Читать книгу Розы после дождя - - Страница 3

Ох!.. А дни бежали и бежали, и до заветной даты оставалось все меньше и меньше времени. Уже был на исходе июль, а там не за горами и двадцать первое августа.

Вот и последняя примерка свадебного платья. По настоянию Лары мы заказали его в одном из столичных салонов, будто у нас в городе нельзя было найти что-нибудь подходящее. Мы приехали раньше назначенного времени, и нам пришлось немного подождать. Соня тоже уже была на месте. Она разглядывала платья, а я смотрела на девушку, у которой в это время была примерка и мысленно ей завидовала. Она казалась такой счастливой. Ее голубые глаза искрились, а с губ не сходила улыбка. Рядом с ней, видимо, с довольными и радостными лицами стояли ее мама и сестра, потому что уж очень сильно все трое были похожи. Я взглянула на озабоченное лицо Лары, и мне стало ещё печальнее. Как бы мне хотелось, чтобы вместо нее сейчас здесь со мной была мама. С ней бы было всё совершенно по-другому. Да, она бы и не допустила этого брака. Невольно на глазах выступили слезы, и я отвернулась к окну и посмотрела на небо, залитое чистой лазурью. «Остаётся лишь верить, что где бы она не находилась, она все видит и убережёт, если это будет нужно».

– Ну все, пойдем, – раздался голос Сони.

Я вытерла слезы, и направилась в примерочную. На этот раз платье село идеально, что даже Лара не удержалась от восхищения. Не знаю платье, как платье. К тому же длинное и неудобное. Как я буду в нем находиться весь день, понятия не имею.

После мы с Соней прогулялись по столице и заодно решили зайти в Пушкинский музей. По дороге Соне кто-то позвонил и она, сославшись на важные дела, оставила меня одну в полном замешательстве на полпути в музей, что я сразу и не сообразила, что мне делать: идти в музей или возвращаться домой. Но соблазн встретиться с Моне и Ренуаром оказался сильнее, и я направилась к музею.

Переходя дорогу, у самого входа я увидела Костю. «А он что тут делает?» Он меня тоже заметил и жестом показывал на часы, видимо намекая, чтобы я ускорилась. «Почему я должна торопиться?»

– Сколько можно ждать? Уже двадцать минут пятого! А мы договаривались к четырем! И где Соня?

– Я ни с кем, ни о чем не договаривалась, а Соня ушла. У нее возникли очень важные дела, – ответила я и, не собираясь останавливаться возле него, прошла к входу в музей.

Костя ухмыльнулся, и последовал за мной. Мне почему-то показалось это странным, но я промолчала. Пока брали билеты, я с любопытством осматривала фойе. Я здесь еще не была. Мы посещали музей Пушкина с группой, когда учились в художественной школе. А буквально несколько лет назад в музее была проведена реконструкция и полотна зарубежных художников девятнадцатого двадцатого века перенесли в отдельную галерею. Если верить гиду, то теперь для каждого из них выделена специальная комнатка. Что ж посмотрим! Взяв билеты, мы поднялись на второй этаж.

– С каких пор ты стал интересоваться искусством? – ехидно спросила у Кости.

– Пока Соня появится, я хоть культурно просвещусь, а то так и умру невеждой.

Я усмехнулась. Другого ответа я и не ожидала услышать.

– Тогда побуду твоим гидом и обо всем тебе расскажу.

– Чувствую, я умру со скуки.

– Я поняла твой намек. Буду стараться говорить, как можно занудней и с кучей подробностей. – Костя покачал головой. – Не бойся, экспозиция здесь небольшая, и меня в основном интересуют картины импрессионистов.

– Кого?

– Импрессионизм – это направление живописи, зародившееся в середине девятнадцатого века во Франции, и существенно отличалось от того, что делалось раньше. Импрессионисты в своих работах не поднимали сложные философские проблемы, не несли в массы социальную критику, ими были отброшены в сторону библейские и мифологические сюжеты, а запечатлели мгновения из обыденной жизни.

Мимоходом посмотрела на Костю, он поймал мой взгляд и произнес:

– Ты считаешь, я что-нибудь понял из того, что ты сказала?

– Неважно. Будь любезен идти молча и делать вид, что тебе это до жути интересно.

Костя лишь покачал головой. Нам повезло, залы оказались полупустыми, и можно было спокойно подходить к каждой картине и подолгу ее рассматривать.

Мы увидели полотно Дега «Голубые танцовщицы», полюбовались работами Ренуара «Портрет актрисы Жанны Самари», «Купание на Сене» и, конечно же, картинами Моне, собственно ради которых я и пришла сюда. Его «Стог сена около Живерни» и «Белые кувшинки» – одни из моих любимых, а вживую просто не передать словами, насколько они восхитительны! Одно дело, когда ты смотришь на них в каталоге, но совсем другое – когда они перед твоими глазами и можно всматриваться в каждую деталь, в каждый мазок и неустанно восхищаться талантом и техникой автора. Резко раздался голос Кости и прервал мои мысли:

– Я, конечно, извиняюсь, но обязательно по три часа стоять возле каждой картины и глазеть на нее?

– Не глазеть, а созерцать и духовно насыщаться. Кроме того это же Моне!

– Мне все равно кто это!

– Тебе, может, и все равно, а я давно хотела увидеть эти картины вживую. И зря ты так нелестно отзываешься о Моне. Одна из его картин оценивается в восемьдесят пять миллионов долларов.

– Хотел бы я взглянуть на того дурака, который её приобрел. Как по мне, это полная глупость выкладывать кучу денег за какую-то мазню, которая ничем не отличается от той, что я видел у тебя.

– Костя! Костя! Пойдем, взглянем ещё на Ван Гога. Может, хотя бы ему удастся растопить твое черствое сердце.

– Почему сразу черствое? Нет, я не спорю, есть достойные картины, но эту мазню я не понимаю.

– Поэтому импрессионизм и считают отправной точкой на пути к современному искусству. Именно с него начинает меняться видение мира и переосмысление форм и делается упор на чувственное восприятие действительности.

Костя лишь удрученно вздохнул, я поняла его намек, ему это не интересно и больше не стала ничего говорить. Мы с ним молча досмотрели экспозицию, потом я ещё прикупила несколько брошюр, и мы вышли на улицу. А Сони так и не было. Хотя она мне не говорила, что вернется. Я достала телефон и позвонила ей. Почему Костя сразу этого не сделал, не понимаю? Ответила она не сразу, лишь после третьего звонка.

– Ты где?

– Уже дома, – удивленно отозвалась она.

– Понятно, а то мы тебя заждались с Костей!

– Ой, я совсем забыла. Я же просила его забрать нас…

– Ага… – согласилась я с ней. – Дальше…

– Ну да, я забыла.

– Как обычно…

– Ну, пусть он хоть тебя отвезёт.

– Хорошо, разберемся… – ответила я и сбросила звонок, – Она обо всем забыла и уже дома, так что ждать ее не стоило.

– Как обычно, – повторил за мной Костя, но на его лице я не заметила ни злости, ни негодования. Слишком спокойно он это воспринял. Хотя, наверное, это уже обычная история.

– Мне пора…

– Ты домой?

– Да…

– Я могу тебя отвезти.

– Не стоит, я сама доберусь.

– Я все равно еду домой и заодно подвезу тебя. Идём! – и он взял меня за руку и потянул за собой. Я возмущалась, но он и не думал меня слушать, только когда мы подошли к машине, он выпустил мою руку и произнес. – Садись!

– Что-то это все как-то странно.

– Ты слишком подозрительная, – ответил Костя и открыл мне переднюю дверь.

Я косо посмотрела на него и молча отошла к задней двери и, отрыв ее, присела. Костя ничего не сказал, только усмехнулся. Городские постройки плавно сменялись природными ландшафтами. Я смотрела в окно, и не переставала удивляться тому, как в природе все закономерно устроено. Переходы плавные и постепенные. Природа – великий мастер. Чего не сказать о человеческих строениях, которые громоздятся огромной серой массой и возникают резко, откуда ни возьмись. Вот и снова вдали замелькали трубы теплоцентралей, промышленные ангары, склады. Мы подъезжали к городу.

– По дороге заедем в одно место. От вашего дома совсем недалеко.

– Хорошо…

Это был старый жилой массив с деревянными домами и землянками еще послевоенных лет. Я смотрела по сторонам и удивлялась, что Косте здесь понадобилось. Наконец, мы остановились возле одного старого дома. Он был полностью обшит деревянными рейками и выкрашен синей краской, которая во многих местах облупилась и обсыпалась. На окнах красовались резные ставни, покрашенные голубой и белой краской. Небольшой палисадник ограждал деревянный заборчик, где рос большой раскидистый куст боярышника и две рябины.

– Что это за место? – спросила у Кости.

– Не бойся, похищать тебя не собираюсь, – отшутился он, отстегивая ремень. – Останешься или зайдешь со мной?

– С тобой…

Костя вышел из машины и быстро поднялся на деревянное крыльцо. Я последовала за ним и остановилась возле начала ступенек, оперевшись рукой на перила. А он ощупал карманы.

– Черт! Неужели забыл? Ладно… – Он присел на корточки и принялся что-то искать в цветочном горшке, который стоял справа от двери. – Вот он. На месте!

Это был ключ. Он вставил его в замок, но открыть сразу не смог, только со второй попытки. Он приоткрыл дверь, и мы оказались в маленькой, залитой солнечным светом веранде. В углу под окном располагался стол, напротив него ещё одна дверь, которая была заперта на обычную железную щеколду.

– Осторожно, здесь везде пыль, – отозвался Костя, открывая ее.

– Хорошо… – произнесла и, войдя во внутрь, осмотрелась.

Это была небольшая кухонька квадратной формы, стены которой до середины были выкрашены синей краской. Справа было два маленьких деревянных окна, между ними располагалась старая эмалированная раковина. Напротив стоял еще советских времен буфет, он был забит старой посудой. По левую сторону от него находился небольшой п-образный коридорчик, через который, похоже, можно было выйти во внутренний двор. Да, я оказалась права, Костя последовал туда и скрипнул дверью. Я пошла за ним. Возле дома был небольшой навес, под которым стояла лавка и небольшой деревянный столик. Его правая сторона была оплетена девичьим виноградом и навевала ощущение покоя и уединения. Не хватало только горшков или корзинок с цветами. Я прошлась до конца навеса и выглянула в сад, он был небольшой, но отменно заросший травой, хотя если привести его в порядок, то будет очень даже неплохо смотреться. Но больше всего меня поразил розарий справа от навеса. Уж очень он резко выделялся на общем фоне запущенности и заброшенности. Странно, очень странно, ведь за ним нужен уход, но тут не похоже, чтобы кто-нибудь жил. Пока я стояла, размышляла, Костя вышел из сарая и окликнул меня. Я последовала за ним, расспрашивая его на ходу, чей это дом.

– Родителей мамы, но они давно умерли, и сейчас здесь никто не живет, – отозвался он и прошел на веранду. «Странно, а розарий? – подумала я. – Ну не сам же он по себе вырос?» И Костя, будто прочитав мои мысли, добавил. – Правда, несколько лет здесь жил наш прораб со стройки с женой, весной они съехали.

«Теперь понятно». Я подумала, что мы уже уходим, но оказалось, что Костя вышел смазать дверной замок, а после снова вернулся в дом. Пока он отлучался в сад, меня заинтересовал дверной проем, ведущий из кухни в остальную часть дома. На нем не было дверей, он был завешен желтыми занавесками. Я подошла к ним и немного раздвинула их. Это была гостиная – небольшая комнатка с выбеленными стенами. С левой стороны было два таких же маленьких окна, как и на кухне, которые были занавешены такими же желтыми занавесками, едва достававшими до пола, как и в дверном проеме. Между ними стоял на массивных ножках круглый стол, окруженный деревянными стульями и застеленный белой скатертью, вышитой по краю крестиком. Такая же белая накидка с вышивкой покрывала громадный ламповый телевизор советских времен, стоявший в углу. На нем красовалась красная полупрозрачная вазочка с тремя искусственными гвоздиками.

– Посторонись!.. – раздался голос Кости, и я почувствовала, как его руки коснулись моих плеч.

Я обернулась и невольно сдвинулась в сторону. Костя убрал руки и, широко раздвинув занавески, прошел в гостиную. Я хотела пойти за ним, но резко остановилась. Прямо напротив дверного проема стояло огромное зеркало с человеческий рост, и когда ты заходил, полностью отражался в нём.

– Господи!.. И кто додумался его так поставить! – вырвалось у меня.

Костя видимо услышал это и произнес:

– Отличное решение!

– Ага! Заикой останешься.

Костя лишь усмехнулся и зашел в комнату, которая была заперта на ключ, а я осмотрелась. Напротив окон вдоль противоположной стены стоял диван, накрытый тканевым покрывалом с цветочным рисунком в центре. Слева от дивана из-за приоткрытой двери виднелась старая железная кровать на пружинах. На ней стояли две пышно сбитые пуховые подушки, накрытые связанной крючком накидкой. На стене висел ковёр, над ним два портрета мужчины и женщины. «Интересно, кто это? Хотя, наверное, Костины дедушка и бабушка, раз это дом родителей его мамы». На деревянном полу и мебели лежал серый налет пыли, по углам и с люстры свисала паутина.

– Все, мы можем идти, – раздался голос Кости. – Я нашел, что искал.

Я кивнула и направилась к выходу. Когда мы спускались с крыльца, Костя произнес:

– Запомнила, где лежит ключ, если вдруг захочешь сбежать?

Я лишь косо на него посмотрела и направилась к машине. «Ну да, было бы удивительно, если бы он за весь день ни разу не заикнулся о свадьбе».

Домой мы приехали затемно. Снова я попросила Костю остановиться пораньше и не подъезжать прямо к дому, но он снова меня не послушал. И снова нас увидела Лара. У нее прям чутье какое-то: появляться не вовремя или она намеренно ждала моего возвращения? И снова чуть ли не с порога обрушила на меня свое негодование:

– Ты хочешь подорвать свою репутацию перед самой свадьбой? Люди же могут воображать себе все, что угодно.

– Пусть! Это мое личное дело, и оно никого не касается!

Горячность, с которой были сказаны эти слова, заставили Лару насторожиться. Я и сама от себя этого не ожидала.

– А не влюблена ли ты в него?

– В кого? В Костю? Нет! Мне просто не нравится, когда меня контролируют. – А сама задумалась, почему она так подумала? И почему я должна быть в него влюблена? Он брат Сони и все. Единственное, что нас связывает – наше детство. Влюблена? Я хмыкнула, а Лара продолжала стоять с озабоченным видом.

– Я думаю, всё-таки нужно поговорить об этом с Димой.

– Говорите, – произнесла я и хотела уйти к себе, но Лара меня остановила.

– На выходных Стас устраивает на даче пикник и заедет завтра за тобой и Августой, так что будь готова.

– Хорошо, – отозвалась я и поднялась к себе. А в голове все продолжали крутиться слова: «Влюблена? Влюблена? Влюблена?» Мне стало от них даже как-то не по себе. Нет! Я ни в кого не влюблена. Точка! Так откуда же это непонятное волнение? Нет, нет и нет! Это ничего не значит. Пикник! Какой ещё пикник? И Стас сам за нами заедет. Это что-то новенькое».

***

Как и говорила Лара, Стас вместе с Марго заехал за нами в пять часов вечера, и мы поехали к ним на дачу. Стас сразу же испарился, стоило нам перешагнуть порог дома, а мы с Августой и Марго расположились на просторной террасе, которую окружал аккуратно подстриженный газон. Повсюду стояли горшки с петуниями, немного поодаль журчал небольшой фонтан, его огибала дорожка, ведущая куда-то вглубь сада. Августа с Марго беззаботно щебетали о своих новых кавалерах, запланированных свиданиях, а я… Что я? В моей жизни уже все было предрешено, как и с этим летним днем, который незаметно близился к закату. Догорали последние лучи августовского солнца. К семи часам нас позвали на ужин, за которым я практически не притронулась к еде. Стас, наоборот, очень плотно поел, а потом снова исчез.

Господи!.. Ну что у него там за дела такие неотложные, что он даже один субботний вечер не может провести со мной. А ведь мы собираемся связать свои жизни и судьбы! Для чего? Если у него для меня нет ни секунды свободного времени. Он даже не пытается проявлять хоть малейшую заинтересованность в мой адрес. И, похоже, не будет. А я же вот, я здесь. Я живая. У меня же тоже есть чувства, и есть потребность в заботе и любви. Ну, вот что ему сейчас мешает быть здесь, провести этот вечер вместе? Хотя эти выводы были поспешны. Я это поняла, когда в конце вечера Марго заявила, что она покажет мне, где спальня Стаса.

Меня это удивило, но я ничего не сказала. Да и что я могла сказать? Я лишь молча последовала за ней. Перед моими глазами распахнулась большая просторная комната, посреди которой стояла огромная кровать, аккуратно застеленная темно-коричневым покрывалом. У изголовья стояли в несколько рядов подушки, большие и маленькие. Комната была слабо освещена небольшими лампами, две из которых стояли на прикроватных тумбочках, а еще одна висела, напротив, над комодом. Поначалу я присела на кровать, потом встала, подошла к окну и немного постояла у него, потом вернулась к кровати и разобрала постель. Белоснежное белье благоухало чистотой и свежестью, будто его только что постирали и занесли с улицы. Я провела рукой по глади простыни и прилегла, но уснуть не смогла, не сказать, что меня терзали мысли, наоборот, моя голова была пуста, но мне было не по себе. Неожиданно раздался скрип двери и голос Стаса:

– Ты уже легла? – Я обернулась и увидела его выходящим из другой комнаты, дверь от которой я не заметила. Он быстро подошел к кровати и прилег рядом. – Устал как собака, – и он, прикрыв глаза, потер пальцами переносицу. – Ладно, иди сюда…

И он поцеловал меня грубо с силой, обхватив одной рукой за талию, а другой хотел провести по шее и груди, но я стала сопротивляться. Его рука принуждала уступить, а поцелуй все не кончался, пустой и холодный, в котором не было ни страсти, ни намека на любовь. Наконец, он отстранился и произнес:

– Ты так зажата. Ну да ладно, если не хочешь, у нас еще будет время, а на сегодня у меня есть дела… – И он встал с кровати и направился к той двери, из которой вышел до этого.

«И что это было? – недоумевала я. – Или я должна была ждать его с распростертыми объятиями, что, его высочество, решило снизойти до меня. Нет, я ни какая-нибудь там ханжа или недотрога, но разве так можно? Видимо, можно. Или я чего-то не понимаю? Опять во всем винить работу? Хорошо, допустим, это его образ жизни, он так привык, по-другому не умеет, никто не научил, некому было подсказать, но я не хочу такой жизни. Не хочу!.. Что же мне делать? И я легла на подушку, уткнувшись взглядом в потолок и пролежала так полночи, периодически поглядывая на ту дверь, потом все же уснула, а, проснувшись утром, первым делом посмотрела на подушку, которая предназначалась для Стаса: она была даже не смята. «Неужели Стас всю ночь провел в кабинете? Или у него там вторая спальня? Скорее всего, и я даже не удивлюсь, что так и есть». Продолжая размышлять в том же духе, я встала с постели, привела себя в порядок и спустилась в гостиную. Она была пуста, и я долго не думая, вышла на террасу и расположилась на одном из плетеных кресел. Утро было чудесное. Солнце уже вовсю сияло, птицы трезвонили, вода в фонтане журчала и я, прикрыв глаза, поначалу предалась мечтам, но они все равно привели меня к мыслям о Стасе. «Ну, вот что ему мешает хоть иногда проявлять чуточку внимания по отношению ко мне, ведь я многого не прошу, и я по идее не последний для него человек, и было бы все нормально, но нет! Вот даже эти выходные – такая прекрасная возможность побыть вместе, сходить прогуляться, ну или посидеть вдвоем и подержаться за ручки. Хотя чего я развозмущалась, вчера же ночью он снизошел до меня и в коем-то веке проявил участливость ко мне. Это все я! Я не пожелала быть с ним! Эх!..»

Стаса я увидела только за завтраком. И опять все его внимание было приковано не ко мне, а к какой-то газете. «Нет, ну я так не могу. Хотя, может, я все преувеличиваю. Папа ведь тоже частенько читает газету за завтраком и вечно получает нагоняй от Лары», – и я невольно усмехнулась. Единственное, что он мне сказал за весь завтрак:

– К обеду придут мои друзья и коллеги по бизнесу. Будь, пожалуйста, рядом. Это не так сложно.

– Хорошо… – отозвалась я и, не поднимая на него взгляда, добавила про себя. – «Сегодня буду паинькой…»

К обеду, как Стас и сказал, стали собираться его друзья, и я, следуя его наставлениям, везде сопровождала его, точнее, держалась рядом, мило улыбалась, но внутри сгорала от скуки и была готова сквозь землю провалиться. Они то и дело болтали о делах, политике, экономике. Я в этом совершенно ничего не смыслила и молилась о том, чтобы все это поскорее закончилось. Немного погодя, еще заявился Костя. Но его быстро взяла в оборот Рита, и они с ним сразу же куда-то исчезли.

– Спорим, если мы сейчас отсюда улизнем, то нас даже не кинутся, – услышав эти слова, я резко обернулась. Костя стоял сзади, облокотившись о спинку лавки, и заговорщически улыбался.

– Я никуда с тобой не пойду!

– Лучше умрешь со скуки?

– Да.

– А я хотел заманить тебя к лодочному причалу.

– Где ты здесь видел лодочный причал? – удивлённо переспросила я.

– О, я тебя заинтересовал!

– Ничуть!

– Одно время здесь были неподалеку лодки. Правда, не знаю, остались ли они до сих пор.

– Ну как узнаешь, обращайся или лучше предложи эту идею Марго.

Костя усмехнулся:

– Я сочту это за положительный ответ. Смотри, потом не отвертишься!

И он удалился, а я обречённо вздохнула. «Костя прав. Скука смертная! Как можно говорить только об одних сделках, акциях, фьючерсах. И чепухе подобного рода!.. Это же не деловая встреча, а все-таки пикник!» Самое ужасное, что после того, как все пришли, Стас и вовсе забыл обо мне, есть я рядом или нет, ему стало совершенно все равно. Я выполнила свою часть работы. Я приподнялась с лавки и побрела к фонтану. Присев на каменный бортик, окунула правую руку в воду. Вверх по коже сразу же побежали мурашки. Я высунула ее и, стряхнув, стала наблюдать за маленькими струйками воды, поднимающимися вверх и разлетающимися в разные стороны на множество капель. «Даже в этом не хитром действии и то больше живости», – и я вздохнула.

– Вот ты где! – снова слышу голос Кости и оборачиваюсь. – Я подумал, ты без меня улизнула от здешней компании.

– Пойдем, прогуляемся, – резко говорю Косте и встаю, отдернув платье.

– Вы ставите меня в неловкое положение! Где ваши приличия? Что о нас подумают окружающие, если застукают вместе?

Не обращая внимания на его триаду, спрашиваю:

– До этого ты что-то говорил о лодочном причале?

– О! Я был прав, тебя это заинтересовало. Пойдем по этой дорожке. Нам нужно выйти к пруду. Хотя я не совсем уверен, остались ли там лодки.

– Просто прогуляемся. Если я еще хоть немного останусь, мой мозг точно взвоет от этих фьючерсов, кейсов, бирж и всего прочего.

– Сколько в вас негатива к делу всей жизни вашего будущего мужа! Но утешить мне вас нечем. Вам придется слушать подобные речи постоянно, изо дня в день. И если вы хотите построить крепкую семью. Не то вас уличат в безразличии, а вы должны восхищаться вашим мужем, давать стимул для новых свершений.

– Ты же тоже занимаешься инвестированием и бизнесом, но от тебя я никогда не слышала подобной чепухи.

Костя усмехнулся.

– Пойдем сюда. Нам нужно немного спуститься вниз по течению.

Вскоре мы добрели до так называемого лодочного причала – деревянный мостик, на пару метров отходивший от берега. «И с чего Костя взял, что когда-то здесь были лодки? Что-то меня терзают смутные сомнения на этот счет, – и я искоса посмотрела на него. – Хотя, может, я и ошибаюсь, мостик же остался». Но сейчас кроме диких уток здесь ничего не было. Жаль, что с собой не было никакой еды, а то можно было покормить их. Немного постояв на берегу, мы неспешно побрели дальше. Я никогда не была в этой части парка. Здесь было много старых лип, клёнов и елей, которые местами образовывали густую сень. Отовсюду пахло лесом, мхом и сыростью. А ведь ещё каких-то пару месяцев и здесь все преобразится, сочная зелень листвы сменится ярко-пурпурными переливами.

– Смотри, орешник, – и Костя показал на большой куст, росший рядом с тропинкой, которая вела дальше, вглубь парка. – Набери немного орешков, и иди за мной.

Пока собирала орешки, краем глаза наблюдала за Костей, он отошел вперед и, похоже, направлялся к высокой старой ели. Точно! Он остановился возле нее. Нижних веток практически не было, а которые остались, были высоко и настолько большими и длинными, что свисали почти до самой земли, создавая пустое пространство возле ствола, где можно было уместиться в полный человеческий рост.

– Пробирайся под ель.

Я пригнулась и протиснулась к стволу Костя последовал за мной. Под сенью ели было сыро, и царил полумрак, отчего по спине пробежался холодок.

– Давай орешки, – отозвался Костя.

Я протянула ему несколько штук и увлеченно наблюдала за тем, что он будет делать. Он встал возле ствола и, вытянув руку, в которой держал орешек, начал насвистывать. Раздался шорох. Наконец, из-за густых веток ели показалось юркое лицо белочки. Она ловко спустилась к Костиной руке и, выудив у него орех, вмиг скрылась.

– Хочешь попробовать?

Я кивнула.

– Только осторожно, они могут цапнуть.

Я приблизилась к стволу и, так же как и Костя, вытянула руку. Костя снова принялся насвистывать. Белочка не заставила себя долго ждать: бойко подскочила и отобрала орех.

– Интересно, это одна и та же белочка или другая?

– Не знаю…

Скормив все орешки, мы вылезли из-под ели и наткнулись на пожилую пару, которая в это время проходила мимо. Женщина окинула нас укоризненным взглядом, а добродушный старичок только произнес: «Молодежь!»

– Что они подумали?! – воскликнула я, оглядываясь им в след.

– Всего лишь, что мы влюбленная парочка, решившая скрыться от людских взоров, чтобы немного побыть наедине.

– Костя! – возразила я.

– Ну, уж явно не о том, что мы кормили белочек!

Резко громыхнул гром, и мы с Костей одновременно подняли головы вверх. Сквозь просветы в ветвях виднелись черные дождевые тучи.

– Похоже, будет гроза, – отозвался Костя. – Нужно возвращаться и поживее, не то промокнем.

Я медлила. «Как же так?! – недоумевала я. – Ведь с утра было так ясно и солнечно».

Костя тем временем схватил меня за руку и хотел бежать, но вдруг остановился. От сильного порыва ветра деревья загудели и заскрежетали, а по листьям наперебой забарабанили капли дождя.

– Бесполезно, все равно не успеем. Возвращайся под ель.

Я ловко проскальзываю под ветвями и невольно притуляюсь спиной к стволу. Поначалу стою, словно в забытье. Но очнувшись, вспоминаю, что я здесь не одна и резко смотрю на Костю. Взгляд его серых глаз прикован к моему лицу, к моим губам. Больше не в силах смотреть, опускаю глаза. «Нет, мне это только кажется?!» – пытаюсь убедить себя и глубоко вдыхаю, но это не помогает, и я невольно вздрагиваю то ли от волнения, медленно разливающегося по всему телу, то ли от холода, поднимающегося тонкими струйками от земли. Костя это просекает и встает ближе.

– Ты совсем легко одета.

– С утра было тепло… – не решительно отвечаю я и не свожу с него глаз.

Он немного наклоняется и спокойно продолжает смотреть на меня. Невольно делаю чуть заметное движение, словно пытаясь стряхнуть с себя его чары, но тщетно, он неотрывно смотрит мне в глаза. Хочу отстраниться, но ощущаю прикосновение его рук вокруг талии и плеч. «Господи! Какие же они теплые и нежные…» Зажмуриваю глаза и чувствую, как его губы касаются моих. Лёгкая дрожь пробегает по всему телу, ее сменяет жаркая тревожная волна. Колени слабеют, ноги подкашиваются, а поцелуй все не кончается. «Если он сейчас не перестанет, я лишусь чувств…» и пытаюсь отстраниться, но он и не думает останавливаться. Его губы скользнули ниже, к вырезу платья. Тело млело от его поцелуев, а я ничего не могла с собой поделать. И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не резко раздавшийся оглушительный раскат грома, который так меня напугал, что я от неожиданности вздрогнула. Костя это почувствовал и, видимо, хотел крепче меня обнять, но я упёрлась кулаками ему в грудь. Но это его не останавливает, он склоняется надо мной и хочет снова поцеловать. Хочу этого, и невольно задерживаю дыхание. «Нет!.. Хватит!..» – твердит внутренний голос. Я отстраняюсь от Кости и еле слышно произношу:

– Перестань, пожалуйста…

Но он словно не слышит и продолжает целовать. Я начинаю паниковать.

– Пусти!.. – произношу и пытаюсь высвободиться из его объятий.

– Тише… – успокаивает он меня, – один поцелуй, и я тебя отпущу.

И он не обманул, поцеловав ещё раз, он ослабил руки и отпустил меня. Сразу же я ощутила такую слабость в ногах, что если бы не ствол, я бы рухнула назад.

Как выбралась из-под ели, не помню. Я пребывала в замешательстве, что ни о чем не думала, инстинктивно свернула на первую попавшуюся тропинку и торопливо побежала по ней. Когда вышла к реке, дождь почти прекратился: грозовые тучи бойко перемещались на восток, оставляя после себя ясное, умытое небо. Отовсюду пахло свежестью и мокрой хвоей, возобновилась трескотня птиц. По речной глади плавали пузыри, а показавшееся солнце вмиг преобразило всю окружающую природу: деревья ярко зазеленели и засверкали россыпью мелких бриллиантов, которые скатывались на тебя при малейшем дуновении ветра, так что пока я добрела до дома, промокла насквозь и испачкалась в грязи. Удивительно, но по воле судьбы ноги сами вывели меня к нашей даче. И, слава богу! Возвращаться к Стасу было немыслимо.

В доме царила тишина, видимо Варя куда-то отлучилась, и я незамедлительно пробралась в свою комнату, скинула мокрую одежду и отправилась в душ. Теплые струи воды вмиг смыли грязь, но им не под силу было смыть Костины прикосновения и поцелуи, которые жарким пламенем полыхали на губах и коже. Так меня еще никто не целовал, он полностью овладел мной. Как такое может быть? Я ведь не люблю его. Мы даже не друзья. Или я ошибаюсь? Или между нами давно уже что-то большее? И на ум почему-то пришли его слова как-то сказанные в шутку: «Может, вас кто-то любит истинной и постоянной любовью. А вы этого не замечаете и хотите связать жизнь с нелюбимым». И была ли это шутка? Господи! Ну почему он не появился чуть раньше? Я бы не соглашалась на эту проклятую свадьбу или хотя бы попросила отложить ее на время.

Я вышла из ванной, и услышала, что мой телефон разрывался. Это звонила Августа. Похоже, они обнаружили, что меня нигде нет. Может, не брать трубку? Ага, если бы я могла… Пока размышляла, звонок прекратился. Я взяла в руки телефон. Это был пятый пропущенный вызов. Не дожидаясь следующего, сама перезвонила ей.

– Гузь, я была в ванной и не слышала твоих звонков, – начала я оправдываться, но Августа меня перебила:

– Где ты? Мы нигде не могли тебя найти.

– Я у нас на даче, попала под дождь…

– Стас, зол, как собака. Рвет и мечет.

– С чего это вдруг? Неужели я стала его интересовать.

– Не знаю. Мы стояли с Костей, и он между делом спросил, вернулась ли ты, а Стас это услышал, и тут началось светопреставление.

– При Косте?

– Да…

– Вот паршивец! – вырвалось у меня.

– И не говори… – Я невольно усмехнулась. Я-то имела в виду Костю, а Гузя подумала на Стаса. – Короче, Стас просил передать, что мы заедем за тобой к семи.

– Передай ему, что не нужно. Я хочу остаться на даче на несколько дней…

– Но…

– Гузь, я не поеду с вами. Мои вещи забери с собой.

– Ладно… – ответила Августа и сбросила звонок.

«Ох, что-то краски совсем сгущаются. И чего мне не сиделось у Стаса, поднялась бы в его спальню и все. Но нет! Меня потянуло на приключения! И вот что теперь делать? Что?» Я подошла к туалетному столику и обмакнула полотенцем волосы. Взгляд невольно скользнул по губам, шее. И я снова вспомнила о Костиных поцелуях… «И зачем он так поступил, ведь через две недели свадьба со Стасом? Черт возьми! А ведь в коем-то веке Лара оказалась права! Он всё-таки мужчина!..» От этой мысли сердце болезненно сжалось в груди.

– Господи, Вик! – раздался голос Вари. – Ты-то откуда здесь? Я аж перепугалась, заслышав твой голос. Подумала, померещилось.

Я радостно поприветствовала ее, и мы крепко обнялись:

– Долго рассказывать.

– Что с одеждой? Не бойсь, вся промокла? – Я кивнула в ответ. – Ох, и ливануло же сегодня не на шутку, а какой гром был.

– Да… – отозвалась я, – гром был сильный…

– Ну все, пойдем, буду поить тебя горячим чаем, а то ещё простынешь.

Мы спустились с Варей на кухню. Она сразу принялась хлопотать с чаем, который оказался как нельзя кстати: согрел и, насколько было возможно, успокоил. В завершении Варя накрыла меня теплой пуховой шалью, и я довольная растянулась на кресле-качалке. Моё блаженство прервал раздавшийся стук в дверь. Варя побежала открывать. Это была Августа, она с порога стала расспрашивать обо мне. Я незамедлительно встала и, накинув шаль на плечи, вышла к ней.

– Стас ждет тебя в машине, – отозвалась Августа.

– Я же сказала, что останусь здесь.

– Не знаю. Сами разбирайтесь…

– Хорошо… – бросила я Августе и вышла из дома.

Стас сидел в машине, лицо у него и вправду было сердитым и напоминало бескровное изваяние. Когда я подошла к нему, он приоткрыл окно и в приказательном тоне произнес:

– Садись, поехали!

– Нет, я же сказала, что хочу остаться тут и побыть с бабушкой.

– Садись в машину! – повысив голос, отозвался Стас.

– Тон смени! Ты мне ещё никто, чтобы указывать, что и как делать. Я сказала, что останусь здесь! – и, развернувшись, направилась к дому.

– Вика, вернись!.. – крикнул он мне вдогонку.

– Нет… – ответила я, даже не повернувшись к нему.

На крыльце с вопрошающим видом стояла Августа:

– А мне что теперь делать?

– Не знаю… – ответила ей и вошла в дом.

Сердце колотилось, а все тело сотрясал озноб. Я присела на кресло-качалку и еще сильнее закуталась в шаль.

– Все, они уехали, – раздался голос Вари.

– Хорошо…

– Что-то на тебе совсем лица нет, – и Варя подошла ко мне и, подав чашку с горячим чаем, потрогала мой лоб. – Температуры нет. Тогда что?

– Ничего…

– Что-то ты темнишь, девонька.

Я невольно подняла на нее глаза и, быстро опустив их, принялась за чай. Варя лишь вздохнула и, присев за стол, тоже отпила немного чая.

– Варь, скажи, ты по любви замуж выходила?

– Вон оно что! Где собака зарыта! – воскликнула Варя и усмехнулась. – Не знаю я никакой такой любви. Ну, по молодости познакомились, повстречались с месяцок и расписались с благословления родителей.

– И живете душа в душу?

– Ага, счас прям! Душа в душу! Это лишь в книжках так бывает. Да и то, нам показывают только хэппи-энд и на нем история завершается, но самый смак начинается после брака, то бишь пресловутая бытовуха. На ней большинство семей и прогарает. Тут не до любви.

– Хочешь сказать, что чувствам нет места в семейной жизни.

– Почему же есть. Они другие.

– А как понять, твой это человек или нет?

– Ну, если видишь в нем отца для своих детей.

– Железобетонный аргумент.

– Еще какой! Попомни мои слова, девонька. Ладно, что-то мы с тобой заболтались. Пойду, сделаю укол нашей бабуле и спать. Ты тоже долго не засиживайся.

– Хорошо, – отозвалась я, но с места не сдвинулась, лишь поджала ноги под себя. В мыслях продолжала вертеться фраза: «Отца своих детей!.. Отца своих детей… Да какой из Стаса отец! Ему до меня нет никакого дела, куда уж там до детей… А вот Костя… – и я невольно вздохнула. – Костя… Господи! Ну почему же все так сложно…» И я соскочила с кресла и метнулась к окну. На небе после дневного ненастья взошла почти полная луна и ознаменовала ясную тихую ночь, в которой, если верить классикам, все волнует, все умиляет, окрыляет и будит потаённые порывы души. Я, не переставая, думала о Косте, представляла, какая бы из нас могла выйти пара, сложись все иначе. Если бы все было иначе… «Но время еще есть, – твердил внутренний голос. – Еще можно все исправить… Поговорить с папой, все ему объяснить, он должен меня понять… Нет!.. А Лариса… Боюсь, что она не допустит этого. Ведь без сомнений идея со свадьбой была продиктована с ее легкой руки. Хотя какая ей разница? Она должна больше заботиться о Гузе, чем обо мне. Или все-таки есть что-то, чего не знаю я? И эта спешка… К чему она? Избавиться поскорее от меня? Но я ведь никогда ей не мешала, не противилась их отношениям с папой, хотя, да, поначалу испытывала неизгладимую боль, видя ее на месте мамы. Но я это приняла и отпустила… – Часы пробили три часа. – Нужно идти спать…» Но ноги не слушались. Хотелось и дальше вот так стоять и всматриваться в темную сень сада в надежде, что все заботы растворятся, подобно ночной мгле, стоит лишь показаться первым лучам солнца. Но этого не случилось. К тому же, похоже, я еще и простыла. Щеки горели, и жуткий озноб сотрял все тело. Выпив таблетки, я легла в постель и впала в глубокий сон. Разбудил меня вибрирующий телефон, лежавший на тумбочке. Я потянулась за ним. Сквозь почти не открывающиеся веки разглядела имя Сони. «Что ей понадобилось в такую рань!.. Хотя какая рань?! Половина одиннадцатого…»

– Да, Сонь… Что-то случилось?

– Нет. Что с голосом?

– Похоже, простыла…

– К тебе приехать?

– Нет, я все равно на даче. Останусь здесь на несколько дней, пока не полегчает.

– Что-то голос у тебя совсем неважный, – произнесла озабоченно Соня, да я и сама это почувствовала, договаривая последние слова.

– Все в порядке, – сглотнув, ответила я. – Я только проснулась. Полночи не могла уснуть.

– Мечтала о Стасе?

– Сонь, мне не до шуток. Скажи лучше, как подруга подруге, я правильно поступаю, выходя замуж за Стаса.

– Ну и вопросики у тебя с утра!

– Просто ответь.

– А разве не понятно, что он мне никогда не нравился и для своей подруги, я бы желала лучшей партии. Но тебе виднее. Что это с тобой? Ты передумала выходить замуж?

– Нет… Но даже если и «да», то уже все равно ничего не изменить.

– Менять никогда не поздно. Ну, или хотя бы попытаться, чем потом всю жизнь жалеть.

– Легко сказать…

– Кстати, Марго тебя уже пригласила на день рождения?

– Да…

– И ты идешь к будущей золовке?

– Сонь, перестань…

– О'кей…

«Господи! Еще и этот день рождения, – удрученно произнесла я. – А я про него совсем забыла. Теперь придется возвращать в город на несколько дней раньше, чем я планировала…»

***

В город я вернулась в пятницу рано утром, сходила Рите за подарком и оставшуюся часть дня провела дома. А вечером мы с Гузей отправились в клуб. И приспичило же Рите отмечать свой день рождения в ночном клубе, до этого она никогда особо не заморачивалась, к тому же сегодня, когда в нем соберётся куча народа ещё до начала основной программы. Одно радовало, что наш столик был на втором этаже в отдельной кабинке. Там меньше людей, вокруг столиков стоят мини-диванчики, и нет той суеты и шума, как на первом, да и обзор на весь танцпол лучше: можно выйти и понаблюдать за всем происходящим сверху. Что я в разгар вечера и сделала. Соня без конца куда-то отлучалась. Риту после нескольких коктейлей понесло танцевать, а мне не очень-то хотелось оставаться с ее подружками, как и танцевать.

– А вот и моя куколка! – резко за спиной раздался голос Стаса.

Я удивленно обернулась. «И вправду он! Что он тут делает? В коем-то веке он решил посетить клуб. Я думала, он понятия не имеет о подобных заведениях». Он обнял меня за плечо и, поцеловав в щеку, увлек за собой в кабинку. Мы с ним расположились на одном из диванчиков. Он заказал себе виски, а мне коктейль. Пока несли заказ, чтобы поддержать разговор, перебрасывался фразами с подружками Риты. Он произнес тост за ее здоровье. Они его радостно поддержали. Я тоже отпила немного коктейля. Следом за ним тост сказала одна из подружек Риты, потом вторая, и вскоре мой бокал оказался пуст. Стасу тем временем кто-то позвонил, и он куда-то отошел, бросив, чтобы я дождалась его, и он отвезет меня домой. Я не возражала. Но не прошло и десяти минут, как меня стало мутить: в глазах двоилось и бросало в жар. Поначалу я подумала, что это из-за душного воздуха, но, взглянув на пустой бокал, сошлась на мысли, что это все из-за выпитого коктейля. «Похоже, он был с алкоголем. Черт! Ладно, ничего. Как только вернется Стас, попрошу его сразу поехать домой». А пока, чтобы хоть как-то отвлечься, пыталась прислушаться к разговору подружек Риты, но тщетно. Меня жутко мутило. Я незамедлительно вышла из кабинки и направилась в уборную, умылась холодной водой, но и это не помогло. Я вернулась в зал: громкая музыка и духота лишь усугубляли состояние. Я набрала номер Стаса, но он был не доступен. Я озиралась по сторонам в надежде увидеть его среди толпы танцующих, но его нигде не было. Резко я уткнулась взглядом в Риту, которая отжигала по полной, выписывая невообразимо изящные формы и поддразнивая короткими заигрывающими движениями. Этого у нее не отнять! А рядом с ней и Костю, ради кого она и старалась. «Он тоже здесь!.. Нет!.. С ним я точно не хочу видеться! К черту Стаса! Возьму такси!» – и я, держась за поручни, направилась к выходу…

***

Сквозь сон слышу голос Сони, и ничего не понимаю. «Почему именно ее? Что ей с утра пораньше понадобилось в моей комнате? Или уже не утро?» Резко открываю глаза. Рядом со мной на кровати и вправду сидит Соня.

– Прости, я не хотела тебя разбудить, – отвечает она и кладет сотку на тумбочку. – Просто позвонил Валерка…

Я не слушаю ее, а лишь озираюсь по сторонам, и осознаю, что я не дома. Это не моя спальня! Резко приподнимаюсь и хватаюсь руками за голову.

– Болит? – спрашивает Соня. Я киваю. – Держи, – и она протягивает мне стакан с водой и две таблетки.

Я их выпиваю и, отдавая ей стакан, спрашиваю:

– Почему я у тебя?

– Тебе было плохо, и мы решили, что лучше поехать ко мне.

– Но ты же вчера ушла рано?

– Нет…

– Сонь, я же тебя почти весь вечер не видела?

– Ну и что?..

– Ты постоянно отлучалась, а потом совсем ушла!

– Ну, что ты заладила об одном и том же. Топай лучше в душ, а я пока сварганю что-нибудь нам на завтрак.

Я лишь покосилась на нее, но к ее совету прислушалась и отправилась в душ, после которого действительно стало лучше. Ну и в завершении завтрак сделал свое дело, во время которого я пыталась выведать у Сони подробности вчерашнего вечера, так как сама ничего, увы, не помнила, но она изворачивалась, как могла. Ведь видно же было, что увиливает от ответа, но правду так и не сказала, что в конец мне это надоело, и я отстала от нее. К тому же позвонил Стас и обрушил на меня гору недовольства и претензий. А я не знала, что ему отвечать, как оправдываться. Каждый мой ответ, порождал еще больше вопросов, как у него, так и у меня. И я нет-нет поглядывала на Соню, но она делала вид, что не замечает этого, а потом и вовсе вышла в сад. Я договорила со Стасом и последовала за ней, но нигде ее не нашла, присела на лавку-качели на террасе. Солнечные лучи одаривали теплом, а свежий воздух, наполненный утренней прохладой и ароматами цветов, бодрил и придавал сил. Я блаженно опустила голову на спинку лавки и, прикрыв глаза, стала потихоньку раскачиваться.

– Доброе утро! – неожиданно раздался голос Кости.

«Только не он!» – подумала я и открыла глаза. Он стоял в дверном проеме со скрещенными руками и пристально смотрел на меня. И когда наши взгляды невольно встретились, я быстро отвела их, зардев от смущения: последняя встреча, тогда в парке, отчетливо всплыла в памяти. И, похоже, он это понял. Его глаза насмешливо заблестели. Я резко отвернулась от него и призвала на помощь все самообладание, но это не помогло: лицо пылало, сердце стучало. Мысленно злилась на Соню, куда она так неожиданно запропастилась, а Костя тем временем присел рядом и заставил меня заволноваться еще сильнее.

– Ты смущена… Я тогда ни на что собственно не рассчитывал, но иногда ты бываешь настолько соблазнительной, что мне трудно себя контролировать…

– Перестань, пожалуйста…

– Как и сейчас…

Я соскочила с лавки и хотела вернуться в дом, но возле дверного проема чуть не столкнулась с Соней и резко отпрянула назад.

– Завтрак готов, – произнесла она.

– Благодарствую, – отозвался Костя и, подойдя к нам, добавил. – Я буду скучать по… твоим завтракам.

Хотя эти слова и адресовались Соне, но я почему-то приняла их на свой счет.

– Иди уже! – воскликнула Соня,

Костя окинул меня на прощание долгим пристальным взглядом и зашел в дом. Я тоже проводила его глазами, потом Соня взяла меня под руку и что-то говорила-говорила, но я ее совсем не слушала. Мы присели на лавку, но взгляд мой по-прежнему был прикован к двери, а в ушах звенели Костины слова.

– Ау-у, я с кем разговариваю? – резко раздался голос Сони.

– Извини, я задумалась…

– Что насчет девичника?

– Не знаю… – буркнула я, а сама подумала о том, какой к черту девичник? Не хочу я никакого девичника! Не хочу!..

– Хорошо, тогда я все беру на себя… – И Соня продолжила что-то говорить, но я ее по-прежнему не слушала. Я ощущала себя потрясенной и совсем запутавшейся. Почему он так сказал? Что имел в виду?

– Вик!.. – резко раздался голос Сони, и я невольно взглянула на нее. – Ты меня слушаешь?

– Да, извини… Голова болит…

– Может, приляжешь…

– Нет, на свежем воздухе легче…

***

С девичником Соня не подвела, устроила все как нельзя лучше, ведь кроме нее, меня никто так хорошо не знает. И будь я в другом расположении духа, а не снедаемая тревогами и сомнениями, была бы в восторге. Тихая уютная атмосфера с морем свечей и успокаивающей музыкой в компании холстов и кистей. О чем еще можно мечтать? По задумке Сони мы пытались изобразить свое счастье, но мой холст под конец вечера так и остался пустым, хотя другие девчонки отнеслись к заданию с энтузиазмом, были веселы и оживлены, мило щебетали между собой, что моя молчаливость сразу бросалась в глаза, а случайно услышав обрывок разговора между Соней и Марго, совсем сникла. Оказывается, Костя на днях возвращается в Лондон. «Вот что значила тогда его фраза, брошенная между делом. Значит, мне не показалось… Он уезжает… Наверное, это к лучшему…» Но от этих мыслей почему-то сделалось горько на душе и защемило в груди.

– Вик, ну в чем дело? Я для тебя старалась, из кожи вон лезла, чтобы придумать что-нибудь оригинальное, а вижу пустой холст.

– Ну и что? Может, она волнуется, от чего совсем не рисуется. Ведь не каждый день замуж выходишь, – поддержала меня Гузя.

– Хорошо, тогда у меня есть кое-что еще. Мешочек с предсказаниями.

Девчонки мгновенно оживились и зашептались. Мы сели на полу, образовав небольшой круг. В центр Соня поместила красный матерчатый мешочек на завязках. Каждый засовывал в него руку и доставал свое предсказание. «Счастье рядом – просто открой глаза и сделай шаг навстречу», – гласила моя записка.

– Конечно, рядом, – отозвалась Марго, ехидно подметив, – ведь свадьба уже послезавтра.

Послезавтра! Я была глубоко разочарована и подавлена. Я не хотела выходить замуж за Стаса, и я знала это наверняка. Но, к сожалению, на разговор с папой так и не решилась, за что корила себя. В пятницу вечером после сумасшедшего дня мы все сидели в гостиной. Лара заканчивала с последними приготовлениями и уже собиралась идти спать. И вот, наконец, когда она ушла, мы с папой остались одни, он сам подсел ко мне и, погладив по щеке, спросил:

– Что с тобой? Устала?

– Да… – нерешительно ответила я, а в голове мелькнула мысль: «Может, сейчас ему сказать?» Но слова не шли с языка. Наедине с собой я была такой смелой, думала, что смогу ему объяснить, что не хочу этой свадьбы, но сейчас находясь рядом, не могла даже в мыслях подобрать и пары слов, чтобы начать разговор.

– Ну ладно, тогда я пошёл. Завтра трудный день. – И он, похлопав меня по плечу, приподнялся и собирался уходить.

– Пап!.. – резко воскликнула я и даже инстинктивно приподнялась, будто хотела удержать его.

Он обернулся и озадаченно посмотрел на меня:

– Ты хотела что-то ещё?

– Нет, ничего… – и я, потупив взор, снова опустилась на диван.

Папа окинул меня долгим взглядом и ушёл к себе, а я осталась одна. Черт!.. Последний шанс упущен. Я поднялась к себе в комнату и присела на край кровати. Что же делать? Я не могу! Я не хочу выходить за Стаса! Не хочу! Эх, раньше надо было решаться на разговор с папой, теперь поздно, слишком поздно… Я погасила свет и прилегла, даже не удосужившись раздеться, но мне не лежалось. Я приподнялась и подошла к окну, на всю распахнула створку, и насколько было возможно, вдохнула прохладного ночного воздуха. Но он не принес успокоения, только еще больше растревожил. Я снова прилегла, потом снова встала и так несколько раз за ночь. Пока не заметила, что звезды побледнели, а низко стоявшая луна закатилась за горизонт. Ночь проходила, и ее готовилось сменить приближавшееся утро. «Господи! Утро!» А я так ничего и не решила, хотя, что я могла решить, свадьба уже сегодня. Сегодня!.. Вскоре послышалась возня в коридоре. Лара встала и принялась за приготовления, а я продолжала стоять у окна. Не так я представляла свою свадьбу. Не так!

– Викусь! Ну, что за круги под глазами! Ты что всю ночь не спала? – возмутилась Лара во время завтрака. – Сегодня же твоя свадьба. Ты должна выглядеть неотразимо. Ну, ничего-ничего девочки все подправят!

И вправду все подправили! Замаскировали круги под глазами, подчеркнули глубину глаз, нарумянили щеки, сделали укладку, одели, обули, только, кто бы еще навел марафет в душе и разложил все по полочкам. Лара с Августой то и дело время от времени заглядывали ко мне в спальню и охали от восхищения. Ведь сегодня должен быть самый счастливый день в моей жизни, но я ощущала себя совсем не так. Чувство ужасного непоправимого несчастья овладело всем моим существом. Я всматривалась в отражение в зеркале, и оно мне казалось жуткой насмешкой, хотя должно было олицетворять невинность, нежность и чистоту, особенно фата. Фата!..»

Резко рука тянется к ней. Я с силой срываю ее и со всех ног бросаюсь в гардеробную. Стаскиваю платье «Вик! Что ты делаешь? – твердит внутренний голос. – Нет! Это  мой последний шанс спастись». Хватаю первые попавшиеся джинсы и рубашку, наспех одеваю их и возвращаюсь в спальню. Неожиданно в коридоре слышится голос Лары. Испуганно припадаю к двери и прислушиваюсь: она раздает указания и проходит мимо. Голоса стихают. Я облегченно выдыхаю и, приоткрыв дверь, выглядываю. Никого. «Так теперь нужно незаметно пробраться в уборную на первом этаже. Там есть окно, которое выходит на задний двор. Там вряд ли меня кто-нибудь заметит. А дальше? Куда дальше? Через соседей! У них забор низкий, смогу перелезть. А если они поднимут шум?! И все, я пропала! Нет, без паники! Я им все объясню. Ну, все! Была, не была!» Как я и думала, я без особых усилий перелезла через соседский забор и огляделась по сторонам. Во дворе было ни души. Я быстро добежала до дома, пригнувшись, проскользнула под окнами. Теперь оставалось добраться до калитки, и все, я свободна. «Свободна!»

Радостная повернула за дом, как резко на меня кинулась с диким лаем огромная черная псина. От ужаса заскочила за угол дома. Сердце бешено застучало в груди. «Да, уж, об этом я не подумала». А псина все лаяла и лаяла, но из дома никто не вышел. «Это хорошо. Значит, дома никого нет». Я снова выглянула из-за угла и осмотрелась. Псина носилась по всему периметру двора. «Видимо, ей специально спустили цепь, чтобы к дому никто не подошел. Что же делать? Единственный выход – прижаться вплотную к забору и дойти до въездных ворот и через них перелезть на улицу. Я так и поступила. На свой страх и риск притулилась спиной к каменному забору и приставным шагом стала продвигаться к воротам. Псина яростно прыгала и злостно рвалась с цепи еще каких-то сантиметров тридцать, и она бы до меня достала. «Тише, собачка, тише! – шептала я. – Я тебе ничего не сделаю. Мне всего лишь надо выбраться наружу». Добравшись до ворот, я окинула их сверху донизу оценивающим взглядом. «Да, уж! Высоковато!» Мощные железные ставни под два метра висели на огромных навесах, которые были прикручены к выложенным из жёлтого кирпича столбам. Прикинув на глаз, что если поставить одну ногу на нижний навес, а второй попытаться оттолкнуться, то смогу ухватиться за верх ворот, потом снова поставить ногу на второй навес и, оттолкнувшись, попытаться запрыгнуть на кирпичный столб, и все, я на свободе. Эти слова придали мне сил. С третьей попытки немыслимыми усилиями мне всё-таки удалось взобраться на этот кирпичный столб. С пару минут я переводила дыхание, оглядываясь по сторонам. К моей превеликой радости, на улице было ни души. Как раз то, что мне нужно. Теперь оставалось только слезть с него. Уж это мне показалось, будет сделать проще простого, по сравнению с тем, как я взбиралась сюда, но была не права. Поставив ногу на нижний навес, я не удержала равновесие и, сорвавшись, упала на землю, счесав правую ногу. «Пустяки!» – вырвалось вслух, и я принялась отряхивать руки от песка и мелких камешков. Но наступив на ногу, почувствовала боль. «Черт! Теперь же я не смогу быстро идти, хотя не думаю, что меня будут искать именно здесь, хотя… Главное, у меня получилось, – заликовала я. – Но теперь-то куда? К Соне? Нет, нельзя! Эх, нужно было взять хоть немного денег! Тут оставаться тоже нельзя». Резко зазвонивший телефон в кармане джинсов, испугал меня. «Значит, меня уже хватились!»

Резко в памяти всплыли слова Кости: «Запомнила, где лежит ключ, если вдруг захочешь сбежать». Точно! Его старый дом. Он же отсюда совсем недалеко. Ключи я знаю, где найти. К тому же его нет в городе, никто не догадается меня там искать. Главное, вспомнить дорогу». Сориентировавшись, я побрела по брусчатой дорожке. Лучи августовского солнца одаривали последним теплом, пробиваясь сквозь ветви и густую зелень листвы. «Что ни говори, а с погодой на свадьбу нам со Стасом повезло. Эх, если бы все было по-другому… Если бы…» Через час я всё-таки добралась до дома, изрядно поплутав по похожим смежным переулкам. Ключи лежали на месте в горшке возле двери. Но замок долго не поддавался, только с третьей попытки мне удалось его отпереть. Радостная зашла в дом, закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, наконец, облегченно выдохнула. В нос ударил затхлый воздух. Но это ерунда! Я метнулась на кухню и настежь распахнула окно. В лицо дунул поток свежего воздуха, и донеслось чириканье воробьев. Я огляделась, как и в прошлый раз, полы и кухонная утварь были покрыты слоем пыли. «Ничего, мне-то нужно побыть здесь до утра, а потом я вернусь домой». Я прошла в гостиную. Взгляд мигом заострился на движении в зеркале, что я от неожиданности испуганно передернулась, подумав, что в доме есть кто-то ещё. А это всего лишь то зловещее зеркало. Кто только придумал поставить его напротив входа. Бросив ключи на стол, взгляд мой пал на диван, и меня мигом одолела усталость, хотя до этого я ничего не чувствовала, и радостная без задних ног плюхнулись на него. Старые пружины незамедлительно дали о себе знать, издав пронзительный скрип. Следом за ним завибрировал телефон. Он трезвонил, не переставая, всю дорогу пока я шла сюда, но я стоически не поднимала трубку. На этот раз звонил папа. «Нет, отвечать не буду. Завтра, все завтра».

Терзали ли меня в тот момент угрызения совести или осознавала ли я все последствия своего поступка?! Нет! Я была слишком счастлива от того, что сбежала из-под венца, остальное не имело значения. Я, наконец, почувствовала облегчение, после томительных терзаний последних месяцев. Ко мне снова вернулся вкус жизни. Это как после затянувшегося насморка, когда не чувствуешь ни вкуса ни запаха и все становится пресным и однообразным, ты словно попадаешь в вакуум и ничего не чувствуешь, но стоит вкусу вернуться, и ты снова ощущаешь всю полноту жизни и ее многогранность.

Успокоившись, я видимо задремала, да и бессонная ночь дала о себе знать. Очнулась я от скрипа входной двери и, соскочив от страха, стала озираться по сторонам. В гостиной было темно, и я понятия не имела который сейчас час. «Может, мне это померещилось?» – подумала я. Но неожиданно включился свет на кухне, отчего я зажмурилась.

– Не верю своим глазам! – резко раздался голос Кости, и вслед за ним перезвон ключей, упавших на пол.

Мои глаза немного привыкли к яркому свету, и я посмотрела на него. «Точно Костя!» Он уже успел выпрямиться и зашел в гостиную, а, увидев на столе ключи, произнес:

– А вот и пропажа!

Он повертел в руках ключи из цветочного горшка, а потом обернулся и пристально на меня посмотрел. Я сидела в нерешительности, как нашкодивший ребенок, а Костя почему-то усмехнулся:

– Нет, ну я подозревал, что ты способна на многое. Но чтобы сбежать со свадьбы.

– Ты же должен был вчера уехать?

– Ты тоже должна быть сейчас не здесь. – Я насупилась, больше мне ему нечего было сказать, а Костя продолжал. – Знаешь, сегодня Соню по иронии судьбы Валерка не смог отвезти к вам домой, и она, как обычно, пристала ко мне. Порой меня достают ее капризы, но сегодня я был даже рад, что увидел все представление воочию.

– Как папа?

– Вида не подал, держался, как мог.

– Что он сказал?

– Сослался на твое плохое самочувствие. Это Лара позеленела от злости. Ну и свинью ты ей подсунула.

– Меня она не интересует. Я волнуюсь за папу. Он возлагал большие надежды на этот брак. Без поддержки Стаса у него возникнут проблемы с бизнесом.

– Не грузи себя. Проблемы скоро ждут всех.

«Я ведь совсем не подумала о последствиях, которые повлечет за собой мой опрометчивый поступок. Ну что сделано, то сделано».

– Голодная? – неожиданно спросил Костя и отвлек меня от нахлынувших угрызений совести.

– От чая не откажусь. С утра ничего не ела.

Костя вышел на веранду и зашуршал пакетами. Я тоже последовала за ним на кухню, и когда он вернулся, поинтересовалась, есть ли в доме ванная. Он указал на старую обшарпанную дверь. Внутри вид был не лучше. Такие же обшарпанные стены, когда-то выкрашенные не яркой приятной для глаз салатной краской. Углы почернели от плесени и пыли. Но главное были раковина, старая и запыленная, зеркало, висевшее над ней, и вода, тонкой струйкой, бежавшая из крана, а все остальное – мелочи. Я протерла ладонью зеркало и, наконец, взглянула на себя. На мне все ещё оставались свадебный макияж и укладка. Последнее напоминание о сегодняшнем дне. Я принялась смывать макияж, но без специального средства это было затруднительно. Тушь и тени размазывались по лицу, оставляя грязные разводы. Волосы тоже невозможно было расчесать, их нужно только мыть. Ладно, пойдет и так! Потом я задрала ногу, поставила ее на край ванны и осмотрела ее. Ссадина отменная! Наружная сторона правой лодыжки была полностью счесана. Вот почему она так болела! Я хотела промыть ее водой, но подумала, что лучше спросить у Кости перекись. Когда вышла из ванной, он уже вовсю хозяйничал на кухне. Резко в нос ударил запах жареных яиц и ветчины.

– Угощать особо нечем, – произнес он, увидев меня. – Достань тарелки и кружки вон в том буфете и пойдем.

Я так и сделала. В гостиной на столе уже стояла тарелка с порезанными помидорами и огурцами, поверх которых лежал зелёный лук, а рядом с ней – нарезанный ржаной хлеб. На деревянную дощечку Костя поставил сковороду с жареными яйцами и ветчиной, которые все еще соблазняюще скворчали. Увидев, все это, в животе заурчало. Я и вправду очень сильно проголодалась и, поскорее расставив тарелки, присела на стул. С ужином было покончено в два счета. И только после этого я вспомнила, что хотела попросить у Кости перекись. Он поначалу удивился, но, окинув меня взглядом, все понял:

– И где же тебя угораздило счесать так ногу? Хотя, у кого я спрашиваю. Что на этот раз окно или забор?

– Неудачно спрыгнула с забора.

Костя закачал головой и усмехнулся:

– Нет, ты меня умиляешь. Сейчас принесу из машины, – и он отлучился на несколько минут. – Вот держи, – и Костя протянул мне белый пластиковый пузырек и немного ваты, а, присев на стул, добавил. – И когда ты повзрослеешь?! Как сигала в детстве через заборы, так и сигаешь.

Я молча открыла перекись и, смочив вату, принялась аккуратно обрабатывать ссадину. Она жутко защипала, и я сморщилась от боли. Костя подсел ближе и подул на нее.

– А не проще было заранее отменить свадьбу, и не доводить все до крайностей.

– Возможно, но я так и не решилась поговорить с папой. Думаю, он бы не принял отказа, да и Лара, узнав обо всем, не допустила этого. Уж она бы точно позаботилась, чтобы эта свадьба состоялась.

– А зачем вообще соглашалась? И дураку было понятно, что ты не хотела замуж.

– Думала, стерпится-слюбится, что папе виднее.

– Но это же тебе жить с человеком, не ему. Я ведь постоянно твердил тебе об этом.

– Знаешь, – произнесла я и, закрыв перекись, поставила ее на стол. Костя пересел на стул, а я, обхватив руками колени, продолжила говорить. – В последние дни до свадьбы я очень много вспоминала маму. Их брак с папой нельзя назвать идеальным. Я видела, как она страдала из-за его постоянных измен. Родители почему-то думают, что дети ничего не видят и ничего не слышат, но я всё видела и всё слышала. Сколько раз я находила маму в их спальне, заплаканную, с немигающим взглядом. Я стояла под дверью и смотрела в щелку, боясь к ней подойти, а потом убегала… Хотя не сказать, что папа был каким-то тираном. Просто они, видимо, разлюбили друг друга или вообще никогда не любили, может, разлюбил папа, а расстаться… Ведь правда, можно же было расстаться и не причинять друг другу столько боли.

– Они, наверное, думали о тебе.

– Возможно, но не слишком ли была высока цена? И я-то всё видела. Неужели они этого не замечали? Поэтому и сбегала каждый раз, чтобы не видеть всего этого.

– Люди слепы. Можно разглагольствовать об этом сколько угодно, но, попав в похожую ситуацию, ещё не факт, что ты поведешь себя по-другому. Поэтому не заморачивайся, – и Костя приподнялся со стула и направился на кухню, напоследок бросив. – Уже поздно. Тебе нужно отдыхать, – и вышел на улицу.

Я посидела ещё несколько минут и ушла в спальню, прикрыв дверь, но она тут же со скрипом приоткрылась. Я попыталась закрыть ее снова, надавив посильнее, но она открывалась вновь и вновь. Я лишь окинула беглым взглядом железную щеколду, и отошла к кровати, сбила подушку, закатила покрывало и, потушив свет, прилегла. В щель между стеной и дверью пробивался свет из гостиной и попадал мне на глаза. Я приподнялась и, обхватив руками колени, присела. «Нет, я всё сделала правильно, – твердила себе. – С трудом представляю, какая бы жизнь меня ждала со Стасом. В любом случае все закончилось бы разводом». Резко стало темно, и скрипнул диван. «Костя вернулся!..» – и я невольно опустилась на подушку. Лунный свет озарил мне лицо. «Да, что ж такое!» – возмутилась я и приподнялась, чтобы задернуть штору. Раздался кашель. Я мигом прилегла, натянув покрывало до самого подбородка, наверное, пытаясь скрыть волнение, которое закралось мне в сердце. Не имеет смысла отрицать, что я тщетно думала о том инциденте под елью, хотя отчаянно и пыталась гнать от себя эти мысли. Снова скрипнул диван, и раздались шаги. Я насторожилась и, приподнявшись, натянула покрывало чуть ли не до носа. Скрипнула половица возле входа в гостиную и открылась дверь, ведущая в сад. Я выдохнула и, перевернувшись на спину, сделала три глубоких вдоха и три медленных выдоха. «Все, а теперь спать!..» и отвернувшись к стене, прикрыла глаза. Но мне не спалось, дневной сон дал о себе знать. Как уснула, не помню, но утром меня разбудило бодрое кукареканье соседских петухов. Я потянулась от души и вышла из комнаты. Гостиная была залита яркими солнечными лучами, в которых порхали частички пыли. Кости в доме не было. Я прошла на кухню и, набрав в чайник воды, поставила его на газ. На часах семь тридцать. Когда чайник вскипел, я выглянула во двор. Костя сидел под навесом и курил.

– Доброе утро! – произнес он и затянулся.

– Доброе… – ответила я и, невольно скрестив руки на груди от обдавшего холода, спросила у Кости:

– Кофе будешь?

– Не откажусь…

Я вернулась в дом, приготовила кофе и снова вышла. Костя с кем-то говорил по телефону:

– Здесь!.. Сонь! На этот раз я кристально чист. Ты и сама прекрасно знаешь, что я ещё в пятницу должен был уехать. Но не уехал из-за глупой оплошности!

Я подала Косте кружку, а он протянул мне телефон. Я успела сказать Соне только «Привет!», как она обрушила на меня лавину негодования, что половину из того, что она говорила, я не в силах была разобрать.

– Сонь, правда, на этот раз он ни при чём. Я сама заварила эту кашу.

– Почему вчера не позвонила. Я бы приехала. Всю ночь за нее волновалась, трезвонила ей, а она даже не удосужилась перезвонить.

– Было поздно.

– Что-то вы оба темните.

– Сонь…

– Я сейчас приеду!

– Сонь, не надо, мне нужно домой.

– Я приеду. Дождитесь меня! – и положила трубку.

– Она сейчас приедет, – сказала я, протягивая Косте телефон. Он промолчал.

Пока ждали Соню, я прошлась до края навеса и окинула любопытным взглядом сад, точнее то, что от него осталось. Взор сразу пал на розарий. Розы пышно цвели и благоухали. Куст плетистой розы возле шпалы с бархатной ярко-красной окраской больше всего привлек мое внимание. Никогда не видела такой насыщенной расцветки. Мгновенно перед глазами возникла картинка, что неплохо было бы запечатлеть его в лучах восходящего солнца, прям как сейчас, и осмотрелась, чтобы убедиться в правильности своих выводов. Да! И капель росы добавить и будет самое то! Я достала телефон и сделала несколько снимков. Но им не удалось передать всей насыщенности и переливов света. «Ладно, задумка ясна. Попробую красками это исправить».

Соню долго ждать не пришлось. В машине ехали молча. Соня взяла меня за руку и не выпускала её, пока мы не добрались до нашего дома. Волнение усиливалось.

– Что ж, возвращаю вас по домам, как в старые добрые времена, – произнес Костя, после того, как остановил машину и повернулся к нам. Мы с Соней переглянулись: первой хохотнула она, я следом за ней. Потом мы обнялись. На глазах невольно наворачивались слезы.

– Может, пойти с тобой?

– Нет, не нужно… – и вылезла из машины.

***

В гостиной царили тишина и покой. Я облегчённо выдохнула. Первой мыслью было подняться к себе в комнату, но я остановила себя. Нет, сначала нужно найти папу и объясниться с ним. Я не боялась встречи с ним, потому что была уверена в своём решении, хотя и дотянула с ним до самого последнего момента. Кое-где остались стоять цветы, я вздохнула и направилась в сторону папиного кабинета. И не прогадала. Дверь в кабинет была приоткрыта, и я ещё у лестницы услышала их голоса. «Лучше бы он был один!.. С Ларой будет сложнее». И оказалась права. Стоило мне перешагнуть порог, как Лариса накинулась на меня с криками, но папа был невозмутим. Он спокойно попросил Ларису выйти, она противилась.

– Выйди! Я сам с ней поговорю.

– Но Дим…

Папа был непреклонен. Она лишь фыркнула от бессилия и направилась к двери, напоследок окинув меня злобным ненавистным взглядом. Я стояла в нерешительности.

– Проходи, садись, – произнес папа, а сам отошёл к окну.

Сердце ушло в пятки, пока я присаживалась на стул.

– Пап… Я понимаю, что натво… – начала я говорить, собрав все свое мужество, но папа обернулся и взмахом руки дал понять, чтобы я не продолжала. Я замолчала. Он ещё несколько минут простоял у окна, но потом все же присел на диванчик и подозвал меня к себе. Его взгляд не был строгим, наоборот казался мягким и участливым. Это придало мне сил, и я направилась к нему. Но тут он резко воскликнул: «Боже!», что я мгновенно встала как вкопанная.

– Что с ногой?

Я испуганно посмотрела на ногу и вспомнила о вчерашнем неудачном прыжке.

– Неудачно спрыгнула с забора.

– Вик, тебе сколько лет?

Я промолчала и присела к папе. Он вздохнул.

– Ты должна была сразу сказать мне, что не хочешь выходить за Стаса. Я ведь у тебя столько раз спрашивал.

– Поначалу я не была против, хотя и сомневалась, но объясняла это тем, что мы плохо друг друга знаем. Я надеялась, что, начав общаться чаще, мы узнаем друг друга лучше, что я смогу полюбить его. Но он оказался совсем не тем человеком, которого я себе представляла.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь. По мне, он был неплохой кандидатурой.

– Возможно, но…

– Или появился кто-то другой?

– Другой? – непонимающе переспросила у папы и отстранилась от него.

– А какие отношения вас связывают с Костей?

– Никаких!..

– Но он постоянно крутится возле тебя. Поначалу я не придал этому значения, первой забеспокоилась Лара. А в свете последних событий, у меня закрались некоторые сомнения на ваш счет.