Читать книгу ПсихирЪ - - Страница 6

Суетливое утро выдалось на следующий день. Пришлось заниматься тем, что Петя очень не любил, – собирать документы для трудоустройства в компанию Антипова. Крайне деловая помощница выслала ему длинный список, и пришлось несколько часов делать копии и заполнять анкеты. На радио ему с удовольствием подписали заявление на отпуск за свой счет на месяц.

Только после обеда у Пети наконец выдалась свободная минута и он набрал номер секретаря психолога.

– Добрый день, Светлана! Меня зовут Петр Соколов. Я бы хотел к Ивану Петровичу записаться на встречу. Как это можно сделать?

– Добрый день! Подскажите, пожалуйста, как вы узнали о профессоре? – строго ответил молодой женский голос.

– Мне ваш контакт дала мама Родиона Неясова, Ольга Васильевна, – соврал Петя, хотя и не сильно отойдя от истины, ведь телефон ему действительно опосредованно достался от Неясовых.

– Хорошо, я уточню у Ивана Петровича и скажу вам время, окей? – протараторила девушка. – Попозже перезвоню.

– Да, конечно. Простите, еще один вопрос. А где Иван Петрович принимает? Может, сегодня удастся попасть на прием?

– О нет, сегодня никак, – рассмеялась девушка, как будто Петя сказал что-то странное. – Его кабинет на «Китай-городе». Но он принимает только по предварительной записи, извините. День в день записаться невозможно.

– Светлана, – осенило Петю, – а с вами можно увидеться? Я посоветоваться хотел бы, пару вопросов задать, желательно не по телефону.

– Со мной? – недоуменно спросила девушка. – Но зачем…

– Светланочка, буду вам очень благодарен, очень! Мне бы понять, как это работает, чего ожидать. Я в первый раз… – проникновенно произнес Петя, подключая свое телефонное обаяние.

– Окей, ну давайте пересечемся… – неуверенно согласилась девушка. – Знаете, где находится психфак МГУ? Я заканчиваю в 17:20. Встретимся у входа.

На метро «Охотный Ряд» Петя поехал своим ходом. По дороге он вбил в поисковике запрос «Направления в психотерапии». Аналитическая подготовка была частью его работы репортером, и он автоматически проделывал ее даже в бытовых вещах. «В начале ХХI века в мире насчитывается от 600 до 1000 психотерапевтических подходов». «Ого! – мысленно присвистнул от удивления Петя. – Ладно, быстро не разобраться, отложим на потом».

У факультета психологии МГУ он был вовремя. Через пару минут из главного входа выпорхнула девушка лет 20 в легком цветочном платье, тяжелых черных сандалиях и джинсовке, по современной моде на три размера больше, чем нужно.

Петя мысленно составил психологический портрет: «Бойкая, увлекающаяся, сомневающаяся. Трудно общаться с новыми людьми, важно нравиться окружающим». Была у Пети такая привычка: при первой встрече коротко формулировать предварительную оценку. Конечно, в процессе общения эта формулировка уточнялась, пухла до нескольких предложений. Но в начале знакомства помогала сформировать первое впечатление.

Этому методу экспресс-диагностики его научил любимый дед. Отец бросил семью, когда Петя был совсем маленьким. И мама в большой обиде на мужа не давала Пете встречаться с родней отца. А в Петины 15 лет она вышла замуж за иностранца и дала сыну возможность самому решить, оставаться в России с родней отца или ехать в Германию в новую семью. Петя встретился с дедом, и тогда, с первой встречи, зародилась их большая, теплая дружба.

«Петя, учись формулировать мысли лаконично, а в человеке вычленять главное», – говорил дед, бывший офицер. И Петя учился. Вместе с дедом они приходили в людное место и мысленно проделывали одно и то же упражнение: оценивали проходящих мимо людей. Задача была – как можно больше подробностей определить по внешности. Затем подтвердить гипотезу, познакомившись с объектом «исследования». Петр поначалу не мог конкурировать с дедом. Но постепенно сравнялся с ним в проницательности.

Вообще Петя за многое был деду благодарен. За квартиру в центре Москвы, пусть и небольшую, но в сталинке на Таганке. Ее дед подарил на совершеннолетие, переехав жить на дачу. За эту науку вычленять главное. В репортерской профессии это всегда помогало точно формулировать первое впечатление о человеке, удерживать его в памяти надолго и никогда не забывать лица и имена. И за ту опору, которой дед стал для Пети в период его взросления и юношества, заменив и отца, которого Петя не помнил, и мать, которая связала свою жизнь с другой страной.

Поозиравшись, девушка увидела Петю и направилась к нему.

– Это вы мне звонили?

– А вы Светлана? Я Петр Соколов, – улыбнувшись, констатировал Петр.

– Петр, у меня полчаса. Что вы хотели узнать? – настороженно и по-деловому задала вопрос Светлана. – Сразу скажу, с Иваном Петровичем я еще не успела прояснить расписание. Смогу позже ответить.

– Светлана, я бы хотел немного о методе Бехтерева узнать. Как он работает? В каком направлении психотерапии?

– Ну, вообще мы так не делаем. Иван Петрович вам сам все расскажет, если будет готов к работе, – замялась Светлана.

– Пожалуйста, расскажите, что знаете, это очень поможет понять, что меня ждет. Может, подготовиться как-то…

– Вообще, я вам про себя могу рассказать, запретов на это нет, – приняла решение Светлана и неуверенно улыбнулась. – Угостите меня кофе?

В кофейне Светлана заказала большой капучино с миндальным молоком и корицей, чизкейк и немного расслабилась. Она оказалась смешливой студенткой факультета психологии МГУ. «Перешла на второй курс», – с гордостью подчеркнула она. Оказалось, Света познакомилась с Бехтеревым через своего педагога на первом курсе. Она никак не могла избавиться от заикания. Денег на хорошего психолога у нее, студентки, конечно же, не было, и университетский педагог договорился с Бехтеревым, что оплатой Светы будет работа в качестве секретаря в течение года, если он поможет ей избавиться от проблемы.

«Какой милый человек этот Бехтерев. Ну не странно ли работать без оплаты?» – недоверчиво слушал Петя историю Светланы.

– Посмотри, как я сейчас говорю! – с восторгом тараторила Светлана, с которой они быстро перешли на «ты». – Ну чудо же! А раньше, всю свою жизнь, сколько себя помню, заикалась.

В школе Свету практически не спрашивали устно: в волнении любой стишок, любой ответ она произносила в разы дольше, чем ее ровесники. Учителя демонстрировали толерантность и принятие. Но минуты шли, и какой бы это ни был урок, неизменно наступал момент, когда класс начинал смеяться, а учитель терял терпение. И Света, мучительно краснея, заканчивала: «И д-днем-м-м-м и-и-и-и н-н-н-ночью кот уч-ч-ченый все ходит по-о-о-о ц-цепи кр-р-ругом…» Или «икс р-р-рав-в-вен т-т-три!»

У Светы не было друзей. Психологи и логопеды сменяли один другого, облегчение следовало за обострением и наоборот. Родители хватались за голову. На этой почве родители и развелись, когда Света была подростком. Отец не выдержал груза вины, что у дочери такая проблема. Он ушел к другой женщине за счастьем и простой жизнью. А мать стала топить обиду в вине, постепенно теряя связь с дочерью и миром.

Блестяще сдав ЕГЭ, Светлана поступила в МГУ на факультет психологии, как многие абитуриенты психфака, в надежде решить личные проблемы. А на первом курсе влюбилась в завкафедрой общей психологии, харизматичного, но безнадежно женатого профессора, готова была на любые глупости. Профессор глупости пресек и отправил Свету к Ивану Петровичу – решить вопрос с этой странной зацикленностью на себе и с заиканием заодно.

Бехтерев на первом же сеансе, не щадя пациентку, сразу начал искать проблему в детстве Светы. Столько всего выговорила она ему, столько всего выплакала. И однажды, распутывая какой-то бредовый сон, Света вспомнила, что в глубоком детстве ее сильно напугала собака. Об этом не знали даже родители. Летом Света гостила у бабушки, вышла за калитку без разрешения, и большая бродячая собака в метре от нее сцепилась с другой такой же. Девочка не пострадала. Но брызгающие слюной, скалящиеся друг на друга агрессивные животные так сильно напугали ее, что она замолчала надолго, как будто забыв уже выученные слова. А когда заговорила, появился речевой дефект, усиливавшийся во время проявления любых эмоций. Даже радуясь, Света сильно заикалась. Но после развода родителей поводов для радости становилось все меньше и меньше, пока они не исчезли совсем.

– Ты знаешь, Петя… Я за три месяца изменилась. Три месяца! Бехтерев заставил меня вспомнить это якорное событие – и все! Психоанализ – и никакой магии!

– Психоанализ? Я думал, это как в анекдоте про банан, Фрейда, оговорки, сны и все завязано на сексе… – иронично блеснул познаниями Петя.

– Типично для дилетанта, – расхохоталась Света. – Психоанализ прежде всего о том, что корни большинства психологических проблем находятся в детстве. И мой случай это отлично подтверждает.

Света с шумом втянула в себя остатки кофе через соломинку и продолжила задумчиво:

– А вообще, я, честно говоря, была очень удивлена, я думала, что так уже никто не работает.

– Как – так? – Петя жестом подозвал официанта и повторил кофе для Светы.

– Ну, у Бехтерева классический кабинет психоаналитика, с лампой, кушеткой, как в прошлом веке, большой книжный шкаф с профессиональной литературой. Да и сам он напоминает Фрейда внешне. Но позже я поняла, когда на факультатив попала, что он применяет более поздний метод психоанализа – эриксоновский гипноз. Этим он меня и вылечил: на последнем сеансе я под гипнозом мысленно погладила большую собаку – и все, перестала заикаться. Но поначалу эффект был нестойкий, требовались регулярные поддерживающие встречи. Сначала два раза в неделю, потом один раз, а сейчас достаточно раз в месяц.

– А какие еще методы бывают? – с преувеличенным любопытством поинтересовался Петя.

– Ну, мы изучали несколько, гештальтизм, например, бихевиоризм… – начала перечислять Света.

– Бихе… что? – рассмеялся Петя и слегка закашлялся, мысленно призвав себя не перебарщивать с игрой в наивность.

Конечно, Петя знал это слово. Но профессионализм журналиста не в том, чтобы самому блеснуть эрудицией, а в том, чтобы дать возможность высказаться собеседнику.

Но Света не заметила Петину игру и с удовольствием продолжила выкладывать свои познания в психологии, как хорошо выученный школьный урок.

– Бихевиоризм – от английского «поведение». Психологи считают, что на психику «смотреть» бесполезно, нужно воздействовать на то, что явно видно, – на поведение. Отсюда и разные корректирующие программы.

– Ну а еще? – Петя подвинул к Свете новый стакан с кофе, та машинально принялась крутить соломинку.

– Еще когнитивный подход знаю. В самом психоанализе тоже много разновидностей… Они потом появились, после Фрейда. Мы пока еще не все изучили, у нас университетская программа фундаментальная, а не прикладная… – смущаясь, улыбнулась Света. – Мне еще пару-тройку лет все изучать.

– Да уж, интересная профессия – психолог, важная, – улыбнулся Петя. – А Бехтерев – хороший психолог?

– Очень! Я ведь столько всего перепробовала раньше. И психоанализ – это первое, что должно было помочь. Но травма была настолько глубокой, что терапия, когда я была ребенком, не сработала. Я психологом с 13 лет мечтала стать, чтобы себе помочь.

– Ну а теперь получишь образование и будешь помогать другим! – улыбнулся Петя. – А сколько лет Ивану Петровичу?

– Не знаю, ну, лет 50–55…

– Я думал, к восьмидесяти.

– Ну что ты, Петя. Он не так уж стар, вот увидишь! Я думаю, Иван Петрович тебя примет.

– А он часто отказывается брать новых клиентов?

– Нет, чаще соглашается. Но есть особенности, возможно, это тоже часть терапии… – замялась Света. – Он принимает исключительно один на один и в конкретное время. Опоздаешь – сеанс отменяется. Не придешь – больше не примет. Такие правила. Адрес я тебе позже скину, как он подтвердит. Это старый особняк на «Китай-городе», там несколько кабинетов, арендуют в основном психологи. И Бехтерев там уже давно принимает, насколько я знаю.

– А до тебя кто был его секретарем?

– До этого как раз мой преподаватель. С большим уважением относится к Ивану Петровичу, даже как-то упомянул, что Бехтерев ему жизнь спас. Но подробностей я не знаю, как-то не принято этим делиться… Это я всем рассказываю, чтобы популяризировать психологию. Много мифов существует в нашей стране, скепсиса. А ведь какая польза!

– А влюбленность твоя в преподавателя прошла?

– О да, очень быстро! Я в образ была влюблена, а не в человека. Это мы тоже с Иваном Петровичем проработали.

– Слушай, Света, а ведь Бехтерев – известная фамилия! – как будто внезапно «вспомнил» Петя.

– Да, верно, – кивнула Света. – У нас был курс «Введение в психологию», и на первой лекции профессор сказал: «Если вам покажется, что вы сделали открытие, не спешите его публиковать, почитайте сначала работы Бехтерева – оно там уже есть!»

– Но это же не тот Бехтерев. Я вот думаю, может, династическая фамилия?

– Этого не знаю, – покачала головой Света. – А вообще интересно, но на первом курсе мы вечно путали имена-отчества. Иван Петрович Павлов – великий физиолог, все его знают… И Владимир Михайлович Бехтерев – великий психолог. А тут Иван Петрович Бехтерев, забавно, я только сейчас поняла!

Перекинулись еще парой шуток, Петя оплатил счет, и они решили немного пройтись по Тверской. Петя любил этот район Москвы за его праздничные фасады, высокий темп жизни, яркие огни по вечерам. И вот сейчас как раз тот короткий переход из дня в вечер, когда особенно хорошо получаются селфи с девушкой.

– Красивый у нас город, – Света засмущалась, чувствуя неуместную романтику вечерней прогулки.

– Красивый, – согласился Петя.

– Не с той девушкой? – спросила она.

– Ты права, – кивнул Петя.

– Ты знаешь, а ведь это чувствуется, помощь тебе нужна.

– Правда?

– Все хорошо, ты классный парень. Но есть в тебе какая-то надломленность. Как будто ты запутался, заблудился…

– Заблудился?

– Ну да, сам не знаешь, что делаешь, куда бредешь… Блуждаешь, блуждаешь… А тебя кто-то ждет, ждет.

Петя резко остановился, он уже слышал похожие слова, и совсем недавно.

– Света, это странный вывод из нашей короткой встречи.

– Я просто чувствую… – Света смутилась, сумбурно попрощалась и побежала к метро.

Петя без особой надежды написал Насте в телеграм: «Настена, как дела? Можем наконец поговорить?» И неожиданно пришел ответ: «Говорить не могу, я на ретрите».

Петя набрал номер: «Абонент недоступен…» Странно, если отвечает в телеграме, почему телефон выключен?