Читать книгу Умолчи, считая тайной - - Страница 3

2012

Экспедиция с самого начала шла как по маслу, благо в компании все, за исключением Муханова, уже знали друг друга неплохо. Ему окончательно вписываться пришлось на ходу, то бишь на лету – догнал остальных уже в Домодедово. Славка с Саней пожали руку, Инна и Марина обняли и чмокнули в щёчку, а единственная незнакомая просто с улыбкой кивнула.

– Привет! Я – Жанна. А вы… ты – значит, и есть тот самый Муха?

– Значит, я и есть. А ещё я – Гена.

Вот и всё знакомство. У него хватило ума не лезть из кожи вон, не пытаться умничать и острить по поводу и без, иначе говоря, не повторять ошибки, свойственные всем стремящимся понравиться, независимо от пола, возраста и уровня интеллекта. Но и буку из себя строить не стал. Повёл себя, словно со старой знакомой, хотя на язык очень просилось нечто предельно банальное, вроде «Ваши трёхдюймовые глазки…» Ибо девушка, предназначенная в его спутницы на ближайшую неделю, оказалась очень красивой, и особенно хороши были действительно глаза – небесно-синие, обрамлённые густыми ресницами, при этом не глупые. Видимо, он всё-таки на время потерял контроль над лицом, что не миновало внимания одноклассников.

– Видал? – повёл бровями Слава, – Наш горе-людоед… а?..

– Ага, – поддержал Саня, – Точно!

«Неправильный ты, Муха, людоед! – оценили однажды друзья его отношение к женскому полу, – Мы на ножки смотрим, сиськи замечаем, попку. А тебе глаза подавай!»

Надо сказать, супер-качеством указанных анатомических образований Жанна похвастаться не могла – обычная девчонка, ничего особенного. Но и не совсем плоская. А глаза… да-а, тут Генка влип, как могла бы вляпаться настоящая муха в гипотетическое варенье из фиалок. Или из незабудок.

Сам аксакал, его жена, двое сыновей и три дочери, многочисленная челядь и как могло показаться, все без исключения обитатели Ферганы были несказанно рады гостям. Для проживания хозяева предложили на выбор – шикарный отель либо этаж в дядином особняке. Следуя законам гостеприимства, естественно, выбрали этаж. И дали маху…

Кто же мог знать заранее о маниакальной приверженности тётушки или, по-киргизски, «эжеке» Жазгуль, к некоторым национальным обычаям? Среди многих вполне невинных нюансов оказалась главная загвоздка: гостей разного пола, не состоящих в браке, ни в коем случае не полагается размещать на ночь в одной спальне! Более того – даже на одной половине дома! И посмеивающихся девушек увели на другую половину того же этажа, отделённую от мужской тонкой, но прочной стеной, причем без двери – её ушлые товарищи без труда как-нибудь открыли бы. Но двери не было, балконов тоже, а вход в заветную комнатку – со двора, по отдельной лестнице, мимо женской же половины первого этажа, где чутко спит хранительница традиций… Облом на ровном месте!

Санькины намеки: типа, девушки уже не маленькие, а нам они вообще приходятся вроде «колукту» (невестами), результата не возымели. Ну, что ж, тем слаще ожидался собственно горный поход. Ехать решили на небольшое озерцо в сотне километров от города – считай рядом, в то же время безлюдно, рыбно и чисто. Маршрут предельно простой, на полпути группу будут ждать в мотеле с символическим названием «Ашууга жол», или «Путь к перевалу». Там предполагалась краткая остановка на обед, затем – поездка на само озеро, дорогу покажут, а ночёвка – снова в мотеле.

– Дальше не забирайтесь, – посоветовал многоопытный родственник, – И с дороги без пешей разведки лучше не съезжать. В горах всё обманчиво, навернуться можно практически на ровном месте. Хотя их, ровных, у нас и не бывает…

Снарядили друзей великолепно. Правда, трёх двухместных квадроциклов раздобыть одним махом не получилось, но Генка и не хотел садиться на несуразную, с его точки зрения, колымагу – он предпочитал мотоцикл. Спросил, какие есть, и заимел в полное распоряжение мечту – мощный, неприхотливый чо́ппер «Урал-Волк». Новая знакомая приятно удивила – спокойно уселась сзади, выказав полное доверие, и в пути время от времени прижималась к спине упругой грудью. Начало впечатляло. Естественно, тут же возникли закономерные мысли о продолжении… Продолжения, увы, не случилось, и Муха запоздало пожалел о своем же предложении насчет озёрного ночлега: как знать, в мотельном номере де́вица-упрямица могла оказаться сговорчивей… Да и бог с ним – не до того теперь.

Она выслушала новости спокойно. Без слёз и истерик собралась, бросила в озеро монетку и попросила Генку не гнать. Смысла никакого, не хватало ещё кувыркнуться самим. Через два часа в траурно притихшем доме неприятности прояснились. Младшая сестра толком ничего не сказала – только самое главное: родители в больнице, живы, но состояние тяжёлое. Надо возвращаться. В аэропорт их отвёз старший из Санькиных кузенов со странным именем Билли, и по дороге, на заднем сиденье лимузина, она наконец расплакалась. Муха не лез с утешениями, молча предоставил жилетку. У стойки регистрации Жанна взяла его за руку, подняла припухшие от слёз и все равно симпатичные глазки:

– Ты сильно обиделся?

– Я?.. На что я, по- твоему, должен обижаться?

– И не обижайся. Понимаешь, ты мне на самом деле нравишься. Очень.

– Очень рад… – собрался было съязвить Муха, но она перебила:

– Перестань юродствовать!

Ни хрена себе! Таким тоном с ним ещё никто не разговаривал. Вот так тихоня-недотрога!

– Я и не думал…

– Дослушай, ладно? Нравишься, не смейся. И я хочу быть с тобой!

– Тогда почему…

– Говорю же – дослушай. Хочу быть с тобой, и буду, не сомневайся. Но – не девочкой на ночь-другую в палатке, а женой. Ты же не против?

Крепко поцеловала в губы и, забрав из рук остолбеневшего Генки свою сумку, пошла на посадку.

«Ушла, улетела… И, похоже, на все сто уверена в заведомо положительной реакции. Иной вариант, кроме второго, для тебя неприемлем, и точка. А не подумала: ухажёр-то надеялся как раз на первый вариант… ну, может, не на одну-две ночи, а и посерьёзнее… в смысле, три и больше?.. И потерял дар речи не от сочного чмока и не от заманчивого предложения, замаскированного под риторический вопрос. Ну да, я не против первой части, где сказано «буду твоей» – кто бы возражал!.. А вот касательно «женой» – уж извини, милая, мы так не договаривались!.. во всяком случае, пока…»

Ответа она тогда ждать не стала, а зря – многое в их дальнейшей жизни могло повернуться совсем по-другому.

В здании терминала – кондиционированная прохлада, в машине – тоже. А на капоте можно жарить яичницу с салом. Генка не преминул сообщить водителю о своём климатическом наблюдении, но тот не понял, и тут наконец дошло: какое, на хрен, сало?!.. здесь свинина – табу! Вот болван… Тему надо менять… с переменой вышло еще хуже.

– Билли, а тебя, случаем, не в честь Клинтона назвали?

– Какого Клинтона?

– Не знаешь такого президента? Билл – это же имя американское?.. Или английское – разве нет?

Потомок русского киргиза глянул исподлобья, словно намереваясь послать невежу куда подальше, и вдруг расхохотался.

– Ну, тогда тебя – явно в честь крокодила. Разве нет?.. А я вообще-то – Билимбек…

Поговорили… Новая тема подошла лучше – оставшиеся на озере поручили попутно раздобыть хорошего вина, Билли оказался знатоком, долго расхваливал некий погребок и пообещал отвезти в нужное местечко. О Жанкиных родителях не говорили намеренно – зачем кликать беду? Поправятся – хорошо, нет – всё равно от нас ничего не зависит.

– Э-э-э, братан, погоди! – спохватился пассажир на повороте в знакомый дворик, – Ты же обещал к винишку отвезти!

– Обещал, и привёз. У нашего папы целый погреб, налью хоть бочонок. Не возьмёшь – обидится. Да оно и в самом деле отличное, лучше искать – только время терять. Сейчас сам выберешь…

Объемистый термоконтейнер едва вместил дюжину бутылок, груду мяса, каких-то колбасок, пирожков, зелень, килограммовый хлеб-тандыр, сырные лепёшки, овощи-фрукты и пару дынь. Возражений о невозможности столько сожрать впятером и за неделю тётушка слушать не пожелала.

Генка оседлал навьюченного «Волка» и не спеша покатил к горам, изо всех сил стараясь не думать ни о самой Жанне, ни о её предках, и особенно – о неожиданной выходке.

«Невеста, блин… Вывод напрашивается простой: девочка малость ополоумела от неприятного известия, а пройдет время – передумает. Ишь ты – хочу быть с тобой, бери замуж прям с ходу, можно сказать не глядя… Как у нее всё просто: женой готова, а так – ни-ни!.. Странная вы, я вам скажу, барышня. Кто ж костюм без примерки покупает?!»

Байк катился по пустынной знойной улочке, ездок позёвывал, поглядывал по сторонам, и тут… Будто ослеплённый атомной вспышкой, мотоциклист потерял управление, тяжелый аппарат вильнул, врезался в бордюр. Толчок выбросил Муху из седла и швырнул под ноги сидящей на автобусной остановке девушки в зеленом платье.

Незастёгнутый шлем слетел, шершавый тротуар обрадованно бросился навстречу, из глаз посыпались искры. Он оторвал голову от асфальта и убедился: нет, не почудилось. Видение никуда не исчезло, а ещё шире раскрыло чёрные с золотистым ободком глаза. Именно о них мечтал с детства, их не раз видел во сне. Так вот ты какая, царевна-лягушка! Сердце затрепетало, облилось кровью и упало к ногам прекрасной незнакомки.

2012

Автобусом сегодня управлял не очень хороший человек. Нурширин надо было к одиннадцати приехать в школу, встретиться с классным руководителем и забрать документы.

Середина лета, педагоги в отпусках, канцелярия вовсе закрыта на все замки, и большой удачей было не само́й договариваться, а через классную, а она – ворона, провозилась с мамой в саду до последнего, и на остановку пришлось бежать, а на каблуках неудобно, она почти успела, а автобус закрыл дверь перед носом и укатил. Неужели не видел, как она бежит, спотыкаясь и рискуя упасть?.. Папа никогда бы так не сделал…

Следующий только через полчаса, а Тынар Паракбаевна трубку не берет… Хотелось плакать, удерживало лишь осознание бесполезности такого глупого занятия. Слезами горю не поможешь, да и разве это горе? Не дозвонилась сразу – дозвонюсь через пять, десять, двадцать минут. Ведь встречу назначила сама учительница, значит, подождёт. Денег на такси всё равно нет.

Девушка посмотрела в конец улицы: а ну как случится чудо и оттуда появится автобус или хотя бы принц на белом коне, запряжённом в белый же кабриолет? Ничего, кроме знойного марева над разогретым асфальтом да приближающегося мотоцикла, не увидела. Села на скамью и собралась терпеливо ждать.

Трам-тарарам! Чей-то возглас, скрежет, грохот, и вот он – принц! Правда, ни коня, ни кабриолета при нем не наблюдалось – только завалившийся через бордюр огромный чёрный байк, и сам принц на особу королевских кровей явно не тянул. Его рыцарский или мотоциклетный шлем закатился под скамейку, а сверзившийся с горячего скакуна всадник некрасиво растянулся на грязном тротуаре лицом вниз.

Нурширин здорово перепугалась: а вдруг он сильно разбился? Тогда надо звонить в «Скорую», ожидать прибытия машины, оказывать помощь – искусственное дыхание, или что там ещё полагается, а она же ничего такого не умеет… и в школу уж точно не успеть! Но пострадавший в помощи не нуждался.

– Так это ты? – стоя на коленях и широко улыбаясь, спросил совершенно незнакомый ей молодой мужчина с окровавленным лицом, – Вот ты какая!

– Я? Да, это я… А вы кто?

– Муха… То есть Гена. Ты выйдешь за меня замуж?

Чёрные глаза распахнулись еще шире. Сумасшедших ей до сих пор видеть не случалось. А если перед ней маньяк? Серийный похититель, насильник и убийца? И вокруг никого, помощи ждать неоткуда. Надо выкручиваться самой… как там учили на уроках по безопасности жизни?.. злить его не следует, лучше разговаривать вежливо, не выдавая своего испуга.

– Нет, сегодня не могу. Мне нужно в школу, а вечером спрошу у мамы…

Маньяк весело рассмеялся, встал на ноги, подобрал шлем, но надевать не спешил, сначала поднял мотоцикл, завёл и заглушил мотор. Вынул из кармана расческу и, глядясь в зеркало заднего вида, пригладил растрёпанные светлые с рыжино́й волосы. Вытер носовым платком кровь со щеки и лба, открыл закреплённый на багажнике кофр, заглянул внутрь.

– Минус две… ничего, им хватит, а я, так и быть, попью водички. Та-ак, осколочки – в мусорку… А винцо – пусть уж плещется. Черпать нечем.

В продолжение перечисленных действий парень не уделял по-прежнему неподвижно сидящей девушке ни малейшего внимания. Лишь закрыв контейнер и водрузив на голову шлем, снял с багажника второй такой же и снова обратился к ней. Основам психологии учился не зря – сразу понял: девчонка до смерти напугана. Побледнела, руки сжала, губу прикусила чуть не до крови… покажись поблизости прохожий – непременно заорёт.

– Не бойтесь, я не маньяк. Я студент из медицинского, здесь в гостях у одного вашего дяди, Жоры… вернее, Жоркабека, вроде. Его дом во-он там, за поворотом, больше всех. Садитесь, подвезу до вашей школы. А замуж завтра позову, утром у мамы вместе спросим. Сегодня, с такой физией, будущей тёще лучше не показываться – ни за что не согласится. Идёт?

– А откуда вы знаете, что Жаркынбай – мой дядя?!

Классная дама стояла у школьных ворот и была сильно удивлена – как пунктуальностью своей лучшей ученицы, так и способом прибытия. От кого от кого, а от всегда скромной и тихой Нурши́ такого не ожидала – подкатывает на заднем сиденье чёрного ревущего монстра, ведомого каким-то рыжим разбойником, в бесстыдно развевающемся платье, да вдобавок хохоча во всё горло. Ну и молодёжь пошла! Если она здесь себе такое позволяет, что же будет в Европе?

На обратном пути, пока Муха вёз будущую жену домой со скоростью черепахи, она ему всё рассказала. Почти всю свою жизнь, за небольшими исключениями. Рассказывать, в общем, было нечего – росла себе потихоньку, училась прилежно, маму-папу не огорчала. Она – единственный ребенок в семье младшей двоюродной сестры Санькиной тётушки, довольно поздний. До неё родилось несколько мальчиков, мать даже не говорит сколько в точности их было, а до года не дожил ни один.

– Люди болтают всякие глупости – чуть ли не проклятие какое-то на нашей семье. А мне кажется, это бывает из-за генных отклонений или несовместимости на уровне хромосом. Мне повезло, всем на радость. А папы не стало четыре года назад. Он на автобусе работал, тогда была эпидемия – простой грипп, но у него пошло осложнение на лёгкие, кашель сухой, разрывающий… Таблетки не помогали, понадобились уколы, капельницы. В больницу ушёл своими ногами, а назад привезли в гробу. Сказали, у него очень редкая группа крови, и иммунитета – ты же знаешь, что это такое?.. – совсем нет. Врачи ещё удивлялись, как он дожил до такого возраста. Одна сказала, типа давно пора!.. Я тоже хочу стать врачом, и уж точно не буду так говорить никому и никогда. По-моему, это неправильно – им-то фиолетово, а родным умершего каково слышать: «Пациент умер, его, конечно, жаль… но прожил-то гора-аздо дольше, чем ему полагалось при таком хилом здоровье…»

Муха слушал, мысленно пытаясь подобрать патологию. Подбиралось плоховато. В иммунологии у него, получается, пробел. Напоминает синдром Бриджвуда-Ли – генетический дефект комплемента, сце́пленный с игрек-хромосомой. Если у её отца был первичный иммунодефицит, причем врождённый, то чёрствые эскулапы абсолютно правы – такие люди с самого раннего детства без лечения практически нежизнеспособны. Наследственный характер ясен из семейного анамнеза – вот и бедняги-братишки, рождённые до неё, это подтверждают. Появляется дитя на свет с виду здоровым, живёт месяц, полгода, нормально сосёт и какает, а первая же встреча с серьёзной инфекцией закономерно становится последней. Да-а, повезло тебе, малышка…

И ни с того ни с сего подумалось: «Правильно у вас тут имена придумывают. Надо же – «Сладкий лучик»… И в хромосомах ты уже разбираешься, и в генах… Далеко пойдёт девочка!»

– Вот и получилась я из всего выводка как бы выродком!.. К нам в область зимой приезжали из Швейцарии, что ли, специалисты по линии ВОЗ и ЮНЕСКО – я точно не знаю, целая команда интернациональная, из разных стран, и негритянки даже были… Нас всех, школьников средних и старших классов, обследовали, брали кровь, мочу там… и у меня, представляешь, всё в норме! Девчонкам ещё конфетки такие давали, терпкие, чтобы слизистая во рту быстрей зажила. А мальчишкам – фигушки, к ним в рот и не лазили, зато силу меряли. Наша врачиха сначала пыхтела: нечего тут соскобы всякие брать! А директор разрешил – если всё стерильно, чего опасаться? У кого находили низкий гемоглобин, тонзиллит или сколиозы – всем рекомендации дали, как лечить.

Доехали до остановки, потом и до поворота в её проулок. Он деликатно помог пассажирке слезть с «коня», но «Лучик» уходить не спешила. Ей хотелось сказать и о самом главном – этот рвущийся в женихи моторизованный принц почему-то вызывал полное доверие.

– Да, это что касается ВОЗа. О сколиозах мы и сами всё знали, у нас врачи не хуже. А которые из ЮНЕСКО – проводили всякие тесты, анкеты там – увлечения, уровни развития Це-Эн-Эс… главное было – знание языка. А у меня английский, наша инглица говорит, как родной! И меня – одну, представляешь!.. одну из всей школы и даже области – выбрали!

– Куда – выбрали? – с чувством нарастающей тревоги поинтересовался Генка, – В «мисс Фергана»?

– Ха-ха-ха-ха-ха!.. Мисс! – юная красавица приподняла подол платья и прошлась туда-сюда, смешно пародируя по́диумное дефиле́, – И это вся твоя фантазия? А угадать с трёх раз – слабо́?

Единственный зритель молчал, не аплодировал и угадать не пытался. «Модель» сжалилась.

– Мне сказали, это будет возможность учёбы по моему́ – понимаешь, моему́!.. выбору – в любом… любом!.. из четырёх лучших университетов Германии или Швейцарии! И вся учёба будет оплачена!

Муха снял шлем и озадаченно почесал затылок. Вот те раз! Не успел найти свою царевну, а она уже собирается улететь, как дюймовочка от крота, верхом на ласточке с эмблемой «Люфтганзы» на хвосте.

– И что теперь? – перешел на шёпот несчастный рыцарь.

– Теперь – вот! – она торжествующе показала плотный конверт, – У меня билет на десятое августа до Франкфурта. Ты говоришь, скоро окончишь Самарский универ и станешь лучшим гинекологом всего Поволжья?.. А я буду учиться в Шарите́. Наверное, стану детским врачом, по болезням крови или иммунитета. Так что краснеть за жену тебе не придётся… Если, конечно, мама разрешит и ты меня дождёшься – учти, я не собираюсь пропускать учёбу из-за всяких декретов!.. Ну?.. Не передумал делать предложение руки и сердца?.. Тогда – завтра на том же месте в тот же час. Дяденьке с тётенькой привет!

Где двое счастливы, там третий лишний. А в лагере на берегу Кек-куля счастливы были все четверо – ведь с отъездом Жанны, а с нею и Генки, в распоряжении двух парочек оказалась палатка. Без неё приходилось бы искать поблизости укромные уголки, прятаться за камушки, уподобляясь горным козлам с козочками. А тут – уютный домик с тонкими, но абсолютно непрозрачными стенами!

К приезду кормильца успели науединя́ться вдоволь. Им, на первый взгляд, и привезенная еда была совершено не в радость. Тем более – всё, кроме помидоров, винограда, груш и дынь, обильно пропиталось вином. Мясным изделиям добавка особо не повредила, а пирожки и прочая выпечка в пищу не годились. Обедали и без хлеба, превратившегося в экзотическую пахучую кашу. Рыба на дастархане тоже отсутствовала. Снедь стремительно таяла – аппетита утомлённым любовью было не занимать.

– А где обещанная форель? – спросил для порядка голодный снабженец, – Я вижу, вы и удочки не раскрутили…

– Понимаешь, Гена… – начал оправдываться Саня.

– Какая форель?! – возмутилась Инка, – Она в Красной книге, вообще-то. Я лично категорически против!

– И червей у нас нет, – поставил точку Славик, – Хочешь – сам лови, сам жарь. Мы не возражаем.

– Так хвороста не осталось – вы же весь сожгли! На чём жарить прикажете? И ловят её на блесну или на пёрышко…

– Да, кстати – раз уж приехал, дров собери, чтоб на вечер и ночь хватило. У тебя ботинки покрепче, – вступила Марина, – А то Славу сегодня утром фаланга чуть насмерть не укусила. Кто тут нам втирал – якобы их верёвка остановит?! Мы все в кедах, а они верблюжью ногу прокусывают!

– Про верёвку – чистая правда, клянусь! А эта, скорее всего, где-то тут внутри кольца пряталась… И ведь не укусила же!

– Ага. А если б он её испугался, не убил кулаком и не утопил, может, сейчас лежал бездыханный! – усилила напор гимнастка, – Так что давай, работай!

Муха с укором воззрился на друга. Врун бессовестный! Вот и спасай их после этого… Слава молча пожал плечами и отвёл глаза – что поделать, таковы законы жанра. Твоего подвига никто не видел, а факт моего бегства из мешка и нудистской прогулки к озеру как-то надо было объяснять…

И Генка безропотно отправился на заготовку дров, а исполнив трудовую повинность, засобирался обратно. Ничего хорошего первая ночевка на озере ему не принесла, ничего не даст и вторая. Пущай уж наслаждаются…

– Скажи там дядьке, нас раньше послезавтра пусть не ждут, – напутствовал Саня, – А если не лень, можешь с утра еще подъехать.

– И винца, винца не забудь! – веселый Славик открыл уже третью бутылку и тормозить явно не собирался, – Передай: сомелье в восторге. Цвет, вкус, букет – сто баллов из ста возможных!

– Ты, главное, из мешка утром сразу не высовывайся, сперва в щёлочку выгляни. А вдруг её подруга из-под камушка всё видела. Они, говорят, мстительные…

Генка пару секунд полюбовался переменой настроения мнимого паукобо́рца и нажал на газ. На то же место, в тот же час лучше отправляться не в похмельно-помятом виде, и не лишним будет попросить поучаствовать в сердечном деле кое-кого еще.

– Я тебя понимаю, – дядюшка друга воспринял проблемы как родной, – И должен сказать со всей ответственностью: если ты не врёшь…

– Честное слово!

– Запомни первое правило вежливости в горах, не только у кыргызов: старших перебивать нельзя. Никогда. Даже если он или она… ну, она обычно молчит, когда говорят мужчины… Так вот, если даже он городит полную чушь, вежливо выслушай и опять же никогда не спеши эту полную чушь опровергать. Поверни разговор, дай ему самому прийти к правильному тезису, и тогда тебя будут уважать. Усвоил?

– Да. А можно…

– Пока нет. Я не договорил. Так вот: если ты не врёшь, и девчонка тебе действительно понравилась…

– Конечно!

– Ну вот, опять. Будь на моём месте не брат Сашкиной мамы, а кто-то другой, родом из этой долины – лететь тебе первым же бортом обратно в Москву…

– В Самару.

– Почему Самара? Вы же все прилетели из Москвы… ну, или из Тулы. Отсюда разница небольшая, между нами говоря. Разве ты не в одной с Саней школе учился?

– Ну да, мы одноклассники. И в Туле аэродрома нет. А учусь я в Самарском медицинском, последний курс остался. Гинекологом буду, между прочим. И диплом ожидается не простой, а красный, – чисто по привычке приврал Генка, – И научная работа…

– Гинеколог – это классно, даже не с красным. У нас любые врачи всегда в цене, а уж эти – и подавно. Но если опять перебьёшь, я, ей-богу, могу обидеться.

– Клянусь Аллахом, – подала голос молчавшая до сего момента тётушка Жазгуль.

– Не понял… – поднял брови дядюшка, – В чём ты клянёшься?

– Эх ты, мусульманин липовый… А ещё в мечеть ходишь! Какое «ей-богу»?!

– А-а-а… Вот так, Гена, и живем. Родная жена – и та норовит мордой об стол…

– Так вы пойдёте со мной завтра?

– Пойдет, пойдет. А лучше мы вдвоем сходим. Давненько я с сестрицей Гул не общалась. Заодно и поболтаем о том о сём… А насчёт девочки я тебе сама скажу: если у тебя вправду вот тут, – она показала на грудь, – Всё на месте, и от неё загорелось – бери её, не пожалеешь, Аллахом клянусь. Саня говорит, ты парень хороший, без отца рос. Значит, уже самостоятельный мужчина. Учишься хорошо, это тоже большое дело. А жены лучше, чем отсюда, нигде не найдёшь.

– Спасибо, я уже понял. И не «отсюда» а именно лучше неё… Во всяком случае, судя по красоте. Даже удивительно – я думал, она скажет: нет, и думать забудь, у меня уже десять женихов в очереди стоят!

– Женихов… – тётушка помрачнела, поджала губы, взглянула на мужа. Тот кивнул, как бы разрешая: говори, – С женихами там негусто. Из наших, местных – её никто не захочет.

– Это почему ещё? Без отца, типа приданого нет? Вот тоже проблему нашли…

– Нет, парень, не в приданом дело. И без отцов тут не одна она такая. Всё гораздо хуже, гораздо.

– А можно покороче?

– Она тебе не говорила, почему одна растёт?

– Говорила. Ранние детки поумирали, и что с того? Всякое бывает.

– И от чего Тологон… её отец, умер – рассказала?

– Ну да. Ничего особенного, я уже и сам сходные случаи наблюдал… то есть нам показывали. Она-то тут при чём?

– Видишь ли… ходит в наших местах старинное поверье… предание, наподобие легенды… если в семье умирают все мужчины – это означает, женщина из такого рода приносит несчастье. Беду, горе, смерть. На них знак. Не буквально, понятно – родинка там или что-то в этом духе, нет. Знак беды у них внутри.

– Какая глупость! В наше время…

– Вот поэтому мы и говорим – как хорошо, что ты приехал и увидел её. Это для нашей Нурши один-единственный шанс из тысячи! Мы в эти глупые бредни тоже не верим. Бери её, женись, живите и будьте счастливы. Уедете отсюда, а там никакие поверья вам не помеха.

– А я добавлю, – на этот раз «дядя Жора» не улыбался, – Коли надумал просто поиграть с девочкой – лучше передумай прямо сейчас. А то…

– Нет, – Генка заглянул внутрь себя и с удивлением понял: да, всё именно так, – Нет, не передумаю.

Позже, когда тётя возилась с каким-то особенным тестом для утренней самсы под названием «Коён-кулак» – озёрных отшельников кормили как на убой, Жора-Жаркынбек предался воспоминаниям.

– Я тебя, Гена, ещё кое в чём понимаю. Тогда, в наше время, в армию провожали по-особенному. И пили, как водится, гуляли вовсю. А за столом рядом с будущим солдатом полагалось сидеть его подруге. Невестой её не называли, но что-то такое подразумевалось. Во всяком случае, она как бы обязалась ждать его все два года, пока он там, в шинели, будет сапогами грязь месить. Или в бушлате три года палубу драить – это ежели повезло угодить на флот…

Жора не был исключением, и провожали его так же, как всех прочих – с песнями и пьянкой. И девушка с ним рядом сидела. И ждать обещала. А он, само собой, обещал вернуться. Служил здесь, в Ошском районе. Служил хорошо, был отличником, как тогда называлось, «боевой и политической подготовки». За три месяца до окончания службы ему повезло получить отпуск и съездить на родину, в Тулу. Погулял, встретился с родными, друзьями, с ней. Имя девушки Жаркынбек не назвал ни разу. В ту встречу она на деле подтвердила свою готовность быть его верной подругой.

– Ну, ты понял. Она, правда, уже была… то есть, видно, ждала меня не так уж предельно верно… Это неважно. Важнее другое. Я вернулся в армию, в свой полк, в Фергану. И на вокзале встретил её, десятиклассницу Жазу. И – всё. Потом мучился, ругал себя последними словами, и было за что – поступил с тульской невестой непорядочно, не по-мужски, не по-солдатски. Но сердцем прикипел к этой вот, – он кивнул в сторону кухни, – Намертво. Домой после дембеля не поехал. И ни разу ни на секунду не пожалел. Притираться к здешним людям, семье, обычаям – ох, и непросто было. Жениться на местной нашим как бы нельзя – так я это дело обошёл. Из комсомола не выходя, в мечеть сходил, в мусульмане записали – и уже всё можно. Тебе проще – заберёшь свою сладенькую к себе. А может, тоже к нам? Я помогу на первых порах, ей-бо… тьфу ты, всевышним клянусь!

– А она?

– Кто? А-а, тулянка… Когда я перестал писать, она тоже бросила это занятие. И вскоре вышла замуж, дочку родила как-то быстро после свадьбы, мне кореш написал… И живут себе, не ту́жат. Та девчонка, к слову сказать, копия своего отца. Мужа её. Понял?

Генка не выспался – ночью пришлось похлопотать, и с утра пораньше надо было отвезти передачу не спешившим возвращаться в лоно цивилизации туристам, а ещё успеть на свидание, оно же смотрины.

Мотор он заглушил заранее, включил нейтралку и на бивак выкатился без шума и пыли, чтобы не нарушать покой друзей с подружками. Как и предполагал, его встретило сонное царство. Из палатки доносился разнокалиберный храп – очевидно, желающих ночевать под открытым небом, рискуя на рассвете нос к носу встретиться с фалангой или гюрзой, не нашлось. Решили ночевать по принципу «в тесноте, да не в обиде». Всё шло по плану.

Муха поставил продуктовую су́мищу посреди неубранной скатерти со следами вчерашнего застолья. Дынные корки, огрызки груш, пустые бутылки и стаканы в потёках вина…

– Вот неряхи, – шёпотом возмутился снабженец, – Ну, погодите. Природа за себя постоит…

Он подкрался к палатке, достал из-за пазухи банку и высыпал содержимое в полуметре от входного полога. Теперь – лотерея. Кто встанет первым, тот и получит максимум впечатлений. Не заводя, на руках выкатил тяжелый байк за перегиб тропы и уехал. Было трудно преодолеть соблазн дождаться перфо́манса, но тогда его наверняка заметят, и эффект не тот. Нет, пусть обо всём расскажут сами. Так даже интереснее.

В назначенный час у остановки никто никого не ждал. А к спинке скамьи скотчем прилеплен вырванный из линованной тетрадки листок с сообщением: «I’m at home». Три слова кто-то написал крупным округлым почерком, ярко-красным маркером. Подписи не было.

– Правильно, – единогласно высказалась чета «сватов», – Девушке не положено ждать парня на улице. А вдруг не придёт?

Муха, помня дядины наставления, прений по поводу местных обычаев затевать не стал. Но вопросик у него возник, и не один: во-первых, кем написано послание? Во-вторых, кому адресовано? В-третьих: если написала Нурширин, то почему по-английски? Ни о чём подобном они не договаривались… А вдруг он в этом полный лопух – в университете изучает, к примеру, немецкий или японский, а остальные ни бум-бум? И в-четвёртых: почему дядюшка и тётушка мгновенно признали как авторство, так и правоту написавшей? И наконец: если написано ею и ему, откуда он должен узнать её адрес?..

Адрес, как и ответы на все вопросы, разумеется, знали провожатые. Вчерашнюю царевну в национальной киргизской одежде было не узнать. Широченное складчатое белое платье срывало её всю, поверх – расшитая серебром малиновая безрукавка, на голове высокая конусообразная узорчатая шапка такого же колера, пышные волосы спрятаны. Кукла, да и только! На виду оставалось лишь лицо, а глаза не позволяли усомниться: это, конечно же, она.

Будущая тёща не сочла нужным наряжаться под стать дочери. Более того, встретив вошедших первыми Жаркынбая и кузину приветливой улыбкой, потенциального жениха она удостоила строгим взглядом.

К счастью, дядюшка не послушался жены, пошел в обычном светлом костюме, и ей велел «не выпендриваться». По-видимому, аксакалу не хотелось лишних пересудов – их семейный визит наверняка не останется незамеченным соседями, злые языки найдутся всегда и везде. Зачем осложнять жизнь одинокой родственнице? Поэтому Генка на их фоне не выглядел полным оборванцем.

Но матерей можно понять – легенды легендами, а все желают дочкам в мужья если не принца, то хотя бы серьёзного и в первую очередь обеспеченного человека. А этот?! Бродяга, одно слово! В довершение всех бед ссадины на физиономии и не подумали заживать, а наоборот, покрылись темными корками… Да он же ещё драчун, хулиган! Слава Аллаху, Нурши нет восемнадцати. Знакомиться не запрещено, а на большее, рыжий, не надейся!

Полностью преодолеть скепсис так и не удалось. В этом могла помочь подробная выписка из деканата с экзаменационными оценками за пять лет учёбы, но таковой у Генки с собой не было. Эх, знать бы заранее…

Спас ситуацию аксакал – вынул из кармана коробочку и вручил девушке, маме протянул конверт. Оказалось, по традиции невесте полагается дарить золотые серьги, а её матери – своего рода выкуп. Открыв коробочку, «кукла» ожила и запрыгала вокруг гостей, погубив всю серьёзность момента. Хозяйка дома, поколебавшись, конверт взяла, но не открыла и не подобрела.

О сватовстве как таковом решили пока речь не вести: раз невеста пока не совершеннолетняя, а жених не соответствует конфессии, свадьбы не будет. Помолвка не женитьба, это дело другое, это – без проблем.

Обсуждение велось на повышенных тонах, говорили взрослые, а молодёжи следовало молчать и внимать. Любовь с первого взгляда, наверное, бывает, и не только в сказках… а жених знает о приглашении на учебу за границу?.. и всё равно просит ее руки?.. А-а, так он и сам пока не готов к женитьбе?.. Через го-од?.. Твой пример, Жаркынбай, здесь не подходит. Ты тогда был молодой, глупый, но свою невесту не бросал!

– Я её не бросаю! – нарушая клятву не лезть поперёд батьки, встрял было Гена, – Ой, простите…

– Да, я был молодой, – дядюшка сделал вид, будто не слышал «жениха», – Глупый или нет – надо у людей спросить. А по сравнению с ним мои тогдашние знания вообще ни шиша не сто́ят!.. Твой будущий зять, чтоб ты знала, через год врачом будет. И не простым каким-нибудь терапевтом или глазником, а настоящим гинекологом, может, даже кандидатом наук!

Решающий аргумент сделал своё дело, и стороны ударили по рукам. Свадьба состоится будущим летом, здесь же, на родине невесты, дальнейшую жизнь молодые построят сами. Теперь не восемнадцатый век, и даже не двадцатый – некоторые вон живут на разных континентах, и как-то справляются. Совет да любовь!

– Сними с неё шекуле́, – шепнул «дядюшка».

– Что?

– Колпак, говорю, с неё сними. А потом ты имеешь полное право её поцеловать.

Муха так и сделал. А девушка, в отличие от многих своих более продвинутых сверстниц не имевшая никакого опыта в подобных делах, в процессе больно укусила Генку за губу.