Читать книгу Пётр Романов. Veni Vidi Vici - - Страница 5

Наставника у молодых некромантов, которые учлись в ремесленной академии, звали Семен Яковлевич. Фамилию свою он нам не сказал, не счел нужным, скорее всего. Зато, услышав наши имена, он сморщился так, словно половину лимона разгрыз.

– Детишки кланов, ну конечно, можно было догадаться, – прямо с кладбища он попытался связаться по Сети со школой, но почему-то не сумел, все входящие сообщения блокировались на подлете. Более того, родители Щедрова, живущие в Москве, также не отвечали на посланные сообщения, хотя они, по крайней мере, не блокировались. А вот мои родители ответили и попросили Семена подождать с нами на кладбище, пока за нами пришлют машину. Я сначала, конечно, возразил, намекнув, что лучше позвонить деду, но меня наставник смерил таким взглядом, что спорить мне больше не хотелось. Оно и понятно, они жили в Москве, а Семену Яковлевичу очень хотелось от нас избавиться как можно быстрее, ему еще своих учеников в чувство приводить, а то они до сих пор ходили, как зомби и опасливо на нас косились.

Я, если честно занервничал, когда услышал, что мне предстоит встретиться с родителями, которых я и в своем мире не знал. Отца я практически не помню, его убили, когда я совсем еще мал был, а мать и не знал вовсе, она умерла, не оправившись от родов, когда я появился на свет. Здесь же они были живы и здоровы: он не был цесаревичем, а мать не была принцессой, так как мелкие немецкие княжества во времена появления магии слились в одну страну, название которой так и осталось – Священная римская империя, со столицей в Вене. Княжеские рода сами собой трансформировались в кланы, и в одном из таких кланов дед и нашел отцу невесту, что характерно, ту же самую, что и в моем мире. Все-таки какие-то вещи остаются неизменными, по каким-то причинам во всех мирах.

– Вот что, у меня тут как-никак практикум, так что, предлагаю вам понаблюдать, чтобы просто так по кладбищу не болтаться. Тем более, что… – он внимательно посмотрел на меня. – Ты встречался со смертью, Романов, на тебе ее печать, – при этих словах Щедров вздрогнул и немного отодвинулся от меня. – Думаю, что у тебя есть определенная склонность к некромантии, так что понаблюдать за практикумом для тебя будет даже полезно, вдруг ты захочешь углубленно заняться некромантией, или, к примеру, клириком захочешь стать, – я удивленно посмотрел на него, но Семен Яковлевич в это время громко хлопнул в ладони и крикнул. – Все сюда, быстро! – Когда вокруг него собрались ученики, разбежавшиеся при нашем появлении кто куда, он оглядел всех нас и продолжил вещать. – Так как наше занятие грубо прервали «заблудившиеся» ученики имперской школы, сегодня ограничимся лишь показательным поднятием и упокоением, которые я проведу сам. Смотрим и запоминаем.

Щедров меня одернул за рукав, но я покачал головой, внимательно наблюдая за некромантом. Я наблюдал настолько внимательно, что незаметно для себя перешел на магическое зрение. Вокруг Семена начали собираться потоки силы, которые мне виделись, как серебристая пелена, с вкраплением черных искр. Мой источник несильно заволновался и охотно откликнулся на это проявление, как бы заявляя, что тоже может выдать нечто подобное. Жест, указывающий направление и вектор преображение дара, был довольно простым, как и слово-ключ, универсальный для всех поднятий и призывов: «Подчинись моей воле».

Земля на ближайшей могиле зашевелилась, и тут я понял, почему под учебный процесс ремесленной академии отдали именно это кладбище – оно было старым, очень старым. На иных могилах даже имена покойных было невозможно прочесть. А из-за того, что кладбище было старым, то покойники на нем были все как один скелетами без частички плоти. Да и гробы давно истлели, и не мешали поднятым скелетам выкапываться из могил. Что существенно облегчало процесс.

– Запоминаем и вспоминаем, чтобы больше не было таких странных ассоциаций в ваших головах при виде живых людей, случайно встретившихся вам на кладбище во время работы, – усмехнулся он, переводя взгляд с одного ученика на другого, которые тут же потупились и начали рассматривать землю под своими ногами, – из скелетов можно поднять лишь зомби первого уровня. Это значит, что он сможет выполнять лишь одно ваше задание, и полностью лишен воли и инициативы. Вы должны помнить, что зомби первого уровня необходимо контролировать постоянно, потому что, если его не остановить словом некроманта, то он не остановится, и будет тупо выполнять порученное ему дело, пока либо кто-то его не упокоит, либо не превратит его в прах физически. – После этого он приказал холодным безэмоциональным тоном собирать опавшую листву. Скелет насобирал целую кучу, и не собирался останавливаться, пока некромант не приказал ему прекратить. После этого скелет снова замер на месте и стоял, не шевелясь. – Климова, слово-ключ некроманта к упокоению, – Семен резко развернулся в нашу сторону и уставился на хорошенькую девушку, стоящую рядом со мной.

– «Отпускаю», – бойко отрапортовала она и стрельнула глазами в мою сторону.

– Верно, – кивнул наставник. – Смотрим и запоминаем. – Его снова окутало уже знакомое мне сияние, жест, слово-ключ, и скелет скрылся в своей могиле, земля на которой засыпалась вслед за ним. – На сегодня все. Домашнее задание – изучить характеристики зомби первого уровня и чем поднятый некромантом зомби отличается от самоподнятого. На следующем уроке будет большая самостоятельная.

– У-у-у, – студентов известие о самостоятельной работе так сильно взбодрило, что они окончательно перестали бояться и теперь посматривали на могилы со злым интересом.

– Кто попытается произвести поднятие самостоятельно без контроля с моей стороны, экзамен не сдаст никогда, это понятно? – все дружно закивали, даже мы с Щедровым, поддавшись всеобщему настроению пару раз кивнули, пока не опомнились. Некромант усмехнулся, а ученики начали, чаще всего парами, уходить с кладбища.

– Куда это они? – шепотом спросил я у той девушки, Климовой, кажется, – которая кого-то высматривала в темноте.

– Домой, куда же еще, – она пожала плечами. – А вот мы, не москвичи, в общагу. Анька, долго тебя ждать? – она помахала рукой блондинке, которая в это время любезничала с тем самым парнем, которому я задавал вопросы, после нашего с Щедровым появления из склепа.

– То есть, как домой? – к нам подошел Щедров и помотал головой, пытаясь прогнать навалившуюся на него сонливость. Та самая Анька, которую звала наша собеседница, увидев, что подруга стоит рядом с нами, быстренько попрощалась со своим ухажером и подбежала к нам. Климова же, закатила глаза и быстро ответила.

– Да только в вашей школе имени Бориса Годунова, и еще в имперском кадетском корпусе все поголовно живут на территории учебных городков, включая преподавателей. А у нас представители кланов практически не встречаются, если только мелких и незначительных, так что, мы вашими заморочками не обременены, и у нас вполне обычная студенческая жизнь с вечеринками и свободой передвижения у всех, не только у участников состязаний, – Климова улыбнулась, глядя на наши слегка вытянувшиеся лица.

– Девчонки, еще пара минут в вашем обществе, и я начну слезно уговаривать родителей перевести меня в вашу академию, – Щедров сложил руки в молитвенном жесте и расплылся в масляной улыбке. – Кстати, нас друг другу не представили. Вячеслав Щедрин, этого хама зовут Петр Романов, – и он выжидательно уставился на девушек.

– Анна Комарова, – блондинка протянула ему руку, и Щедров церемонно ее поцеловал. девчонки захихикали. Климова открыла уже было рот, чтобы представиться, но тут к нам подошел наставник, который в это время проверял, насколько серьезный ущерб мы нанесли склепу Шуйских.

Судя по его недовольной роже, ничего криминального он не нашел, а камень Щедров догадался сразу вернуть на место. Пыли же в склепе было столько, что дополнительный столб грязи от падения камня внимание не привлек, а все оставшиеся от открытия проема следы мы так старательно затоптали, что никакой зацепки не оставили. Так что, по нашей с Щедровым версии, наш дебил однокурсник что-то напутал с артефактом, в итоге нас выбросило прямо в этот склеп, где мы сначала пытались осмотреться и найти выход, а потом, собственно, и вышли на глазах у изумленной публики. А так как они подошли немного позже, чем мы выбрались из прохода, и не слышали грохота, который издал камень при падении, то наша версия вполне походила на правдивую. Почему-то мы, не сговариваясь, решили умолчать и о стрыге, и о библиотеке. А вот то, что кроме меня о драгоценной находке знает еще и представитель, если не враждебного Романовым, то уж точно не дружественного клана, заставляло шевелить мозгами с утроенной силой для решения вопроса, что делать дальше. Пока что ничего на ум не приходило, и я постарался сосредоточиться на девчонках, вот только некромант испортил приятное знакомство.

– Так, Климова, Комарова, а-ну, марш отсюда, – приказал Семен, девушкам. – Вам все равно здесь ничего не светит, эти недоросли не вашей лиги…

Он не успел договорить, потому что ворота кладбища, оказавшегося очень небольшим, осветились ярким светом, и к воротам подъехала длинная машина. Про машины я уже узнавал в Сети, чтобы не выглядеть городским сумасшедшим, застывшим с открытым ртом у этого чуда, в котором сочетались техника и магия приблизительно в равных количествах. Конкретно эта машина представляла собой длинный лимузин. С водительского места выпрыгнул высокий подтянутый человек и поклонился мне.

– Петр Алексеевич, меня послали за вами и вашим другом, чтобы я отвез вас в поместье.

– А почему не в школу, – немного удивился я, чем высказал свою озабоченность вслух.

– Не могу знать, Петр Алексеевич. – Ровно ответил он. Ну, конечно, ему-то откуда это знать. Я кивнул, стараясь скрыть волнение и накатившее на меня раздражение.

– А скажи, любезный, – я не знал, как зовут водителя, поэтому мой ответ прозвучал немного пафосно, – кроме нас эти очаровательные девушки смогут поехать в машине?

– Конечно, – водитель слегка нахмурился, переводя взгляд с меня на потупившихся девчонок, Щедрова и обратно. – А…

– Господи, мы вовсе не кутить собираемся. Просто девушки учатся в ремесленной академии, и здесь у них был практикум, а сейчас все-таки ночь и идти одним по Москве в общежитие было бы небезопасно.

– А, вы в этом плане, – водитель кивнул скривившемуся некроманту, которого подвезти никто не предложил, но я сомневаюсь, что он пришел на кладбище пешком, да и когда машина подъезжала, то осветила не только ворота, но и стоявшую возле них машину. Водитель, тем временем, открыл заднюю дверь. – Девушки, прошу, – девчонки, хихикая, полезли внутрь роскошного автомобиля, за ними последовал Щедров, я же обернулся к некроманту.

– До свиданья, Семен Яковлевич, – он улыбнулся краешками губ. – Спасибо, что похлопотали за нас и позволили побыть с вами, пока не приехала машина.

– Не за что. И, Романов, подумай насчет занятий по некромантии, данные у тебя отличные, а хорошие некроманты даже для кланов – большая редкость. Мы буквально на вес золота иной раз идем, а иногда можем справиться даже там, где пасуют клирики, когда нежить не надо непременно убивать, а можно договориться, например, когда речь идет о вампирах, или высокоорганизованных личах. Так что, обязательно подумай.

– Я подумаю, спасибо за совет, – после этого я прошел к машине и с внутренним трепетом залез внутрь. Водитель тут же закрыл за мной дверь, и мы тронулись в сторону дома моих родителей.

Волнуясь перед предстоящей встречей, я практически не участвовал в разговоре с девушками, перед которыми Щедров распустил хвост. В голове помимо волнения от встречи с отцом крутилась одна мысль, которая не давала мне покоя. Если некроманты очень редкий и ценный зверь, то как-то неправильно получается, что их во время обучения так низко ценят. Как я понял, академия была не элитной и за учеников никто не хлопотал. Было бы лучше и правильнее кланам изначально договариваться со студентами, еще во время обучения, предлагать им работу, помогать в учебе, чтобы те самые полезные некроманты потом трудились на кланы, а не выходили во взрослую жизнь свободными пташками. Как-то не на опережения кланы работают, а особенно, учитывая количество расплодившейся на территории Империи нежити – это было глупо и нецелесообразно. Не на каждой же территории стоит монастырь с клириками. Да и не в нежити дело. Такое подспорье в боевой силе очень может подсобить в местечковых разборках между собой. Я уже навскидку насчитал минимум пять способов, как применить этот дар в прямом и непрямом противостоянии кланов. Нужно с дедом поговорить об этом, потому что я прекрасно понимаю, что такое нерациональное использование живой силы, что будет и дальше гложить меня, пока я не пойму все истинные подоплеки таких решений.

Машина мягко покачивалась и совсем не напоминала езду в карете, где иной раз, казалось все то что съел на какой-нибудь особо коварной кочке оставишь, да и пахло не в пример лучше.

До общежития доехали довольно быстро, хотя, подозреваю, что пешком этот путь занял бы много времени. Девушки вылезли из машины при помощи все того же водителя, который открыл дверь и подал им руку. Когда я прощался, то заметил, что в окнах то и дело появляются женские головки, смотрящие на развернувшееся зрелище с изрядным любопытством. Дверь машины закрылась, девушки помахали нам руками, и мы снова поехали по освещенным улицам города, в котором я совершенно не узнавал Москву. Слишком большой город. Улицы слишком широкие, фонари слишком яркие, а дороги слишком гладкие. И лишь Кремль, мимо которого мы проехали, стоял посреди площади, как вечный часовой так сильно изменившегося города.

Родители жили в довольно большом доме всего в трех кварталах от Кремля. Дом был окружен небольшим садом, и к входу вела подъездная дорожка. Для столицы такие площади были признаками обеспеченности. Но, посмотрев по дороге в окно на несколько других особняков, стоящих на этой улице, я понял, что такой эффект был достигнут за счет того, что сам дом существенно уступал в объемах всем другим. Всего два этажа, и по размерам не столь огромный, как соседний особняк, к примеру.

– Вяземская жаловалась летом моей матери, что у вас дом слишком тесный, совсем не подходит для великосветских приемов, – философски заметил Щедров, когда машина остановилась. – И правда не слишком большой, зато сад чудесный. Здесь в городе чем-то нужно жертвовать.

– Я тоже думаю, что это княгиню Вяземскую никаким образом не касается размер нашего дома, сомневаюсь, что ее кто-то насильно на прием волок, – сухо заметил я, чувствуя, как сердце замирает, потому что дверь в этот момент отворилась, и на крыльцо выбежала невысокая женщина, в которой я сразу же узнал мать, несмотря на то, что знал ее лишь по портретам.

– Петр, о, Петр, – она подбежала ко мне и порывисто обняла. Я даже сначала растерялся, а потом осторожно приобнял ее за плечи. – Твоего отца вызвали в Кремль, а твой дед сейчас в школе, вместе с родителями Славы, – она кивком головы приветствовала Щедрова, что дало мне полное представление о том, что клан Щедровых или равный нам, или стоит на ступень ниже.

– Это из-за меня? – я сглотнул стоящий в горле ком.

– Никто не знает, живы вы вообще или нет. Андрей Агушин применил какой-то запрещенный артефакт, сейчас твоего отца как какого-то преступника допрашивают, выясняя, знал ли он о подобных игрушках предполагаемого жениха своей дочери. Это какой-то кошмар, – мать наконец-то отпустила меня. – Я не знала, жив ли ты, еще и Алексея увезли. Когда тот мужчина, который вас нашел, прислал сообщение, я думала, что с ума сойду от радости. Сразу же всем сообщила, что опасность миновала, и твоим родителям, Слава, тоже сумела сообщить через Петра Алексеевича. В школе сейчас тоже творится что-то плохо контролируемое, связи нет, хорошо, что Петр Алексеевич был еще в дороге, когда мне удалось с ним связаться. Вы прямо сейчас должны туда переместиться с помощью портала, который прислал директор.

Она все говорила и говорила, хватая меня за руки, за плечи и заливаясь слезами. Мне удалось перехватить ее руки.

– Мама, успокойся, все будет хорошо, – и улыбнулся, когда она уткнулась лбом мне в плечо, все-таки я пошел в деда и был гораздо выше нее. – Все будет хорошо, я тебе обещаю.

– Да, да я верю тебе, – она провела ладонью по моей щеке и тут же убрала руку. – Отправляйтесь, – сняв с пальца кольцо, бросила его на дорожку и тихонько произнесла слово-ключ, активировавшее портал.

Знакомое колебание воздуха расползлось по дорожке. Нужно было только ступить туда, чтобы очутиться в каком-то кабинете, сквозь марево портала невозможно было разглядеть подробности. Мать поцеловала меня на прощание в лоб, и я первым шагнул в портал, приземлившись на полу кабинета директора, в котором уже был однажды, когда меня забрала на допрос Тайная канцелярия.

Сделав шаг в сторону, чтобы освободить место шедшему за мной Щедрову, я тут же оказался возле огромного мужчины, возвышавшемся над всеми присутствующими в кабинете людьми, включая меня.

– Жив, слава Богу, а-то я уже думал, что твоя мать опять все перепутала, – голос деда я узнал бы из тысячи. Он сжал меня в своих медвежьих объятьях, а потом, резко отпустив, повернулся к мужчине, который с улыбкой смотрел на женщину, обнимающую и целующую, куда могла дотянуться, явно смущенного Щедрова. – Николай, я понимаю, твой клан вассальный клану Агушиных, но я уже уведомил его величество императора и теперь уведомляю тебя – я это происшествие так не оставлю. Если уж сынок Агушина в школу умудрился эту дрянь пронести, то я боюсь представить, сколько у них дома подобных вещей, не говоря уже о тайниках.

– Агушины весьма могущественны, вам нелегко придется, Петр Алексеевич, – тихо проговорил Щедров.

– Ничего, я привык к трудностям, – нахмурившись и сверкнув глазами, ответил дед.

– Я помогу, но многого от меня не ждите, сами понимаете.

– Я понимаю, – кивнул дед и повернулся ко мне. – Я приеду посмотреть на первый тур. И, Петр, держись подальше от Догорукого, – он потрепал меня по голове, Щедрова вырвали из рук матери, и мы даже пикнуть не успели, как очутились за дверью. Нас словно выкинули с глаз долой, чтобы решать более серьезные и взрослые дела, не привлекая к ним нас. Мне такое положение дел показалось не слишком приятным, но я смирился, внутренне противясь, что ко мне относятся, как к ребенку. Но чего еще ждать от Петюнички, который только несколько месяцев как взялся за ум-разум. Свое место в клановых делах необходимо доказывать делом, а не происхождением.

Недоуменно переглянувшись, поплелись в сторону общежития. Уже заходя внутрь, я зевнул. Сонливость накатывала как снежный ком, и я еле стоял на ногах, чтобы не рухнуть и не захрапеть прямо посреди коридора, твердо решив, что подробности произошедших в школе, после нашего исчезновения, событий буду узнавать только после того, как высплюсь.

– Не знаю, как ты, но я в душ и спать, – Щедров махнул рукой, и мы разошлись в разные стороны еще не друзьями, но определенно не врагами.