более-менее успокаивает – это красивая глазу природа. Сразу вспоминаешь всё хорошее и усмиряешь, таким образом, «демонов» внутри себя.

Немалое количество деревьев уже «облепило» жёлтыми листьями, яркое солнце, слегка поддувающий ветер. Голубое небо, с большим количеством белых облаков. Так как мы поехали в 16 часов, то где-то к 22 часу, то есть, вечером, мы приедем, придётся в условиях ночи и темноты продвигаться. Не зря отоспался днём, как следует.

Пока мы ехали в грузовике, а я думал о своём, ко мне обратился один из новичков, сидящий напротив: «Вы что, бать, снайпер?», я промолчал.

«Вообще, удивительно, что вы, будучи самым старшим, являетесь новичком в

диверсионной группе, вы и раньше служили?» – с явным интересом спросил салага.

«Тебе че надо, рядовой?» – несколько грубовато ответил я.

«Да ничего, мне просто интересно, как вы так дослужились, ведь, я не единственный догадался, что вы – служили в пехоте, да? Верно, ребята?»

Гробовое молчание.

«Какая тебе разница, где я служил? Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

Слышал про такое «явление»?» – безэмоционально, но с явным презрением огрызнулся я.

«Ох, ну что ж вы так грубо, „дедуля“? Мы ж здесь все свои, если будете от всех „прятаться в кокон“, то так и друзей не заведе-»

Я резко схватил этого идиота за воротник.

«Слушай, ты, тупая малолетка, если будешь лезть ко мне со своим „общением“, получишь от меня кулак в нос, понял?!» – с той же безэмоциальностью, но несколько раздражённым голосом предупредил салагу.

«Так, всё, ребят. Беспредел в группе не распространяем, это плохо влияет на командную работу!» – успокоил нас, отталкивая ладонями, один из рядовых.

Я безмолвно сел на своё место, в то время, как этот салага сказал: «Ладно, ладно, мужики, с кем не бывает, виноват.»

Его извинениям я не поверил, клоун чертов, в каждой бочке затычка.

С несколько испорченным настроением, я всё также сидел в грузовике, молча думая о своём. Я должен искупить свою вину, должен отомстить и завершить начатое.

Кажется, мы почти приехали. Я заранее, перед поездкой говорил водителю, где остановить грузовик, показал на карте, то, что карту я не упомянул, не важно, так как её выдают всем снайперам-диверсантам. К слову, учитывая маршрут, с огромным

количеством грунтовых дорог и бездорожья, мы должны были ехать ещё час, но, я уже вижу, примерно, в 500 метрах от себя очертания леса.

Подглава 2

Теперь точно приехали. Я крикнул водителю в шуме громкого двигателя: «Здесь останови!». Он молча и послушно начал тормозить грузовик. Остановившись спустя мгновение, взял ранец, который находился между моими ногами всю поездку, встал со скамейки и спрыгнул с погрузочного отсека. Лес был, примерно, в 300 метрах от меня. Пройдя, где-то, шагов 10, мне кто-то сказал за спиной: «Удачи!». По голосу я

очень легко догадался, что это был парень, который сидел напротив меня. Я решил молча пойти дальше, перед этим остановившись от голоса этого оболтуса.

Подглава 3

Только зашёл в лес, спустя 5 минут неторопливых шагов. Решил заглянуть в

карту, чтобы свериться с маршрутом. В предположительных 70 метрах от меня есть хорошая снайперская позиция, где я также могу воспользоватся биноклем. Данная позиция открывает обзор на лесную поляну, находящуюся в 192 метрах от того места, где я нахожусь. До неё я должен добраться, так как это хороший срез к «той самой» будке. Сэкономлю себе где-то 20 минут пешего хода. Если идти мимо поляны, то, соответственно, и на 20 минут больше потрачу времени. Почему я должен занять снайперскую позицию? Дело в том, что, как выяснила разведка, немцы, которые находятся на расстоянии от будки, не имеют конкретных маршрутов охраны. Они достаточно тщательно прочёсывают местность, это выгодно мне в том плане, что, если они будут далеко от своего штаба, я смогу их обойти, даже не придётся заходить им за спину, в буквальном смысле. Но рано думать о штабе, я даже до позиции не добрался.

Спустя 2 минуты неторопливого шага, я был у позиции. Сама позиция – это небольшая возвышенность цвета зелени в перемешку с сухой пожелтевшей травой.

Высота около 10 метров. Деревья, можно сказать, и не мешаются, несмотря на их плотное расположение, было прекрасно видно поляну. Приняв без лишней суетливости позу лёжа, я достал из за плеча винтовку Мосина, которая вплотную прижалась к моему ранцу на спине. Потом вытащил бинокль, чтобы подсчитать, у себя в голове, на всякий случай, расстояние. Поляна виднелась очень чётко, что вполне логично, ведь бинокли могут показывать места, предметы на большем расстоянии, чем оптические прицелы винтовок. Подсчитав расстояние, понял, что расчёт произведён правильно, что на карте, что у меня в бинокле. От будки эта поляна достаточно далеко, если убью немца с винтовки, вероятно, никто не заметит, если только рядом с ним в этой поляне не будет ошиваться ещё один фашист. Думаю, немного подождать стоит в позе лёжа, вглядываясь в прицел. Так и сделаю, увижу немца, постараюсь

подстрелить, но придётся полагаться на точность, если ранение для противника будет несмертельным или оно не сможет обездвижить его, придётся менять позицию и на поляну уже не зайду. Понимаю, что это рискованно, но эти уроды заслужили.

Подглава 4

Жду уже около 10 минут. Никто не появляется. Начинает темнеть и, по такой

логике, пора отправляться дальше, а не ждать до посинения, однако, меня непокидала уверенность, что кто-то в поляне есть. Птицы и другие звуки природы постепенно затихают, что выгодно мне в том плане, что не буду отвлекаться в лишний раз.

Пока вглядывался в прицел, не отводя свой глаз, промелькали воспоминания о службе в пехоте, как я, вместе с Лёхой, учавствовал в разных операциях. Я всегда был прикрывающим в паре или четвером. Меня всегда устраивала роль «помощника», ведомого, возможность быть опорой кому-то близкому, важному лично мне. Я видел многое на фронте. Множество трупов, при этом, есть вероятность найти труп с ампутированной конечностью от взрыва. Плачущие, от потери близких, женщины и

дети. Я лично видел, как медики-женщины на фронте вступали в бой и умирали от рук нацистов. Все эти воспоминания характеризуют мою военную жизнь, как и жизнь большинства солдат, полной трагедии и отчаяния. Война – это ад. И в этом аду есть только одна идеология: «Убей или будь убит». На войне нет кодекса чести, нет правил, только вопрос выживания ради семьи, страны, мести. В моём случае – последнее. Из родственников у меня остался тот самый отец-алкоголик, который ненавидит меня всем сердцем, о чем сам говорил и будет говорить очень долго. Поэтому, в каком-то смысле, я уже один. Мщу за единственного, по-настоящему близкого человека.

Прошло ещё 20 минут, всё ещё нахожусь в позиции, так как появилась Луна, которая своим синим светом освещает поляну. Нельзя сказать, что прям очень ярко, но, тёмные силуэты с множеством заметных мелких деталей одежды, если что, будут заметны в прицеле. Природа полностью затихла, только ветер слегка поддувает в левое ухо.

– Первая попытка —

Подглава

Кажется, вижу один силуэт. Уже разглядел в нём пистолет-пулемёт MP-40 и немецкий, военный шлем. Так как я приблизился к поляне на 50 метров ближе, а изначальное расстояние равнялось 192 метрам, то, в данный момент, оно равно 122 метрам. Это облегчает прицеливание, так как цель визуально ближе, если смотреть в прицел. Делать поправку на ветер не нужно, он достаточно слабый. Фашист стоял по среди поляны. Было видно, как он двигает головой в разные стороны, но снайперы целятся не в голову, а в тело, так как голова – слишком подвижная часть человеческого организма, да и она мала по размеру в сравнении с туловищем. В туловище и буду целится.