Читать книгу Всё больней и любимее жизнь… - - Страница 45

Ещё не март. Под крепкой коркой льда

ворочается Днепр и хочет власти.

День-два ещё, и заклокочут страсти,

весенняя взыграет чехарда.

Заговорят поэты-идиоты,

пророки, забулдыги, мудрецы.

Хотите знать, зачем живём? – всего-то?!

родимые, что ваши бубенцы! —

колокола не могут… Ну и век! —

всё кубарем на этой на планете,

но есть и настоящие поэты,

без них ты – беззащитный человек.

Как трудно мне в бесснежном декабре

ключом скрипичным открывать пространство.

Сверчки, цикады, бабочки в игре

ума и размышлений беспристрастных.

Чуть слышно пробивается скворец

к душе запутанной, заклёванной воронами.

Не завтра Март, но ты где, наконец,

прозренье! За какими ты иконами?

Сойди, прошу! В промозглом декабре

мне без тебя никак не выжить.

Ворочается сила в дикаре,

а слов не выжать.

В неделю зимних проводов

стал ярче краснотал,

мой Март, дрожа от холода,

мартёнышем стоял.

И гнался ветер дебрями,

за кем, не знал он сам,

и гнулись ветки дерева,

и дождь плясал.

Всю ночь не спал весны трубач,

никто в ту ночь не спал,

и в час урочный, за полночь

мартёныш Мартом стал.

Март беспризорный, импрессионист,

клочками свет разбрасывает белый.

Сверкающая грязь, как выпивший артист,

в большом театре площади запела.

О, мартовская грязь, ты дорвалась

до первой роли в городе и в поле,

и радость дикая твоя зажглась,

заклокотала в сумасшедшем горле.

Я дорого не дам за твой парад планет,

факир на час-на полтора, не больше,

но шум и гам весеннего дебоша

на много дней поселится во мне.

Неряха-Март, рубаха-парень!

ни в чём не знающий отказа,

пролаза, отщепенец, пария,

что там за пазухой, показывай!

– Что будешь делать, гость негордый?

– Петь равнодушным и глухим,

чтоб души безнадежно мёртвые

воскресли с шутовством благим!

Шали, мой Март напропалую,

пиши заборные слова,

растрачивай себя впустую

со всею силой естества!

Будут трудные дни. Косматые движутся тучи,

душа не находит дорогу, часов зодиак

царапает воздух, секунды считая поштучно,

и в окна запаян луны потемневший пятак.

Иди в мастерскую! Тебя заждались подмастерья, —

подтаявший снег с подмалёвкой развязной весны,

павлин над палитрой в бумажных загнувшихся перьях

и полная банка белил. Да не будут грязны

полотна твои, живописец! Всей массою, всею