Читать книгу Филарет – патриарх Московский. Часть 2 - - Страница 9
Глава 9.
ОглавлениеНа вечерней службе Михаил Петрович Головин Фёдора не увидел и отправился к Захарьиным в мрачном настроении, полагая, что Федька снова остался у царя. Однако во дворе усадьбы слуги сказали, что Фёдор Никитич «приехали и отдыхают у себя в избе».
– «Надо же», – подумал Головин. – «Фёдор Никитич… А ещё по весне взашей гоняли по двору хворостиной. Вот ведь, как жизнь складывается. На «коне» теперь внук. Надо было тогда зарезать… Эх… Как тихо жил. В почёте… Эх…»
Головин прошёл к двухэтажной «избе», поднялся по ступенькам и стукнул палкой в дверь. Открыл незнакомый стрелец и молча уставился на просителя.
– Головин я! Казначей! К воеводе по государеву делу.
Стрелец повернул голову во внутрь помещения и повторил сказанное Головиным буквально и с теми же интонациями.
– Проходи! – сказал через пару мнут стрелец. – Раздевайся, разувайся, надевай тапочки.
Михаил Петрович удивился порядкам, но, с другой стороны, обрадовался, что сразу не выгнали, а раз заставили разуться, значит привечают, и если выгонят, то не скоро.
– Михаил Петрович, – радушно встретил его внучатый племянник, распахнув объятия.
Они обнялись, и Головин отметил, что внук не кинулся на грудь «деду», а чуть приобнял того за плечи, продолжая говорить:
– Рад видеть! Рад видеть! Отужинаешь чем Бог послал?
– Отужинаю, Фёдор Никитич. Тебя так все кличат, слышал?
– Да, Михаил Петрович, высоко взлетел твой внук. Аж самому страшно, как окину взглядом открывшуюся ширь. Да, боюсь, больно будет падать, ежели крылья подрежут. Давно хотел с тобой поговорить, но зело занят был. Государь не отпускает. Слышал, мы кабак открыли на Болотном острове? Сейчас только оттуда.
– Слышал-слышал, Фе… Э-э-э… Фёдор Никитич.
– Федюня, деда! Федюня! – расплываясь в улыбке поправил Попаданец.
– Слышал, Федюня. Слышал и то, что его тебе на откуп дали. Правда?
– Правда, деда. Вон деньги считаю и со сказкой сверяю. За всем глаз да глаз нужен. Контроль и учёт, так сказать. Ну, ты меня понимаешь, сам ещё при большем хозяйстве.
Они помыли в тазу руки и сели за стол. После сытного «рабочего» ужина Фёдор лишь поковырял пирог с крольчатиной, запивая его ягодным горячим морсом, а Головин накладывал себе от души. Он сильно перенервничал и сейчас прятал возбуждение за показным голодом.
– С утра маковой росинки не было, – наконец выдохнул он после ополовиненной зараз солидной плошки холодца.
От хрена у него по щекам обильно текли слёзы и капало с носа. Утеревшись полотенцем, Михал Петрович откинулся спиной на спинку стула. Его постепенно отпускало. Он успокоил мысли и, когда понял, что может говорить, начал:
– Хотел, Фёдюня, напомнить наш уговор, что по весне случился.
Головин промокнул ещё раз нос и глаза и внимательно глянул на внука, «помнит ли?». Фёдор не подвёл. Кивнул.
– Ты про англичан? – спросил он. – Помню, как же. Помню и то, что просил тебя свести их со мной для обсуждения величины оплаты.