Читать книгу Осколки потерянных душ - - Страница 2

– Я все правильно рассчитал, ошибки быть не должно… – высокий красавчик с огненно-рыжими длинными волосами, аккуратно собранными в низкий хвост, мерил комнату широкими шагами. – Скоро свершиться ключевой момент, любовь моя. Я завершу цикл, и мы встретимся…

Над головой раздался мощный взрыв и комнату затрясло, наполнив воздух запахом гари и жженой карамели. С потолка посыпалась пыль и деревянная крошка. Мужчина не устоял на ногах и упал, смешно дернув головой, как китайский болванчик, но успел перехватить золотой браслет, почти выскользнувший из его израненных рук. Красивая вещичка блеснула тремя разноцветными камнями: желтым, розовым и пурпурным, и спряталась в широкой ладони, но я успела разглядеть две пустые закрепки, портящие впечатление об изделии. Хотелось рассмотреть браслет поближе, было в нем что-то загадочное, но рыжеволосый с силой сжал вещичку в руке и убедившись, что все на месте, положил его в боковой карман. Снова прогремел взрыв и схватившись за перила кровати, мужчина рваным движением поднялся.

– Что там происходит? – спросил он пустоту и потер ушибленный зад. Посмотрел вверх, как будто мог видеть сквозь толщу металла и дерева.

– На абордаж! – послышались крики и ругательства сквозь звуки выстрелов и взрывов.

– Черт! Что еще за сюрпризы! – мужчина пошатнулся, чуть опять не упав на грязный пол, больно ударившись головой о балку. Провел рукой по волосам, скрипя зубами от злости. Ладонь блестела от крови. Он нервно растер ее между пальцами и прислушался.

Отчетливо слышались звуки сражения. Комнату сотрясали залповые взрывы. Левее послышался треск огня, жадно поглощающего сухое дерево. Периодически вспыхивали и мгновенно гасли предсмертные возгласы отчаяния и боли.

– Чертовы пираты. Но ничего, когда все закончится, я лично вырву голову из позвоночника у каждого и украшу ими твой трон, любимая.

Мужчина резко повернулся в мою сторону и сквозь улыбку – оскал спросил:

– А ты что здесь делаешь? М-м-мм? – он клацнул зубами и залился смехом.

Неприятные мурашки пробежали по спине. Острые зубы леденящего страха сжали нутро, обдав волной ужаса, подавив попытки вскрикнуть…

Возвращаясь в реальность, я непроизвольно дернула правой ногой и ударила впередистоящее кресло, вызвав негодование соседки. Сон неторопливо отступал, оставляя легкий привкус странности и неправильности произошедшего. В салоне самолета на удивление царила тишина. Приглушенный свет и мягкое жужжание двигателей успокаивало, давая ложное ощущение безопасности.

– Снова летала во сне? – насмешливо, но в то же время тепло, улыбнулась мне Даша.

– Хотелось бы. – я вздохнула и попыталась размять затекшие от долгого полета ноги. – В этот раз мое воображение взбунтовалось. Взрывы, крики и рыжий мужик.

Недовольная женщина, сидение которой я пнула, хотела что-то сказать, но услышав наш разговор, недовольно проворчала что-то невнятное себе под нос и отвернулась.

– Что ты имеешь против рыжих? – нарочито серьезно спросила подруга и тряхнула густой копной медово-имбирных волос и двумя руками попыталась сложить их в игривый хвостик. – Согласись, видеть сны все же лучше, чем не спать совсем.

Отбросив непослушные волосы и заглянув в телефон, с которым она расставалась крайне редко и почти не выпускала из рук, с укором посмотрела на меня.

– Согласна. Мне нужен отдых. – я заглянула в темный провал иллюминатора. – Мы с тобой две недели работали почти без сна и отдыха. При таких нагрузках и не такое присниться.

– Точно. – она опять уставилась в мобильник. – Босс будет доволен. Израильтяне подписали щедрый контракт, обеспечив нам приличную премию. Предлагаю это отметить.

– Ну… – я запнулась, не зная, как корректно сообщить коллеге и по совместительству лучшей подруге, что соскучилась по жениху.

– Ах, да. – она с разочарованием глянула на меня и опять уткнулась в телефон.

– Прекрати на меня так смотреть, Дашка. Он не так плох, как ты о нем думаешь. Мне неприятно твое скептическое отношение к нему и его чувствам. Он мой будущий муж, имей хоть капельку уважения…

– Как по мне, вышвырнула бы его из твоей жизни как ненужную вещь, занимающую свободное место в шкафу. Вы сколько лет вместе? Пять, семь? Я до сих пор не вижу кольца на твоем пальце.

– Мы много работаем, и я хочу пышную свадьбу…

– Я это слышала тысячу раз, Уна. Скажи, ты пытаешься убедить в этом меня или себя?

Я молча вздохнула и замолчала, уставившись на моргающий красный маячок на крыле. В такт вспышкам воспоминания в голове возвращали меня в интимные моменты между мной и Валиком. Я пыталась рационально обдумать его поступки и слова, но какая-то темная часть меня настойчиво подбрасывала воспоминания о его крепких руках, с проступающими венами и рельефном упругих мышц на животе. Я тряхнула головой и почувствовала огонь на щеках. «Повезло, что Даша занята телефоном и не видит, как мое лицо горит от стыда» – я резко отвернулась от подруги и невольно наткнулась взглядом на открытый ноутбук соседа слева.

– По итогам исследования всемирной организации здравоохранения за прошедший год количество самоубийств в мире выросло почти в два раза. – красивая девушка – телеведущая, с бесстрастным лицом приводила страшную статистику. – Лидерами стала Гренландия. К счастью, наша страна на двадцать третьем месте, но прогнозы не утешительные…

Слова ведущей неприятно кольнули сердце и сплелись в желудке тугим комом. В памяти возникли знакомые образы: ванна, обжигающая боль…

– Мэм, пристегните ремень, пожалуйста, идем на посадку. – ласковый голос бортпроводника на мягком английском, вырвал меня из тяжелых воспоминаний.

«Все в прошлом. Сейчас важен обнаженный Валик в пенной ванне» – хищно улыбнулась я.

Самолёт сделал крен вправо и пошёл на посадку. Сердце в груди заскакало пейнтбольным мячиком, гулко отдаваясь в ушах, и я до боли сжала руку Даши.

– Эй, полегче! Руку мне сломаешь.

– Прости. – пискнула я.

– Ладно, держи, только мягче. Столько раз летала и до сих пор боишься посадки. – хмыкнула подруга.

Летать я любила всегда. В детстве мечтала стать пилотом. «Глупая девчонка» – мысль мгновенна вернула меня в душный летний вечер, когда отец разбил в дребезги мою детскую мечту. Прошло почти двадцать лет, но я отчетливо помню каждую деталь: теплый воздух, пропитанный запахом леса, настойчиво проникающий сквозь плотно задернутые шторы; щебетание птиц и стрекот кузнечиков; отвратительный вкус подгоревшей яичницы.

– Когда я вырасту, стану пилотом. Буду летать по небу, катать людей и смотреть на всех с высока. Все будут поднимать голову, завидовать моему большому и блестящему самолету. – и я побежала по комнате, расправив руки в стороны, представляя, как мастерски я управляю многотонной машиной.

– Глупая девчонка, – спустил меня отец на землю, – ты же до ужаса боишься высоты.

– Я не боюсь! – храбро вскочив на подоконник, заверила я. – Я такая же смелая, как и ты, папа. Ты ничего не боишься. Мама говорила…

– Заткнись! Мне осточертели твои глупые мечты! – резко прервал он меня.

Лишь повзрослев я поняла, как больно ему говорить о женщине, которую он потерял. Посмотрев на меня стеклянными от алкоголя глазами, он с ненавистью в голосе сказал:

– Помнишь, как ты истерично плакала на колесе обозрения и молила вернуться на землю, вся в соплях зовя мамашу.

Последнее слово он выплюнул мне в лицо.

– Она не ушла бы от нас, если бы не твои истерики. Ты во всем виновата. Из-за тебя она не осталась со мной… – он почти отключился и заснул, но незаконченная мысль не давала ему погрузиться в сон. – Зачем ей такой непослушный и вечно орущий ребёнок? Ты всегда все портишь, Уна.

– Тогда я буду выступать на лошадях. Я буду очень красивой, в пышном розовом платье. А конь у меня будет…

– Спортсмены не выступают в розовых платьях, глупая девчонка. Ты не представляешь, насколько это сложно: заниматься нужно днями и ночами, а ты в комнате прибрать не можешь. Ты ничего не сможешь достичь, максимум покатушки на старой кляче деда.

Слезы градом посыпались из глаз, но отец не взглянул на меня. Его не волновали наивные детские мечты и переживания. Он полностью погрузился в боль и обиды на когда-то любимого человека, заливая их алкоголем и сжигая дотла удушливым дымом сигарет, а вместе с ним и ненавидя весь мир, терзая душу постоянными вопросами: почему она ушла, почему оставила его одного с ребёнком.

Покачиваясь, он поднялся со стула, взял пепельницу и щёлкнув зажигалкой, закурил. Наша небольшая кухня в двухкомнатной квартире в Минске насквозь пропиталась едким сигаретным дымом и противным запахом дешёвой водки, вонь, которую я ненавидела. Смрад, идущий от отцовских пальцев, въевшегося в кости, преследовал меня годами.

– Ты так похожа на мать! – мне казалось через его пальцы, больно сжимающие мое лицо всегда, когда он злился, я впитываю эту вонь и становлюсь грязной, мерзкой и порочной. В том числе и из-за этого я продала квартиру отца, сразу после его смерти…»

—Уна! Уна! – Даша трепала меня за руку, не переставая звать. Я посмотрела на нее, но увидела лишь движущиеся губы и озадаченное лицо, слова тонули в пустоте, окутавшей меня вуалью.

– А? Ты что-то говорила? – спустя секунд десять я вернулась в реальность.

– Самолет приземлился, нам пора. Да что с тобой происходит. Тебе сто процентов нужен хороший отдых.

В тяжёлых мыслях я не заметила, как мы приземлились. Я молча смотрела на капельки дождя, стекающие по стеклу иллюминатора, и пыталась загнать боль, режущую меня изнутри день ото дня, в дальний угол сознания. Натянув самую счастливую улыбку, я подмигнула подруге.

Голос пилота невнятно поблагодарил пассажиров за сделанный выбор в пользу данной авиакомпании. Люди поспешно хватали ручную кладь и торопились на выход, а я так и сидела, всматриваясь в холодную темноту иллюминатора. Когда салон опустел, и Даша в очередной раз толкнула меня в бок локтем, я покинула самолет.

Паспортный контроль мы прошли легко. Толпа таяла как детский леденец на солнце, а я лишь сейчас осознала, что не тороплюсь домой, хотя полчаса назад мечтала побыстрее оказаться в объятиях Валика.

– Может быть все-таки ко мне? – с надеждой спросила подруга, стаскивая с ленты увесистый чемодан. – У меня в холодильнике ждет твое любимое вино и сыр.

Мгновение я думала и хотела сказать «да», но печально посмотрела на Дашу и не своим голосом сказала:

– В следующий раз поросенок. Я устала. Горячая ванна и объятия кровати – вот что мне жизненно необходимо сейчас.

Прождав битый час у ленты и поругавшись практически со всеми работниками аэропорта, Даша не оставляла попыток вернуть мой чемодан, который умудрились потерять во второй раз за год. Я устала и хотела спать, но подруга не сдавалась, тараня дверь за дверью.

– Дашка, ну его, поехали домой. – я поняла, что сегодня мой чемодан вернуть не получиться и потянула злую подругу за руку.

После грозного выкрика «Я на вас в суд подам» мы наконец вышли из здания. Осенний Минск встретил тоскливым моросящим дождём и, пронизывающим до костей, ветром. Плотнее кутаясь в тёплое шерстяное пальто, я с лёгкой грустью вспомнила ласковое солнце Тель-Авива и на мгновение всерьёз задумалась взять обратный билет в страну вечного солнца. «Зря я сопротивлялась боссу месяц и отказывалась ехать в командировку. Никак не хотела оставлять Валика одного» – мысли о предстоящей встрече толкали вперёд.

Поёжившись, мы загрузились в первое попавшееся такси, стоящее у выхода из аэропорта. Приветливый мужичек лет пятидесяти помог затолкнуть увесистый чемоданом Даши в багажник и всю дорогу не давал заскучать, без умолку рассказывая забавные истории из жизни. К концу поездки мне казалось, что я знаю его лучше, чем собственную подругу.

Обняв Дашу на прощание, и проехав пару улиц, я вышла из такси и поднялась на 12 этаж. Любимая квартира встретила, меня темнотой и звенящей тишиной. На мгновение мне показалось, что Валика нет дома, но пройдя по коридору мимо гостиной, я увидела мягкий свет, льющийся из-под двери спальни. Сбросив туфли, приятно ощутив ступнями мягкость пушистого коврика, я поплелась туда. Аккуратно приоткрыла дверь, боясь разбудить моего соню и заглянула внутрь.

То, что я увидела, повергло в шок и погрузило в состояние анабиоза. В нашей кровати мирно посапывая спал мой жених в обнимку с длинноволосым парнем. Я могла бы списать увиденное на простую дружескую ночевку, с кем не бывает, перебрали с алкоголем и уснули в обнимку, но одна деталь разрушала любые оправдания – оба спали полностью обнаженными.

Меня затошнило. Я чувствовала, что земля уходит из-под ног. Успев прикрыть дверь, словно во сне, я вышла из спальни и осела на пол. Мысли роились в голове, то больно кусая фразами «тебя невозможно любить», то нежно лаская «ты не виновата». Легкие сдавил спазм, и я запаниковала. Воздух отказывался проникать внутрь и выполнять непосредственную функцию. Я чувствовала, как медленно умираю.

Дрожащей рукой, выудив из кармана телефон из кармана, я набрала Дашу. Прохрипев в трубку, что умираю, мгновенно отключилась. Не знаю сколько пролежала без сознания, очнулась от легких пощечин. Незнакомая девушка била меня по лицу, пытаясь привести в сознание.

– Вам нужно прилечь. – мягким голосом прошептала девушка и приподняв меня, повела в гостиную. На не слушающихся ногах я прошла к дивану и провалившись в мягкие подушки, вздохнула:

– Ты кто?

Она хихикнула и включила свет. На полу валялись бутылки из-под алкоголя вперемешку с полуголыми телами и остатками еды. Мой восхитительный белый ковёр, привезенный из Италии, на треть залили чем-то красным. «Надеюсь это не кровь» – промелькнула мысль. Повсюду осколки стекла, которые я никак не могла идентифицировать, но, когда поняла, что это ошметки моей любимой хрустальной вазы, подаренная дедушкой – самым дорогим и светлым человеком в моей жизни, у меня снесло крышу. Кипящая злость наряду с болью и обидой прорвались наружу, снося все на своём пути. Срывая горло, как раненый зверь, бьющийся в предсмертной агонии, я закричала:

– Пошли вон отсюда, мерзкие подонки! Я убью вас, если через минуту не уберетесь из моей квартиры, куски дерьма! Уничтожу! – я чувствовала, как горло обжигает острая боль, как слезы застилают глаза и мне становится трудно дышать.

Каша из живых тел тут же зашевелилась и, на удивление быстро, бурным потоком, сопровождающимся мерзким запахом двухдневного перегара, вылилась за дверь.

Из спальни в испуге и с бледным лицом выбежал Валик на пару с любовником, обвел невидящим взглядом гостиную и уставился на меня. Хлопая черными ресницами, он судорожно пытался придумать оправдание. Я могла поклясться, что видела, как в его голове шевелятся имеющиеся там извилины.

– Как ты мог? – пытаясь держать себя в руках и не расплакаться, прошептала я.

– Уна, как? Почему сегодня? Ты же должна вернуться двенадцатого! – Валика трясло, то ли от волнения то ли от количества, выпитого накануне.

Я молчала. Слова застряли в глотке. Хотела бы я найти в себе силы и размазать когда-то любимую кудрявую голову по стене, но вслух я лишь замяукала:

– Мы хотели пожениться. Ты обещал…

– Да, я погудел, друзья заехали скрасить мой вечер, я скучал по тебе. – он сделал вид, словно ничего не произошло. – Как твоя командировка? – Он подошел вплотную и положил ладонь на плечо.

Меня опять затошнило. Я дернула плечом и сбросив его руку, заглянув в наглые карие глаза, без сил прошептала:

– Как ты мог? Ты же говорил, что любишь.

Он молчал, тупо глядя на меня, но через минуту его словно прорвало.

– Ты сама во всем виновата! – я пошатнулась словно от пощечины. Валик, всегда уравновешенный и нежный, никогда не повышал на меня голос. «Что с ним случилось, кто ты, мерзкий незнакомец?»

– Меня тошнит от твоей правильности и доброты.

– Вал, не нужно. – зашептал его любовник.

– Нет, Митя, подожди. Больше нет смысла скрывать. Да, ты никогда не привлекала меня. Я пытался изменить себя, пытался поговорить с тобой, но ты же всегда занята. Пробежки по утрам, работа до девяти вечера и бесконечное копание в себе.

– Прекрати. – пытаясь собрать остатки сил, проговорила я.

– Прекратить? Я только начал! Ненавижу твои длинные волосы! Они повсюду: на одежде, в сливе, даже в еде! А подруги? Особенно эта мелкая – Даша. Змея и ведьма! Уна, у меня машина сломалась, помоги… Уна, от меня ушёл муж. Уна, у тебя же есть хороший знакомый хирург… Ты серьезно не понимаешь, что она тебя использует? – его лицо искривилось в страшном оскале и на секунду мне показалось, что его схватил инсульт.

«Закрой рот, ты поганый ублюдок! Единственный человек, который меня использовал, стоит сейчас передо мной. Как же я была слепа» – мне хотелось выкрикнуть ему это в лицо, ударить или больно пнуть в живот, но я молчала.

– Знаешь, – он продолжил говорить, чуть сбавив обороты, а я чувствовала, как умираю внутри, – первое время я считал, что у меня получиться. Получиться измениться и построить «нормальную» семью. Я восхищался тобой. Не только твоим упругим подкаченным телом, изящными чертами лица, бездонными голубыми глазами, но и твоей сдержанностью и, порой, кротостью. Лишь сейчас я осознал, что мне удобно. Ты всегда сама решала свои проблемы и никогда не прислушивалась ко мне. Отмахивалась от любых попыток дать тебе возможность побыть слабой, побыть наконец женщиной. Ты всегда все портишь, Уна.

От последней фразы я разбилась. Он уничтожил меня, расколол и растоптал, а я молча, еле сдерживая слезы, смотрела в когда-то такие любимые глаза.

– Я тебе говорил, давай поженимся и уедем в любом направлении! Нет, нужна свадьба, что же люди скажут, что подумают. Тьфу, противно! – он сплюнул на пол.

– Пошёл вон, – как-то бесцветно сказала я, собрав остатки сил, – убирайся и никогда не возвращайся.

– Я уйду, а ты навсегда останешься одна. Кому ты нужна, какой идиот будет терпеть твои выходки и постоянно мириться с тараканами в твоей голове! – одевшись, прихватив дружка, Валик скрылся за дверью моей квартиры, за дверью моей жизни.

– Уж лучше сдохнуть в одиночестве, чем терпеть такое ничтожество рядом!!!…

Я долго кричала в пустоту и смогла остановиться только тогда, когда силы полностью оставили меня, и я осела на пол. «Лучше бы я не рождалась» – бесцельно глядя в пустоту коридора подумала я. Психолог убеждала меня, что сильнее девушку еще нужно поискать, пережив то, что довелось мне, я смогу вынести любые трудности и выйти сухой из любой ситуации, но как пережить это? Как можно жить, когда вырвали еще бьющееся сердце.

Меня растоптали, размазали по струнам бытия этого мира. Теперь я понимала каково это, умереть внутри и рассыпаться кучей осколков. Меня предали… Выбили душу и втоптали в грязь.