Читать книгу История сербов в Новое время (1492–1992). Долгий путь от меча до орала - - Страница 3

Мы с Милорадом Экмечичем дважды были соотечественниками, но так ни разу и не встретились! Первый раз в довоенном Сараеве, а после войны в Боснии и Герцеговине 1990-х годов мы оба оказались в Белграде. Однажды я увидел его в белградском аэропорту Никола Тесла, но, поскольку не особо умею подходить и начинать разговор с известными людьми, даже когда это оправданно, я так и не сделал этого. Надо было, конечно, подойти и поблагодарить за его открытие, что Кардель скопировал свою теорию самоуправления с Муссолини, который после падения Италии в 1943 году провел социальный эксперимент и хотел из фашиста превратиться в самоуправляющегося социалиста. Единственное, что получилось у титовских коммунистов, – это эксперимент, который после смерти маршала превратился в наихудшую версию либерального капитализма.

Когда летом 2012 года Матия Бечкович встретил Экмечича в коридоре Сербской академии наук и искусств, на рутинный вопрос: «Чем занимаешься?» – тот ответил: «Читаю Кустурицу, его книгу “Смерть как непроверенный слух”». Мне было очень приятно. В основном потому, что он читал мою книгу, но еще потому, что историк хотел не только заглянуть в мою душу, но и рассмотреть элементарные частицы общественной жизни Сараева в период с 1967 года и до войны…

Листая книги Экмечича, я понял, что он регулярно читал все, в том числе и художественную литературу, и мотивы из романов были лишь элементами, при помощи которых в его книгах создавалась четкая и цельная историческая картина. Он, подобно хорошему психиатру, читал все, начиная со статистики и заканчивая произведениями Симо Матавуля[1], – все, что можно включить в «исторические мотивы», которые необходимо связать с документами и, таким образом, реконструировать эпоху.

Экмечич часто использовал типичные для разрабатываемого им периода фразы. Например, «процесс строительства нации» (Nation building process) – исторический пароль для Америки после гражданской войны, – Экмечич настаивал на этой теме в книгах, написанных после падения Берлинской стены, в период объединения Восточной и Западной Германии и утраты сербами единого государства. Он внимательно следил за подъемом Китая и уже тогда говорил, что сегодня Китай является тем, чем во времена промышленной революции была Англия, – «мастерской мира» (Workshop of the world).

Экмечич сожалел, что Карагеоргию не удалось завершить Первое сербское восстание, и был уверен, что, если бы этому процессу не помешали, сербское государство было бы приведено в порядок гораздо раньше и все грядущие вызовы и переломные моменты проходили бы менее болезненно. Он открыл нам, что лучше всего искать убийцу Карагеоргия в Англии. Как он указывал на многих примерах, в трагической истории виноваты не только мы, южные славяне, и османские завоеватели, но и Ватикан, англичане, французы, а в новейшую эпоху – и американцы. И конечно, он выступал не с голословными предположениями, а выдвигал тезисы, подкрепленные документами.

Структура его книг близка к структуре романов, в которых рефреном звучат решающие для нашей истории истины. Данные в них приводятся самые разнообразные: от создания Гэллапом технологии проведения опросов, результаты которых, в частности, в 1942 году показали, что 67 % британцев больше симпатизировали СССР, чем США, до кратких описаний исторических личностей: Сталина, Тито, Рузвельта, лидера Герцеговинского восстания Вукаловича. Он делал это в такой манере, что перед нашим взором раскрывались литературные портреты! В заключении своих книг он не оставлял нас без объяснения причин, из которых вытекают последствия, делающие нашу жизнь такой, какая она есть сегодня. Он не выступал против Югославии, но воспринимал ее создание скорее как инициативу западных сил и Ватикана, чем спонтанное выражение желания народов, проживавших на юго-востоке Европы. Она (Югославия), как пишет историк, возникла от движения сверху, а не снизу. Создание Королевства Югославия Экмечич назвал замораживанием идеи сербской государственности.

В своих книгах Милорад Экмечич развивал повторяющиеся исторические мотивы, рефрены, которые мы вместе с ним затвердили как истину: когда на начальных этапах нашей новейшей истории среднего класса еще не существовало, народ принимал свои политические решения на основании образов героического эпоса, выученного наизусть. Ребекка Вест, английская писательница и путешественница, один из тех редких западных интеллектуалов, кто понимал нашу позицию и с симпатией писал о сербах, отмечала, что никакой другой народ не создавал историческую память, заучив наизусть столько длинных строф.

Будучи убежденным интернационалистом, Экмечич сумел с математической точностью провести исследование нашей национальной истории, он пишет о шокирующих вещах. Он первым написал о практике этнических чисток в период владычества Османской империи, а также о том, что Первая сербская революция (восстание) не произошла бы, если бы до этого в Белграде число мусульман и турок не приблизилось к историческому минимуму. Все это предшествовало крупнейшей бойне в нашей истории – массовому убийству сербского мирного населения в Хорватии в 1941 году. Правда о том, что в селе Пребиловци были убиты предки Милорада Экмечича, не повлияла на его научную работу. Он мог создать критическую дистанцию и никогда не впадал в романтический восторг.

Экмечич умел направить нас к истине в отношении противоречивых идей и идеологий нашей истории. Писал о Герцеговинском восстании, которое стало ключевым событием для развития процесса освобождения от турок, а также о получении для Сербии статуса княжества на Берлинском конгрессе.

Он пережил две главенствовавшие идеологии XX века – коммунизм и монархизм, партизан и четников, Тито и Дражу…

Экмечич не симпатизировал Иосипу Брозу, но, вероятно, поэтому тщательно исследовал его эволюцию до и во время Второй мировой войны с исторической точки зрения. Он писал о Брозе как о человеке необразованном, любившем фотографироваться с книгами в старинных и дорогих переплетах, но не читавшем их. Тем не менее Экмечич признавал безошибочную интуицию лидера югославских коммунистов и хорошее знание им человеческих характеров. Тито знал, как лавировать между Сталиным и Черчиллем, или, как называет их Экмечич, между двумя дьяволами. Он исследовал самые важные перемещения Тито в конце Второй мировой войны и среди них – поездку в Ватикан после встречи с Черчиллем в Неаполе. Документы не подтверждают, что он встречался там с папой Пием XII, но последовательность событий в конце войны, которую прослеживает Экмечич, наталкивает меня на мысль, что эта встреча была возможна. Было ли случайностью, что после нее сначала был освобожден Триест, а лишь затем Загреб? Вопрос, обеспечила ли такая последовательность событий возможность массового бегства усташей из Хорватии по «крысиным тропам»? Академик Экмечич не забыл познакомить нас с правдой о том, что писатель Мирослав Крлежа, будучи большим поклонником Анте Старчевича, в 1945 году отказался от предложения Мачека бежать в Австрию. Вероятно, Старик, как Крлежа называл Тито, предоставил ему гарантии, чтобы он мог остаться. Как масон, Броз знал, как использовать Рузвельта и его шпиона, прибывшего в Белград в 1941 году, за несколько месяцев до мартовского переворота, который спровоцировал Гитлера на бомбардировки Югославии. Экмечич обнаружил, что цели для бомбардировок Сербии союзниками в 1944 году поступали из Верховного штаба, которым командовал товарищ Тито.

Экмечич понимал личную драму генерала Дражи Михаиловича, больше всех проигравшего в сербской национальной борьбе Второй мировой войны. Ему удалось донести до нас правду о том, что Дража был одним из сербских повстанцев, который не смог преодолеть то, что немецкий историк Ранке назвал средневековым синдромом сербского партикуляризма. Даже Карагеоргий, пишет Экмечич, не завершил Первое сербское восстание, поскольку после сражений не нашел способа решить вопрос с воеводами в Неготинской Краине и прочих княжествах, где местные лидеры отказывались действовать в общих интересах. В отличие от Тито, который держал коммунистов на привязи, используя сладкую идею равенства и конспирации, Дража не контролировал движение четников. Рядом с ним не было молодых студентов, зараженных эросом коммунистического заговора, царившего в мире, не только в Сербии, после Великой депрессии в Америке и создания СССР. Как мог Дража рассчитывать на победу в войне, недоумевает Экмечич, когда он не сформулировал свою монархическую идеологию в литературных произведениях, не имел вокруг себя представителей элиты, не использовал шапирограф[2] как орудие пропаганды? Ему не хватало интеллектуальной элиты, без которой, утверждает Экмечич, не могло быть исторического успеха.

Ключевым элементом в злой судьбе Балкан и южнославянских народов Экмечич видит вмешательство великих держав. Не только Англии, чьи журналисты приезжали и привлекали на свою сторону князя Милоша Обреновича, богатейшего серба (как писал Вук Караджич). Князь Милош не отказался от коммуникации с англичанами и был в итоге изгнан из Сербии господарем Вучичем и российским императором, потому что не принял создание скупщины (парламента), которая должна была ослабить его авторитарный коммерческий дух. Экмечич отслеживал и перемещения английских эмиссаров, которые шныряли по Балканам, привлекали на свою сторону наших князей в конце XVIII и в начале XIX века, а далее спешили в Среднюю Азию, чтобы настроить тамошних мусульман против российского императора.

Движение четников, как утверждает Экмечич, создало генерала Дражу, в отличие от Тито, создавшего коммунистическую сеть на территории распавшегося Королевства Югославия, деятельность которой в Коминтерне предшествовала возвышению Коммунистической партии Югославии. Без Экмечича синтетическая идеологическая картина начала сопротивления на территории Югославии осталась бы под завесой тайны. В принципе, восстание в Сербии в 1941 году после гитлеровских бомбардировок никоим образом не являлось коммунистическим ответом на немецкую оккупацию, а было реакцией сербов на массовые убийства, которые начали проводить усташи в отношении наших людей в Ясеноваце, Градине, Сараеве в июле 1941 года. Экмечич сообщает нам, что вымышленный герой Жикица Йованович «Шпанац» («Испанец») был незначительной фигурой в восстании. Выстрелила одна из винтовок, которые солдаты старой Югославии забрали домой после капитуляции, а когда прослышали о зверствах усташей, то стихийно поднялись на восстание. Дража, как честный солдат, не участвовал в игре между Черчиллем и Сталиным. Он верил королю, который в конце войны повелел сербам перейти в распоряжение Иосипа Броза. А когда в итоге Дража оказался в тюрьме, он доверился охраннику и сказал, что англичане – худшие люди в мире. По мнению Экмечича, Броз разыгрывал карту между Черчиллем и Сталиным как член лондонской масонской ложи «Конкордия», а его универсализм полностью укладывался в идею Черчилля, чтобы территория Балкан стала санитарным поясом, защищающим Западную Европу от СССР и распространения коммунистической угрозы.

Экмечич вдохновенно писал об эволюции социальных систем на нашей национальной территории и различал наших князей по тому, кто из них был ближе к демократическим принципам. Таким образом, он представил нам правду о том, что действия Милоша Обреновича основывались на отказе от создания Совета (сената) – собрания политических магнатов, которые могли ограничить его меркантильный дух и эффективность его правления. Когда он вновь захотел раскритиковать Иосипа Броза за его диктаторский характер, то удивлялся, почему мы вовремя не превратили плановую экономику в рыночную, а контроль над благами оставили, подобно китайцам, партийному государству.

Автор этих строк не является поклонником либерального капитализма или фанатом идеи создания банковской империи, управляющей планетой в союзе с многонациональными компаниями, обеспечивающими военно-промышленный комплекс западных держав. Давно прошли те времена, когда с Запада к нам доносились голоса бунтующих вольнодумцев. Если мы сравним хотя бы одну строчку Лу Рида (Lou Reed) с тем, что поют новоиспеченные группы, первым делом мы обнаружим, что слово «свобода» сегодня не употребляется. Вот почему я понимаю тех, кого сегодня называют диктаторами. Вспомним, как Америка стояла за латиноамериканскими диктаторами семидесятых, а теперь является противником того, что называют диктатурой, которая сегодня не что иное, как попытка защитить маленькие страны от прожорливого капитализма и великих держав.

Милорад Экмечич нечасто давал интервью СМИ, иногда мы читали его мнение в газете «Печат», мы не видели его на телевидении; скрытый за своими страницами, он оставил нам исторический труд, который, по крайней мере, должен быть обязательным для преподавания во всех школах. Не только для молодых историков, но и для всех тех, кто хочет создать образ мира и будущего нашего народа.

Было бы справедливо, если бы сразу после его смерти на одной из главных площадей Белграда засиял бронзовый бюст, так же, как при жизни сияли мысли Милорада Экмечича.

Эмир Кустурица

«Битва на Косовом поле». Художник А. Стефанович, 1875 г. Народный музей