Читать книгу Легенда об Аскольде - - Страница 1

Солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в алый цвет и озаряя заснеженный пик Небесной горы Ирия.

Аскольд стоял на острие вершины, скрестив руки на груди и любуясь уходящим за горизонт оранжево-красным диском «светила» этого мира. Здесь солнце было гораздо больше, а закаты куда более красочными, чем в мире откуда пришел он.

Аскольд был молодым высоким мужчиной, с крепким телосложением, с более юным для своих лет лицом и только серые глаза выдавали его возраст и через что ему пришлось пройти. Еле заметный шрам тянулся от правого уха до подбородка, а длинные светло русые волосы он собирал в пучок на затылке. Одет он был в лёгкий черный доспех. Шею, голову и половину лица от ветра закрывал платок аспидно серого цвета. На кисте правой руки Аскольд носил кожаный браслет с медвежьей лапой. Этот оберег подарила ему мать перед своей смертью. За его спиной висел легендарный меч Суафарлами, который он добыл в Ледяных горах. И поверх всего на нем был надет дорожный плащ серого цвета с деревянными застёжками и брошью в виде дракона, в том месте, где начинался капюшон.

Черный ворон сел мужчине на плечо. Аскольд отвязал от его лапки записку, перетянутую шерстяной ниткой и закрепленной сургучной печатью. «Значит уже началось – подумал про себя Аскольд и убрал послание в карман – и всё же, этот закат прекрасен». Аскольд грустно улыбнулся «Наверно так всегда бывает – в конце пути невольно начинаешь думать о начале…»

Так с чего же все началось? И как я здесь оказался?

Если думать о начале, то стоит вернуться к истокам – в самое детство. Я вырос в небольшом приюте при языческом храме, жрицы которого поклонялись Велесу. Или нет? По-моему было, что-то ещё. Правда я не уверен, что это воспоминание, больше напоминает сон, который ещё помнишь после пробуждения, но с каждой минутой он забывается словно дым проскальзывая сквозь твои пальцы, которыми ты пытаешься его задержать хоть на минуту. Я жил в небольшой деревушке на Алтае у подножья горы вместе с матерью. Лица которой я даже вспомнить не могу. У нас была совсем обыкновенная деревенская жизнь со своим хозяйством и огородом. А вечерами я лежал у мамы на коленях, а она рассказывала мне сказки про могучих богов управляющих силой стихий и про главного бога – Рода. И то что все мы живем при Роде, ведь он вездесущ. Помню, как впервые сказал матери, что люблю её, а она лишь печально улыбнулась и подарила мне браслет с оберегом сказав: «Это Велесова печать, носи, сынок, и не снимай, он защитит тебя». Это были её последние слова. На следующий день её выловили из реки.

Так я оказался в приюте при храме Велеса, который находился на горе, у подножья которой мы жили. Жрицы собирали сирот со всей округи, заботились о них, приучали к труду и служению в храме. Сколько себя помню я постоянно сбегал от своих обязанностей, за что меня наказывали, да и с другими детьми мне не особо было интересно общаться и играть. Я всегда любил убегать под большой дуб, росший неподалеку от храма и который называли Родовым древом и часами лежать, и смотреть на пролетающие мимо облака и слушать стрекотание кузнечиков в траве.

В один день снова удрав от жриц и слушая грязные ругательства вдогонку я направился к дубу. Подойдя к дереву, я увидел девочку примерно моего возраста, она лежала на спине и так же как и я, наблюдала за облаками. Девочку звали Алиса. Она недавно переехала вместе с родителями в деревушку у подножья горы. По соседству с той в которой когда-то жил я. Алиса жила с отцом, который был военным и часто пропадал на службе. Друзей, как и у меня, у неё не было поэтому мы быстро с ней подружились и часто проводили вместе вдвоем, читая книжки со сказками и фантазируя о сказочных мирах с рыцарями, магией и чудовищами.

Мне было восемь и наверно это было то, что называют «детской любовью», я признался Алисе в любви и это было взаимно. Окрыленный от счастья я мчался вечером в приют и ждал следующего дня, чтобы вновь увидеть Алису… И увидел. Тихо качающейся на дубовом суку, с затянутой вокруг шеи веревкой. Было уже поздно. Её не спасти. Ужас объял моё тело. Я не мог пошевелиться хоть и понимал, что нужно бежать за помощью или перерезать веревку, но хоть что-то делать, а не стоять. Но я не мог даже пальцем пошевелить. Неподалёку лежала раскрытая книга со сказками. Я медленно подошел к ней. В раскрытой книге была изображена красивая иллюстрация спасения принцессы отважным принцем и на полях большими буквами была подпись «А если принц не успеет? То, что тогда?».

Из города приехала полиция и я уже не помню сколько раз меня допрашивали следователи, которым я раз за разом рассказывал одно и тоже вновь и вновь переживая тот день. В итоге доказательств того, что Алису убил другой человек не нашли и дело закрыли, а меня отправили в городской детский дом.

На похоронах я познакомился с отцом Алисы. Тогда он был даже моложе чем я сейчас, он только начинал карьеру офицера, но несмотря на свой возраст, казался мудрым и уже много повидавшим человеком. После похорон, когда все уже начали расходиться, он тихо подошел сзади и позвал меня. Мы стояли на окраине кладбища. Он долго молчал, прежде чем начал говорить.

– Эй малец, тебя же зовут Аскольд? Верно? – спросил мужчина закуривая сигарету.

– Да – тихо ответил я.

– Знаешь, я редко видел дочь… – сказал мужчина и после небольшой паузы продолжил – Она много о тебе рассказывала, вы и правда были с ней близки… – мужчина замолчал, казалось, что каждое сказанное предложение требует от него неимоверных усилий. Он словно набирался сил чтобы что-то сказать – Она была так же красива и умна как её мать. Спасибо что стал ей хорошим другом.

– Угу – все что я смог выдавить из себя в тот момент заливаясь слезами и шмыгая носом.

– Запомни, Аскольд, любить – это значит взять огромную ответственность за жизнь полюбившегося тебе человека и факт того, что ты не сможешь его защитить и уберечь, когда это будет нужно, будет разрывать тебе душу до конца жизни. Одному всегда легче. И жить. И умирать.

Тогда смысл его слов мне был непонятен, лишь спустя годы оказавшись на его месте я прочувствовал всю тяжесть той ответственности, о которой он мне говорил.

– А как Вас зовут? – тихо спросил я у мужчины.

– Меня зовут Ратибор. Просто Ратибор.

Время шло, я становился взрослее кошмары так часто преследовавшие меня в детстве становились всё реже. Я уже смутно помнил свою мать и ту девочку Алису, видимо время и правда лечит и всё забывается. На смену кошмарам пришли сны о неведомом, но и словно знакомом мне мире, но и они с годами становились все реже.

Я все больше сливался с общей массой людей: учился, потом много работал, встретил свою любовь, женился и начал вести обычную жизнь, окончательно забыв о месте, где я родился и приюте при языческом храме, где рос после смерти матери.

Со своей будущей женой я познакомился в институте. Елена – так её звали. Она училась вместе со мной на историческом факультете и вместе со мной ходила на факультативы по иностранным языкам. Сначала мы просто общались как друзья, вместе готовились к занятиям, посещали музеи и часами гуляли по парку обсуждая древние цивилизации. Но со временем становились все ближе и ближе. Помню, как я часто лазил в окно её общежития чтобы подарить букет цветов. Спасибо злой вахтерше, из-за которой я не раз чуть не переломал себе ноги. Через год мы поженились. За всё это время я ни разу не говорил, что люблю её словно опасаясь беды, которая последует вслед. Елена тоже мне этого не говорила наверно ожидая, что я скажу это первым, поэтому отчасти я был спокоен.

Тот день помню, как вчера. Огромная воронка вместо моего дома и раскиданные вокруг горящие обломки обшивки крыши и стен, крики людей и стоны раненных, вой сирены и голос в громкоговорителе о требовании всем спуститься в ближайшие бомбоубежища, подвалы и метро. Военные, пожарные и спасатели, помогающие мирному населению эвакуироваться. Всё это смешалось вокруг в единый белый шум. Всё что я помню, это как лежал в позе эмбриона на дне воронки и слова, сказанные мне Ратибором в день похорон Алисы, раздавались гулким эхом в голове.

Несколько недель я провел в лечебнице приводя свои мозги в порядок. Так и не смирившись с её смертью, я был уверен, что она не погибла, что смогла спастись. Эта навязчивая идея спасла меня, заставила жить. Да, она точно жива, нужно лишь её найти ведь во всём этом хаосе войны легко потеряться. Спустя время, не знаю как, но меня нашёл Ратибор и сказал, что я могу послужить своей стране. Я согласился.

Через год после трагедии я и еще четыре мои товарища по оружию, как лучшие выпускники разведшколы, попадаем в отряд особого назначения главного разведывательного управления. Перед нами стояли самые разнообразные задачи в разных уголках мира: шпионаж, диверсии, курирование партизанских отрядов, свержение правительств зарубежных стран, ведущих агрессивную политику, направленную на затягивание боевых действий и заработке политических элит на войне. На тот момент пожар войны охватил весь мир, были стёрты практически все границы и уже не было двух конкретных сторон Добра и Зла, как это обычно бывает в книгах. Каждый сражался за свои идеалы и ценности, и врагами считались те, кто думал по-другому, жил по-другому, имел отличные взгляды на этот мир, другие взгляды на веру и религию, другие представления об устройстве общества и даже семьи, а также многолетние споры по поводу границ между отдельными государствами. Таким образом мир сошел с ума и взорвался, как огромная пороховая бочка.

Во всем этом пожаре войны, я со своим отрядом были своего рода пожарной командой, путешествуя по миру мы пытались если не затушить отдельные очаги, то хотя бы снизить вероятность распространения локальных конфликтов на другие страны и в каждой стране я искал Елену, а она словно призрак то появлялась на горизонте то исчезала. Но была у нас и одна очень специфическая задача. На нас возложили задачу по поиску различных исторических ценностей и реликвий, дабы не потерять в пожаре войны тысячелетнее наследие предков. В любом случае это было куда интересней, чем тренировать партизанские отряды в лесах и жить в землянках и изо дня в день объяснять особо одаренным с какой стороны подходить к автомату и как из него стрелять, не говоря о том, чтобы делать это на меткость. Так проходила моя жизнь на службе в разведке, которая и положила начало всех последующих событий.

На окраине разрушенной и уже пустой деревушки находился небольшой холм, на котором расположился величественный дуб и, судя по всему, проживший не одну сотню лет. Обхватить его ствол возможно было только троим взрослым мужчинам, а раскинувшиеся в разные стороны ветви, поросшие молодой листвой, образовывали огромный зеленый шатер, тень которого практически охватывала весь холм. У ствола, подложив под голову туристический рюкзак и скрестив руки на затылке, лежал Аскольд и смотрел на то, как легкий ветерок колыхал листву. «Да давненько я здесь не был. Лет двадцать прошло, уже ни храма, ни приюта, ни жриц, а дуб всё такой же. Полгода назад здесь был ад, и земля буквально плавилась под ногами и все что уцелело, только этот дуб – подумал он – видимо он и вправду какой-то особенный.» Он отвлекся от своих мыслей услышав приближающиеся к нему шаги. От разрушенной деревни к нему шел высокий под 2 метра с богатырским телосложением бородатый мужчина. Одет он был также, как и Аскольд. На нем был летний камуфляж песочного цвета, состоящий из футболки и штанов и такого же цвета треккинговые ботинки. На коротко остриженной голове он носил кепку цвета хаки, шею закрывала белая арафатка.

– Поднимай свою жопу, Аскольд! – весело воскликнул он.

– Здарова, Дан. Рановато ты приперся, нам до выезда еще три часа – лениво протянул Аскольд.

– Я пришел вытащить тебя на пышные проводы, которые нам решили устроить местные женщины, если ты понимаешь, о чем я? – пробасил Дан и расхохотался так, что казалось вот-вот начнут сыпаться желуди ему на голову.

– Ответь мне, Дан, тебя кроме баб, хоть что-нибудь интересует? – спросил Аскольд, продолжая смотреть на колыхающуюся листву.

– Вкусная жратва – выпалил Дан.

– Серьезно?  И это всё? —уже посмотрев на Дана спросил Аскольд.

– Пожалуй есть еще одна вещь – ответил задумчиво Дан, садясь рядом с Аскольдом.

– И какая же? – устало спросил Аскольд, прекрасно зная ответ.

– Бабы! – воскликнул Дан и снова расхохотался.

– Ты неисправимый кретин, – улыбаясь сказал Аскольд. И сразу же добавил: – Ладно, так уж и быть, пошли на твои посиделки.

Аскольд и Дан встали. Аскольд отряхнул штаны и футболку от травы, закинул за спину рюкзак и пошел в лагерь, расположенный за заброшенной деревней.

– Кстати, Аскольд, куда летим на этот раз? – решил спросить Дан своего друга и командира, получившего новое направление после совещания.

– В Африку, дружище… В Африку!