Читать книгу Этика и животные. Введение - - Страница 3

В начале лета 2004 г. у северного побережья Северного острова Новой Зеландии стайка дельфинов-афалин окружила тесным кольцом четырех пловцов. Дельфины были возбуждены, били по воде своими телами, кружили вокруг пловцов, удерживая их друг возле друга примерно четверть часа. Патруль береговой охраны на проплывавшем неподалеку катере заметил суматоху и ринулся к пловцам, чтобы выяснить, что случилось. Под водой, под пловцами, патрульный увидел большую белую акулу, которая в этот момент уплывала. Считается, что патрульный катер спугнул акулу, но именно дельфины защищали пловцов от ее нападения до прибытия патруля. Доктор Рошель Константин из Школы биологических наук Оклендского университета отметила, что такое поведение встречается редко, однако некоторые примеры все же известны. «Насколько я понимаю поведение этих дельфинов, они своими действиями показывали, что акула чему-то угрожает. Известно, что дельфины помогают беззащитным созданиям. Это альтруистическая реакция, и афалины особенно славятся ею»[1].

Действительно ли дельфины альтруистичны? Считают ли они людей беззащитными созданиями? Могут ли они понимать угрозы другим индивидам, а не только себе? Действительно ли они заботятся о других индивидах, даже если это представители иных видов? Если дельфины заботятся о нас, должны ли мы заботиться о них и других животных? История о дельфинах, спасших людей от возможного нападения акулы, вызывает любопытство и внушает воодушевление, указывая на конгломерат вопросов, многие из которых мы будем рассматривать в этой книге.

Люди всегда жили в тесном соседстве с другими животными. Животные работали рядом с нами. Они охотились на нас, а мы – на них. Мы использовали их в качестве заменителей людей в научных и медицинских экспериментах, мы изменили их генетически и физически, сообразно нашим вкусам, нашему образу жизни или нашим домашним потребностям. Они могли развлекать нас, но также вдохновлять, служить примером верности и преданности. Кроме того, не-человеческие животные играют определенную концептуальную роль, помогая нам определять самих себя как людей. Мы – не они. Человеческую природу мы определяем, противопоставляя ее животной. Их отличие от нас подчеркивает наше сходство с другими людьми. И реальные, и концептуальные отношения людей с другими животными ставят этические вопросы, как и любые отношения между индивидами, обладающими чувствами. Мы сосуществуем с другими животными на планете, на которой недостаточно ресурсов, чтобы поддерживать всех нас сколь угодно долго. Многие, если не все наши решения и действия влияют не только на наших соплеменников-людей, но также и на родичей-животных. В этой книге мы будем изучать ряд этических вопросов, которые подняли отношения людей с другими животными.

Не все согласны с тем, что существуют этические вопросы, которые вытекают из наших отношений с животными, поэтому мы для начала должны рассмотреть вопрос, согласно которому у нас нет никакой этической ответственности перед другими животными. Этот взгляд, который я буду называть «принципом исключительности человека», в какой-то мере проистекает из того, что мы психологически и интеллектуально дистанцируемся от нашей собственной животной природы, а потому и от других животных. Наша человечность отличается от нашей животной природы, а некоторые утверждают даже, что она ее трансцендирует. Мы считаем людей творцами мира и смысла и предполагаем, что другие животные таковыми не являются. Мы занимаемся исключительно человеческой деятельностью, которая возвышает нас над другими животными. Поскольку же считается, что люди занимают отдельную, вышестоящую сферу, некоторые полагают, что по-настоящему интерес для этики представляют только люди.

В истории философии можно найти немало примеров подобной точки зрения. Аристотель является, пожалуй, самым известным из ранних философов, кто утверждал, что животные в естественной иерархии вещей стоят ниже человека, поскольку у них нет разума. Он полагал, что в этой естественной иерархии тот, кто находится на более высокой ступени, обладает правом использовать тех, кто стоит ниже, и в то же время несет ответственность за такое использование. Позже стоики продвинулись немного дальше и стали отрицать то, что у животных вообще есть способность к мышлению, утверждая при этом, что они существуют только для того, чтобы их использовали. Философ Ричард Сорабджи писал:

Крайняя версия представления о том, что животные существуют для человека, обнаруживается у стоиков. Согласно Хрисиппу, мошки нужны, чтобы будить нас, а мыши – чтобы мы тщательно прятали свои вещи. Петухи появились на свет божий тоже с полезной целью: они будят нас, ловят скорпионов и зовут нас к бою, но их необходимо поедать, чтобы кур не стало больше нужного. Что касается свиньи, она наделяется душой… из соли, чтобы она оставалась свежей, и мы могли ее съесть [Sorabji, 1993, р. 199].

Ранние христианские теологи, за важным исключением Франциска Ассизского, также считали животных фундаментально отличными от людей, поскольку у них нет души и поскольку они существуют только для того, чтобы служить человеческим целям[2]. Тогда как Рене Декарт, «отец современной философии» – самый цитируемый сторонник представления о том, что у людей есть сознание, а потому они являются одушевленными существами с определенным нравственным статусом, в то время как другие животные – всего лишь телесные, механические создания, которые существуют, чтобы мы использовали их так, как нам вздумается. По мнению Декарта, как и некоторых его предшественников, животные должны считаться всего лишь живыми машинами, которые автоматически отвечают на стимулы, не осознавая того, что именно происходит с ними, когда они с такими стимулами сталкиваются. Отсутствие у них разума, мыслей, сознания и души означает также отсутствие этического статуса. У нас нет этических отношений с будильниками, тостерами или сотовыми телефонами, и точно так же нет у нас этических отношений и с другими животными.

Несмотря на свое пренебрежительное отношение к другим животным, даже эти мыслители считали, что наше взаимодействие с ними ставит некоторые этические вопросы. Ни один разумный человек не считает, что бессмысленная жестокость в отношениях с животными не влечет никаких этических проблем. На самом деле, в философских работах довольно часто встречаются примеры такой бессмысленной жестокости, которая признается безусловно предосудительной. И если есть смысл утверждать, что нельзя пытать забавы ради собаку или сжигать живьем кошку из чистого любопытства, может показаться, что в некоторых случаях другие животные могут быть подлинными предметами этической обеспокоенности. Некоторые философы утверждали, что предосудительность таких проявлений бессмысленной жестокости проистекает не из непосредственного ущерба, наносимого животному-жертве, а скорее из того, что они отражают определенный тип характера, который позволяет человеку неэтично вести себя с людьми. Например, по мнению Иммануила Канта, хотя «неразумные животные» являются попросту вещами, перед которыми у нас нет непосредственных обязанностей и которыми мы можем распоряжаться по нашему усмотрению, из действий, направленных на животных, проистекают определенные следствия для человечности. По словам Канта, «если кто-нибудь убивает свою собаку, потому что та не зарабатывает больше на свой хлеб, то этим самым он не действует против своих обязанностей по отношению к собаке, так как она не обладает способностью суждения, а нарушает этим самым принцип человечности в самом себе, согласно которому должен действовать» [Кант, 2000, с. 212]. Согласно мыслителям, которые разделяют в той или иной форме принцип исключительности человека, когда не-человеческое животное пытают, с этической точки зрения имеет значение не вред животному, а вред, который сказывается на мучителе и на обществе, членом которого он является.

Многие специалисты по правоприменению полагают, что жестокость по отношению к животным предшествует насильственным преступлениям против людей, а некоторые наиболее известные серийные убийцы в детстве, как известно, издевались над животными. Пытки и убийства животных – это еще и признаки антисоциальных психологических расстройств. Рассмотрим пример жестокости, случившейся в Нью-Йорке летом 2009 г. 17-летняя Чейен Черри, которую арестовали по обвинениям в жестоком обращении с животными и проникновении со взломом, в суде призналась, что она как-то запекла котенка в духовке. По сообщениям в прессе, Черри и ее друг вломились в квартиру в Бронксе, а потом засунули кошку по кличке Тайгер Лили в духовку, где она, прежде чем умереть, долго мяукала и царапалась. Выходя из зала суда, Черри столкнулась с защитниками животных, которые стояли с плакатами и выступали против убийства животного. «Она мертва, сука!», – огрызнулась нисколько не раскаявшаяся Черри на активистов, широко при этом улыбаясь и ставя себе в заслугу тот факт, что она засунула беззащитного котенка в духовку, раскаленную до 260 градусов. Очевидное нравственное падение Черри заставляет задуматься о ее способности выносить какие-либо нравственные суждения и ее возможности свободно жить в человеческом обществе.

Философам, славящимися логичностью своих рассуждений, порой недоставало именно логики в своем осмыслении этики и животных. Это, возможно, обусловлено, по крайней мере частично, неоправданной приверженностью принципу исключительности человека. В следующем разделе мы рассмотрим этот взгляд подробнее, чтобы просто понять, насколько он проблематичен.