Читать книгу Экспертиза в судопроизводстве - - Страница 5

Глава 2.

ИСТОРИЯ СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ИНСТИТУТА СУДЕБНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ

§ 2.1. Эмпирические предпосылки возникновения и развития судебной экспертизы

Обращение правосудия к помощи сведущих лиц, специалистов в той или иной области знаний, отмечается в истории достаточно давно. По литературным данным, еще во времена византийского императора Юстиниана (V–VI вв.) в законодательстве находило отражение исследование почерка в судебных целях. Также к глубокой древности относится применение медицинских знаний в интересах правосудия. В трудах Гиппократа (более 400 лет до н. э.) рассматривались вопросы исследования повреждений на теле, жизнеспособности младенцев при исследовании их трупов и др.

Временем зарождения судебно-медицинской экспертизы – одной из первых сложившихся судебных экспертиз – некоторые авторы считают постановление папы римского Иннокентия III 1209 г., в котором для выяснения вопроса о причинах смерти папа обратился к врачам и предписал им высказать мнение, причинил ли смерть тот, кто первым ударил убитого заступом. Об участии врачей в исследовании преступлений пишут и другие средневековые авторы. В таком памятнике феодального права, как «Каролина» (1532), было установлено обязательное участие врачей при расследовании отдельных преступлений против жизни и здоровья. В России случаи проведения судебно-медицинской экспертизы упоминаются в источниках начала XVI века. В 1535 году врач Феофил по поручению правительницы Елены Глинской произвел освидетельствование удельного князя Андрея Старицкого по поводу подозрения в симуляции болезни.

С середины XVII века подобные исследования стали широко практиковаться, в том числе и для установления характера телесных повреждений. Так, в 1643 году по челобитной Григория Горихвостова для его «досмотра» послан был царем доктор Еганус Белово. О произведенном «досмотре» он в тот же день донес боярину Аптекарского приказа Шереметеву: у Горихвостова «в животе от слизких мокрот глиста большая». Далее подробнейшим образом излагались причины этой болезни и способы ее лечения. В апреле 1669 года царь указал Аптекарскому приказу освидетельствовать стрельца Савку Сущевского и установить, «чем от увечен и великого государя службу служить ему мочно-ль или немочно». Освидетельствование было поручено лекарю Ивану Албанусу. Осмотрев Сущевского, лекарь сказал, что «у него правая рука из плеча вышиблена и не владеет»¹². Первая медицинская экспертиза с чисто судебной целью, как указывает И. Ф. Крылов¹³, состоялась в 1649 году. Лекарь Елизарий Лорант обратился к боярину Морозову с устной челобитной на замочного мастера Вилима Гамса. По словам Лоранта, он «встрелит» Гамса на Покровке и тот «учал ево, Елизаря, лаять матерны и всякою непообною лаею и бил ево палкою неведомо за што». В связи с полученными побоями Лорант просил его осмотреть «и про то сыскать». Заключение экспертов гласило: «А по осмотру бит по спине, на правом боку вспухло и синево знать».

В XVII веке встречались судебно-медицинские экспертизы, связанные с обвинениями во врачебных ошибках, и участие медиков в осмотре мертвых тел. Представляют интерес две экспертизы, произведенные в 1679 году. В первом случае по царскому указу был подвергнут исследованию труп патриаршего конюха для установления причины смерти. Другая экспертиза проводилась для установления причин внезапной смерти боярина Ивана Воротынского. В заключении говорилось: «Отвещеваем: сие злое ничто иное… точию изнеможение сердечное… О причем же, никакому зазору зде быти, ни отравы взятой, ни падучей болезни от основания науки езвестны есмы, на сем посещении и досмотре быв вопрошаеми».

Воинским уставом Петра I (1716) было предписано привлекать лекарей для исследования повреждений на одежде и теле пострадавшего.

Во второй половине XVII века учащаются случаи экспертных исследований различных кореньев, настоек и других веществ на предмет выявления ядов и средств отравления. По существу, это было зарождение судебной токсикологической экспертизы, в основе которой лежал органолептический метод, т. е. определение формы, вкуса, цвета или запаха исследуемого вещества.

В XVII веке в России зарождается судебно-психиатрическая экспертиза. В мае 1679 года врачи Блюментрост и Фугаданов освидетельствовали Петра Бунакова. Они написали в заключении: «Ипохондрика, приходит пар от селезенки и приступает к сердцу и к голове, и от того у него памяти долгое время нет и не узнает людей». В результате освидетельствования они пришли к выводу: «За такими де болезньми ему Петру государевы службы служить не мочно».

При необходимости исследования рукописных документов следовало обращаться к дьякам и подьячим. Одно из первых подобных исследований почерка проводилось в 1508 году по судебному делу о покупке Даниилом и Давидом Кемскими у Федора Кемского «вотчины Кадобое и сельца Гридинское» с деревнями. Когда Федор умер, его жена Анна Кемская отказалась передать купленные деревни покупателям, поэтому те и обратились в суд. В подтверждение состоявшейся сделки они представили купчую, написанную собственноручно Федором Кемским. Защитник интересов Анны Кемской заявил судьям, что «купчая лживая, не княж Федорова рука». Для доказательства этого он предъявил судьям в качестве образца запись, сделанную рукой Федора Кемского. Вызвали для допроса послухов (свидетелей сделки), подписавших купчую. У одного из них оказался документ, составленный Федором. По решению судей было произведено сравнение почерков спорной купчей и представленных рукописных образцов. Отразили это в судебном деле так: «Дмитрей Володимеровичъ купчую грамоту княж Федорову руку, что положили князь Данило да князь Давыд, и княж Федорову ж руку деловую грамоту, что князь Афонасей прислал, и княж Федорову ж руку, что запись положил перед Дмитреем княгини Аннин человек Тимошка, великого князя диаком всем казал. И диаки смотрив сказали, что та купчая и деловая и запись, все трое рукаодна». После такого заключения дьяков дело доложили великому князю Василию Ивановичу, который, выслушав его вместе с боярами, «велел Дмитрею ищей князя Данила да князя Давыда оправити и селци Гридинское с деревнями велел им присудить, по их купчей грамоте, а княгиню Анну велел обвинити»¹⁴.

В Москве в начале XVII века появились так называемые подметные грамоты, якобы от имени царевича Дмитрия. Дьякам было велено сличать почерки, которым они были написаны, чтобы попытаться установить авторов этих писем. Позднее в Своде законов Российской империи 1857 г. указывалось, что рассмотрение и сличение почерков должно производиться по назначению суда сведущими в том языке, на коем написаны и подписаны сличаемые документы. Такое исследование поручалось секретарям присутственных мест, учителям чистописания или другим преподавателям¹⁵.

Исследование документов, регулирующих прежде всего имущественные отношения, – векселей, завещаний и т. д. также требовало привлечения специалистов для выявления как самого факта подделки и его способа, так и фальсификации документа. Подобные исследования в XVI–XVII веках поручали аптекарям и фармацевтам, поскольку необходимо было выявлять следы примененных для изменения записей в документах веществ, их вытравления и последующей дописки.

Первыми экспертными учреждениями в России были Аптекарский приказ и Ивановская площадь (главная нотариальная контора Российского государства) в Москве. Экспертная деятельность Аптекарского приказа сочеталась в нем с другими функциями: заведование водочными изделиями для царского стола, наблюдение за часами в царских покоях, отпуск корма для царских лошадей и т. п. Каждый случай экспертизы производился в Аптекарском приказе по царскому указу.

Ивановская площадь в Москве как экспертная организация впервые упоминается в документах конца XVII века. На ней сосредотачивалась, как писал историк Москвы И. Забелин, «благодаря новопостроенным Приказам судейская, дьяческая и подьяческая приказная служба для всего государства». Сама работа площадных подьячих происходила в особой конторе, которая носила название «палатка Ивановской площади», или просто «Ивановская палатка». Если возникла потребность в экспертизе документов, производство ее поручалось царским указом площадным подьячим Ивановской площади, причем поручение адресовалось не конкретному подьячему, а «Площади» как организации площадных подьячих. Экспертная деятельность подьячих Ивановской площади была прекращена в 1699 году, после чего экспертизы документов производились дьяками и подьячими в приказах.

Потребность в таких экспертизах росла, а уровень их проведения был невысоким, и в начале XIX века в России были созданы врачебные управы (в частности, в Москве – Медицинская контора, в Санкт-Петербурге – Физикат), которым было вменено исследовать спорные документы¹⁶. Однако, как показала практика, эффективность этих экспертиз была очень низка, так как в управах не было ни соответствующих специалистов, ни даже примитивных лабораторий. Стала очевидной необходимость обращения для проведения экспертиз к лицам, имеющим достаточно глубокие знания в тех или иных областях наук.

С начала XIX века активную роль в производстве судебно-медицинских экспертиз стал играть созданный в 1803 году Медицинский совет Министерства внутренних дел. Признавая необходимым производство медицинских исследований по уголовным делам, следственные и судебные органы обращались с соответствующей просьбой в Медицинский департамент Министерства внутренних дел. Там представленные материалы изучались, по делу составлялась подробная справка, которая вместе с делом направлялась в Медицинский совет. Члены совета производили необходимые исследования и давали заключение.

Судебно-медицинские исследования производились и учрежденными в 1797 году врачебными управами, которые в 1869 году были преобразованы во врачебные отделения губернских правлений.

В середине XVIII – начале XIX века к проведению исследований в интересах правосудия в России стали привлекать академиков. Первым в истории России учреждением, в котором начала формироваться судебная экспертиза, стала Санкт-Петербургская академия наук.

Первоначально судебно-экспертная деятельность Академии наук ограничивалась вопросами медицины, но вскоре потребности в анализе документов и веществ привели к необходимости выполнения судебно-химических исследований. Большое их число провел лично М. В. Ломоносов.

В XIX веке объем судебно-экспертной деятельности Академии наук расширился, появились новые объекты исследования, в том числе взрывчатые вещества и предметы со следами взрыва. Наиболее активно развивалось химическое исследование документов. Исследования, проводившиеся академиками-химиками Ю. Ф. Фрицше и Н. Н. Зининым, по праву должны считаться основой для дальнейшего развития действительно научных методов криминалистической экспертизы документов¹⁷.

Академия наук не только сама проводила судебно-экспертные исследования, но и способствовала учреждениям, которым это вменялось в обязанности. Прежде всего это касалось помощи Медицинскому департаменту Министерства внутренних дел, являвшемуся высшей судебно-экспертной инстанцией. Членами этого совета были многие выдающиеся ученые-академики, среди них Н. Н. Бекетов, В. М. Бехтерев, И. П. Павлов, Д. И. Менделеев и др.

Вот интересный пример такой экспертизы. В 1860 году на Ростовской ярмарке у всех на глазах вдруг воспламенился воз с красной бумажной пряжей. Ростовская полиция отобрала у купцов, торговавших этим товаром, шесть пачек пряжи и предоставила ее на исследование в Медицинский департамент МВД. Был сделан вывод, что причиной самовозгорания пряжи явился ее красный цвет, способствующий поглощению кислорода из воздуха, что «в состоянии произвести возвышенную температуру достаточную для воспламенения»¹⁸. После этого были приняты строгие меры: в Ростове запретили продажу красной хлопчатобумажной пряжи. Ростовские купцы, естественно, такой мерой были недовольны и обратились в Сенат с прошением о ее отмене. В 1870 году вопрос вторично рассматривался Медицинским советом. На этот раз в состав комиссии вошли профессора Д. И. Менделеев, Е. В. Пеликан и Ю. К. Трапп. Комиссия провела огромную работу. Она собрала подробные сведения о способах окрашивания тканей, затребовала и изучила образцы пряжи из разных районов России. Выводы комиссии гласили: способность бумажной пряжи и тканей к самовоспламенению не зависит от окраски их в какой-либо цвет, но зависит от присутствия в них излишнего количества жира (особенно рыбьего – ворвани), не удаленного после окраски. Опасность самовоспламенения усиливается многократно из-за того, что фабриканты добавляют рыбий жир в готовую продукцию для привеса и увеличения доходов, что повышает риск самовоспламенения.

Оказывалась помощь Мануфактурному совету Министерства финансов, который давал заключения по просьбам следственных и судебных органов, Экспедиции заготовления государственных бумаг, где проводились исследования по делам о поддельных денежных знаках, монетах и ценных бумагах.

На процесс судопроизводства в России и развитие судебных экспертиз существенное влияние оказала Судебная реформа 1864 г., которая обусловила необходимость более широкого использования научных познаний при рассмотрении уголовных и гражданских дел.

Устав Уголовного судопроизводства следующим образом (ст. 112, 325) определял положение экспертизы. «Эксперты должны приглашаться в тех случаях, когда для точного уразумения встречающегося в деле обстоятельства необходимы специальные сведения или опытность в науке, искусстве, ремесле, промысле или каком-либо занятии»¹⁹. В ст. 326 указывалось, что в качестве экспертов могли приглашаться «врачи, фармацевты, профессоры, учителя, техники, художники, ремесленники, казначеи и лица, продолжительными занятиями по какой-либо службе или части приобретшие особую опытность»²⁰.

Уже тогда были сформулированы основные требования к экспертам: незаинтересованность в исходе дела, объективность мнений и суждений, возможность проявления инициативы при проведении исследования в целях «вскрытия признаков, могущих привести к открытию истины». Заключения экспертов должны были проверяться и оцениваться судом.

Медицинский совет под воздействием запросов практики был вынужден расширить сферу проводимых в нем экспертных исследований. В результате был внесен существенный вклад в развитие судебного исследования документов, судебно-баллистической экспертизы. Производство последней связано с именем выдающегося российского хирурга П. И. Пирогова, который впервые стал устанавливать места расположения стрелявшего и жертвы, а также ряд обстоятельств применения огнестрельного оружия.

Первым научно-экспертным учреждением была созданная Е. Ф. Буринским на собственные средства судебно-фотографическая лаборатория (1889). Лаборатория просуществовала недолго. Ей на смену пришла правительственная судебно-фотографическая лаборатория, открытая в 1893 году при прокуроре Санкт-Петербургской судебной палаты.

28 июля 1912 года был принят закон о создании в России первого специализированного судебно-экспертного учреждения – кабинета научно-судебной экспертизы. При этом использовался опыт работы судебно-фотографической лаборатории и экспертных учреждений Европы.

В январе 1913 года кабинет научно-судебной экспертизы открылся при прокуроре Московской судебной палаты, в январе 1914 года – в Киеве, управляющим которым был назначен С. М. Потапов. Одновременно открывается кабинет и в Одессе.

Квалифицированные сотрудники и новейшее для того времени оборудование позволили с самого начала деятельности кабинетов обеспечить достаточно высокий уровень судебных экспертиз. При этом использовались методы фотографии, дактилоскопии, химии. Кроме того, сотрудники кабинетов применяли научные методы и технические средства, выезжая на места преступлений.

Значительную роль в развитии судебной экспертизы в России сыграл I съезд экспертов-криминалистов, который проходил 1–9 июля 1916 года в Петрограде. В нем приняли участие сотрудники кабинетов научно-судебной экспертизы, а также судебные следователи, ученые-физики, химики, биологи, судебные медики. Съезд подвел первые итоги работы кабинетов научно-судебной экспертизы, практики применения научных познаний в интересах судопроизводства.

Накапливавшийся в разных странах опыт проведения экспертных исследований, формирование первых экспертных методик стали толчком к публикации работ, обобщающих эмпирические данные и определяющих дальнейшее развитие отдельных отраслей экспертизы. Еще в XVII веке появились публикации по исследованию почерковедческих объектов. В 1622 году был издан трактат К. Бальди, называвшийся «Как распознать по одному только письму натуру и свойства писавшего». В 1637 году опубликована работа Ж. Ровено – «Трактат об исследовании письма», в котором уже анализировались способы подделки документов.

Исследование почерка получило название «графология». Автором этого термина считается Ж. Мишон²¹. Данный термин соответствовал этому направлению экспертизы (греч. grapho – «пишу», logos – «учение»). Он получил широкое распространение и используется по настоящее время для обозначения исследований особенностей личности по почерку.

Определенное обобщение опыта проведения экспертиз и их значения в судопроизводстве содержалось в известной работе Ганса Гросса «Руководство для судебных следователей как система криминалистики», опубликованной в 1893 году.

Для развития экспертизы имели существенное значение работы французского криминалиста и судебного медика Э. Локара, основателя Лионской лаборатории технико-полицейских методов²². Он разработал пороскопический метод исследования следов папиллярных узоров пальцев рук, графометрический метод исследования почерка, методики ряда экспертных исследований с применением химических способов. Э. Локар предложил измерять графические знаки письма и сопоставлять составленные по результатам этих измерений кривые, что должно было характеризовать особенности почерка исполнителей исследуемых документов.

В 1910 году была опубликована работа А. Осборна, американского эксперта-почерковеда, «Исследование документов», в которой уделено большое внимание особенностям почерка, почерковедческим исследованиям.

Основы фотопортретной экспертизы были заложены А. Бертильоном, хотя его работы были посвящены проблемам уголовной регистрации с использованием антропометрии (1889, 1893). А. Бертильон разработал систему признаков внешности, которая стала использоваться при отождествлении человека по признакам внешности, и предложил методику опознавательной (сигналетической) фотосъемки, позволяющую стандартизировать фотоснимки лиц для последующего их отождествления.

Для формирования научных основ экспертного исследования документов большое значение имели работы российского ученого Е. Ф. Буринского, который по праву может считаться одним из основателей судебной экспертизы. Разработав фотографические методы исследования документов, Е. Ф. Буринский обобщил их в своем фундаментальном труде «Судебная экспертиза документов, производство ее и пользование ею» (1903). В этой работе наряду с изложением исследовательских методов Е. Ф. Буринский сформулировал ряд важных положений, касающихся развития судебной экспертизы и ее использования в судопроизводстве.

Существенный вклад в разработку методов технического исследования документов внес А. А. Поповицкий, работавший в Экспедиции заготовления государственных бумаг²³. Он усовершенствовал судебно-фотографические методы, применявшиеся в экспертизе документов, а также предложил классификацию элементов, составляющих особенности почерка, и провел первые комплексные судебно-технические экспертизы документов.

Из всех разновидностей криминалистической экспертизы следов наибольшее развитие в Российской империи в начале XX века имела дактилоскопическая экспертиза, что связано с активным внедрением метода дактилоскопической регистрации, разработанного в конце XIX века (Ф. Гальтон, В. Гершель, Г. Фолдс, Э. Генри – Великобритания) для регистрации арестованных или осужденных к лишению свободы на основании отпечатков пальцев рук. Система дактилоскопической регистрации первоначально была создана в Великобритании (1895), затем получила распространение в Аргентине, Австрии, Венгрии, Германии, Дании, Италии, Нидерландах и других странах. В России введена в тюрьмах в 1907 году, а с 1908-го – во всех полицейских учреждениях.

Для становления в России дактилоскопической экспертизы большое значение имели работы В. И. Лебедева, который в 1912 году выполнил первую дактилоскопическую экспертизу, успешно использованную в доказывании по уголовному делу об убийстве аптекаря. На месте преступления тогда обнаружили на осколке стекла от двери кровяной отпечаток пальца. В сущности, на основе этого единственного вещественного доказательства присяжные признали виновным обоих подсудимых, обвинявшихся в убийстве, и приговорили их к каторжным работам. В 1912 году В. И. Лебедев опубликовал работу «Искусство раскрытия преступлений. Дактилоскопия», в которой показал особенности проведения таких экспертиз.

Таким образом, первый этап становления научной и практической экспертной деятельности характеризуется накоплением эмпирических знаний об объектах, методах и средствах экспертизы, разработкой собственно экспертных методов исследования вещественных доказательств на основе методов, применявшихся в естественных и технических науках, началом формирования судебно-экспертных учреждений.

Разработки, выполненные на первом этапе становления научной и практической экспертной деятельности, опубликованные труды ученых в различных отраслях судебной экспертизы были тем фундаментом, на котором стали формироваться теоретические и прикладные основы различных родов экспертиз.

§ 2.2. Формирование теоретических и прикладных основ отдельных родов и видов судебных экспертиз

Второй этап становления научной и практической экспертной деятельности характеризуется обобщением экспертной практики производства различных родов и видов экспертиз, разработкой их методических основ, формированием на базе эмпирического материала теоретических основ отдельных родов и видов экспертиз, развертыванием и укреплением сети судебно-экспертных учреждений.

Этот процесс происходил на фоне формирования научных основ отраслей криминалистической техники, в которых происходили консолидация и развитие знаний о системе средств и методов обнаружения, фиксации, изъятии и исследовании вещественных доказательств.

Фотографию и ее методы можно считать повседневным инструментом криминалистов, и поэтому естественным было теоретическое осмысление ее возможностей в исследовании вещественных доказательств. В 1926 году была опубликована книга С. М. Потапова «Судебная фотография», которую автор обозначил как краткое систематическое руководство и адресовал «работникам дознания, следствия, суда, правозаступникам и экспертам». В предисловии к ней С. М. Потапов отмечал, что в данной книге впервые на русском языке дается «сжатое изложение применяемых при расследовании преступлений фотографических работ в крайнем их разнообразии, но в систематическом виде»²⁴.

Книга делилась на два раздела. В первом рассматривалась «система научно выработанных способов фотографической съемки, применяемой в целях раскрытия преступлений и представления суду наглядного доказательственного материала»²⁵. Этот раздел автор назвал «Судебно-оперативная фотография». Второй же раздел был посвящен вопросам судебно-фотографической экспертизы. Следующее издание книги вышло в свет в 1936 году. В нем автор показывал, как фотографические методы могут применяться исходя из потребностей идентификации по пальцевым отпечаткам, при установлении тождества личности, при проведении идентификации по следам, по почерку, при сравнительном исследовании оттисков печатей, штампов и шрифтов пишущих машин. Большое место в работе было уделено применению фотографического метода «для установления недоступных обычному зрению деталей, для выявления невидимого». С. М. Потапов продолжал работать над этой книгой, и в 1948 году вышло ее новое, переработанное и дополненное издание.

Развернутое применение фотографических методов при исследовании документов было рассмотрено в книге Н. В. Терзиева и А. А. Эйсмана «Введение в криминалистическое исследование документов», вышедшей из печати в 1949 году. Во второй части этой книги, подготовленной А. А. Эйсманом, рассматривались свойства зрения человека «применительно к тем специальным задачам, которые возникают при исследовании документов»²⁶.

Основы современной почерковедческой экспертизы были заложены в работах С. М. Потапова и А. И. Винберга. С. М. Потапов опубликовал в журнале «Советское государство и право» (1940, № 12) статью, назвав ее «Научное почерковедение». А. И. Винберг в том же году опубликовал работу «Криминалистическая экспертиза письма».

В дальнейшем почерковедение – традиционное направление судебной экспертизы – активно развивалось А. Е. Ароцкером, Р. М. Ланцманом, А. И. Манцветовой, Э. Б. Мельниковой и другими учеными. Значительную роль в теоретическом обосновании экспертного почерковедения сыграли работы В. Ф. Орловой, в частности ее монография «Теория судебно-почерковедческой идентификации» (1973).

Документы являются постоянным объектом судебной экспертизы. Упоминавшиеся выше публикации в этой области были посвящены в основном методам исследования документов. Теоретические основы данной отрасли судебной экспертизы начали закладываться в конце 40-х годов XX века. Как уже упоминалось, в 1949 году издается монография Н. В. Терзиева и А. А. Эйсмана «Введение в криминалистическое исследование документов». В данной книге Н. В. Терзиев впервые ввел термин «техническая экспертиза документов». В ней были рассмотрены понятие документа в криминалистике, система криминалистического исследования документов. Специальная глава была посвящена криминалистическому осмотру документов. Следует отметить, что авторы включили экспертизу письма (графическую экспертизу) в систему криминалистического исследования документов. Эта работа послужила основой для дальнейшего развития частной экспертной теории данного рода экспертизы. В трудах последующих авторов (А. А. Гусев, Э. Б. Мельникова, Д. Я. Мирский, В. М. Николайчик, Б. Р. Киричинский и др.) рассматривались отдельные направления судебно-технического исследования документов. Определенные теоретические итоги в данной области были подведены В. К. Лисиченко в монографии «Криминалистическое исследование документов» (1971).

Теоретические основы экспертного исследования следов человека, инструментов, транспортных средств разрабатывались на базе такой отрасли криминалистической техники, как трасология. Впервые данный термин был употреблен профессором М. Н. Гернет в 1936 году, а в 1938-м профессор И. Н. Якимов впервые предложил называть данную отрасль криминалистической техники трасологией²⁷. Но теоретические основы трасологии были разработаны Б. И. Шевченко в его монографической работе «Научные основы современной трасологии», опубликованной в 1947 году. В этой работе им рассматривалось понятие механизма следообразования, была определена цель трасологического исследования, приведена классификация трасологических объектов и следов. Б. И. Шевченко продолжал разрабатывать данные вопросы, и в 1975 году была опубликована его монография «Научные основы трасологической идентификационной экспертизы». Г. Л. Грановский развил идеи Б. И. Шевченко в опубликованной им в двух частях монографии «Основы трасологии». Общая часть этой работы вышла в свет в 1965 году, Особенная часть – в 1974 году. Г. Л. Грановский комплексно рассмотрел основные вопросы трасологии и трасологической экспертизы во всех ее разновидностях, предложил детальную классификацию следов. Трасология была им представлена в виде гомеоскопии – следов, оставляемых человеком, и механоскопии – следов орудий, механизмов. Отдельно были рассмотрены неидентификационные (диагностические) механоскопические исследования. Заслугой разработок Г. Л. Грановского является конгломерат знаний, складывающихся из творческих и прогностических подходов в развитии теории и глубоких знаний проблем и трудностей экспертной и следственной практики²⁸. В дальнейшем отдельные направления трасологической экспертизы разрабатывались Е. И. Зуевым, Ю. Г. Коруховым, Н. П. Майлис, Л. К. Литвиненко, М. Я. Сегаем, С. И. Поташник, Ф. П. Совой, Х. М. Тахо-Годи, В. Е. Капитоновым и др.

На данном этапе развития судебной экспертизы была осуществлена разработка научных основ судебной баллистики и баллистической экспертизы. Поскольку первоначально исследованием оружия занимались судебные медики, изучавшие огнестрельные повреждения, то представители этой специальности Ю. М. Кубицкий, С. Д. Кустанович, В. Ф. Черваков в своих работах заложили основы теории судебной экспертизы огнестрельного оружия и боеприпасов. Но наибольшее значение для становления баллистической экспертизы имели работы Б. М. Комаринца «Криминалистическое отождествление оружия по стреляным гильзам» (1955) и «Идентификация огнестрельного оружия по выстрелянным пулям» (1961).

Теоретические вопросы отождествления человека по признакам его внешнего облика были предметом исследований Н. В. Терзиева (1956), А. П. Краснова и В. И. Зубкова (1953), А. А. Гусева (1955), В. А. Снеткова (1959). Причем В. А. Снетковым в 1959 году была защищена диссертация на тему «Экспертное отождествление личности по чертам внешности», в которой он изложил научные основы экспертного установления личности по признакам внешности. Этапной явилась работа З. И. Кирсанова (1968), посвященная экспертному отождествлению человека по фотопортретам с применением математических методов исследования.

Развитие теоретических основ отдельных родов и видов экспертиз послужило тем фундаментом, на котором стали закладываться основы общей теории судебной экспертизы.

Третий этап становления научной и практической экспертной деятельности характеризуется формированием общей теории судебной экспертизы. Это формирование происходило на теоретической базе криминалистики, в которой к этому времени были сформулированы и обоснованы общие положения криминалистической экспертизы. Однако эти вопросы не вошли в качестве самостоятельного раздела в теоретические основы криминалистики, а рассматривались в качестве теоретических экспертных проблем в соответствующих разделах криминалистической техники. В связи с этим логика научного развития привела к консолидации идеи об отделении теории криминалистической экспертизы от криминалистики и ее формирования в качестве самостоятельной области научного знания²⁹.

Современный этап развития научной и практической деятельности характеризуется становлением теории судебной экспертизы как самостоятельной области научного знания, на основе которого осуществляется формирование теоретических основ различных классов и родов судебных экспертиз. К этому побуждало накопление соответствующих обширных теоретических знаний о природе объектов судебной экспертизы, закономерностях изменения их свойств и направлениях использования базовых наук при разработке экспертных методик исследования этих объектов.

§ 2.3. Развитие системы экспертных учреждений

К сожалению, описанная выше система кабинетов научно-судебной экспертизы в 1917 году была разрушена, как и многие другие институты. Экспертные учреждения надо было создавать заново. Первоначально они стали создаваться при органах внутренних дел РСФСР. С 1 марта 1919 года по решению Коллегии НКВД РСФСР при Центророзыске начал работу Кабинет судебной экспертизы, ставший основой научно-технической службы уголовного розыска. Параллельно с развитием криминалистической службы в Центророзыске возникали научно-технические кабинеты и подотделы в крупных городах. Уже в 1923 году они действовали, помимо Москвы, в Ленинграде, Харькове, Самаре, в 1927-м – в Воронеже, Царицыне, Донском окружном розыске, в 1928-м – в Свердловске и Рязани.

В связи с ликвидацией НКВД союзных республик реорганизация коснулась и научно-технических подразделений. В 1932 году был образован общесоюзный научно-технический отдел (НТО) сначала в составе оперативного отдела Главной инспекции милиции ОГПУ, затем в качестве отделения отдела уголовного розыска Главного управления милиции НКВД СССР.

В 1940 году научно-технические отделения, группы, кабинеты в органах внутренних дел образовали широкую сеть криминалистических подразделений в стране. Успешно функционировало 30 научно-технических отделений и научно-технических групп (НТО, НТГ), где работало от двух до пяти экспертов в каждом НТО и каждой НТГ. Они ежегодно выполняли десятки тысяч различных криминалистических экспертиз, производили осмотры мест происшествий, обучали оперативный состав использованию технико-криминалистических методов и средств при раскрытии преступлений.

Создание экспертных учреждений для органов юстиции пошло по другому пути. Поскольку потребности судебно-следственной практики в производстве криминалистических экспертиз в основном удовлетворяли научно-технические подразделения милиции, то экспертные исследования по заданиям судов стали выполняться в криминалистических лабораториях юридических вузов. Эти лаборатории создавались в учебных целях, но фактически стали экспертными учреждениями, выполнявшими задания органов следствия и суда. К производству экспертиз, например, в лаборатории Московского правового института, созданной в 1935 году Е. У. Зицером, привлекались такие известные криминалисты, как А. И. Винберг, Н. В. Терзиев, И. Н. Якимов, Л. П. Рассказов, Б. И. Шевченко и др. В 1930-х годах криминалистические лаборатории возникли и в региональных юридических вузах. Так, в 1930 году криминалистическая лаборатория была организована в Саратовском юридическом институте, в 1936-м – в Ленинградском юридическом институте, в 1940-м – в Ташкентском юридическом институте.

Явная недостаточность имевшихся в РСФСР криминалистических экспертных учреждений, отсутствие методического и научного центра, который бы координировал и направлял их деятельность, тормозили внедрение достижений науки и техники в практику правоохранительных органов. На это обращали внимание такие ведущие ученые-криминалисты, как А. И. Винберг и С. П. Митричев. Однако начавшаяся Великая Отечественная война не дала возможности реализовать эти планы, и только в 1944 году в Москве была создана Центральная криминалистическая лаборатория (ЦКЛ) Наркомата юстиции СССР, которая в 1946-м стала структурным подразделением Всесоюзного института юридических наук МЮ СССР.

ЦКЛ стала первым общесоюзным криминалистическим экспертным центром. В ее создание и развитие внесли большой вклад такие ведущие криминалисты, как Н. В. Терзиев, А. И. Винберг, В. Ф. Черваков, Б. И. Шевченко, Б. Л. Зотов, А. А. Эйсман.

Создание криминалистических экспертных лабораторий осуществлялось не только в центре, но и в республиках, областях. В 1939 году криминалистическая лаборатория была создана при НКЮ Азербайджанской ССР в Баку. В 1950–1951 годах такие лаборатории начали функционировать в Казахстане, Узбекистане, Грузии, Латвии, а в последующие годы – в Армении, Литве, Молдавии, Таджикистане, Киргизии, Туркмении, Эстонии.

В 1948 году была организована Ленинградская научно-исследовательская лаборатория, положившая начало созданию сети подобных экспертных учреждений в России. В 1950 году были созданы криминалистические экспертные лаборатории в Саратове, Свердловске, Казани, Ростове-на-Дону, Новосибирске и Хабаровске. В последующие годы такие лаборатории были организованы во многих краевых и областных центрах России – Барнауле, Брянске, Воронеже, Волгограде, Владивостоке, Вологде, Горьком, Грозном, Иркутске, Кемерове, Краснодаре, Красноярске, Куйбышеве, Мурманске, Перми, Тюмени, Челябинске, Уфе и др.

Начиная с 1957 года ряд республиканских лабораторий преобразовывали в НИИ судебных экспертиз. Так, в 1957 году возник НИИСЭ в Алма-Ате, в 1958-м – в Ташкенте, в 1959-м – в Минске, в 1961-м – в Литве и Азербайджане.

Таким образом, к середине 1960-х годов для органов юстиции страны была создана структура региональных научно-исследовательских институтов судебных экспертиз и лабораторий, которая позволила обеспечивать как производство судебных экспертиз, так и развитие их методического обеспечения. Причем в ряде НИИСЭ организовывались лаборатории, в которых стали разрабатываться научные основы новых родов экспертиз. Так, в Ташкентском НИИСЭ начали разрабатывать научные основы экологической экспертизы, в Харьковском НИИСЭ сформировалась научная школа судебного автороведения, в Киевском НИИСЭ активно осуществлялись разработки методик исследования документов. Начиная с 1980-х годов в Азербайджанском НИИСЭ разрабатывались проблемы экспертной профилактики. Институт стал признанным центром разработки этого направления экспертной деятельности.

Обеспечение научно-технического руководства периферийных лабораторий первоначально осуществляла ЦКЛ. 1 октября 1962 года на базе Московской лаборатории судебной экспертизы и ЦКЛ ВИЮН был создан Центральный научно-исследовательский институт судебных экспертиз (ЦНИИСЭ). Его директором был назначен А. Р. Шляхов, который руководил этим институтом до 1987 года.

На ЦНИИСЭ наряду с производством сложных и повторных экспертиз была возложена задача по научно-методическому руководству всеми экспертными лабораториями на местах и разработке единых принципов и научных методов судебной экспертизы. Научное ядро института составили такие ученые-криминалисты, как А. Р. Шляхов, В. С. Митричев, В. Ф. Орлова, А. И. Манцветова, А. А. Гусев, Х. М. Тахо-Годи, Б. М. Комаринец. Всего же штат института насчитывал не более 90 человек.

В 1970 году было воссоздано МЮ СССР и Институт был переименован во Всесоюзный научно-исследовательский институт судебных экспертиз (ВНИИСЭ). Он стал головным научно-исследовательским и экспертным учреждением для всей системы экспертных учреждений органов юстиции. В 1994 году институт был преобразован в Российский федеральный центр судебных экспертиз (ЦСЭ) при Минюсте России, который представляет собой коллектив высококвалифицированных научных сотрудников и экспертов.

В декабре 1945 года приказом НКВД СССР научно-техническое отделение оперативного отдела НКВД СССР было реорганизовано в научно-технический отдел главного управления милиции НКВД СССР. И в составе НТО был создан Научно-исследовательский институт криминалистики (НИИК), который стал первым научно-исследовательским учреждением органов внутренних дел. НИИК возглавил Б. М. Комаринец, и первоначально в штате института работали 29 человек.

С 1950 года НИИК стал подчиняться непосредственно Главному управлению милиции, а в 1956-м на его базе был создан Научно-исследовательский институт милиции МВД СССР (впоследствии – Всесоюзный научно-исследовательский институт МВД СССР), на который возлагались научно-методическая работа, организация повышения квалификации экспертов, выполнение повторных и наиболее сложных экспертиз.

В связи с тем, что во ВНИИ МВД СССР основное внимание было сосредоточено на расширении научно-исследовательской работы и обеспечении методическими разработками основных направлений деятельности органов внутренних дел, в 1969 году было принято решение создать при Оперативно-техническом управлении МВД СССР практический орган – Центральную криминалистическую лабораторию (ЦКЛ). В 1977 году ЦКЛ была преобразована в Центральную научно-исследовательскую криминалистическую лабораторию (ЦНИКЛ) МВД СССР.

Наряду с научно-исследовательской, экспертная работа продолжалась и во ВНИИ МВД СССР. В 1983 году ЦНИКЛ вливается в состав ВНИИ МВД СССР и образует Научно-исследовательскую лабораторию № 6 (НИЛ-6) института. На этом преобразования не заканчиваются. Логика развития криминалистики и судебной экспертизы потребовала создания самостоятельного научно-практического подразделения в органах внутренних дел. В 1988 году НИЛ-6 выделяется из ВНИИ МВД СССР и становится Всесоюзным научно-криминалистическим центром МВД СССР (ВНКЦ). В 1992 году в связи с распадом СССР в МВД России происходит структурная перестройка и ликвидируется Экспертно-криминалистическое управление, осуществлявшее контрольно-методические функции в системе экспертных подразделений органов внутренних дел. Его управленческие отделы включаются в ВНКЦ, который преобразуется в Экспертно-криминалистический центр (ЭКЦ) МВД России.

Наряду с развитием головных научно-практических учреждений судебной экспертизы происходили серьезные преобразования всей системы экспертно-криминалистических подразделений органов внутренних дел. Прежде всего следует отметить, что в 1940 году так называемые научно-технические подразделения, накопившие практический опыт использования технических средств и методов криминалистики, были выведены из уголовного розыска и стали самостоятельными подразделениями милиции. К середине 1960-х годов службы криминалистики, оперативной, специальной техники, зарождающейся вычислительной техники и связи были объединены в единую службу, получившую название оперативно-технической.

Бурное развитие науки и техники, повлекшее объективную необходимость более глубокой специализации в развитии криминалистики, привело к выделению в составе милиции в 1981 году экспертно-криминалистической службы. Это позволило более четко определить ее задачи и функции, положительно отразилось на результативности использования криминалистических средств и методов в раскрытии и расследовании преступлений.

Последовавшие затем существенные изменения в государственном устройстве, связанные с демократизацией общества и его государственных институтов, сказались и на уголовном судопроизводстве. Важнейшим становится обеспечение объективности доказывания, базирующемся на непредвзятом исследовании вещественных доказательств. Одним из шагов в этом направлении было выведение экспертно-криминалистической службы из состава криминальной милиции и функционирование ее в качестве самостоятельной службы органов внутренних дел.

В настоящее время экспертно-криминалистическая служба органов внутренних дел – это развитая система криминалистических подразделений, в которых служит свыше 10 тысяч специалистов, производящих ежегодно до полутора миллионов экспертиз и исследований, осматривающих в составе оперативно-следственных групп свыше одного миллиона мест происшествий.

Данный этап характеризуется также дальнейшим укреплением и развитием системы судебно-экспертных учреждений. Ранее существовавшие экспертные учреждения Министерства юстиции и Министерства внутренних дел расширяют границы компетенции своих экспертов. В головных судебно-экспертных учреждениях создаются новые лаборатории, в которых развиваются новые роды и виды судебных экспертиз, например компьютерно-технические, экологические, психологические, лингвистические. Одновременно с этим укрепляются региональные центры и подразделения. В них выполняются основные роды и виды экспертиз с учетом потребностей экспертной практики.

Наряду с развитием судебно-экспертных учреждений при МВД и МЮ экспертные подразделения формируются при ряде других ведомств – Федеральной таможенной службе, Министерстве по чрезвычайным ситуациям, Федеральной службе безопасности. В этих экспертных подразделениях выполняются исследования с учетом специфики данных служб. Необходимость создания таких экспертных учреждений объясняется как потребностями в оперативном исполнении экспертиз с учетом работы этих ведомств, так и особенностями объектов экспертных исследований.