Читать книгу Авиатор: назад в СССР 11 - - Страница 5

Рыбалко пару минут объяснял по телефону, что других вариантов набрать народ у Аркадьевича не будет.

– Я тебе ещё раз говорю, что никто не хочет. Вот именно, что из мужиков никто, а девушка желает, – продолжал начальник отделения, пытаясь сохранять спокойствие. – Да какая тебе разница сколько у неё детей и кто у неё муж?! Нормальный муж, лётчик. Всё верно – из наших слушателей.

Рыбалко прикрыл микрофон телефонной трубки и посмотрел на меня.

– Ты в ОКБ-115 не хочешь, а то у них лётчиков не хватает? – спросил начальник отделения, но я только успел покачать головой. – Аркадич, ты давай там сильно не наглей. Ещё и лётчиков тебе подавай! Всё, решили мы с тобой? Завтра утром муж её к тебе проводит. Родин его фамилия. Зовут Сергей. Давай, дорогой! – попрощался Рыбалко и положил трубку.

Значит, есть место в одном из конструкторских бюро. Раньше они были под определёнными номерами. Так, у КБ «МиГ» тоже был номер 155.

– Так, товарищ Аркадич работает на заводе «Скорость», что неблизко находится. Понимаешь, о чём сейчас речь идёт? – спросил Рыбалко.

Вот теперь понятно! Это конструкторское бюро Яковлева. И если я правильно понимаю, то Вера сможет участвовать в разработке и испытаниях первого сверхзвукового самолёта с вертикальным взлётом и посадкой Як-141. Очень даже неплохо. Но и не только этим занималось КБ Яковлева.

– Начальник там Яковлев, верно? – уточнил я.

– Подтверждаю. Завтра Аркадич, будет здесь на лётной станции их конструкторского бюро. Знаешь, где она?

Конечно нет! Тут куча всяких представительств, отделов, станций, управлений.

– Да, знаю, – соврал я, а сам уже начал думать над вариантами, у кого спросить.

– Вот именно туда подойдите. Он будет ждать. Сразу предупреждаю, что его направление настолько перспективное, что они ещё ни одного образца в воздух не подняли, – сказал Рыбалко и это, видимо, было иронией.

– Маленькое уточнение – полное имя Аркадича, – сказал я.

– Пётр Аркадьевич Пчёлкин. Аккуратней, он говорит с космической скоростью. Кого хочешь уболтает! Не заметишь, как и в его конструкторском бюро окажешься, – улыбнулся Рыбалко.

Дверь внезапно открылась, и в кабинет вошёл мужчина. В первую минуту он мне показался актёром из фильма «Семнадцать мгновений весны». Только играл он там не «наших».

Светлые волосы аккуратно уложены. Глаза симметричные настолько, что хоть линейкой вымеряй. Нос узкий и выпирает вперёд, словно трамплин палубы авианосца. Вертикальные скулы, образующие практически прямой угол с челюстью. Широкие плечи и узкие бёдра, а походка такая, что он будто не по зелёному ковру кабинета идёт, а по красной дорожке от самолёта. Я бы сказал, что этот человек – истинный ариец.

Острый взгляд голубых глаз Рыбалко выдержать не смог и нервно посмотрел вниз. Судя по одежде и выправке, а также надменному взгляду на меня, гость себя здесь чувствует хозяином.

– Рыбалко, а чем вы здесь занимаетесь? Работы нет? – елейным голосом спросил этот человек, одетый в тёмные зауженные брюки и серый пиджак поверх белой рубашки с галстуком.

Редко где в Советском Союзе я видел подобное сочетание одежды.

Звучала его речь приторно ласково и, одновременно, угодливо. Будто маньяк жертву завлекает.

– Егор Алексеевич, все работы выполняются в срок. Вы что-то хотели конкретно узнать? – спросил Рыбалко, но в его голосе я уже не слышал былой уверенности.

Гость расстегнул серый пиджак и положил передо мной свой коричневый портфель. Запах хорошего парфюма исходил как и от человека, так и от его сумки.

– Конечно. Только ваш сотрудник для начала покинет этот кабинет, а потом мы поговорим. Вы, кстати, кто? – спросил у меня этот Егор Алексеевич.

– Сергей Родин, слушатель школы испытателей, – ответил я и встал со своего места, протянув руку.

– Прекрасно. Вот идите и слушайте, товарищ Родин. Или вам тоже нечем заняться? – с наездом спросил этот «ариец».

– Пойду. Как только обед мой закончится, Егор Алексеевич, – ответил я, продолжая держать руку.

Рыбалко отрицательно помотал головой. Наверное, хочет мне сказать, что с этим господином лучше не ссориться.

– Опустите руку. Не доросли ещё со мной здороваться, – скривил лицо Егор Алексеевич.

Я подошёл к нему ближе и обнаружил, что на пару сантиметров выше.

– Думаю, что перерос, – ответил я и прошёл мимо него. – Товарищ полковник, всего доброго. До свидания, – пожал руку Рыбалко и направился к двери.

Пока шёл, за спиной услышал громкий звук упавшего на стол портфеля.

– Ну и манеры у вас, Родин. И не боитесь меня? – бросил мне вслед Егор Алексеевич.

– Вы же человек, а людей бояться не стоит, – ответил я и, не поворачиваясь к нему, вышел из кабинета.

Придя вечером домой, мы долго общались с Верой по поводу завтрашнего похода к Петру Аркадьевичу на лётную станцию «яковлевской» фирмы. Мне даже удалось донести до любимой, что ей стоит попробовать.

Ничего не предвещало утреннего отторжения самого факта устроиться на другое место работы.

– Сергей, давай поговорим, – произнесла Вера за завтраком. – Не стоит мне туда идти. Я ещё раз пойду в тот самый отдел и потребую себе должность.

Ароматный запах сырников, а также их чудесный вкус мгновенно стал мне неинтересен. Ну чем так не нравится ей перспектива работы в конструкторском бюро?!

– Любимая, не стоит идти в ЛИИ. У «яковлевцев» хорошая база. Сам Яковлев имеет определённое влияние и у вас всегда будет много работы. Напомни, кто создал первый самолёт с вертикальным взлётом? – спросил я, отложив ножик с вилкой и посмотрев в зелёные глаза жены.

– Ну… они. И насколько же удачным оказался их Як-38? – спросила Вера с напором. – Проблем с машиной много.

– Как и с любым самолётом. С этим чуть больше, – ответил я.

Кое в чём с ней можно согласиться. Этот самолёт стал весьма противоречивой машиной, если верить истории. Обидная фраза – видишь в небе грозный Як, а потом об палубу шмяк – приписывается советским лётчикам, инженерам и техникам, которые эксплуатировали этот корабельный штурмовик.

Совершенно неправильно так называть этот самолёт. Как минимум потому, что много лётчиков погибло, либо оказались участниками аварии с Як-38. Каждый из них вкладывал душу в этот аппарат.

– Ой, не знаю. Не по себе мне. А потом они меня заставят надоумить тебя к ним пойти работать. Шантажировать будут, – возмущалась Вера, надувая губы. – И вообще, мне краситься надо перед выходом. Это долго…

– Лучший макияж девушки – улыбка, – ответил я и поцеловал жену.

Мои слова заставили жену улыбнуться и стать веселее.

В обеденный перерыв я уже рассчитывал на то, что «буря» уляжется и Вера примет предложение.

Встретившись с супругой около стадиона «Восход», мы пошли к проходной ЛИИ.

Первый же взгляд на мою «снегурочку» вызвал у меня ощутимый трепет в душе. Пуховая белая шапка отлично сочеталась с меховым воротником светлого пальто. На фоне белого снега и огромных колонн фасада стадиона она казалась такой маленькой, миниатюрной, воздушной.

Моя жена улыбалась, медленно оборачиваясь вокруг себя. Как вот ей не любоваться!

– Я думала платье надеть, – сказала Вера, указывая на расклешённые брюки. – А потом решила, что не стоит.

– Во-первых, ты и в брюках красотка. А во-вторых, морозно сегодня, – сказал я, и мы направились к проходной ЛИИ.

Пока мы шли, Веру продолжали одолевать сомнения.

– Дорогой Серёжа, спасибо тебе большое. И в этом никакой иронии нет. Ты пошёл, договорился по поводу собеседования, – благодарила меня жена. – Но я, по-прежнему, не уверена в твоей задумке. Кто вот так будет брать человека на перспективное направление? В ЛИИ я хотя бы знала, куда иду, а тут полная неизвестность.

– Не переживай. Ты сейчас всё узнаешь, – ответил я.

В это время мы проходили через, так называемый, «Цаговский» лес. Я уже был не рад инициативе помочь жене. Хотя, как для мужа и любящего супруга, это входило в мои обязанности. Где только эти самые обязанности прописаны и в каком документе надо бы поискать.

На проходной нас быстро пропустили. Вере не пришлось оформлять разовый пропуск, поскольку предварительно был сделан «звонок друга» на этот счёт. Ну или «звонок Аркадича».

Чем ближе мы подходили к лётной станции, тем сильнее волновалась Верочка. Будто опять в ЗАГС собрались!

– Серёжа, что ты задумал? Куда ты меня ведёшь? – продолжала спрашивать Вера, крепко сжимая мою руку в районе предплечья.

– Ты же хотела участвовать в перспективных разработках? Эти люди как раз над такими и работают, – сказал я, поправляя её воротник.

Не думал я, что этот поход обернётся стрессом для моей жены.

– Ты такой уверенно-самоуверенный в себе, Серёжа, – тихо сказала Вера, когда мы подошли к зданию с табличкой «Лётно-испытательная станция ОКБ-115».

– И поэтому ты меня любишь? – остановились мы перед ступеньками крыльца.

– Я тебя просто люблю. И… чуть больше, когда ты такой уверенный, – улыбнулась Вера.

– Сдаётся мне, что не только за это. Но и за то…

Вера приложила палец к моим губам и быстро поцеловала, посмотрев перед этим по сторонам.

– И за это, и за то, дорогой. Пошли, пока я не начала нервничать ещё больше, – сказала Вера и мы вбежали по ступенькам.

Войдя внутрь, я вспомнил, что нам неизвестно где именно искать Петра Аркадьевича. Рыбалко выдал мне только информацию об испытательной станции.

– Ну и куда дальше? – спросила Вера, снимая шапку и поправляя волосы.

– Сложно сказать. Спросим в этом кабинете, – указал я на ближайшую дверь.

Постучавшись, я заглянул внутрь. В большом кабинете стояло несколько столов с документами и пара кульманов. В дальнем углу несколько шкафов, явно отделявших зону чаепития.

Это можно было понять и по звонкому девичьему смеху и тихому мужскому голосу, доносившемуся оттуда. Сомневаюсь, что они там чертёж чертят.

– Добрый день! – громко поздоровался я и в кабинете воцарилась тишина.

Из-за шкафа вышла девушка в зелёном облегающем платье, расправляя плечи и слегка опуская подол платья вниз. Отчего-то оно было задрано, либо кем-то.

Кольца на правой руке нет. Возрастом девушка около 30 лет. Пожалуй, у неё небольшое свидание с кавалером в данную минуту.

– Что вам, молодой человек? – улыбнулась она, поправив высокий хвост.

– Мне Пётр Аркадьевич нужен.

– Вам на второй этаж в 205 кабинет. Он там сейчас работает с инженерами.

– Спасибо, – кивнул я и направился к выходу.

Вера, которая выглядывала из-за моего плеча, тоже поняла, чем занималась эта девушка и не скрывала возмущения.

– Прям на работе. И не стыдно, – сказала она, пока мы подымались по лестнице.

– Не обращай внимание на других, – ответил я. – Она пытается устроить свою личную жизнь. Кольцо на руке отсутствовало, и ей не так уж и мало лет.

– Всё-то ты замечаешь! – улыбнулась Вера. – Меня также разглядывал?

– Тебя я срисовал моментально.

Подойдя к двери кабинета, мы не успели её открыть, как из него выскочил маленького роста мужчина. Лет ему так за пятьдесят однозначно, но глаза и движения настолько резкие, что у неподготовленного человека может и голова закружится.

В кабинете, кроме него никого не было, а ведь девушка сказала внизу, что он с инженерами работает.

– Родин и… Родина! Прекрасно! Пчёлкин или просто Аркадич, – быстро пожал он мне руку, и вернулся в кабинет, оставив дверь открытой. – Заходим, вещи вешаем, на стулья садимся, готовимся отвечать…

И это всё Пётр Аркадьевич проговорил за секунды. Вера уже была в шоке.

– Итак, первое! Сергей, рады тебя приветствовать в нашем КБ. Здесь у тебя будут все условия. Как окончишь школу испытателей…

– Стоп! Стоп! Пётр Аркадьевич, подобные предложения рано делать, – посмеялся я.

– Ладно. Это была шутка. Но в ней есть только доля шутки, а остальное совсем не шутка, – тараторил Пчёлкин, успевая при этом ещё и что-то в блокноте у себя писать.

Дальше они разговаривали с Верой по поводу работы, а я спокойно слушал.

– Так что, я предлагаю тебе поработать над моими программами беспилотных систем. Что скажешь? – спросил у моей жены Аркадьевич.

Судя по всему, первая моя мысль о выполняемых работах в этом КБ была неправильной. Помимо самолётов с вертикальным взлётом и ещё нескольких образцов техники, «яковлевцы» занимались разработкой беспилотников. А вот это реальный джекпот!

Если Верочка будет здесь работать, я смогу ей помочь с идеями. Там, глядишь, и не «профукает» страна – это направление развития авиационной техники. Только бы у Советского Союза хватило технологий. И главное – Вера захотела этим заниматься.

– Это очень сложные проекты. Я только слышала о них во Владимирске. Пару раз наблюдала пуски больших, реактивных аппаратов, – смущалась Вера, посматривая на меня.

– А у нас иная концепция, но пока сказать не могу, какая, – улыбнулся Пчёлкин.

Вера сжимала мою руку, пытаясь найти поддержку. Аркадьевич попросил нас посидеть в кабинете, а сам вышел.

– Ты в чём-то сомневаешься? – спросил я.

– Да. Я могу не справиться. Что, если на меня возложат важную работу, и мне не удастся её выполнить? – продолжала вздрагивать Вера.

– У тебя получится. Ты самая умная и способная, – обнял я жену. – Всё получится.

В кабинет вернулся Аркадьевич с ещё одним человеком.

– Вера, что мы решили? – спросил Пчёлкин.

Жена посмотрела на меня и утвердительно кивнула.

– Вот и хорошо! Тебе повезло. Здесь часто представитель по тематике наших испытаний из Министерства авиационной промышленности бывает. Приезжает проверять нас и общается с работниками, – сказал Аркадьевич и мы с Верой встали со стульев, чтобы поприветствовать пришедшего человека.

Он посмеялся и поздоровался с нами.

– Увы, ребята, я не из министерства. Всего лишь простой лётчик-испытатель. Михаил Дексбах, к вашим услугам, – сказал пришедший вместе с Аркадьевичем человек.

Концентрация знаменитых авиационных личностей в Циолковске очень большая. Михаил Сергеевич Дексбах – один из них.

Заслуженный лётчик-испытатель СССР. Первым в Советском Союзе совершил посадку на палубу корабля на самолёте вертикального взлёта и посадки Як-38. В 1981 году он был удостоен звания Герой Советского Союза. Вся его лётно-испытательская деятельность связана с конструкторским бюро «Яковлева».

К большому сожалению, в 2006 году его не станет.

– Большая честь познакомиться с вами, – совершил я крепкое рукопожатие.

– Да прям уж там, честь. Рад, что вот такое у нас молодое поколение. Смотрю на вас и не нарадуюсь, – сказал Дексбах.

Вера с Аркадьевичем вышли из кабинета в отдел кадров. Какой-то прям день сегодня слишком хороший. Всё получается.

Михаил Сергеевич остался со мной и сел за стол напротив.

– Хорошая у тебя жена. Аркадич мне шепнул, что послушал её, посмотрел документы и доволен, – сказал Дексбах.

– Это очень хорошо. Большое вам спасибо, – ответил я.

– Никаких проблем. Пчёлкин у нас голова. Он знает, кого брать на работу, – махнул рукой. – Что о себе расскажешь?

Кажется, не зря привёл сюда заслуженного лётчика Аркадьевич. Хочет, чтобы мы побеседовали.

Я кратко рассказал о себе. Дексбах слушал внимательно. Удивительно, но впервые у меня не просили подробностей о моей командировке в Афганистан. Даже Анголу обошли стороной.

– Радует, что и ветеранов Анголы, Мозамбика, Египта и других горячих точек теперь признают. Много там ребят работали. А кто-то так и не вернулся, – вздохнул Дексбах. – И какие дальше планы?

– Михаил Сергеевич, давайте уже прямо разговаривать. Я не думаю, что вы мне сейчас предлагаете у вас работать. Мал ещё, да и школу испытателей не закончил, – ответил я.

– Само собой. Рано ещё это обсуждать. Но мы готовы будем за тобой следить. И я тебе больше скажу – следят за всеми слушателями. Толковых разбирают очень быстро, – улыбнулся Дексбах.

Мы пообщались с ним по поводу дальнейших перспектив самолётов с вертикальным взлётом и посадкой. Я ему поведал свои соображения на этот счёт, а Михаил Сергеевич утверждал, что будущий подобный самолёт будет намного более продвинутым, чем Як-38.

После того как мы перешли к обсуждению пассажирской линейки самолётов конструкторского бюро Яковлева, вернулась Вера.

Она объявила, что все дела на сегодня закончила и теперь мы можем идти. Попрощавшись с Михаилом Сергеевичем, мы пошли на выход из здания.

– Как всё прошло? – спросил я.

– Волнительно, но справилась, – ответила Вера, когда я помогал ей надевать пальто.

– Может стоит сегодня бокал чего-то хорошего пропустить? – шепнул я.

– Читаешь мои мысли. Но только бокал, – улыбнулась Верочка.

Когда мы вышли из здания, то я задержал взгляд на чёрной «Волге», стоявшей слева от входа. Мотор был ещё не заведён, но водитель ждал пассажиров.

Слабый снежок начал срываться, добавляя ещё пару слоёв «белому покрывалу». И этот воздух, который хочется глубоко вдыхать – смесь морозной свежести, запах елей и керосина со стоянки самолётов.

– Ой, я перчатки забыла в кадрах! – воскликнула Вера.

– Сейчас схожу, – ответил я, но любимая меня остановила.

– Может, я с тобой? Не хочу без тебя тут стоять.

– Не волнуйся. Зачем тебе ходить? Ещё успеет тебе надоесть это место, – улыбнулся я, поцеловав жену в щёку.

Кадры нашёл быстро. Удивительно, что вообще на лётно-испытательной станции есть свой отдел кадров. Главные кадровики сидят в Москве на Ленинградском проспекте, а здесь что-то вроде представителя.

Забрав перчатки, я вышел на улицу и не обнаружил на крыльце Веры. Она была внизу и…лежала с мужиком в сугробе. Рванул я по скользким ступенькам, словно горнолыжник по спуску. Только без лыж.

– Мне так неловко. Но и приятно, что нынче в сугробах можно отыскать такую красавицу, – прозвучал знакомый приторно ласковый голос.

Вставать он явно не спешил, поэтому я схватил его за воротник мехового пальто и отшвырнул в другой сугроб.

– Серёжа, аккуратнее! – воскликнула Вера, когда я уже смотрел в голубые глаза человека, который уже пытался меня прожечь своим острым взглядом.

– Да, да. Аккуратнее, товарищ слушатель! – громко сказал Егор Алексеевич.