Читать книгу Тернистый путь к счастью - - Страница 6

Поместье Нортумберлендов, Лестершир, за день до солнцестояния.

Леди Элеонора Перси сидела у распахнутого окна, задумчиво глядя на цветущий розовый сад. Легкий ветерок, напоенный ароматами шиповника и жасмина, играл с прядками ее золотисто-рыжих волос. На коленях девушки лежала раскрытая книга часослова, но мысли ее витали далеко от молитв.

С того самого злополучного турнира в честь святого Георгия Элеонору не покидали тревожные предчувствия. Королевский указ о созыве Великого Совета, на котором Генрих VII собирался утвердить права своей династии, отозвался в ее душе смутным, необъяснимым страхом. Словно над родом Перси, оплотом йоркистской партии, нависла грозовая туча.

Отец Элеоноры, престарелый и больной граф Нортумберленд, в последнее время стал особенно молчалив и угрюм. Он запирался в своем кабинете на долгие часы, никого не принимая и не посвящая домочадцев в свои мысли. Вести о провозглашении Совета повергли его в мрачное, тоскливое оцепенение.

Брат Элеоноры, лорд Генри Элджернон Перси, напротив, пылал бешеным гневом. Он бранил Тюдоров последними словами, обвиняя их в узурпации трона и истреблении законных наследников. По ночам в покои Генри прокрадывались какие-то подозрительные люди – и из-за закрытых дверей доносились приглушенные, полные ярости голоса.

Сама леди Перси пребывала в смятении чувств. С одной стороны, в ней кипела оскорбленная гордость древнего рода, чьи предки сражались бок о бок с Йорками. Она не могла простить Генриху Тюдору расправы над юным принцем Ричардом и кознями, что привели корону в руки Ланкастеров.

Но с другой – память о встрече с сэром Генри Норрисом в Шервудском лесу и о его подвигах на турнире рождала в душе Элеоноры странный трепет. Этот отважный и благородный рыцарь покорил ее сердце с первого взгляда. Девушка страшилась призрачной надежды, что вспыхнула в тайниках ее естества – надежды на иную жизнь, иную судьбу, где не будет вражды Алой и Белой розы.

Внезапный стук в дверь заставил леди Перси вздрогнуть и выронить томик часослова. Она поспешно поднялась, одернула атласные юбки и произнесла:

– Войдите!

Массивная дверь медленно отворилась, и на пороге показался граф Нортумберленд. Элеонора невольно ахнула, потрясенная видом отца. Граф осунулся, постарел на добрый десяток лет. Щеки его ввалились, кожа приобрела пергаментный оттенок, а некогда живые голубые глаза потухли.

– Отец! – воскликнула девушка, бросаясь навстречу. – Вы так бледны, так исхудали! Вам нездоровится? Позвольте, я пошлю за лекарем…

Нортумберленд остановил дочь слабым жестом иссохшей руки. Губы его искривились горестной усмешкой:

– Полно, дитя мое. Никакой лекарь не в силах помочь моему недугу. Разве что Господь, по милости своей, избавит мою душу от терзаний.

Элеонора всплеснула руками в беспокойстве. Но граф уже прошел в покои и тяжело опустился в резное кресло. Взгляд его блуждал по стенам, увешанным гобеленами с гербами Перси – серебряный лев, вздыбленный на лазоревом щите.

– Я пришел проститься с тобой, дочь моя, – глухо проговорил он, помолчав. – Ибо завтра мне предстоит отбыть в Лондон, на Великий Королевский Совет. Дабы заявить о правах истинных государей Англии – Йорков.

Леди Перси ахнула, прижав ладонь к устам. Сердце ее пронзило недоброе предчувствие. Она опустилась на колени подле отцовского кресла и порывисто сжала его руки в своих ладонях. Пальцы графа были холодны, как лед, и едва заметно подрагивали.

– Отец, умоляю вас! – горячо зашептала Элеонора, заглядывая в потухшие глаза Нортумберленда. – Не делайте этого! Не навлекайте на наш род гнев короля Генриха! Он не простит вам такой дерзости, такого вызова!

Граф печально покачал головой. В его бледном лице отразилась непоколебимая, отрешенная решимость человека, для которого все кончено, кроме долга и чести.

– Ты не понимаешь, дитя, – тихо, но твердо ответил он. – Я не могу иначе. Не могу предать памяти Ричарда, моего господина и друга. Не могу изменить данной ему клятве – даже если это будет стоить мне жизни.

– Но ведь король Ричард пал в битве при Босворте! – воскликнула Элеонора срывающимся голосом. – Его род угас, его дело проиграно. Прошу вас, отец – образумьтесь! Примиритесь с победой Тюдоров. Присягните Генриху, как сделали другие лорды!

Нортумберленд вздрогнул всем телом, словно от удара. Губы его искривились в страдальческой гримасе.

– Никогда! – прохрипел он. – Лучше умереть, чем склонить колени перед узурпатором и цареубийцей! Перед тем, кто обманом и предательством захватил трон, по праву принадлежащий дому Йорков!

Граф судорожно стиснул подлокотники кресла, пытаясь унять охватившую его дрожь. Элеонора испуганно смотрела на отца, не узнавая в этом иступленном, изможденном старике некогда любимого и могучего родителя.

– Послушай меня внимательно, дочь, – с усилием произнес Нортумберленд, и глаза его вспыхнули прежним огнем. – То, что я сейчас открою – величайшая тайна, что вот уже семь лет тяготеет над моей душой, разъедая ее подобно яду. Тайна, которую я поклялся хранить даже под пытками.

Девушка затаила дыхание, боясь шелохнуться. Отец наклонился к самому ее лицу и еле слышно, одними губами прошептал:

– Принц Ричард жив. Он не погиб в битве при Босворте, как думает весь мир. Верные люди спасли его, полумертвого от ран. Они укрыли принца в надежном месте и залечили его увечья. Все эти годы он пребывал в добром здравии, ожидая часа, когда можно будет открыто заявить о своих правах на корону. И вот, этот час пробил!

У Элеоноры потемнело в глазах. Голова ее закружилась, дыхание перехватило. Ей казалось, что все это – лишь бредовый сон, морок воспаленного рассудка. Не может быть, чтобы Ричард Йоркский, последний из Плантагенетов, чью гибель оплакивала вся Англия – был жив!

– Отец… но как… как такое возможно? – пролепетала она, силясь совладать с охватившим ее смятением. – Зачем принц столько лет скрывался, притворялся мертвым? Почему не предъявил права на престол сразу после Босворта?

– Он был слишком слаб и юн, – торопливо зашептал Нортумберленд, озираясь, словно страшась соглядатаев. – А силы Тюдоров – велики и грозны. Нам нужно было время, чтобы Ричард возмужал, набрался сил. Чтобы тайно сплотить вокруг него верных сторонников Йорков, собрать новое войско. И вот, труды наши увенчались успехом! Под знамена принца уже встали лорды Линкольн, Ловелл, Стаффорд. К нам стекаются все недовольные беззакониями Генриха Тюдора. Мы готовы ринуться в бой и вернуть Плантагенетам законный трон!

– Но почему вы решили открыться именно сейчас? – недоуменно спросила Элеонора. – Чем вызван такой риск?

– Великий Совет, – мрачно усмехнулся граф. – Генрих задумал на нем окончательно утвердить права своей династии. Заставить лордов и епископов поклясться ему в верности, отринув прежние притязания. Если это случится – возвращение Йорков станет невозможным. Корона будет потеряна для них навеки.

Он судорожно стиснул пергаментные кулаки, и на миг в его облике проступила тень прежнего могучего графа Нортумберленда – грозы шотландских разбойников и правой руки Белой розы.

– Поэтому завтра, на Совете, я брошу вызов Генриху Тюдору! – прорычал он. – Перед всей знатью и духовенством я объявлю, что король Ричард жив. Призову всех истинных англичан присоединиться к нам и сокрушить узурпатора. Другого шанса у нас не будет!

– Но это безумие! – в отчаянии вскричала Элеонора, ломая руки. – Вас схватят, бросят в Тауэр! Подвергнут пыткам, казнят за измену! Наш род будет опозорен, наши владения – конфискованы! Прошу, отец – одумайтесь, не губите себя и нас!

Нортумберленд медленно поднялся с кресла, опираясь на резные подлокотники. В его глазах стояли слезы, но голос звучал непреклонно.

– Я все решил, дочь моя. И не отступлюсь, даже если это будет стоить мне головы. Таков мой долг – перед Богом, перед Англией, перед памятью моих предков. Я сделаю то, что должен – а там будь что будет.

Элеонора зарыдала, уткнувшись лицом в ладони. Плечи ее сотрясались от беззвучных рыданий. Как убедить отца, как предотвратить надвигающуюся катастрофу? Неужели нет иного выхода, кроме новой войны, новых потоков крови?

Граф нежно обнял дочь за плечи, поглаживая ее по спутанным локонам. От него пахло лавандой и старым пергаментом – запахами детства, родного дома.

– Не плачь, моя девочка, – прошептал он дрогнувшим голосом. – Что бы ни случилось со мной – ты должна быть сильной. Должна продолжить наше дело, сплотить вокруг себя верных людей. Однажды Йорки вернут себе корону – и Перси будут на их стороне, как было всегда.

С этими словами Нортумберленд поцеловал Элеонору в лоб и, шатаясь, направился к двери. Девушка растерянно смотрела ему вслед, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног. Неужели это последний раз, когда она видит отца живым?

Когда тяжелая дверь с грохотом захлопнулась, леди Перси без сил опустилась на пол. Рыдания сотрясали ее тело, мысли путались. Как разорвать этот страшный круг ненависти и вражды? Как спасти отца, брата, семью от грозящей им погибели?

И вдруг в смятенном сознании Элеоноры возник ясный, спокойный образ. Застенчивая улыбка, голубые глаза, светлые кудри. Сэр Генри Норрис, рыцарь в сверкающих доспехах. Тот, кто покорил ее сердце. Тот, кто служит Тюдорам…

Безумная, отчаянная мысль пронзила леди Перси, подобно вспышке молнии. А что если попросить сэра Генри о помощи? Что если умолить его вступиться за Нортумберлендов перед королем? Быть может, он сумеет убедить Генриха помиловать мятежного графа, избежать кровопролития?

Элеонора вскочила на ноги, внезапно преисполнившись лихорадочной решимости. Она не знала, сработает ли ее план. Не знала, согласится ли сэр Норрис рисковать ради нее положением и жизнью. Но выбора не было. Только он мог стать тем мостом, что соединит Алую и Белую розу.

Леди Перси подбежала к столу, схватила пергамент и перо. Лихорадочно, не заботясь о чистописании, она начала строчить письмо. Слова лились из-под пера стремительным потоком, словно вырываясь из самого сердца:

«Сэр Генри!

Пишет вам Элеонора Перси, в отчаянии и слезах. Мой отец, граф Нортумберленд, замыслил безумство – открыто восстать против короля Генриха на Великом Совете. Он грозится объявить, что принц Ричард Йоркский жив и претендует на трон.

Умоляю вас, сэр рыцарь – вмешайтесь, остановите это безумие! Убедите короля пощадить моего отца, простить его за дерзость. Обещайте графу милость и покровительство, убедите отречься от мятежных замыслов. Только вы способны предотвратить новую войну Роз и спасти мою семью от гибели!

Я понимаю, что прошу слишком многого. Понимаю, что вы рискуете навлечь на себя подозрения и опалу. Но вспомните тот день в Шервудском лесу, наш разговор, нашу дружбу. Если хоть искра симпатии ко мне теплится в вашем благородном сердце – умоляю, помогите!

Ваша отчаявшаяся подруга,

Элеонора».

Девушка торопливо скатала и запечатала послание. Подбежав к окну, она лихорадочно огляделась. Слава Богу, вон там, в розовых кустах, мелькнул знакомый камзол! То был Освальд, ее молочный брат и верный паж.

– Освальд! – позвала Элеонора срывающимся шепотом. – Освальд, скорее сюда!

Юноша мгновенно подбежал к окну, вытянулся в струнку. Его ясные карие глаза смотрели встревоженно и преданно.

– Чем могу служить, госпожа? – спросил он, готовый сорваться с места по первому приказу.

– Освальд, ты должен скакать в Лондон немедля! – быстро зашептала девушка, протягивая пажу свиток. – Разыщи там сэра Генри Норриса, рыцаря королевской гвардии. Передай ему это послание тайно, из рук в руки. Во что бы то ни стало!

Молодой паж принял письмо, прижал к груди. В его взгляде мелькнула решимость, готовность свернуть горы по единому слову своей госпожи.

– Будет исполнено, леди Элеонора! – твердо произнес он. – Не пройдет и суток, как письмо будет доставлено сэру Норрису. Клянусь в этом жизнью и душой!

– Храни тебя Бог, милый Освальд, – прошептала девушка, и слезы благодарности заструились по ее щекам. – Поспеши же! От твоей расторопности зависит судьба всех Перси.

Юноша кивнул, вскочил на подоспевшего коня и, вонзив шпоры в бока скакуна, помчался прочь. Только пыль взметнулась на дороге.

Элеонора смотрела ему вслед, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Она сделала все, что могла. Теперь оставалось лишь ждать и молиться – молиться, чтобы сэр Генри Норрис получил ее послание вовремя.

И чтобы у него достало милосердия и отваги спасти обреченный род Перси от грядущей бури. Даже ценой собственной жизни и чести.

Ведь на кону стояло будущее Англии. И ничто, казалось, уже не могло предотвратить столкновения Алой и Белой розы в грядущей битве за престол. Но, быть может, любовь и преданность двух юных сердец сумеют совершить невозможное – и навести мосты над пропастью, разделившей народ Англии?

Об этом лихорадочно размышляла леди Элеонора, глядя вслед удаляющемуся всаднику, что нес в Лондон ее последнюю надежду. Девушка молила Бога и всех святых, чтобы сэр Генри Норрис внял ее мольбам и рискнул вступиться за обреченный род Перси пред грозным ликом короля Генриха VII.