Читать книгу Ваше Сиятельство 8 (+иллюстрации) - - Страница 3

Когда я вышел из класса, на меня вопросительно уставилось этак три десятка глаз. В общем, как всегда. Помимо ожидавших сдачи, в коридоре собралась вся «банда» графа Сухрова: Даша Грушина, Адамов, Лужин и кое-что из класса Ленской. И настроение, конечно, у всех было более чем праздничное. Еще бы, последний экзамен! Самый Последний! За которым больше не будет школы. Да, еще случится много других экзаменов в университетах, академиях, в самой жизни, но для нас школы больше не будет.

– Что там, Елецкий? Сдал? Ты же вроде как умный у нас? – первой не выдержала моего молчания Булевская.

– Отлично, господа! У меня все на отлично! – с улыбкой ответил я.

– Ну, наконец! Так и быть, Елецкий, теперь я сообщу тебе ту самую радостную новость, – сказала Ковалевская. Сказала она это так важно, что все замерли в ожидании: – Мы летим на Карибы не на три дня, а на пять. Обратные билеты я взяла аж на шестое! Давай, радуйся!

– Ох, счастливцы! Как же это здорово! – воскликнул Адамов.

– Вот это окончание школы! А мы как нищета какая-то едем отмечать в «Ржавку»! Просто пьянка и танцы, – горестно выдохнула Дарья Грушина.

– На Карибы – это шик! Возьмите нас с собой! – попросил в шутку Сухров. – И, кстати, какая гостиница? У меня тоже есть планы туда с Арти.

– Сады Атлантиды, – с княжеской важностью ответила Ольга Борисовна. – Долго выбирала, Елецкий же мне не помогал. По отзывам и фотографиям мне понравилась больше всех.

– Оль, ты ничего не путаешь? – спросил я, отходя в сторону, дальше от нашего класса.

Да, я обрадовался, очень обрадовался, но при этом я был серьезно озадачен. Ведь на базе «Сириуса» нас ждали четвертого июня, – это даже после переноса сроков по просьбе князя Ковалевского. О каких билетах на шестое она говорила? Понятно, что любое упоминание о «Сириусе» при посторонних для нас табу, и я ожидал, что Ковалевская прояснит ситуацию как-то иносказательно. Или наконец закончит говорить и пошучивать с одноклассниками, и последует за мной.

– Не прощаюсь! Москва большая, но не сомневаюсь, увидимся еще ни раз! А со многими будем часто встречаться! – сказала Ольга отходя от собравшийся возле экзаменационного класса.

– Удачи Ольга Борисовна! На свадьбу с Елецким хоть пригласите! – Ирина Калинина помахала нам ручкой.

– Оль, что за страсть водить меня за нос этими тайнами?! Почему шестого?! – спросил я, когда мы наконец остались наедине.

– Все просто. Тебе же последнее время до меня дела нет. Занят слишком своей миссис Барнс. Вот я во дворце вчера была. Пила кофе с цесаревичем. Очень мило беседовали о прошлом, немного о будущем. Что случилось, Елецкий? Тебя что ли задело? – она остановилась на лестнице, явно посмеиваясь надо мной. – Не бойся, я же – девушка верная. Лишнего не позволю даже с будущим императором. Но если ты меня ревнуешь, то мне приятно. Ради этого, могу заглядывать чаще к Денису

– Ревную, Оль, – признал я, и это было правдой – у того прежнего Елецкого во мне, явно на сердце что-то защемило, но я отодвинул эти ощущения и спросил: – Что дальше? При чем здесь Денис и какое отношение он имеет к билетам на шестое июня?

– А такое. Папа же навстречу не пошел, говорит, мол, три дня вам на отдых хватит. Хотя получалось у нас даже не три два, а всего два. Сказал, что уже договорено с Трубецким, и ему неудобно отменять прежние договоренности. Вот я и пожаловалась Денису, а он даже возмутился, что раньше ему об этом не сказали, – Ольга продолжила неторопливо спускаться по лестнице. – Спросил, сколько дней нам надо? Я попросила пять. Денис сказал, передаст Трубецкому, что мы появимся на базе седьмого июня. Поэтому билеты на шестое. Ты рад?

– Да! Спасибо! Ты лучше всех! – я схватил ее, и последние ступеньки одолел с княгиней на руках. – У тебя какие планы на сегодня?

– До вечера никаких. Кроме обеда, который с тебя и в самом лучшем ресторане, – сказала она, когда я ее отпустил.

– Поехали со мной, навестим князя Мышкина, – предложил я. Ольга, разумеется, знала кем на самом деле является Мышкин.

– А потом? Потом, ты предложишь вместе навестить миссис Барнс, а потом Талию? – Ковалевская остановилась у двери, пропуская преподавателей по химии и биологии.

– Оль, зачем все переворачиваешь? Мышкин очень серьезно ранен. При чем с пока неясным итогом. После него на обед куда пожелаешь. А потом… – я обнял ее и прошептал, касаясь губами мочки ее уха: – Я тебя трахну прямо в «Гепарде» или поедем в гостиницу.

– Смотри не надорвись, Елецкий! – она рассмеялась. – У тебя сегодня вечер с твоей актрисой. Или ты уже забыл?

– Все помню, Оль. Ленской я обещал и обязательно пойду. Тем более ты сама меня к этому подтолкнула. Как я понял у тебя с ней какая-то странная договоренность, – я взял Ольгу под руку, и мы пошли через школьный двор.

– Не буду тебя мучить, Саш, так что со мной сегодня только обед. Хорошо, поехали к Мышкину. Подожди немного, – она повернулась у школьных ворот ко двору, школе, перевела взгляд на школьную площадку. – Знаешь, мне немногое грустно. Радость, конечно, тоже есть. Такие смешанные, сильные и сложные чувства. Ведь для нас всего этого… – Ковалевская обвела рукой весь школьный двор, – больше не будет. А мы сейчас куда-то торопимся, строим планы на день, на неделю, на годы вперед. Спешим куда-то и не слишком понимаем, что расстаемся с этим навсегда. Да, мы еще появимся здесь, чтобы получить дипломы. Может будем заглядывать сюда иногда, проходя мимо. Но настоящая финальная точка сегодня. И в классе все радостные, полные вдохновения, но ведь на самом же деле это грустно!

– Да, это грустно, – признал я, обняв ее сзади. Отстранившись от восприятия как Астерий, я дал больше места тому, прежнему Елецкому, частицы души которого были со мной. Через него я мог всецело пережить этот торжественный и на самом деле грустный момент.

– На твоем эрмике поедем? – после долгого молчания спросила Ковалевская.

Я кивнул, положив голову ей на плечо, зарываясь лицом в роскошные, золотистые волосы своей невесты.

– Тогда отправлю сообщение своим, чтобы забрали «Олимп». Наконец ты меня начал возить. А знаешь, это приятно, – она достала из сумочки эйхос.

Мы с трудом нашли место для парковки возле Красных Палат. Я кое-как влез между клумбой очень неудачно поставленным «Енисеем». По пути к целительному корпусу вместе с Ольгой прослушали сообщение от Бориса Егоровича. Он возмущался, что Ольга, как он выразился, «обставила» его, обратившись к Денису Филофеевичу. Но возмущался по-доброму, по тону князя я понял, что он скорее доволен тем, как его дочь разобралась с этой небольшой проблемой.

Предъявив дворянские жетоны охранникам, мы поднялись на седьмой этаж и там нас ждала довольно странная неожиданность. Некий заведующий верхними палатами виконт Пирогов – так значилось на серебряном значке на его груди – отказался нас пропускать. Когда Ольга сунула ему под нос свой княжеский жетон, он сказал:

– А кто вы ему будете, ваше сиятельство? С Геннадием Дорофеевичем очень сложно. Я решил ограничить доступ посетителей к нему, – при чем сказал он это как-то непочтительно, даже с явно выраженным пренебрежением.

– Я буду княгиня Ковалевская Ольга Борисовна. И кем я прихожусь князю Мышкину я не должна отчитываться перед вами, – сказала Ольга, убирая жетон и потянувшись к эйхосу.

Я подумал, что она решила набрать отца или вовсе цесаревича и остановил ее руку.

– Смею вас известить, Геннадий Дорофеевич родственник самого князя Козельского, как вы понимаете человека очень важного. И я тоже, между прочим, его родственник. Поэтому я решаю, кого можно допустить к Мышкину, а кого нет. Пока мной выдано разрешение только его невесте, – с усмешкой сказал он.

Я не знаю, какие нездоровые ветры дули в голове этого виконта Пирогова, но почувствовал, что его гонор и очень странная позиция по посещениям задели даже невозмутимую Ольгу Борисовну. Удерживая ее руку, я спросил с язвительностью:

– Милейший, вы о каком Козельском говорите? Уж не о том ли, который по несчастью для нашей империи был главой Ведомства Имперского Порядка? Так этот мерзавец давно под следствием у графа Захарова.

Виконт Пирогов нервно сунул руки в карманы белоснежного халата и приоткрыл рот. Ни слова он не смог выдавить, и я продолжил:

– Прошу заметить, лично я передал его Ивану Ильичу вместе документами, доказывающими его преступления. И лично я надел наручники на ручонки этого негодяя. Так вы, получается, его родственник? Сочувствующий его положению или может как-то связанный с его неблаговидными делами? Вижу, вы, виконт, привыкли по малейшему поводу и без повода прикрываться именем своего родственника и чувствовать здесь какую-никакую значимость. С дороги, иначе вас самого сейчас придется лечить! – я оттолкнул его к окну, взял Ольгу Борисовну под руку, и мы пошли к палате Мышкина.

Сзади слышались жалобные вздохи виконта Пирогова.

– Елецкий! Ты вообще! – рассмеялась Ольга. – Я тебя люблю!

Мы остановились, чтобы поцеловаться. Я оглянулся – виконта Пирогова уже не было в коридоре.

– Надеюсь, ты не собиралась из-за этого мелочного вопроса связываться с будущим императором? – рассмеялся я.

– Нет. Но если честно, хотела виконта припугнуть, – сказала княгиня.

– Оль, кто в этом мире может быть страшнее меня? Если тебе надо кого-то припугнуть, то достаточно сказать об этом мне и ради тебя я превращусь в самый ужасный ужас. Кстати, какая палата у нашего Родерика-Мышкина? – номер палаты я даже не старался запомнить, зная, что Ольга в этом плане организована гораздо лучше меня, она всегда держит в голове подобные мелочи.

– Двадцать седьмая. Нам сюда, – глянув на указатель, Ольга свернула в правое ответвление коридора.

Мимо нас, жужжа, проехал робот-уборщик, и Ольга Борисовна заулыбалась. Меня это всегда удивляло: казалось, роботы и интеллектуально-механические системы поднимают ей настроение так же, как букет цветов.

Шагов через пятьдесят мы остановились у пластиковой двери с номером 27. Я открыл ее, пропустил Ольгу в палату.

Мышкин, наверное, спал. Голова повернута набок, дыхание частое, неглубокое. На его лбу поблескивала титановая пластина с разноцветными изоляторами и проводами, ведущими к какому-то неведомому мне устройству. Два провода тянулись от левого запястья князя.

– Мне его нужно осмотреть. Хорошо, что он спит. Я сейчас выйду на тонкий план, минут пять-семь им позанимаюсь. Если кто-то войдет, ты отвлеки так, чтобы меня не прерывали, – попросил я Ольгу.

– Да, ваше сиятельство, – она даже отпустила мне шутливый поклон и отошла в сторону, давая мне больше места.

Я закрыл глаза и вошел во второе внимание. Сосредоточился, неторопливо сканируя сначала физическое тело князя, затем переходя к его энергетическим оболочкам, отмечая входящие и исходящие энергопотоки. С позвоночником у него действительно была серьезная проблема. Даже не представляю, как могло так выйти, что один дротик раздробил сразу два позвонка. Самого дротика в теле уже не было – видимо его извлекли со стороны спины. Кроме серьезных повреждений в физическом теле я обнаружил многочисленные разрывы энергетических каналов. И это для меня стало непонятным. Дротик никак не мог подобное сделать. Элиз? Может она каким-то неведомым ей самой образом атаковала его на тонком плане одновременно с выстрелом из остробоя. Теоретически такое могло быть, и тогда надо признать, что «демон» чеширской баронессы – штука очень необычная и во многом опасная.

Все, что я понял, осматривая князя, это то, что Талия не слишком преувеличила печальное состояние своего жениха. Говорить с целителями говорить для меня не было смысла, я и без них понимал, что Мышкин обречен оставаться неподвижным. В лучшем случае, если целители проведут успешные операции, то он сможет не только лежать, но и сидеть в инвалидном кресле. А поставить на ноги может его только чудо – прямое вмешательство Асклепия. Хотя имелось еще одно чудо, о котором я и собирался поговорить с Мышкиным. Вернее, с Родериком, потому как тело князя к этому имело небольшое отношение. Я не целитель, но я – маг. Хороший маг. Наверное, лучший маг в этом мире. И я знаю, что власть мага над собственным телом практически безгранична. Пришло время узнать об этом Родерику. Не просто узнать, а направить это знание себе во благо.

– Родерик, – произнес я, подергав его за руку.

Он шевельнулся. В этот момент дверь в палату открылась, вошел мужчина в белом с нашивкой высшего целителя, халате и девушка, наверное, медсестра.

– Выйдите отсюда! – строго сказал я.

– Молодой человек, вы кто?! – опешил целитель.

– Выйдете! – настоял я. – Зайдете не раньше, чем мы закончим!

– Так надо! – подтвердила Ольга, снова достав княжеский жетон и подойдя к двери.

Молодец Ковалевская. Одно из множества ее достоинств в том, что она понимает с полуслова, даже вообще без слов. И делает всегда именно то, что требуется в данной ситуации. Я бы сказал, что она прямая противоположность Талии.

Я не слышал, о чем говорила с целителем Ольга. Князь открыл глаза, и я переключил внимание на него.

– Боль сильная? Говорить можешь? – спросил я, опустив всякие приветствия и дежурные вопросы о состоянии здоровья.

– Да, – слабо сказал он. – Боль была сумасшедшая. Они сделали что-то, теперь почти не чувствую.

– Родерик, слушай меня. Слушай внимательно каждое слово, – я придвинул табурет и присел рядом с ним. – Ты маг. Знаю, что ты очень способный маг. Это не пустая похвала, а именно мое виденье. Главный твой недостаток, это лень, недостаточный опыт и слабая воля мага. Такие недостатки легко убрать – это лишь вопрос настойчивости и тренировок. И тебе придется это сделать, если ты пожелаешь жить в этом теле и вернуть его прежние возможности. Целители тебе не помогут – это уже ясно. В твоем случае они способны лишь поддерживать то состояние, в котором ты сейчас. Может несколько улучшат его, но на ноги не поставят. Помочь тебе может только Асклепий или ты сам. Запомни: маг – абсолютный хозяин своего тела. Ты можешь сделать с этим телом что угодно – здесь лишь вопрос времени, воли и усилий. К счастью, время у тебя есть: тебе некуда спешить, и ты можешь неторопливо и основательно заняться собой. Ты сам можешь восстановить позвоночник. Ты можешь направить процессы в своем теле так, что позвонки срастутся и полностью восстановятся все нервные связи. Уверяю, это не так сложно. За месяц – другой вполне можно справиться. А также ты сам в состоянии восстановить энергетические каналы и связи тонких тел. Просто над этим надо работать. Приложить волю мага, и работать без устали. Забудь про всех, ни от кого ничего не жди, ни на кого не надейся, надейся только на себя.

Я замолчал, заглядывая в его глаза. Его взгляд мне понравился: сосредоточенный, даже жадный до моих слов, ждущий продолжения.

– Теперь так: выходи на тонкий план. Я тоже выйду, буду показывать, что нужно делать, – повернувшись на миг к Ольге сказал: – Оль, сейчас особо важно, чтобы нас не побеспокоили. Постарайся никого не пускать.

Не знаю сколько прошло времени, наверное, больше, чем я рассчитывал. Оставаясь значительной частью внимания на тонком плане, я показывал Родерику, что ему следует делать, с помощью ментальных подсказок, подсвечивая своей энергией места, на которые хотел обратить внимание. В заключении я дал ему два упражнения для тренировки воли мага.

Дверь в палату снова открылась. И снова появился тот же высший целитель в сопровождении медсестры и двух мужчин в белых халатах.

– Я же попросила не мешать нам! – строго сказала Ольга.

Высший целитель с явным недовольством хотел было что-то возразить, но тут сам князь Мышкин приподнял голову и голосом удивительно твердым для своего состояния сказал:

– Не смейте мешать нам! Эти люди для моего выздоровления очень важны!

На лице высшего целителя отразилось изумление и непонимание. Тем не менее он попятился, покидая палату.

– Молодец Родерик. Ты проявляешь волю. Пока лишь волю обычного человека. Она тебе так же потребуется, как и воля мага… – я хотел сказать ему важные слова о Талии, но мою речь прервало золотое свечение, вспыхнувшее возле шифоньера.

– Все хорошо, – я кивнул на обеспокоенный взгляд Ольги и пояснил: – Гера.

Свечение уплотнилось, вытягиваясь в форму миндального зерна. Оно треснуло посредине, открывая портал – в нем появился женский силуэт.

– Радости тебе, Величайшая! – приветствовал я чуть раньше, чем супруга Перуна полностью воплотилась в земное тело.

– Астерий, и тебе Радости! – сияя она сделала шаг ко мне, бросила короткий взгляд на Ольгу и сказала: – Вижу, ты решил справиться без богов. Похвально и немного обидно.

– Чего же здесь обидного, если человек старается обойтись своими силами? Тем более, когда они у него есть, – я отодвинул мешавший табурет и тоже сделал шаг к ней.

– Я хочу, чтобы ты как можно скорее посетил мой храм. Не только же к Артемиде бегать. Ведь я тоже кое-что для тебя значу? – она коснулась пальцами моего лба.

– Какой именно храм? – от ее прикосновения я даже прикрыл глаза: пальцы были прохладными, прикосновение приятным, несущим тонкую божественную энергию.

– Можно здесь поближе, чтобы тебе было по пути. Храм на Окопной, – сказала она. – Я жду тебя там. Не беспокойся, надолго не задержу. Успеешь к Ленской. Вечер вампиров и твои предстоящие страдания от тебя никуда не денутся.

– Какие еще страдания? – не понял я, но Гера уже начала растворятся.

Я глянул на Ольгу. Она пожала плечами и отвернулась. Мне показалось, будто она понимает, о чем говорила богиня, и все женщины мира связаны какой-то странной, касающейся именно меня тайной. Я ее непременно выясню, но сейчас для меня был важнее Родерик и разговор о Талии.

Я снова устроился на табурете. Князь поморщился от боли, поворачивая ко мне голову. Его глаза ждали продолжение беседы.