Читать книгу НедоМать - - Страница 3

Старший мой ребенок, длинный, как в шутку, мы зовем тебя дома. Ты часто обижаешься на меня, не понимая, что я желаю тебе только лучшего, что может желать мать своему ребенку. Мне бывает сложно прийти к пониманию хода твоих мыслей, и я очень хочу напомнить тебе, как начинались наши непростые взаимоотношения. Ты только не дуйся, я тебя по-своему люблю, но это не точно, особенно когда ты меня бесишь.

Тебе было всего восемь лет, когда я впервые увидела тебя, разговаривая с твоим папой по скайпу. «Милый и улыбчивый пухляш, – подумала тогда, – как будет здорово подружиться с ним и показать мир счастья, любви и радости». Но, к моему глубокому огорчению, это оказалось просто невозможным. Встретились мы лишь три года спустя, тебе было почти одиннадцать лет. Обиженный на всех, недолюбленный матерью, ребенок, остро реагирующий на новых «папиных подружек», ты с первого взгляда возненавидел меня. Я, конечно, понимала всю ситуацию, но не осознавала в полной мере, насколько мне будет трудно найти к тебе подход. Ты постоянно, не скрывая своей неприязни, сравнивал меня со своей матерью, говоря, что у нее то ногти длиннее, то волосы красивее. Ты обожествлял ее, принижая меня до земли, сам того не понимая. Бесило это в тебе ужасно, так и хотелось спросить, так, где твоя мама, вся такая красивая и хорошая, но, я знала, что мне надо с тобой подружиться, поэтому сдерживала свои эмоции, пытаясь показать свои добрые намерения. Но на все мои попытки сделать хорошее для тебя, я получала в ответ, так по-детски, искреннюю, но, несопоставимо ей, взрослую, жестокую реакцию, было жутко неприятно. Я видела, как тебе не хватало твоей матери, и ты не понимал, почему она не приходит, именно поэтому, я, с упорством тупого барана, из раз в раз старалась стать тебе другом, но у меня ничего не получалось. Я никогда не хотела заменить твою мать, у тебя она есть, хоть и не рядом. Ты не понимал, почему мама не живет с вами, и постоянно винил меня в этом, много раз повторяя мне, что ты хочешь, чтобы я ушла, а твоя мама снова жила с тобой, папой и твоим братом. Ты, истерзавший мою душу ребенок, скажешь сейчас, что ничего не помнишь такого. Да, это и понятно, ты, в принципе, редко, что запоминаешь. Особенно, все свои обещания, но об этом я расскажу чуть позже.

Знаю, что ты не вспомнишь свой день рождения, когда тебе исполнялось одиннадцать лет, я тогда заказала тебе торт, красивый, вкусный и дорогой. Заказала и оплатила своими деньгами, понимаешь, не папа или бабушка с дедушкой, тем более, не твоя мать, а я! Хотела, очень тебя порадовать, но то, что ты сделал тогда, взбесило меня до трясучки. Слопав огромный кусок, скривил лицо и, при всех гостях, сказал, что он отвратительно не вкусный. Ты намерено хотел меня обидеть! Глядя на тебя, твой младший брат, который всегда за тобой все повторял, отодвинул от себя тарелку, с недоеденным куском торта, и изобразил рвотный рефлекс. В этот момент, еле сдерживая слезы, я хотела размазать остатки проклятого торта по твоему наглому лицу, но сдержалась, в который раз проглатывая обиду. Но я и тогда не теряла еще надежды на свой успех заполучить твою дружбу, дура наивная. А обрадовался бы ты дешевым конфетам и такой же пластмассовой игрушке, принесенной твоей матерью, в качестве подарка на день рождения сына. Ты всегда ждал ее, не желая понимать то, что не нужен матери, и не принимал любовь и заботу тех, кто был с тобой рядом, и хотел научить тебя быть счастливым ребенком.

Позже настало перемирие в наших отношениях, как оказалось, временное и мнимое мной. Ты понял, что я могу влиять на папины решения, и начал просить желаемое через меня. Но я, к твоему сожалению, быстро распознаю манипуляторов, и когда твоя схема перестала работать, ты снова показал свое истинное отношение ко мне. Сейчас я говорю про нашу совместную, как думал папа, семейную поездку в Калининград. Ты не слушался меня, когда я просила, потому что это не безопасно, не трескать все подряд, тем более грязными руками. И в итоге получилось то, ты, в прямом смысле слова, просрал половину отпуска, и я, а не папа, убирала за тобой тогда ванную комнату в отеле вместо того, чтобы наслаждаться отдыхом со своим любимым человеком, твоим папой. Я отмывала унитаз, стены и пол сама, потому что мне было стыдно оставлять такое уборщице в отеле, думая, как же надо стараться, чтобы засрать и заблевать половину немаленькой комнаты. Но ты был очень старательным, ведь следующей ночью ты, в «благодарность» за мою заботу, в той же туалетной комнате, размазал свое говно по полу, наверное, надеясь, что я снова буду убирать за тобой. И сделал ты это специально, я поняла по твоему испуганному взгляду, и папа понял, поэтому свой «подарок», зажимая нос от вонючего запаха, убирал ты сам. Думаю, тебе было не очень приятно, зато справедливость восторжествовала, хоть немного по отношению ко мне. Позже, читая твое школьное сочинение про зимние каникулы, я разозлилась, практически, до состояния бешенства. Ты писал в нем, что провел отлично время в Калининграде с папой и братом, вам было очень весело, но про меня не было ни единого словечка! На мой вопрос, почему ты так написал, ты ответил, что так сделать тебе сказала бабушка, а еще, что ты бы очень хотел, чтобы это было правдой. Я не смогла сдержать свои эмоции, и сказала тебе, что я всегда буду с твоим папой, что твоя мать никогда больше не будет жить с ним, а если ты хочешь к ней, то можешь собирать свои вещи и валить. Ты расплакался, а я злилась на тебя и себя, весело не было никому. Так прекратились мои попытки стать тебе другом, и началось наше с тобой взросление, которое длится по сей день.

Потом была моя с твоим папой свадьба, помню этот день до мелочей. Ты, еще накануне, всем своим видом показывал, что тебе это противно, неохотно шоркая ногами по магазинам, когда мы ходили приодеть тебя и твоего брата к торжеству. И на следующий день, якобы случайно, надел не все нужные, подготовленные мной, вещи и, соответственно, выглядел неопрятно, чем очень бесил меня. Весь день на свадьбе ты провел с лицом «умирающего лебедя», ни разу не улыбнувшись, при этом, ничуть не стесняясь гостей, вел себя за столом, как дикарь с голодного леса, быстро съедая все самое вкусное, а то вдруг бы тебе не досталось. Я была в тихом ужасе, и как же мне было стыдно перед моей семьей, которая приехала поздравить меня и твоего папу. И, естественно, ты ни за что не сказал «спасибо», не поздравил хотя бы папу, ушел играть в планшет. Позже твой папа узнает причину такого поведения, поговорив с тобой, ты боялся, что больше никогда не увидишь свою мать. Если бы ты знал, как сильно я этого хотела, но твоя мать еще долгое время будет портить мои с тобой отношения.

Знаешь, я всегда старалась помочь тебе с учебой, помню, мы учили вместе стих на английском языке. Я написала его произношение русскими словами, и вместе с тобой сидела полтора дня, помогая понять и запомнить. Потом нам с папой нужно было уехать ненадолго по делам, а к тебе в этот момент пришла твоя мать. Вечером ты, весь такой радостный, рассказал дедушке, что твоя мама учила с тобой этот стих. Во мне разбушевались, одновременно, злость и обида, ведь это я перевела и помогала, а она, всего лишь, читала слова по, написанной мной, бумажке. Я не хотела больше помогать тебе ни в учебе, ни чем-то другом, но мне приходилось, потому что твой папа просил об этом, особенно с английским языком. Только какой толк был в моей помощи, ты даже алфавит английского языка до сих пор не выучил, несмотря на то что бумажки с подсказками были расклеены по всему дому. Тебе это просто нафиг не надо было, ни помощь, ни учеба.

До определенного момента, я пыталась заставить тебя учиться, не понимая, как можно не запомнить и не понимать простых вещей. Но, посетив однажды, родительское собрание у тебя в шоке, волосы на моей голове, в прямом смысле слов, зашевелились от ужаса. У тебя, из двенадцати предметов, по десяти выходили итоговые двойки. Как так можно было учиться, я отказывалась понимать. Тогда, за неделю до каникул, я смогла помочь тебе исправить шесть двоек, буквально, выполняя задания за тебя. Благодарности, естественно, от тебя я не дождалась.

Скажи мне пожалуйста, дорогой ребенок, вот ты же не дурак, я это знаю и вижу. Но почему ты не хочешь учиться, и как ты хочешь жить дальше, я никак не пойму. Знаю, что ты ничего не ответишь на это, ведь ты всегда молчишь, когда я задаю тебе вопросы. Я каждый день пытаюсь спокойно с тобой разговаривать, стараясь донести истину поднятого вопроса, и ты, кивая головой, вроде соглашаешься, но ничего не отвечаешь. И меня в тебе это сильно бесит!

Когда родилась твоя сестренка, я переживала, что ты, из ревности, можешь навредить ей, и я, впервые, ошиблась. Ты влюбился в эту маленькую крошку с первого взгляда, и всегда так осторожно, вначале спросив, можно ли, гладил ее пяточки и ладошки. Со временем, я начала думать, что ты можешь стать мне хорошим помощником в присмотре за сестрой, и тут я не ошиблась, благодарю тебя за твою любовь к сестренке. Ты, наконец-то, понемногу начал взрослеть, что вселяло маленькую надежду на нормальные отношения в будущем.

Настало время тебе с братом переехать жить к нам, оставив, привычный вам, дом бабушки и дедушки, трудно тогда было всем. Я понимаю, что требовала немало от тебя, как от старшего ребенка, но, пойми меня, пожалуйста, неумеха ты моя, мне физически было тяжело успевать справляться со всем самой. Ты учился мыть посуду и полы в квартире, постепенно привык готовить завтрак себе и брату, давалось тебе это с трудом. По мне так, это не много, чтобы просто уметь обслуживать себя и немного помогать с приборкой дома, но и это ты делал лишь для того, чтобы я не ругалась и отвалила от тебя. Вот уж фиг, тут ты не угадал, я никогда не отстану!

Переехав в нашу собственную квартиру, твой папа не отпустил тебя с братом на каникулы к бабушке с дедушкой, потому что ему нужна была твоя помощь с ремонтом. Ты не помнишь, но мы делали почти все сами, папа тогда временно не работал, сестренке было всего десять месяцев, а я пропадала, с утра и до вечера, на работе, чтобы у нас были деньги. И твоему папе, правда, нужна была твоя, как старшего и сильного сына, помощь в ремонте или присмотре за малышкой. Но ты хотел уехать на каникулы, увидеться со своей матерью, не желая понимать сложившихся обстоятельств дома. Отработав без выходных десять дней подряд, я пришла с работы чуть раньше обычного, приготовила обед и попросила тебя вынести мусор, на что ты, грубо и дерзко, ответил, что не обязан этого делать и, вообще, не хочешь тут находиться. Ты впервые, в такой манере, открыто нахамил мне. Я, ошалевшая от такого поведения, не стала скрывать свою злость, и накричала на тебя, рассказав, что я не обязана кормить тебя и твоего брата, но я делаю это, потому что в семье, в нормальной семье, все друг о друге заботятся и помогают. Накричала и заплакала, забрав твою сестру, ушла в комнату и уснула, от усталости и, щемящей сердце, обиды на тебя. Тогда я поняла, что ты неблагодарный ребенок. Мое раздражение к тебе росло, и я просила твоего папу отправить тебя к матери, чтобы она кормила и одевала тебя каждый день, потому что у меня не было больше сил терпеть такое отношение к себе. Но твоего папу было не переубедить в его решении, и, соответственно, ты остался с нами. Мои с тобой, более-менее нормальные, отношения снова дали трещину, большую и глубокую, на очень длительное время.

Учился ты отвратительно, заниматься спортом не хотел, помогать по дому и с сестрой желания у тебя тоже не было. Тебе бы вкусно пожрать, долго поспать, а еще, самое главное, поиграть в гаджеты так, чтобы не беспокоил никто, задрот телефонный! И не спорь, у тебя зависимость от телефона, которая переходит всякие границы, что ты перестаешь отуплять реальность. Помню, твой папа забрал как-то у тебя и планшет, и телефон, ты выдал такой дикий приступ агрессии, оттаскав брата за волосы ни за что, сказать, что я была в ужасе, значит, ничего не сказать. У меня началась паника, а что, если в таком состоянии, ты ударишь меня или малышку, я начала бояться жить с тобой в одном доме.

Очень хочу, чтобы ты, говоря или делая что-то любому из людей, всегда помнил про теорию «разбитого стакана», или, иначе называя, «забитого в стену гвоздя». Знаю, что понимаешь, о чем я говорю. Ты, обижая меня или не выполняя мою просьбу, иногда после подходишь извиняться, говоря просто «прости», и все, больше ничего не происходит, а, главное, не меняется, в дальнейшем, твое поведение и поступки. Ты слышал эти теории много раз уже от меня, но я повторюсь, а ты запоминай, как следует. Представь, ты берешь стакан и кидаешь его в стену, он разбивается на мелкие кусочки. Но потом ты, немного подумав, что неправильно поступил, просишь у разбитого стакана прощения, и ждешь, что он снова станет целым. Нет, мой друг хороший, так не будет, он останется разбитым, так и с человеческими чувствами. Или, другая история с тем же смыслом, возьми и вбей гвоздь в стену, а потом вытащи и проси прощения, дыра в стене, к сожалению, не исчезнет. Также и с людьми прежде, чем обидеть и сделать больно, подумай, какую «дыру» ты оставишь после себя в душе человека. Помни пожалуйста.

К чему я про эти теории вспомнила, надеюсь, ты догадываешься. Если нет, то я напомню, что ты вытворял в последние два месяца перед твоим отлетом с папой и братом. То, что ты сделал, какую «дырищу» ты оставил в моей душе, и что я не хотела больше видеть тебя, мне, наверное, никогда не забыть. Вернувшись с осенних каникул от бабушки с дедушкой, ты устроил мне настоящую истерику, обвиняя, что я не даю твой матери общаться с тобой и твоим братом. Ты кричал на меня, пытаясь собрать свои мысли в кучу, а я лишь поняла, что на каникулах к вам приходила ваша мать и рассказала «сказку про злую мачеху», показывая мою с ней, естественно отредактированную удобно для нее, переписку. Попробовав объяснить тебе, что никто никому ничего не запрещал, и я ничего плохого не писала твоей матери, я наткнулась на жестокое сопротивление. Ты не желал признавать, что твоей матери просто выгодно так про меня говорить, чтобы ты любил и не забывал ее, а меня ненавидел. Не смогла я тебя убедить и предложила позвонить твоей маме и попроситься пожить у нее какое-то время, странно, но ты не захотел. В моей душе остался неприятный осадок обиды на тебя, напряжение в отношениях у нас дома не снижалось, а лишь усиливалось. После всех разговоров папы с тобой, ты пообещал не общаться со своей матерью, типа ты понял, что она тебя обманывает.

Знаешь, я постоянно говорю, что ненавижу вранье и обман, но ты, видимо, не понимал, насколько сильно может возрасти во мне это чувство, если мне все же солгать, когда я пытаюсь тебе доверять. Разбирая твои школьные принадлежности, собирая твоего папу с тобой и твоим братом на самолет, я, случайно, раскрыла твой обман, ты соврал мне и своему папе, что не будешь обращаться с матерью. Когда я, всего лишь мельком, взглянула на телефоны, лежавшие рядом на столе, после звука сообщения, как в глазах потемнело от злости, на экране твоего телефона светилась надпись «Как дела, сынок? Собрали вещи? Когда самолет?» от абонента «мама». Отложив сборы твоих вещей, я, конечно же, залезла в твой телефон почитать переписку, злость переросла в гнев, который вылился в дикую боль и обиду со слезами. Ты не прекращал с ней общаться ни на день, рассказывая абсолютно все, что происходило у нас в семье. На все мои вопросы, почему и зачем ты так поступил, в ответ я, как обычно, услышала лишь тишину, без малейшего намека на раскаяние и попытку извиниться. Для меня это было предательство, которое прощать я не собиралась.

Хочу сказать тебе, что я полетела через семь месяцев снова жить с вами, только из-за твоего папы и нашей с ним дочери, твоей маленькой сестренки. Хоть твой папа и рассказывал мне, что месяца через два, как вы улетели от нас, ты сказал, что заблокировал везде свою мать и не будешь с ней общаться больше никогда, и что ты хочешь, чтобы я стала, по-настоящему, твоей мамой. Мне в это верилось с большим трудом, но надежда на улучшение моего к тебе отношения все-таки закралась в мою душу. Ты, и правда за это время, что мы жили порознь, вырос и повзрослел, но все также, не хочешь учиться, не понимая, что у тебя выпускной класс в школе и скоро начнутся экзамены, к которым ты напрочь готовишься. Не понимаю, на что ты надеешься, видать, со справкой хочешь школу закончить, с которой ни одно учебное заведение не примет тебя учиться. О своем поступлении ты, в принципе, не думаешь, потому что не знаешь, кем хочешь стать по профессии, а так-то пора бы уже решать, взрослый ты мой ребятенок. Помощь по дому, опять-таки, только через «словесные подсрачники» с контролем и проверкой, потому что ты никогда не делаешь все до конца, или вообще забываешь то, о чем я прошу тебя. Скажи мне пожалуйста, забывчивый сын мой, когда у нас в семье будет уже спокойно и хорошо, чтобы я не нервничала. Вот, понимаешь, ты вроде и молодец, стараешься помогать, даже сам спрашиваешь, чем мне помочь сегодня, а потом вставляешь свой наушник себе в ухо, не дослушав меня походу, и все, я тебя потеряла, ты пропал в своем телефоне. Хочется как дать тебе в ухо, чтобы наушник вылетел через другое ухо, прочистив тебе мозги, раздражаешь этим сильно, блин.