Читать книгу Кошмарный сон слепого - - Страница 4

Сегодня в школе, на удивление, было тихо и спокойно. Ни единого намёка на Кристофера и его компашку, что весьма странно, немного подозрительно. Такая школьная атмосфера даже напрягала; тихие уроки, без гула одноклассников и крика учителей, девушки почти не лезут, только если подсказать что, а все обидчики, будто исчезли. «Притаились, ждут момента» – пронеслось в сердцах. Весь день проходил спокойно, но от этого становилось лишь напряжённее. С каждым таким новым уроком я ждал подвох всё сильнее, строя в голове всевозможные планы мести. И ни одна из них не была приятной..

Закончились уроки также, в тишине, но не успел я выйти из школы, как обычная, ненавязчивая тишь резко сменилась гробовой. Будто все те, кто был рядом вымерли, испарились, растворились, просто провалились сквозь землю. Кроме шагов. За спиной послышались быстрые шаги и тяжёлое дыхание. Я ускорился. В ответ ускорились и шаги. Они, будто, кого-то преследовали. Меня?!

Я побежал, и шаги тоже переменились на бег. Но то ли я бежал слишком медленно, то ли ноги, преследующие меня были слишком быстры, из-за чего складывалось ощущение, будто я не двинулся с места. Когда шаги и то самое тяжёлое дыхание уже достигло моих ушей, ноги наконец зашевелились и я рванул. Только не вперёд, а вниз. Щекой я ощутил тот самый холодный асфальт, с которым был знаком ещё с прошлого раза, отчего снова возникло чувство тревоги. Я почувствовал, что меня окружили, только на этот раз их было больше, гораздо больше. Они все тяжело дышали и, будто, чего-то ждали. Возможно, когда я поднимусь. Но я этого не сделаю и не смог бы, ведь ноги снова перестали меня слушаться, и я лежал на земле, словно какой-то парализованный, без единого шанса на движение. Мне оставалось только смириться с этим, и с тяжестью головы, ещё сильнее тянущей меня вниз. Не получалось не только двинуться, но и издать писк, что уж там говорить про крик о помощи. Безнадежно. Это продолжалось до тех пор, пока я не решил выкрикнуть его имя. Имя моего главного ненавистника. И, на удивление, у меня даже вышло. Кто-то в ту же секунду резко потянул меня за руку. И.. я не успел опомниться, как проснулся в своей кровати.

Первый раз за столько лет мне по-настоящему не приснился кошмар (по сравнению с тем, что снилось раньше, такое точно было трудно назвать кошмаром). Точнее, начиналось всё так, будто в конце меня, в лучшем случае, убьют, но кто-то, чья-то рука, буквально вытянула меня, словно и собиралась спасти, укрыть от чего-то ужасного.

Я аккуратно встал с кровати, подошёл к столу и, нащупав кружку, сделал пару больших, нервных глотков. Вода, хоть и была самой обычной, но в горле чувствовалась лёгким жжением. К кошмарам я уже давно привык, да и настолько, что обычный сон был чем-то странным, необъяснимым или, даже, волшебным.

В ту ночь я так до кровати и не дошел. Уснул прямо на холодном, словно асфальт, полу.

Глава 4:

«Маяковский и Есенин»

На следующее утро Уильям встал с кровати с трудом, ведь чувствовал себя, как никогда плохо; необычная головная боль, кашель, тошнота и тяжесть. Но, не смотря на это, парень собрался и пошел в школу, словно ничего и нет. Конечно, в таком виде, рядом с Кристофером, даже дышать было опасно, поэтому Уильям постарался всё скрыть. Но с самого порога его заметила пара «фанаток», и, похоже, не только его, но и состояние.

–Уильям.., да у тебя всё лицо красное!– сказала первая, а вторая в это время поднесла руку к его лбу, со словами:

–И температура! Как только твоя мать отпустила тебя в школу в таком состоянии?

Уильям отдернулся от руки почти сразу, после чего соврал, что именно сегодня будет подготовка к ГИА* (в начале года), которую ни в коем случае нельзя пропускать, и, на удивление, девушки поверили, хотя и попытались ещё парочкой слов его переубедить, но, не увидев ожидаемого результата, отчаялись, пожелали удачи и ушли. А Уилл, с победной улыбкой на лице, пошел своей дорогой.

Не помня, как дошел и какой был урок по счету, Уильям замученно лежал на парте, даже не слушая учителя и, чуть-ли, не засыпая. Но вдруг, собственное имя вырвало его из этого состояния. Точнее, учитель русского и литературы, которая попросила его сравнить для всего «потерянного» (как она сказала) класса, любовь и не любовь на примере известных русских писателей.

Государственная итоговая аттестация (ГИА) – обязательный экзамен, завершающий освоение имеющих государственную аккредитацию основных образовательных программ среднего и основного общего образования в Российской Федерации*

Не сильно соображающему и сонному Уильяму пришли в голову лишь два писателя. Поэтому, готовым выразить свой ответ, он поднял голову с, на тот момент, удобной для сна, парты и, сев прямо, с лёгкой ухмылкой произнес:

–Давайте попробуем сравнить двух писателей: Маяковского и Есенина. У первого в жизни была лишь одна искренняя и чистая любовь – Лиля Юрьевна Брик. Он тратил на нее все свои деньги, которые уходили на цветы, машины, самую лучшую бижутерию и подобные подарки, дабы порадовать свою любимую. И, не смотря на не взаимность и мужа Лили на тот момент, Владимир Маяковский продолжал отдавать всего себя сполна, показывать, насколько она ему дорога и, как он ее любит. Даже свое последнее, предсмертное письмо он посвятил ей и просил только любить его взамен. А теперь сравним его с Сергеем Александровичем. – Уильям показательно мотнул головой в сторону класса – У него было три недолгих брака, каждый из которых заканчивался не лучшим образом; на одну из жён он поднимал руку, кстати, ещё не известно – сбежала она от побоев, или Есенин бросил ее, узнав о беременности. И, самое главное, что Сергей Есенин гордился и любил упоминать в компаниях о том, что у него было более трёх ста женщин.

Уилл почувствовал, как после его слов все посмотрели на картину Есенина, которая сто процентов должна была быть в стареньком и потрёпанном кабинете литературы, хотя бы, где-то в уголке. Кто как глянул; кто-то с отвращением, кто-то с разочарованием, а кто-то с радостью. Уильям сделал паузу, расплылся в улыбке, а после продолжил:

–Знаете, мне напомнило одного такого же жестокого и безразличного человека, который меняет девушек, словно перчатки. – Уильям знал, что такой ответ уже тянет на пятерку, но ему захотелось ещё повыпендриваться – «По совести скажи: кого ты любишь? Ты знаешь, любят многие тебя. Но так беспечно молодость ты губишь, что ясно всем – живёшь ты не любя».*

Сонета Шекспира №10 (в переводе Маршака) – «По совести скажи»

Он поднял голову, будто собирался взглянуть на него, увидеть ту самую ярость, горящие от злобы глаза, заглянуть в самую глубь души, где ещё никто не бывал, и, просто почувствовать на себе его безысходность. Ведь учитель в классе, что может случиться, думал он. Наверное, потому, и добавил:

–Что скажешь, Кристофер?

Самому Крису давно стало очевидно о ком идёт речь, но и для одноклассников и для того, чтобы просто красиво добить, Уильям решил сказать это напрямую. При всем, мать его, классе.

Все в тот же момент подозрительно замолкли на пару секунд, что могло значить только плохое, а после Уильяму в самую переносицу прилетел учебник с твердой обложкой, и, в то же время, острым концом. Класс тут же оживился; кто-то был на стороне Уильяма, кто-то на стороне Кристофера, а кто-то просто молчал, всё ещё размышляя и переваривая всё услышанное о Сергее Есенине. Лишь одна учительница яростно вскрикнула:

–Кристофер! Это что за поведение?!

–Пиздеть меньше надо! – процедил он себе под нос, но учительница, похоже, не услышала, зато до Уильяма легко дошло.

Учитель ударила деревянной указкой по парте Криса:

–Живо собрал свои вещи и пошел к директору!

–С радостью! – уже в голос воскликнул парень ей в ответ, сгреб все вещи в рюкзак и, даже не застегивая, вышел из класса.

После такого удара Уильям закрыл лицо руками и склонился к тетрадке. Девушка, сидящая с ним за партой аккуратно приобняла его за плечи и задала тихий вопрос, который Уильям четко не расслышал. Там было что-то вроде, «ты в порядке?» или «всё хорошо?». Он кивнул. А после, на страницу тетради упала алая капля и девушка, не поднимая руки, взвизгнула:

–У него кровь! – она подняла на учителя взгляд – Можно я отведу его в медпункт?

Не дожидаясь ответа, она помогла Уильяму встать и повела его к выходу, придерживая за плечи, «будто он тяжело ранен и не может сам дойти до меда» – недовольно пронеслось в сердцах Уилла, но спорить он не стал. Только при выходе класс снова обрёл звук; все стали шушукаться и, похоже, спорить – кто прав, а кто нет. Выйдя из кабинета и, закрыв дверь, девушка наконец начала утешать слепого:

–Уильям.., всё хорошо, прав ты. Просто пожалуйста, старайся поменьше говорить ему в лицо такие вещи, сам же знаешь насколько он неуравновешенный.

Уильяму было абсолютно плевать на все эти слова. Да, он уже знал насколько быстро можно взбесить Кристофера и он хотел этого, также плюя на все последствия. Нос почти не болел, вместо этого парень чувствовал, как кровь жжет его кожу, как внутри, так и снаружи. Именно этого он и добивался – именно такой реакции Криса.

На обратном пути они пересеклись с куда-то спешащим Кристофером. Уильям понял это лишь по резко сменившемуся тону девушки, ее внезапным заиканиям и грубому толчку в плечо. Он даже не успел понять от злости это и непрошедшей обиды или же случайность.

Глава 5:

«Она, как я – молчит, она, как я – жива»

Кабинет директора, как всегда, казался мрачным и неуютным: шторы задернуты, вся мебель старая, а цветы почти завяли. Сама директриса встретила меня своим жалостливым взглядом и тихим задумчивым:

–Что же мне с тобой делать, Кристофер..?

Я прошел вглубь и сел в кресло напротив нее. Так нагло, будто у себя дома, хотя я здесь бываю настолько часто, что и вправду кабинет можно назвать моим вторым домом. Директриса единственная знала о моих проблемах в семье, поэтому ей я доверял.

–Бросил учебник в одноклассника. – без единого чувства вины и страха начал я. – В новенького. Слишком много о себе возомнил: сначала увел у меня девушку, а сейчас решил унизить при всём классе. Сам нарвался.

Директриса медленно сняла с себя очки и тихонько произнесла:

–Что за детский сад? – а потом повторила то же самое, что и сказала в начале – Что мне с тобой делать? – только на этот раз громче и чётче.

Я закатил глаза, а после перевел взгляд на один из, почти завявших, цветов в горшке.

–Недавно до меня дошло, что ты избил кого-то на заднем дворе школы. Как раз новенького, Уильяма, это так?

Я слегка замялся.

–Да, так. Но опять же, он сам нарвался!

Началась новая минута молчания. Как же я не любил, когда директриса просто затыкалась. Невозможно было вести диалог. А ещё это значило что-то не сильно хорошее. Для меня, естественно.

–Вот что, – вдруг громче обычного начала она. Таким тоном директриса обычно отчитывала всех, кроме Кристофера. На самом деле, она была не так добра ко всем. Только к Кристоферу, потому что жалела. Но не сейчас. Сейчас ее тон говорил об обратном; что она хочет его наругать, хорошенько обозлиться. – Уильям, мальчик хоть и самостоятельный, но с особенностью. – она натянула очки обратно на нос и придвинулась к столу. – Ему нужен помощник. Понимаешь о чем я?

Я сразу среагировал, даже вздрогнув:

–Вы вообще видели сколько у него таких помощников?! Точнее, помощниц. Я не буду его поводырем!

–Кристофер, каждый день у него новая «помощница», которая пытается заигрывать, а потом уже, когда понимает, что это напрасно, уходит. Понимаешь, ему нужен постоянный, официальный помощник. Да и такие помощницы от травм с твоей стороны ему не помогут. А стимулом для тебя будет продолжение обучения здесь. Кристофер, пойми, я ведь тоже не резиновая. Твои выходки отражаются на репутации учителей, директора и, в конце концов, школы. А в другое учебное заведение сомневаюсь, что тебя возьмут. Максимум – это в какой-нибудь глухой деревеньке, где никто не знает, что ты вытворял здесь.

–Да понял я! – неожиданно вырвалось и я, вскочив с места, стремительно направился к выходу из кабинета, а потом уже и из школы.

–Вот и умница! – услышал я себе вслед от директрисы.

Там же, в школьном коридоре, я встретил одну из моих бывших, Свету. Она вела Уильяма под руку в сторону класса. Света мне напомнила Ксюшу. И, наверное, из-за этого, в тот же момент, я представил Ксюшу на месте Светы. РЯДОМ С УИЛЬЯМОМ. Так меня взбесил этот Шекспир, но бить его было нельзя, особенно при свидетелях. Сразу бы вылетел. Поэтому, в порыве злости (на директрису, Уильяма, Свету или Ксюшу, я так и не понял), проходя мимо, я толкнул его в плечо. И, на удивление, это оказалось даже, почти, случайно.

***

При входе в дом меня, как обычно, с порога встречал запах перегара и кухонное радио. Там играла какая-то из песен Полины Гагариной, под которую завывала мать, снова, судя по голосу, пьяная:

–Посиди со мной! Поговори со мной!* – причем, не умоляюще, не прося, а так, навеселе.

Я медленно стянул с себя обувь и прошел в комнату, не собираясь отрывать мать от домашнего караоке. Кинул рюкзак на не заправленную кровать и сразу поспешил открыть окно, потому что перегар постепенно добирался и до моей комнаты. В это же время жуткий вой стал подбираться ко мне сзади:

–Мокрые глаза заслоняя рукой, я прошу тебя.., – она схватила меня за плечи. – бывший мой !– пропела она, причем, уже не попадая в строчки. Я медленно обернулся на нее. Передо мной возникло бледное, даже слегка желтоватое, отёчное лицо. Черные пряди сальных волос небрежно падали на красные, чуть ли не заплаканные глаза, щеки и плечи. Она, как обычно, была одета в розовую кофту с отвалившимися стразами и облегающие джинсы «Levis», подаренные подругой, работающей в соответствующем магазине (только вот, я даже не уверен, что они куплены, ведь когда она их принесла на джинсах был магнит).

–Кристи, лапочка, сходи в магазин, принеси мамочке пивка. – у нее изо рта пахло намного сильнее, чем во всей квартире. Она стала мять мне плечи. – А, сыночек? Принесешь?-как будто для того, чтобы я не смог отказать. Смог, конечно.

–Мам, у нас больше нет денег, ты и так всё пропиваешь, помнишь?

Я, конечно, соврал. Деньги у меня были. Я давно ещё научился загонять младшеклассников за школу и вытряхивать из них всю мелочь и обеды, которые их любящие мамочки по итогу делали для меня и Женьки.

–Ах, ты тварь неблагодарная!

Она сжала мои плечи, а потом, резко замахнувшись, влепила мне пощёчину. Кроме звонкого удара я услышал удаляющийся топот в коридоре и хлопок двери.

«Спектакль окончен» – Полина Гагарина*

–Ты Женьку напугала! – сразу понял я, но матери, продолжающей меня материть, похоже, было совсем не до этого. Я скинул ее руки со своих плеч и направился в сторону Женькиной комнаты.

–Ты слышишь меня? Меня слы-ш-шь? Дылда восемнадцати летняя, на шее у матери и даже пивка купить ей не можешь! Тварь неблагодарная! – завопила она, стучась в стену. Только мне уже на это было наплевать. Я постучал в дверь и аккуратно зашёл в комнату. Женька сидела в углу между шкафом и старой тумбой. Я медленно подошёл ближе и сел перед ней на корточки.

–Испугалась?

–Мама опять кричит..? – тихо спросила она.

–Испугалась. – вздохнул я себе в подтверждение. – Да, мама опять кричит. Не бойся, тебя она не тронет.

Я протянул к ней руки для объятий, а Женька сразу поняла и поддалась вперёд. Темные, растрёпанные косы прильнули к моей груди, а после и всё худощавое тело. Сестра снова была в школьном платье «на вырост» и светлых колготках с котиками. Видимо, испугалась пьяную мать, забилась в угол и так и сидела до моего прихода. Ну, правильно, я бы тоже забился в угол и ждал своего единственного защитника.

По радио заиграл какой-то недо-шансон и мать поспешила на кухню переключать. Она ушла, а значит открылась отличная возможность перебраться в мою комнату.

–Ты голодная? – снова обратился я к Женьке. Она лишь скромно пожала плечами, что значило ее обычное «да».

–Хорошо, тогда пойдем. Я принес пирожки и яблочный сок (сок купил сам, а пирожки, как обычно «любезно одолжил» у второклассника). Она кивнула и, встав с пола, поспешила за мной в комнату. Там мы и закрылись, налили друг другу сок, достали пирожки, спрятались на кровать под одеяло, как любила Женька и, слушая любимый диск Перемотки с альбомом «Ночь эпохи», разговорились. Разговаривали о всяком: о космонавтах, о мухах, которые садятся на свежеприготовленную яичницу, о больших очередях в магазинах, о не завявших цветах, и обо всем глупом. Особенно о глупом. Мы спрятались от всего мира, как всегда. Разговаривали о глупых вещах и ели остывшие пирожки с рисом, запивая яблочным соком.

Только я, Женька и

–«Надежду вынь и брось, что вряд ли нас поймут умы пропавших лет, что просто здесь живут»*.

«Вечный путь» – Перемотка*

Глава 6:

«Я видел сон» – Перемотка

Я шел по заснеженной улице в тёплом шарфе и пальто. Судя по тьме вокруг, немноголюдию и включенным фонарям, это был либо вечер, либо совсем раннее утро. Сзади, на плече, свис рюкзак, видимо, утро.

Двор был совсем мне не знаком: весь в пятиэтажках и с одной единственной детской площадкой.

Там, на скрипучей качели, кто-то неподвижно сидел, пуская изо рта облачки пара. Мои ноги сами завели меня на площадку, к тем самым качелям. Там сидел.. Уильям?! Какого черта он вообще здесь делает?!

Уильям сидел в похожем пальто, только белого цвета. На его белоснежные волосы падали хлопья снега, тая, и, сливаясь с локонами и пальто. Он сидел и пускал изо рта комки пара. Его белоснежные, как и волосы, глаза были сконцентрированы лишь на паре и хлопьях снега.

–Смотри, Кристофер, снег идёт! – сказал он каким-то не своим, более детским голосом и заулыбался.

–Вижу. – нехотя процедил я. У меня изо рта тоже вышел пар. Он привлек внимание Уильяма, а потому парень стал смотреть только на меня (точнее, на пар). На мои губы.

Я сел на соседнюю качель. Уильям проводил меня взглядом, а потом резко посмотрел на свои руки.

–Холодно.

–Холодно. – подтвердил я, а потом тоже глянул на свои. На них были отцовские варежки с красивым рисунком оленя и всякими расписными узорами.

–Здесь каждую зиму так холодно? – не унимался Уильям.

–Нет. Бывает и теплее, и холоднее. Россия же.

–Россия.. – тихо произнес он и, придвинув ладони ко рту, стал их греть.

Тогда я уже не выдержал: вскочил с качели, стянул с себя варежки и, подойдя к Уильяму, грубо натянул варежки на его руки.

–На! Заколебал меня уже.

А руки то и вправду были ледяные. Я на мгновение замер, то ли прощаясь с варежками, то ли жалея Уильяма – сам так и не понял.

–Отцовские. – только и сказал на последок, а после резко отдернул руки и заснул в карман. – Береги их.

–Руки или варежки? – хихикнул Уильям. Мне было не смешно. Его беззаботная улыбка напомнила Женьку, такую же жизнерадостную и активную. Я решил промолчать.

Уильям высунул язык и стал ловить снежинки, совсем как ребенок.

–Вкусно? – почему-то язвительно спросил я.

Уильям убрал язык обратно в рот.

–Буду беречь. – радостно ответил он.

Тут же, как и у него, у меня появилось желание уточнить что именно он собирается беречь, но всё-таки не стал.

Я перекинул лямку рюкзака повыше и уже собирался уходить, но не тут-то было: мои ноги перестали меня слушаться.

–Знаешь, в этом году зима такая холодная, как бы ты не замёрз. – Уильям взял меня за руки и, встав с качели, подошёл почти в плотную. Он стал пихать мои руки в свои карманы, а я же в свою очередь пытался отдернуть их, оттолкнуть Уильяма. Но всё тщетно. Даже они меня не слушались.

–Да не замёрзну я! Только отъебись!

В этот момент я был похож на беззащитного щеночка, которого насильно утаскивают с собой злые руки.

–Я вообще слепой. Ничего не вижу. Но для того, чтобы разглядеть твою красоту мне глаза не нужны.

Его слова напомнили мне какие-то смазливые и жутко кринжовые подкаты с какого-нибудь паблика в ВК по неудачным подкатам (так он бы и назывался, отвечаю). После этого он закрыл глаза и потянулся ко мне, как в сцене с поцелуем.

Зрение на мгновение исчезло. Тепло у носа, дрожь.

Я сразу же проснулся в холодном поту. Рядом со мной спала Женька и пара грязных пакетиков от пирожков.

Только более проснувшись, придя в себя и, сев на край кровати, я заметил, что диск с Перемоткой до сих пор играет. Похоже, оба внезапно вырубились.

–«Я увидел сон – ты улыбалась мне.. я увидел сон – ты улыбалась мне.. я увидел сон – ты улыбалась мне…» – всё повторял и повторял голос Олега*, будто именно мне.

Прислушавшись, я сразу вспомнил Уильяма и его улыбку, похожую на Женькину. Во сне, конечно же. При мне он никогда в жизни не улыбался. И что вообще за сны такие? Девушку у меня увел, так ещё и в сны лезет!

Я резко встал с кровати и направился к балкону, предварительно взяв пачку «Winston»* из родительского кармана куртки. Только тогда я ощутил насколько сильно вспотел: вся рубашка прилипала к спине.

Уже там, на балконе, взглянув на время, я понял, что проснулся за час до будильника.

Олег Лопаев – солист группы Перемотка*

Популярная марка сигарет*

Глава 7:

«Договор»

Уже этим утром, несмотря на ранний подъём Кристофера, он умудрился опоздать на первый урок.

Через пятнадцать минут от начала, двери со скрипом отворились, а за ней показалось лицо Кристофера.

–Простите за опоздание.. – пробормотал он себе под нос и, не дожидаясь разрешения прошел в кабинет.

–Одиннадцатый класс! Вы, молодой человек, должны были уже научиться грамотно распределять свое время и не опаздывать! – завозмущалась учительница, но всё же спокойно продолжила вести урок.

Кристофер сел за свою парту и, достав листок с ручкой, зациклил взгляд на одном лишь Уильяме. Тот, в свою очередь, спокойно сидел и что-то записывал.

Весь урок Кристофер просидел почти не моргая и, не отводя взгляда от Уилла. В какой-то момент слепой несильно вздрогнул, остановился. Одноклассница, сидящая рядом с ним за одной партой, конечно же, заметила это. Они зашушукались. После этого девушка, как бы невзначай, оглянулась на Кристофера и что-то передала Уильяму. «Почувствовал» – усмехнулся Крис. Слепой выпрямился, поправил рубашку, волосы, и остался сидеть так остаток урока, и вовсе, временами, не шевелясь. А когда он закончился и прозвенел долгожданный звонок Кристофер свалил всё в рюкзак, подошёл к Уильяму со спины и прошептал чуть ли не в самое ухо:

–Жду тебя у толчка, а не придёшь – пеняй на себя. – но тут же смягчился, заговорив уже погромче – Парой ласковых нужно перекинуться.

После этого он ушел.

Уильям, конечно, не хотел туда идти, но в школьной уборной было значительно лучше, чем на заднем, безлюдном дворе школы. Можно будет хотя бы позвать на помощь с шансом, что тебе реально помогут, ну, или же просто быть уверенным в присутствии ещё кого-то. Кого-то, кто обязательно спасет его, предотвратит драку или позовет на помощь.

На самом входе Кристофер захлопнул дверь и загнал Уильяма в угол.

–Вкратце, такая ситуация, директриса назначила меня твоим круглосуточным помощником. И, как понимаешь, быть твоим поводырем я не собираюсь, но если с тобой что-то случится – меня выгонят из школы. Поэтому, предлагаю: я не трогаю тебя, ты – меня, я тебя защищаю, если кто нарываться на тебя начнет, а ты взамен не выдаешь ничего директрисе и не раздражаешь. – он протянул руку. – Идёт?

Уильям сначала растерялся, а потом на несколько секунд задумался, что, по всей видимости, не понравилось Кристоферу.

–Слышь, Шекспир, у тебя выбора особо не было: либо я бы тебе вмазал и вылетел, либо оставил в покое и никто из нас не пострадал, плюс предложил помощь, и ты ещё выбираешь?

–Идет. – ответил слепой, то ли испугавшись, то ли спокойно приняв выгодное решение сам.

Кристофер опустил руку, так и не дождавшись рукопожатия.

Уходя, он бросил через плечо менее грубое, чем обычно «Отлично» и скрылся за углом. Только тогда Уильям выдохнул с облегчением, ведь в этот раз всё закончилось хорошо.

Глава 8:

«Защитником я прихожу на суд, чтобы служить враждебной стороне»

Уильям Шекспир. Сонет 35.

Вся оставшаяся неделя прошла спокойно. Кристофер, как и обещал, не трогал Уильяма. Его вообще не трогал больше никто; парни не лезли драться, а все девушки, кроме Светы, внезапно отвернулись. Точнее, они просто перестали с ним общаться, помогать и провожать до дома, Уильям, в свою очередь, тоже не горел желанием с кем-либо общаться. Спокойная, комфортная атмосфера, можно наконец сконцентрироваться на учёбе и подготовке к экзаменам, что он, собственно, и сделал. Только всё проходило настолько спокойно и однообразно, что Уильям потерял счёт времени и каждый день был, как день сурка. Из такой, сводящей с ума, повседневности, его вытянул один день, а точнее, момент.

–Да-а.., а ты знал, что Кристоферу назначили стрелку? – снова весело затараторила Света на перемене своему великолепному слушателю, который то и дело, время от времени, кивал головой, да угукал.

–Угу.. – сказал Уильям, не особо заинтересованный в диалоге. У него было занятие намного важнее – рисование.

–А ты знал, что это из-за тебя? – ухмыльнулась Света.

Только после этих слов диалог наконец заинтересовал Уильяма. Он остановился и повернул голову в сторону лица Светы.

–Как это?

–А вот так. – она пожала плечами. – Его друзья настаивали устроить тебе ещё одну трёпку; деньги вытянуть, ценное всё, ну, или просто избить. А Кристофер возразил им, встал на твою сторону. Сказал что-то вроде «его бить точно нельзя», ну, грубее, конечно. Вот и поссорились они. Кто-то на его стороне, кто-то нет. Драку затеяли на заднем дворе после уроков. Странно, что ты не знал, все сейчас только об этом и говорят.