Читать книгу Удивительное похищение королевского бриллианта - - Страница 4

Наутро Чопра проснулся один в квартире.

По его меркам – небывалая роскошь.

Чопра жил с Поппи и тещей на пятнадцатом этаже «Пумалай Апартментс», одной из трех одинаковых башен, составлявших комплекс «Эйр Форс Колони», расположенный в Сахаре – оживленном мумбайском пригороде. Квартира была просторная и отлично проветривалась. После сезона дождей, в жаркие месяцы, они распахивали окна настежь, чтобы приятный ветерок охлаждал помещение.

Он увидел записку от Поппи на стеклянном кофейном столике рядом с новым чудовищным кожаным диваном, который она недавно поставила, хотя Чопру вполне устраивал и предыдущий. Он простоял у них двадцать лет, и Чопра считал, что тот протянет еще десяток, но Поппи невозможно было переубедить.

В квартире каждый день что-то менялось. Иногда по утрам несчастный Чопра открывал глаза и спросонья думал, что каким-то образом оказался в другом месте. Поппи была одной из первых жертв торговых центров, популярность которых захлестнула всю страну. Казалось, она решила впихнуть в квартиру все безвкусные безделушки по рекомендациям так называемых «дуайен» – самопровозглашенных законодательниц вкуса, которые властвовали теперь над умами обычных индийцев, как когда-то астрологи и шарлатаны-свами[4].

Он прочел записку: «Ушла на работу. Твои лепешки идли в микроволновке. Не забудь принять таблетки. Поппи».

Чопра нахмурился.

С тех пор как Поппи устроилась на работу, у нее зашкаливала энергия.

За их совместную жизнь Поппи никогда не трудилась за зарплату, зато без конца решала общественные проблемы и затевала собственные крестовые походы. Чопра привык видеть жену дома по утрам и вечерам, когда возвращался с работы. Она всегда была рядом, всегда заботилась о нем.

Его почему-то злило, что на месте жены в его жизни образовалась дыра.

Он помрачнел, когда задумался, что все это происходит по вине Суниты Шетти – бывшей королевы красоты, женщины средних лет, ведущей шоу «Современная индийская женщина», которое покорило всех домохозяек. Мисс Шетти постоянно напоминала своим зрительницам, что современная индийская женщина совмещает обязанности матери и жены с работой. Искренняя, практичная, трудолюбивая, она еще и олицетворяла целомудренную красоту. Она почитала традиции и шла в ногу со временем, уважала индийские семейные ценности и со вкусом одевалась по последней моде. Она была чиста, добродетельна и обладала природным шармом. Настоящая суперженщина.

Чопра побрел на кухню и взял свой завтрак, паровые идли со специями и масала самбар[5], а затем с тарелкой уселся перед телевизором.

По всем новостным каналам трубили о сенсационном ограблении музея принца Уэльского. «Бомбейские копы – бездари!» – кричал один известный комментатор. «Бриллиант „Кохинур“ утащили из-под носа мумбайских блюстителей порядка!» – гласила бегущая строка.

В одном сюжете показали командира спецподразделения «Форс Ван» Деодора Джха у музея принца Уэльского – осаждаемый крикливой толпой репортеров, он пытался скрыться в бронированном фургоне. В другом репортаже показывали, как в музей прибыл мрачный комиссар полиции с главным министром Махараштры. В Дели премьер-министр Индии выступил по телевидению, пообещал принять срочные меры, а также призвал грабителей проявить патриотическую порядочность и немедленно вернуть корону. Лидер главной оппозиционной партии не упустил случая заметить, что из-за этого скандала премьер-министр покрыл себя несмываемым позором.

На многих каналах транслировали репортажи с площади у мумбайской больницы Лилиаваты, где собралась огромная толпа. Некоторые женщины били себя в грудь и истерично рыдали. «Она нам как мать», – бормотала сквозь слезы какая-то женщина и утирала нос краем сари.

Оказывается, королеву настолько потрясла новость об ограблении, что ночью ей стало плохо, и ее доставили в больницу. Ее величество должна была следующим утром полететь домой на самолете королевских военно-воздушных сил.

Тут же расплодились теории заговора.

Обвинения звучали в адрес разного рода националистических организаций Индии, которые первыми затеяли шумиху вокруг «Кохинура». Самодовольный представитель националистического движения «Индия Ферст» заявил, что они не причастны к преступлению, но он одобряет это событие, так как правосудие восторжествовало.

– Разве возвращать себе похищенное – это кража? – самоуверенно рассуждал он.

Эксперты сходились в том, что из-за кражи англо-индийские отношения ухудшатся.

Краткий комментарий премьер-министра Великобритании успели истолковать так, будто причину происшедшего он видит в излишней самоуверенности лиц, отвечающих за охрану драгоценностей короны, которую те проявили при обеспечении мер безопасности. Чопра знал, что «самоуверенность» от «соучастия» отличается лишь несколькими буквами.

Очевидно, это ограбление разозлило разных важных шишек.

Многое стояло на кону. Раздался звонок.

Пару секунд Чопре пришлось повозиться с новеньким беспроводным телефоном, который жена купила пару дней назад. Он пока не понимал, куда нажимать, потому что на этой идиотской штуковине было слишком много кнопок. Когда Чопра наконец ответил, в трубке неожиданно раздался голос, который он не слышал много лет.

– Чопра, ты? Это Гаревал. Шекхар Гаревал!

– Гаревал, – Чопра не мог скрыть удивления. – Как твои дела? Сто лет тебя не слышал…

– Да, точно, – Гаревал замолчал.

Чопра вдруг почувствовал, что Гаревалу трудно говорить, как будто что-то случилось, и в голосе его сквозит отчаяние.

– Слушай, времени мало. Мне тут запрещают с кем-то видеться и разговаривать. Но один из… из этих… одолжил мне телефон. В любой момент может его забрать… Чопра, помоги мне. Приезжай сюда и помоги мне.

– Гаревал, что случилось?

– Я влип, дружище. Приезжай поскорее, пока меня тут не похоронили.

– Где ты?

– В тюрьме Артур-роуд.

* * *

Одни тюрьмы – в благополучных странах – призваны вернуть оступившихся на путь истинный. Другие просто обеспечивают нормальные условия тем, кто представляет опасность для себя или окружающих.

Однако в истории исполнения наказаний вряд ли найдется хоть одна тюрьма, похожая на Артур-роуд, размышлял Чопра.

Центральная тюрьма Мумбаи, как она официально называлась, занимала гектар престижного района неподалеку от дорожной развязки Саат-Раста на юге города. Она существовала почти сто лет, это была старейшая и крупнейшая тюрьма в Мумбаи. Изначально она была рассчитана на восемьсот заключенных, но теперь там проживало более трех тысяч.

Тот, кто не бывал в этой тюрьме ни разу, вряд ли смог бы представить чудовищную переполненность камер, которую Чопра наблюдал собственными глазами во время нечастых визитов. В бараках, спроектированных на пятьдесят человек, сейчас находилось по двести, так что заключенные спали вповалку друг на друге или дремали в странных позах, словно йоги. О санитарии там не слышали, а слово «гигиена» считалось ругательством. Все кишело вшами. Клопы без стеснения ползали по засаленным одеялам, которые были тут вместо кроватей. В столовой крысы и тараканы безнаказанно устраивали показательные маневры.

Чопра знал, что среди заключенных этой тюрьмы самый высокий уровень ВИЧ в стране и что они регулярно претерпевают насилие как от сокамерников, так и от бессердечных охранников. Убийства здесь считались обычным делом, а количество самоубийств было запредельным.

Центральная тюрьма Мумбаи была чуть ли не крупнейшей в мире тюрьмой, расположенной посреди коммерческой и жилой зон. Пока там созывали на построение отъявленных преступников, совсем рядом обычные мумбайцы, богатые и бедные, занимались своими повседневными делами, не ведая, что от океана ненависти и злобы их отделяют всего несколько тонких стен и колючая проволока.

Чопра припарковал свой переоборудованный «Тата-Венчур» в переплетении закоулков, окружавших тюрьму. Серый фургон с затемненными стеклами и усиленным каркасом был переделан по его пожеланиям. Чопре нужно было как-то возить Ганешу по городу, и он попросил друга-механика Капила Гупту убрать задние сиденья в фургоне и укрепить шасси. Теперь его автомобиль годился для таких задач.

Когда Чопра решил оставить у себя Ганешу, он осознал, что слоненок хиреет, потому что дальше дворика никуда не выходит. Слоны чувствительные и крайне умные создания. В воспитании Ганеши нужно было учитывать не только его физические потребности. Интуиция подсказывала Чопре, что городские виды, звуки и запахи дадут его подопечному те впечатления, в которых нуждаются все растущие дети.

Так и повелось, что по утрам он сажал слоненка в фургон и возил с собой по делам. В конце концов он стал брать с собой Ганешу и на расследования.

Вскоре у его любознательного юного компаньона обнаружились задатки частного детектива. Ганеша мастерски владел навыком наружного наблюдения – часами сидел в фургоне с Чопрой, поджидая, когда какой-нибудь неверный муж выпорхнет из тайного любовного гнездышка или нечистый на руку бизнесмен крадучись выйдет из конторы спекулянтов денежнымипереводами хавалы, где только что незаконно отмывал деньги.

Иногда от полуденного зноя Чопра начинал клевать носом, тогда хобот Ганеши пихал его как раз в тот момент, когда объект слежки торопливо шел по улице. Как оказалось, слоненок без устали сохраняет бдительность, и если его подкармливать, может целый день простоять неподвижно, ожидая развития событий. Обычно под конец слежки пол фургона был завален обертками шоколадок «Дэйри Милк» и пустыми упаковками от сока манго. Чопра погладил Ганешу по голове.

– Я ненадолго, дружок, – сказал он и вышел из машины, оставив одно окно приоткрытым.

Он подошел к главному входу в тюрьму за знакомым желто-синим металлическим забором. Рядом кузнец молотил по подкове, склонившись над наковальней, а извозчик-тонгавалла скармливал банан своей кобыле. Под вывеской мясника по соседству с кузницей стояла коза, привязанная к фонарному столбу. Из открытой витрины пахло тухлятиной. Из магазина выбежала отчаявшаяся курица, а следом за ней – здоровяк в порванных шортах и заляпанной кровью футболке. На глазах у Чопры он схватил бегавшую туда-сюда птицу, утер мясистой рукой лоб, залитый по́том, и удалился в свою пещеру.

При приближении Чопры полицейские с автоматами вытянулись.

Он вытащил из кармана бумажник и помахал удостоверением, которое ему выдали в этом году после успешного разоблачения сети торговли людьми. Это была единственная награда, которую он согласился принять от главного министра, так как не хотел иметь никакого отношение к скандалу, в котором, как выяснилось, были замешаны его близкие друзья.

После отставки Чопра не мог носить жетон полицейского. Теперь у него было удостоверение консультанта полиции Мумбаи по особым вопросам с нужной печатью и подписью, которые, пусть и нехотя, поставил комиссар полиции города. Этот бесценный документ открывал ему многие двери, которые иначе оставались бы закрытыми.

Внизу удостоверения стоял девиз полиции Мумбаи: «Защищать добро и уничтожать зло».

Охранники с подозрением покосились на бумагу и позвонили в тюрьму из своей будки.

Спустя минуту ворота открылись, и Чопра смог зайти внутрь.

Он показал документ следующим охранникам, и его пропустили через арочные двери прямиком в главное здание, где нетерпеливо поджидал служащий. Он надменно спросил о причинах визита. Чопра знал, что с такими людьми нужно общаться резко, почти грубо. Он поменял тон:

– Это дело конфиденциальное. Вы читали, что написано в моем удостоверении? Я консультант полиции по особым вопросам. Мне поручили поговорить с Гаревалом. Остальное вас не касается.

Служащий засомневался:

– Сэр, инспектор Гаревал под особым надзором. Комендант тюрьмы приказал никого к нему не пускать без его особого разрешения.

– Разве ваш комендант выше главного министра? – взревел Чопра. – Пойду и скажу ему, что какая-то канцелярская крыса в белом воротничке мне помешала выполнять мои обязанности? Мелкий чиновник, возомнивший о себе не пойми что?

Служащий слащаво улыбнулся:

– Комендант тюрьмы сейчас на встрече. Он скоро вернется. Сэр, если вы немного подожде…

– Подождать? – заорал Чопра. – Думаешь, важные государственные дела могут подождать? Дубина, ты хоть понимаешь, что происходит? Дело на контроле у самого премьер-министра. Главному министру нужны ответы сейчас же, а не когда ему соизволит дать разрешение какой-то дурень с четырьмя ручками в кармашке.

Служащий побледнел.

– Проходите сюда, сэр.

Они прошли через побеленное административное здание и попали на территорию тюремного комплекса. Чопра прищурился от солнца, которое нещадно жгло засохшую пыльную землю.

С его последнего визита тюрьма ни капли не изменилась.

Слева была клетка с подсудимыми, которых собирались отвезти на слушания. Несколько заключенных выглядывали сквозь решетку с мрачным и равнодушным видом. На некотором расстоянии стояли четыре огромных барака, в которых размещалось большинство заключенных. Эти белые прямоугольные постройки отражали солнце, сияя утраченными надеждами и несбывшимися мечтами. В дальнем правом углу располагалась больница, где плачевно не хватало персонала и лекарств. Редкие счастливчики могли найти относительный покой в зданиях-близнецах, расположенных перед больницей. В них находились столовая и прачечная, и за работу там заключенные готовы были друг другу глотку перегрызть. Взгляд Чопры упал на знаменитый барак № 3, стоявший в нескольких метрах от столовой. Это были владения заключенных из банды Чохана.

Он помрачнел.

Он уже сталкивался с головорезами Чохана и считал их дикими зверями, не иначе. Для них даже центральной тюрьмы Мумбаи было мало.

Последнее, на чем он остановил взгляд, был округлый Анда-барак справа. Новенький тюремный корпус на девять одиночных камер предназначался для ВИП-гостей – заключенных особого режима.

Чопра проследовал за служащим в здание, окруженное высоченной рабицей. Внутри корпус, словно гигантский пирог, был разделен на девять кусков. Узкий коридор вел к круглому пространству в самом центре пирога, где скучающий охранник сидел за металлическим столом и почитывал «Маратхи Таймс».

Служащий что-то сказал охраннику, тот неохотно поднялся и проводил их к седьмой камере. Охранник набрал код на кнопочной панели, установленной на металлической двери. Она открылась, Чопра зашел в камеру, и дверь автоматически закрылась за ним.

Свет в камере был тусклый, и его глаза, все еще ослепленные солнцем, несколько секунд привыкали к полумраку.

Помещение было просторным и даже роскошным по сравнению с другими тюремными камерами. Пол раскрашен под мрамор, а широкая одиночная постель привинчена к стене. Был даже предусмотрен отдельный туалет. Стену над кроватью украшали постеры с болливудскими актрисами. Чопра подозревал, что их оставил здесь предыдущий жилец.

Чопра впервые оказался в Анда-бараке. Он знал, что там держат самых страшных преступников – главарей бандитских группировок или подозреваемых в террористических атаках. Судя по журналистскому расследованию, такие личности пускали в ход взятки и угрозы, чтобы жить припеваючи и за решеткой. Этот репортаж вдохновил по крайней мере одного человека напасть на дежурящих у входа охранников в надежде, что его арестуют и он сможет «наслаждаться шикарной жизнью заключенного, а не побираться на улицах». Коменданта тюрьмы в том же году арестовали по обвинению во взяточничестве. Его отпустили под залог и даже сохранили в должности до суда, которого можно было ждать годами.

На кровати, сгорбившись и схватившись за голову, сидел инспектор Шекхар Гаревал.

Чопра не видел Гаревала много лет.

Давным-давно они в составе одной оперативной группы выслеживали поставщиков нового синтетического наркотика, который сначала завоевал фешенебельные южные районы города, а затем и пригороды. В конце концов оперативная группа успешно выполнила задание, задержав несколько подозреваемых, связанных с организованной преступностью. Было изъяты крупные партии наркотика, и начальство отметило вклад Чопры и Гаревала. С тех пор они потеряли друг друга из вида. Чопра остался в участке Сахар, его вполне устраивало служить в районе, где он провел большую часть сознательной жизни. Гаревал же устремился покорять новые вершины.

Чопра помнил Гаревала как человека честолюбивого. Ради своих целей он готов был идти на компромиссы. Поэтому Чопра никогда не мог назвать его своим другом.

Наконец Гаревал отнял руки от лица, поднял голову и встал навстречу посетителю.

«Боже, что с ним случилось?» – подумал Чопра.

На Гаревале была стандартная форма исправительных учреждений Индии – белая с нашитыми черными полосами. Глаза заплыли, лицо все в синяках, и выглядел он намного старше своего возраста. Короткие седеющие волосы были взлохмачены. Гаревал не носил усов, однако подбородок его темнел от однодневной, как у пьяницы, щетины.

Гаревал глядел на Чопру, затем шагнул навстречу, исступленно сжал его в объятиях и разрыдался на плече.

Пораженный Чопра наконец выдавил:

– Ну же, Гаревал, возьми себя в руки, – это прозвучало грубее, чем он хотел. – Что происходит?

Гаревал отступил назад, вытерев лицо рукавом.

– Мне конец, Чопра. Теперь мне точно конец.

– Давай по порядку, – сказал Чопра. – Расскажи со всеми подробностями.

Гаревал кивнул, взгляд его был пустым.

– Я сам виноват. Если бы я не попросил дядю…

Чопра ждал.

– Если бы ты не попросил дядю о чем?

– Полгода назад анонсировали выставку драгоценностей короны, и я сразу понял, что тот, кому достанется эта работа, потом будет почивать на лаврах. Я про работу ответственного за обеспечение безопасности драгоценностей. Думал, если мне как-то удастся получить эту должность, то дальше жизнь – малина. Потому попросил дядю – ну, ты знаешь, того, кто работает на главного министра, – так вот, попросил его замолвить за меня словечко. Конечно, я обещал лах[6] рупий в благодарность. И еще лах – главному министру.

– Ну а дальше я узнал, что меня назначили ответственным за безопасность. Тут для меня настали все Дивали[7]разом. Не много-то мне пришлось там решать самому. Всякие эксперты по безопасности меня консультировали. Да и сам главный министр нанял бригаду «Форс Ван». Я сидел себе спокойно, координировал все. Не работа, а мечта.

Гаревал посмотрел на Чопру покрасневшими глазами.

– А теперь, когда все накрылось, я оказался виноват. Говорят, я все подстроил. Я украл корону с «Кохинуром»!

Чопра глубоко вздохнул.

– А это так?

Лицо Гаревала исказилось от муки:

– Да как ты можешь меня об этом спрашивать? Клянусь своими детьми, я ни при чем.

– Тогда почему же тебя обвиняют?

– Не знаю. Говорят, что я знал все меры безопасности и понимал, как их обойти. Говорят, я сам просил эту работу. И планировал все это с самого начала.

Гаревал выглядел так, будто вот-вот разрыдается снова.

– Меня подставили, Чопра. Им нужен козел отпущения, вот меня им сделали. Это смертный приговор!

– Это чушь! Тебя же обвиняют в краже, а не в убийстве.

– Ты что, не понял? Это международный скандал. Им же нужно показать, что они принимают меры. Скажут, что я организовал кражу, и заставят молчать. Нож в спину. Или такое удобное «самоубийство». Меня отсюда ни за что никогда не выпустят. Мне не жить. Только если кто-то не найдет настоящих грабителей.

– Почему ты думаешь, что они их искать не будут?

– Да они сами не скрывают этого. Пока все держатся, но с каждым днем давление усиливается. Рано или поздно они тихо замнут это дело и заявят всему миру, что их расследования подтвердили, будто я и есть грабитель. И тогда мне крышка.

– Но раз ты этого не делал, они не найдут корону и не смогут на тебя все повесить.

– Зато у них будет виновный. Вот почему живым мне отсюда не выбраться. Объявят, что я виноват в краже, и закроют мне рот. Даже если потом обнаружится настоящий грабитель, скажут, что я был сообщником. Ты же знаешь, что я прав.

Чопра подумал над словами Гаревала и спросил:

– Почему ты мне позвонил?

– А кому еще мне было звонить? Из полиции мне никто не поможет. Мне ведь даже не разрешают иметь адвоката – говорят, что я лишен конституционных прав, так как дело касается национальной безопасности. Только ты мне можешь помочь, Чопра. Ты же частный детектив. Я всю свою жизнь поставил на тебя. Мне ведь пришлось пообещать охраннику тысячу рупий, только чтобы он дал позвонить тебе со своего телефона, ты хоть представляешь? Если ты мне не поможешь, я покойник.

Чопре показалось, что Гаревал сейчас снова разрыдается.

– Меня били всю ночь, – прошептал Гаревал, опустив глаза в пол. – Думаю, сегодня применят электроды.

Чопра задумался, что бы он делал на месте Гаревала. Он отлично знал, с какой жестокостью его коллеги-полицейские допрашивают заключенных. Неизвестно, как далеко они могут зайти, когда ставки так высоки. Он вспомнил о детях Гаревала. Мальчик и девочка. Мальчику уже должно быть десять лет, а девочке – девять. Что с ними будет, если отец так и не вернется домой? Как они будут жить под грузом преступления, о котором никто никогда не забудет?

– Почему ты решил, что я возьмусь за это дело? – наконец спросил он.

В глазах Гаревала мелькнула надежда. Он сделал шаг вперед и встал под единственный светильник в камере. Тени легли на его осунувшееся лицо.

– Помнишь, как мы гонялись за Аруном Гангой на крыше старого склада в Санта-Крузе?

Чопра вспомнил ту погоню. Посреди ночи Гаревал получил наводку. Он поднял Чопру, и они вместе отправились в промышленный район Санта-Круз – Санта-Круз Электроник Экспорт Просессинг Зон. Команда разделилась, и не успел Чопра прийти в себя, как они с Гаревалом уже гнались за серийным маньяком Гангой по заброшенному складу.

– Помнишь, ты на крыше заметил Гангу? Ты же мог пристрелить его, никто бы не узнал. Никто бы его не оплакивал, а уж я бы точно помалкивал. Так почему ты не убил его?

Чопра молчал.

– Ты живешь по справедливости, дружище, – сказал Гаревал. – Так помоги мне добиться справедливости. Спаси мне жизнь.

Дверь камеры отворилась, Чопра обернулся и увидел двух мужчин, заходящих внутрь.

– Чопра! Какого черта? Что ты тут делаешь?

Эти слова выпалил низкий толстый мужчина с круглыми щеками, рыбьими глазами и тонкими усиками – казалось, будто их нарисовал ребенок. Он бы одет в хаки индийского полицейского, хоть Чопра всегда считал, что он не заслуживает эту форму.

Суреш Рао когда-то был заместителем комиссара полиции и отвечал за три окраинных участка, в том числе и Сахар. Много лет он был начальником Чопры, много лет он был заклятым врагом Чопры.

Они никогда не ладили. Рао олицетворял собой все, что Чопра презирал в индийской полиции. Он носил форму, чтобы служить самому себе, а не обществу, которое ему доверилось.

Чопра слышал, что после скандала с торговлей людьми Центральное бюро расследований задержало Рао как одного из подозреваемых. Но, по извращенной мумбайской логике, все закончилось вовсе не тем, что у Рао сорвали звезды с погон (а Чопра думал, что это было бы справедливо), – наоборот, его даже перевели с повышением в то самое ЦБР, и теперь он сам расследовал дела коллег из полиции, которых обвиняли в коррупции.

«Такое возможно только в Индии», – мрачно отметил Чопра, когда услышал эти новости.

За Рао возвышался белый мужчина – таких здоровяков Чопра еще не видел. Его широкие плечи еле втискивались в дверной проем, а раздувшийся живот выпирал в комнату. Лицо мужчины было красным и массивным, и на огромном темени вокруг блестящего островка лысины пушилась юбочка каштановых с проседью волос. Усы с такой же проседью, смахивающие на жесткую щетку, топорщились под носом картошкой. Над ярко-голубыми глазами нависали внушительные брови.

На мужчине были коричневые брюки из плотного кавалерийского твила, черные оксфорды и накрахмаленная белая рубашка с закатанными рукавами. В массивном кулаке он сжал льняной пиджак. На покрытой пятнами шее болтался помятый черный галстук с ярким клеймом желто-красной короны. Под мышками расползались пятна пота. Побагровевшее лицо было покрыто испариной. Вообще, он так сильно взмок, что казалось, будто сам его пот потеет.

Мужчина промокнул лоб мокрым платком.

– Я задал вопрос, Чопра, – Рао подошел вплотную, так что его макушка теперь была на уровне подбородка Чопры.

– Я пришел по вызову клиента, – сухо ответил Чопра.

– Клиента? О чем ты, черт побери?

– Гаревал обратился ко мне за помощью.

Рао перевел взгляд с Чопры на страдальческую фигуру инспектора Шекхара Гаревала. Лицо Гаревала потемнело от ужаса. И тут Чопра охватила ярость – он понял, что это Рао оставил следы побоев на лице его бывшего коллеги.

Рао злобно рассмеялся.

– Гаревалу не помочь. Да и ты больше не полицейский.

– Я хотя бы им был, Рао. Чего не скажешь о вас.

Рао выпучил глаза и сжал латхи, которую машинально вынул из-за пояса.

– Я должен знать, почему Гаревала здесь держат, – продолжил Чопра. – Почему его обвиняют в преступлении? Почему к нему не пускают адвоката?

– Ты все такой же, ей-богу, – вышел из себя Рао. – Вечный выскочка! Оглядись! Это центральная тюрьма Мумбаи. Невиновных здесь нет. Твой друг Гаревал сделал большую ошибку и теперь за нее поплатится. Если тебя что-то не устраивает, обращайся к главному министру.

– Может, и обращусь, – запальчиво ответил Чопра. – А это кто такой, Рао?

Чопра посмотрел на сердитое лицо Рао, а затем на рослого белого мужчину, маячившего за ним.

– Никто, – выдавил Рао.

– Моя фамилия Чопра, – холодно сказал Чопра. – Инспектор Чопра. В отставке.

Он вытащил из кармана визитку и протянул здоровяку. Тот прищурился, глядя на карточку, колючие усы зашевелились, пока он вслух зачитывал.

– Детективное агентство «Малыш Ганеша»… Вы частный детектив?

Он в ступоре сдвинул брови. Здоровяк умудрился произнести слова «частный детектив» так, что звучали они как «противный таракан».

– Да. А этот мужчина теперь мой клиент. Он не совершал преступления, в котором его обвиняют. Я возьму на себя расследование.

– Еще чего! – загоготал Рао. – У тебя нет полномочий! Ты что, думаешь, у нас тут дамские чаепития? Слышал я про твое агентство. Знаешь, что о тебе говорят в полиции? Что ты посмешище. У Гаревала нет прав. Это дело государственной безопасности. И только я могу проводить расследования. А ты возвращайся к поискам потерянных кошечек и собачек.

Чопра холодно посмотрел на Рао, пытаясь сдержать гнев изо всех сил. Затем он обернулся к Гаревалу.

– Держись! Я буду на связи.

Он направился прочь из камеры, чуть не сбив по дороге с ног обоих мужчин. У двери он остановился и повернулся к белому мужчине.

– Так как вас зовут?

– Не твое дело, – сказал Рао.

– Я сам отвечу, – пробасил здоровяк. – Меня зовут Бомбертон. Старший инспектор сыскной полиции Бомбертон. Из Скотленд-Ярда. Глава отдела искусства и антиквариата службы столичной полиции.

– Вы приехали расследовать кражу короны?

– А для чего же еще, по-твоему? – закричал Рао. – Полюбоваться видами?

Чопра пристально посмотрел на Бомбертона.

– Дам вам один совет, – он указал на Рао, – если будете слушать его, то корону никогда не найдете.

Он повернулся и вышел из камеры. Вслед доносились злобные выкрики Рао:

– Еще раз увижу тебя здесь, арестую! Слышишь, Чопра? Я тебя брошу в такую глубокую яму, что не видать тебе больше дневного света!