Читать книгу Звезда Сварога. Быль третья - - Страница 6

Ему повезло.

Хозяин бросил свежих костей, полных остатков запашистой баранины.

Он сходил с ума по их мясу, особенно по молоденькому… Правда, в детстве, когда хозяева лупили его палками за съеденного ягненка, до него быстро дошло, что он должен их стеречь, а не жрать.

Эх, а так иногда хотелось…

Благо, за хорошую службу кормили подобающе и это его полностью устраивало.

Он довольно вилял хвостом и, причмокивая, гонял обглоданную голень по пасти.

Радовало, что сегодня было чем отвлечься от барабанящего по конуре дождя и на время забыть о больных старых костях и недостающем глазе.

Столько зим прошло, а он, выцарапанный птицей, до сих пор неприятно поднывал с наступлением непогоды.

Утешало, что пернатая скотина оказалась весьма мясистой и приятной на вкус.

Давно наступила ночь, но он все никак не мог успокоиться. Все кости должны быть обглоданы, и пока он этого не сделает, покоя ему не будет.

Неожиданно, через шум непрекращающегося ливня, со стороны пригона донёсся треск ломающейся ветки.

Хоть его шерсть уже давно покрылась густой сединой, но слух ещё никогда не подводил.

Весь двор уже давно спит, значит кто-то незваный пожаловал в его владения.

Старый волкодав нехотя вылез из конуры и осторожно, практически бесшумно пошёл вдоль стены пригона.

Дикий зверь?

Пёс глубоко втянул воздух, но сырость и ветер мешали уловить хоть какой-нибудь запах.

Зверьё уже несколько зим не наведывалось к двуногим, боялось того здоровяка, что теперь хозяйничает в лесу. Хотя, признаться, он и сам его немного побаивался…

Вот и край пригона.

Он выглянул здоровым глазом из-за угла и осмотрелся.

Та самая треснувшая ветка торчала из грязи прямо перед мордой.

По множеству размытых дождём следов невозможно было определить, кому они принадлежат: зверю или двуногому.

Без разницы… Нужно бить тревогу!

Только он набрал воздуха, чтобы предупредить двуногих, как с незрячей стороны, из-за дровяника, донеслось быстро приближающееся шлепанье по лужам.

Он даже не успел повернуть голову…

От сильнейшего удара волкодав отлетел далеко от пригона и несколько раз перекувыркнулся по земле.

Бок пронзила острая боль.

Заскулил от боли, попытался встать, но ноги скользили по грязи, и он раз за разом валился обратно в лужу.

Почувствовался запах крови. Его крови…

Кто-то навалился сверху, крепко вдавил в грязь, зарычал и запустил острые зубы в рану.

Волк? Не один волк не мог превзойти его в силе…

Он дёрнулся и почувствовал, как нападавший отступил.

Но почему, ведь он был уже в его лапах…?

Волкодав тяжело, но поднялся.

Сломанные ребра мешали вздохнуть, но, даже с каждым успешным вдохом, кровь струёй вырывалась из глубокой рваной раны.

Он бегло оглянулся.

Его окружили три облезлые дикие собаки, покрытые черно-красными язвами.

Да, он заметно превосходил их в размерах, и при других обстоятельствах какие-то там поганые псины не рискнули бы выйти против огромного волкодава, но сейчас он был ранен.

Они чувствовали это и приготовились к нападению.

Волкодав понимал, что с такой дырой в боку ему уже не выжить, но и сдаваться не собирался. Он никогда не уходил от доброй драки…

Дикие бросились одновременно и стремительно.

Тяжелой лапой волкодав отбросил одного в сторону и поймал зубами второго за шею.

Собака беспомощно задёргала лапами и заскулила.

Волкодав стиснул челюсти. Черно-красные пузыри лопнули и его пасть заполнила отвратная, склизкая жижа, от которой тут же затошнило, но он не разжал зубы и довел дело до конца.

Затрещали кости и тело обмякло.

Третья собака воспользовалась моментом и вцепилась в заднюю лапу.

Пёс нервно махнул головой и бросил в ответ мертвую тушу, заставив нападавшего разжать челюсти.

Тут же набросилась первая. Она ухватилась за шею, но остроты редких, сгнивших зубов не хватило, чтобы прокусить толстую шкуру волкодава.

Пёс навалился вперёд.

Сцепились, завалились в грязь, где, благодаря превосходству в весе и опыте, волкодав быстро задавил наглую собачонку.

Силы стремительно покидали его.

Пёс тяжело хрипел. Пасть заполнил вкус собственной крови, единственный глаз скрылся за слоем грязи.

За спиной послышалось злобное рычание и последняя из собак, предчувствуя победу, прыгнула, чтобы наконец добить едва стоящего на лапах волкодава.

Нет! Он ещё не закончил!

Пёс оттолкнулся от мертвого тела, поднырнул под пролетающую над ним собаку и вцепился зубами в шею.

На сколько мог, он сдавил зубы и всем весом прижал брыкающуюся псину к стене пригона.

Последняя из диких собак дёрнулась в предсмертных конвульсиях и обмякла, только старый волкодав этого уже не почувствовал.

***

Дверь распахнулась и в комнату влетел взъерошенный старшина:

– Докладывайте, мать вашу через мать, и чтобы хвостом не виляли! – Рознег в сердцах швырнул на стол каракулевую шапку. – Только стоило вас оставить без присмотра и всё – вокруг сразу полнейшее гузно! Да что уж, – целое гузнище! Как так случилось, что скотина уже как неделю безостановочно мрёт, а вы двое до сих пор с этим ничего не сделали?

Яромир и Ядвига вопросительно переглянулись и потупили взгляд.

– Что молчите, богатырнички? В глаза смотрите! Если так и дальше продолжится, то зимой будем сосать лапу и закусывать соломой! Вы же у нас главные по всякой бесовщине, так постарайтесь объяснить, что тут в конце концов происходит?!

– Я думаю, что собачий мор разносится ветром…

– Срань какая, собачий мор… – истерично пробурчал Рознег и схватился за голову. – Это что ещё такое?!

– Видел на мертвой скотине язвы, похожие на запеченную кровь?

Старшина утвердительно кивнул.

– Когда животное заражается, то всего за день покрывается такими нарывами. К вечеру оно уже умирает, язвы лопаются и в разные стороны из них летят капли черной жижи, которые тут же по округе растаскивает ветер. Потому, так быстро позаразились.

– И что прикажешь? – усы Рознега угрожающе распушились на Ядвигу. – Теперь всю скотину по погребам попрятать? Ладно овцу или козу, но корову туда уже хрен засунешь! Да и дерьмо потом выскребай… Откуда вообще взялась эта дрянь?

– Дикие собаки принесли. – Яромир налил старшине полкружки ягодной настойки. – Задрали Серогрива, с него мор и пошёл.

– Славный был волкодав… – с лёгкой печалью подметил Рознег и до дна осушил кружку. – Так у нас же этой мерзости отродясь не водилось? Они ж трусливые… Из-за хищного зверья в лес носу не кажут.

– То-то и оно, что нету больше в нашем лесу совсем никакого зверя.

– Как это – совсем никакого?! Соображаешь вообще, что мелишь?!

– Не веришь? Тогда сходи и сам убедись. Все ушли. По всей чаще ни зайчик не проскачет, ни птичка не чирикнет.

Рознег медленно протянул Яромиру кружку трясущимися руками:

– До краёв…

Яромир налил, старшина залпом опрокинул, тучно сдвинул брови и замолчал.

Некоторое время Яромир и Ядвига неловко переглядывались, после чего она все же решилась нарушить молчание:

– Всё конечно плохо, но не сказать, чтобы совсем… Некоторую скотину хворь не трогает. Кони, куры и кошки – их мор не жалует.

– Ты же всё за ворожбу знаешь! Разве не смогла найти от этой напасти никакого чудо-корня, сделать заговорённую припарку из козлиной мочи или как это у вас там делается…?

Ядвига безнадежно покачала головой.

– Беда… А как с людьми?

– Жар, озноб и страшнейший понос.

– Прекрасно… Сядем в круг и дружно обосрёмся… – пробурчал Рознег и задумчиво почесал окончательно облысевший затылок. – Что с собаками?

– Большую часть изловили. Иногда, правда, то тут, то там ещё завывают, но и их скоро выследим. Дело пары дней.

– Хоть так… – Рознег встал и нервно натянул шапку. – Значит, слушайте мой наказ. С утра собираем совет. Нужно решить, как будем спасать оставшуюся скотину. Яромир, тебе – набрать ещё мужиков и повторно прочесать весь лес. Чтоб под каждый кустик, под каждый камушек заглянули! Ни одной драной псины не должно остаться в округе! Уяснил? Ядвига, ты – займёшься жопами. Проследи, чтобы в каждой хате стоял чан с дубовым наваром. Ходи по дворам ежедневно и пусть каждый при тебе выпивает по черпаку. Ежели какой кропотник откажется – тут же мне докладывай. Не хватало, чтобы ещё и люди от этой заразы помирать начали. Съездил, называется, порыбачил…

Старшина вышел, не попрощавшись, и громко захлопнул за собой дверь.

– Лучше, чем мы думали… – с облегчением выдохнула Ядвига и протянула Яромиру кружку старшины.

– Погоди, посмотрим, что будет завтра… – Яромир налил Ядвиге, а сам захлебнул прямиком из горловины.

***

– Я сказал – угомонились!

Старшина размашисто ударил металлическим ребром щита о жертвенный камень. Железо громко зазвенело, гул толпы стих и на капище воцарилась тишина.

– Хватит гоготать, как полоумные!

– А ты сам не ори! Напялил овчину на макушу, пуще прежнего злее сделался! – вперёд вышел старик Веня. – Скокмо энто будет ещё продолжаться? Скотина мрёт, дохлое мясо совсем негодное!

– Ещё и заразное! Не засолишь и не засушишь! – из толпы поддерживающе выкрикнул женский голос.

– Вот, вот, о том и толкуем, старшина, что нужонно что-то да делать, а то страшенный голод придёт, а где голод, там и Морена подстерегает! Давеча, бык мой дорогой копыта откинул. Теперича, туша его посреди сарая валяется, токмо чего с ним делать – ума не приложу!

– И у нас, и у нас! – подхватили голоса с разных сторон.

Старшина сдвинул шапку на затылок и отёр со лба проступивший пот.

Староста Добромил тяжело поднялся со стула:

– Полно вам сокрушаться, люд добрый! Всем было велено разделить скотину, попрятать по амбарам и законопатить щели…

– Все дырки не заткнёшь, староста!

Люди расступились и на середину капища, опираясь на длинный ветвистый посох, проковылял старый волхв в сопровождении двух учеников.

– Вот вы, люди, – ехидно прохрипел волхв. – живёте по миру, наплюёте на обычаи, не чтите духов, проклинаете богов… Ответьте, давно ли красные углы в ваших домах принимали для них дары? Давно ли окропляли жертвенной кровью это священное место? Боги гневаются… Духи гневаются… За то и страдаете! Невежи, ханжи и скупцы!

Волхв исподлобья оглядел толпу. Каждый, на кого падал его тяжелый взгляд, виновато склонял голову и отводил глаза в сторону.

– Хочешь сказать, – Рознег недовольно разгладил усы. – что, если мы сейчас с ног до головы вымажемся в кровище, заколем пару тройку овец и будем всю ночь скакать вокруг костра – мор тут же остановится?

– Чепуха! – рассмеялся Добромил. – дикие, древние суеверия здесь не помогут.