Читать книгу Дела семейные - - Страница 7

У стариков Петровых был небольшой дом на берегу реки. Дом этот построил еще отец Ивана Петрова на выделенные ему по случаю женитьбы деньги, накопленные на доходы от лавочки отца – Игната Петрова. Тогда только начинали раскулачивать лавочников, мельников, хлебопеков, признавать крепких зажиточных хозяев чуждыми элементами и все заработанное отбирать на нужды колхозов. Но Иван Петров все приданое успел вложить в новый дом, и зажить в нем счастливо с молодой женой Марией, да потом и раскулаченных родителей к себе еще принять: в тесноте, да не в обиде. Дети при такой скученности и чрезмерной работе появились не скоро. Сначала дочь, а потом, через два года, сын. Жили не богато, дети учились средне, никто ничем из семейства не выделялся, точнее, не хотел выделяться. Время было такое: надо было мимикрировать, чтобы выжить. Статус «враг народа» многие судьбы в то время разрушил, да многих и жизни лишил. «Будьте как все, не выделяйтесь, не высовывайтесь», – учили мудрости своих детей навсегда напуганные потомки раскулаченных родителей. Еще боялись за мать Петровых: была она не из «простых», родственница местных купцов Сашенных (контра, чуждый буржуйский элемент в глазах трудового народа). Вся собственность этих купцов была в свое время успешно экспроприирована советской властью, а что не нашли во время разбоев и грабежей, предполагалось, потомки с радостью передадут трудовому и не очень народу, меценатство приветствовалось. «Кто был ничем, тот станет всем! » – провозглашалось. Так вот, Мария Петрова, урожденная Сашенных, в приданое от своих родителей получила шкатулочку с драгоценностями, которая передавалась по наследству от матери к дочери для хранения и справедливого распределения между наследниками. Справедливое распределение предыдущим поколениям было не сложно производить, так как по этой семейной линии была только одна дочь. Но у Петровых имелся еще и сын. Девочка, которую тоже звали Мария, узнала о наследном приданом от матери в день свое совершеннолетия. Мать повела Марию в глубокий подвал с припасами во дворе дома и в дальнем углу погреба они отрыли старинный сейф в углублении, заполненном твердой землей с глиной. В свете фонариков и большой общей лампы погреба в извлеченной из сейфа шкатулке искрилось и переливалось, видимо, бриллиантовое ожерелье, лежало еще три золотых кольца с массивными драгоценными камнями: синим и двумя красными, вокруг которых излучали все цвета радуги восхитительные маленькие камешки–бриллианты.

– Дочка, теперь ты хранительница семейного добра, пользоваться этим запасом следует только в крайнем случае, и стоимость нужно будет точно узнать у ювелиров-оценщиков. Государство, наверное, расценит эти драгоценности, как утаенный клад, который нужно сдать, а небольшой процент от всей суммы получить… Раньше все было очень строго. А теперь не знаю.

– Вот странно – то ли наше, то ли нет, – дивилась дочка.

– Я боялась пользоваться, как-то обнародовать наследство. Так и пролежало тут. Да мне и не надо. Жили, как все, не богато. Выделяться – не принято.

– Мама, сколько это все стоит, – спросила дочка, – хоть примерно?

– Миллионов пять, или больше, повторяю, оценка ювелиров нужна. Да, еще! У тебя есть брат, значит разделить нужно будет все пополам.

– Мама, а отец знает?

– Нет, зачем? Я сама зарывала здесь сейф со шкатулкой. Теперь знаем только я и ты.