Читать книгу Анти-«Капитал». Критика и развитие теории Карла Маркса - - Страница 6

Анализ меновой формы стоимости К. Маркс начинает с простой, единичной или случайной формы стоимости

«х товара А = y товара В, или: х товара А стоит y товара В. (20 аршин холста = 1 сюртуку, или: 20 аршин холста стоят одного сюртука.)» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 48).

По словам К. Маркса:

«Тайна всякой формы стоимости заключена в этой простой форме стоимости» (Там же, Стр. 48).

Как известно, Маркс разгадывает эту тайну следующим образом.

На протяжении последующих 14 страниц «Капитала» он последовательно и методично доказывает, что:

– в меновом отношении двух товаров товар, находящийся на первом месте, находится, исключительно, в относительной форме стоимости, а товар, находящийся на втором месте, исключительно, в эквивалентной форме стоимости;

– в меновом отношении двух товаров только товар, находящийся на первом месте, получает форму стоимости в натуральном виде, в виде совокупности вещественных свойств, в виде потребительной стоимости второго товара;

– в меновом отношении двух товаров только натуральная форма второго товара, находящегося во второй части уравнения, и выступающего в эквивалентной форме стоимости, становится формой стоимости первого товара.

А в результате:

«посредством стоимостного отношения натуральная форма товара В становится формой стоимости товара А, или тело товара В становится зеркалом стоимости товара А ¹⁸⁾. Товар А, относясь к товару В как к стоимостной плоти, как к материализации человеческого труда, делает потребительную стоимость В материалом для выражения своей собственной стоимости» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 52).

и

«Натуральная форма товара становится формой стоимости. Но nota bene [заметьте хорошенько]: для товара В (сюртука, или пшеницы, или железа и т.д.) это quid pro quo [появление одного вместо другого] осуществляется лишь в пределах стоимостного отношения, в которое вступает с ним любой иной товар А (холст и т.д.), – лишь в рамках этого отношения» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 56).

Иными словами, по Марксу, натуральная форма товара, его потребительная стоимость, может быть и зеркалом стоимости товара, и формой стоимости товара, но только не самого этого товара, а другого товара, стоящего на первом месте в меновом отношении, и только в пределах этого менового отношения.

Вспомним теперь, что, по Марксу и марксизму

«Величина стоимости данной потребительной стоимости определяется лишь количеством труда, или количеством рабочего времени, общественно необходимого для ее изготовления» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 39).

И зададимся закономерным вопросом: каким, образом натуральная форма одного товара, его потребительная стоимость, может быть, например, зеркалом рабочего времени, общественно необходимого для изготовления другого товара? Да и, вообще, как можно, расположив рядом с зеркалом один товар, увидеть в нем другой, а, тем более, не его внешние, видимые вещественные, а специфические общественные стоимостные свойства? Как, вообще, стоя перед зеркалом в сюртуке, можно увидеть в нем не только стоимость холста, а хотя бы только сам холст?

Представляется, что увидеть в этом зеркале можно только вместо левобортного сюртука правобортный, или наоборот!

Это, что касается зеркала. Теперь о форме.

Чтобы увидеть в сюртуке, например, такое его специфическое, но, опять-таки, вещественное свойство, как, например, молекулярный или атомный состав составляющих его материалов, необходим электронный микроскоп высочайшего разрешения. Возможно, изображение холста под этим же микроскопом будет выглядеть очень похожим на изображение сюртука. И эта похожесть ничуть не противоречит всеобщему атомно-молекулярному строению материального мира! Только, спрашивается, зачем и почему, для того, чтобы выявить и, возможно более точно, качественно и количественно определить это самое атомно-молекулярное строение холста нужно класть под микроскоп сюртук?!

Соответственно, спрашивается, почему у Маркса стоимостное содержание холста полнее и точнее обнаруживается в сюртуке, а не в самом холсте?!

Можно предположить, что просвещенный читатель ответит словами самого Маркса:

«В стоимостном отношении холста к сюртуку сюртук фигурирует как нечто качественно одинаковое с холстом, как вещь того же самого рода, потому что он есть стоимость. Он играет здесь роль вещи, в которой проявляется стоимость или которая в своей осязательной натуральной форме представляет стоимость» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 51).

Но ведь Маркс сам же констатирует в следующих строчках «Капитала» и сомнительность, и неубедительность своих аргументов:

«Конечно, сюртук – тело товара сюртук – есть только потребительная стоимость. Сюртук столь же мало выражает собой стоимость, как и первый попавшийся кусок холста» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 51).

Но если согласиться с этим – рушится вся теория стоимости! Марксу нужно искать спасительные аргументы! И Маркс их «находит»!

«Но это доказывает лишь, что в пределах своего стоимостного отношения к холсту сюртук значит больше, чем вне его, – подобно тому, как многие люди в сюртуке с золотым шитьем значат больше, чем без него» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 51).

Еще одна аналогия! Человек в простом сюртуке и человек в сюртуке с золотым шитьем! Ну что против этого можно возразить?

Действительно, часто или даже, как правило, в служебном, в имущественном и многих других отношениях человек в сюртуке с золотым шитьем значит больше, имеет большую значимость, в конце концов, имеет большую власть над людьми, чем человек в простом грубом сюртуке. Но, ведь, по аналогии со стоимостным отношением, в котором происходит отвлечение от всяких качественных различий соотносимых друг с другом товаров, основой сравнения, основой сопоставления, основой соотношения двух человек в этом примере является то общее, объединяющее их между собой и отличающее их от других живых и неживых предметов, качество – их человеческая родовая сущность, их обоюдная принадлежность к роду «homo sapiens», которая, на самом деле, естественно, устанавливается раньше их взаимного соотношения, в отношениях каждого из этих двух людей к окружающему их внешнему миру: к животным, растениям, земле, воде, воздуху и т. д. Только это их сущностное равенство, установленное прежде взаимного различия, и позволяет далее соотносить их друг с другом, сравнивать их относительную значимость.

Таким образом, относительно более высокая значимость человека в сюртуке с золотым шитьем, как бы велика она не была, не может быть воплощением, выражением человеческой природы и сущности человека в простом сюртуке. Относительно более высокая значимость не является воплощением человеческой сущности в отношении двух людей друг к другу в большей мере, чем вне этого отношения. Воплощением, выражением, формой человеческой сущности является сама собственная форма данного конкретного человека, сама его данная конкретная форма в той части, в которой она отличает его от других объектов природы.

С другой стороны, конечно, данная конкретная форма человека, например, наличие на нем сюртука с золотым шитьем, облегчает и ускоряет обнаружение в нем самом (а не в другом человеке!) человеческой сущности по сравнению с выявлением таковой в «раннем» человеке, имеющем из одежды лишь набедренную повязку. Ведь какой-либо клочок травы на бедрах дикой обезьяны можно еще спутать с набедренной повязкой первобытного человека. А вот чтобы не увидеть в макаке, напялившей сюртук с золотым шитьем, прежнюю обезьяну нужно очень «постараться».

Так и в стоимостном отношении товара холст и товара сюртук. Их стоимостная сущность, их стоимостное содержание, т.е. наличие в них овеществленного человеческого труда, обнаруживает сама натуральная форма этих товаров, каждого по отдельности и раньше их взаимного соотношения, коль скоро натуральная форма товара холст и натуральная форма товара сюртук обнаруживает и, прямо-таки, выпячивает наличие в них воплощенного всеобще абстрактного человеческого труда при сравнении каждого из них с предметами окружающего мира, данными человеку природой в готовом виде.

В стоимостном отношении холста и сюртука последний не может быть воплощением стоимости холста в большей мере, чем вне этого отношения. Хотя, конечно же, при сравнении холста и сюртука, например, с яблоком на прилавке рыночного торговца, и в сюртуке, и в холсте, как продуктах, заключающих в себе, очевидно, большее количество труда, стоимость обнаруживается и легче, и быстрее.

Вернемся теперь к следующим строкам «Капитала»:

«Относительная форма стоимости и эквивалентная форма – это соотносительные, взаимно друг друга обусловливающие, нераздельные моменты, но в то же время друг друга исключающие или противоположные крайности, т.е. полюсы одного и того же выражения стоимости» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 48).

И еще к этим:

«Правда, выражение 20 аршин холста = 1 сюртуку, или 20 аршин холста стоят 1 сюртука, включает в себя и обратное отношение: 1 сюртук = 20 аршин холста, или 1 сюртук стоит 20 аршин холста. Но мне приходится, таким образом, перевернуть уравнение для того, чтобы дать относительное выражение стоимости сюртука, и, раз я это делаю, холст вместо сюртука становится эквивалентом. Следовательно, один и тот же товар в одном и том же выражении стоимости не может принимать одновременно обе формы. Более того: последние полярно исключают друг друга» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 49).

Приложим, далее, несколько большие, чем это сделал Маркс, усилия и, все-таки, «перевернем уравнение» простого выражения стоимости, простой формы стоимости, не в одной только фразе, а на протяжении всех упомянутых ранее 14 страниц «Капитала». Или, даже, иначе, не будем «переворачивать» теорию, а просто станем на точку зрения владельца второго товара. И применим всю, якобы, убедительнейшую марксову аргументацию по поводу относительной формы стоимости и эквивалентной формы стоимости теперь уже товаров В и А (а не А и В).

И теперь уже с еще большим основанием мы можем констатировать, что, по Марксу и марксизму, в меновом отношении двух товаров натуральная форма первого товара, его потребительная стоимость, является и зеркалом стоимости, и формой стоимости второго товара, а натуральная форма второго товара, его потребительная стоимость, является и зеркалом стоимости, и формой стоимости первого товара. То есть, применительно к «любимым» холсту и сюртуку, по Марксу и марксизму, в меновом отношении холста и сюртука натуральная форма сюртука, его потребительная стоимость, является и зеркалом стоимости, и формой стоимости холста, а натуральная форма холста, его потребительная стоимость является и зеркалом стоимости, и формой стоимости сюртука.

А это означает, что ровно то же, что Маркс пишет о роли и характере сюртука в меновом отношении с холстом:

«В производстве сюртука в форме портняжного труда действительно затрачена человеческая рабочая сила. Следовательно, в нем накоплен человеческий труд. С этой стороны сюртук является „носителем стоимости“ хотя это его качество и не просвечивает сквозь его ткань, как бы она тонка не была. И в своем стоимостном отношении к холсту он выступает лишь этой своей стороной, т.е. как воплощенная стоимость, как стоимостная плоть» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 51).

Маркс должен был бы написать и о холсте, а именно, что и холст, его потребительная стоимость, является и «носителем стоимости» и «воплощением стоимости».

В таком случае, получается, что, при всей своей «призрачности и прозрачности», и холст, и сюртук, все-таки оба, каждый и именно своей собственной натуральной формой, своей собственной потребительной стоимостью являются и «носителями стоимости», и «воплощениями стоимости». И какую такую «еще более воплощенную форму» своей стоимости они находят в меновом отношении в потребительной стоимости друг друга?..

Вернемся далее еще раз к фундаментальному положению Маркса о стоимости:

«Величина стоимости данной потребительной стоимости определяется лишь количеством труда, или количеством рабочего времени, общественно необходимого для ее изготовления» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 39).

И теперь зададимся вопросом, каким таким чудом в меновом отношении холста и сюртука натуральная форма сюртука, его потребительная стоимость, является и зеркалом, и формой рабочего времени, общественно необходимого для изготовления холста? И каким таким чудом в меновом отношении холста и сюртука натуральная форма холста, его потребительная стоимость, является и зеркалом, и формой рабочего времени, общественно необходимого для изготовления сюртука?

И, пытаясь ответить на этот вопрос, не будем забывать также, что, по Марксу и марксизму, натуральная форма холста, его потребительная стоимость никогда и ни при каких обстоятельствах не может быть ни зеркалом, ни формой рабочего времени, общественно необходимого для изготовления самого холста! А натуральная форма сюртука, его потребительная стоимость, по Марксу и марксизму, никогда и ни при каких обстоятельствах не может быть ни зеркалом, ни формой рабочего времени, общественно необходимого для изготовления самого сюртука! Ни в меновых отношениях, ни вне таковых!

Может быть таким чудодейственным приемом оказалось проявление все того же товарного фетишизма, о котором Маркс будет писать позже, но почему-то забудет в этом фундаментальном месте «Капитала» и своей теории стоимости:

«Несмотря на то, что сюртук выступает застегнутым на все пуговицы, холст узнает в нем родственную себе прекрасную душу стоимости. Но сюртук не может представлять стоимости в глазах холста без того, чтобы для последнего стоимость не приняла формы сюртука» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 51).

«Сюртук выступает», «холст узнает», «сюртук не может представлять», «в глазах холста»…

Давайте сейчас вместо этих мифических «действующих лиц» отношений обмена вернемся к реальным действующим лицам, к людям, к владельцу товара холст и владельцу товара сюртук. Владелец товара «20 аршин холста» обменивает свой холст на товар «1 сюртук» владельца сюртука, и, наоборот, владелец товара «1 сюртук» обменивает свой сюртук на товар «20 аршин холста» владельца холста.

По Марксу и марксизму получается, что, при этом, владелец товара «20 аршин холста» обнаруживает в вещественных, натуральных свойствах, в потребительной стоимости получаемого им товара «1 сюртук» такие же затраты общественно необходимого рабочего времени, как и рабочее время, общественно необходимое для изготовления его товара «20 аршин холста», и, на основании этого обнаружения, делает вывод о том, что именно это рабочее время и составляет стоимость его товара «20 аршин холста»…

Для того чтобы полнее и глубже понять всю парадоксальность подобного представления, целесообразно привести и дополняющее его, соотносительное.

По Марксу и марксизму получается, что, при этом, владелец товара «1 сюртук» обнаруживает в вещественных, натуральных свойствах, в потребительной стоимости получаемого им товара «20 аршин холста» такие же затраты общественно необходимого рабочего времени, как и рабочее время, общественно необходимое для изготовления его товара «1 сюртук» и, на основании этого обнаружения, делает вывод о том, что именно это рабочее время и составляет стоимость его товара «1 сюртук»…

Кто скажет, что эти формулировки есть строгое диалектическое причинно-следственное отношение, а не есть вопиющее противоречие, тот пусть, как говорится, бросит в автора (разумеется, этих строк) камень. А автор, если «выживет», предложит свой путь разрешения и этого противоречия, только тоже несколько позднее.

А пока укажем еще на одно.

Перейдем, вслед за Марксом, от анализа качественного содержания форм стоимости, относительной и эквивалентной ее форм, к количественному содержанию.

В подпункте «b) Количественная определенность относительной формы стоимости» «Капитала» Маркс пишет:

«Каждый товар, потребительная стоимость которого должна быть выражена, представляет собой известное количество данного предмета потребления, например, 15 шеффелей пшеницы, 100 фунтов кофе и т. д. Это данное количество товара содержит в себе определенное количество человеческого труда. Следовательно, форма потребительной стоимости должна выражать не только стоимость вообще, но количественно определенную стоимость, или величину стоимости. Поэтому в стоимостном отношении товара А к товару В, холста к сюртуку, товар вида сюртук не только качественно отождествляется с холстом, как стоимостной плотью вообще, но определенному количеству холста, например, 20 аршинам, приравнивается определенное количество стоимостной плоти, или эквивалента, например, 1 сюртук. Уравнение „20 аршин холста = 1 сюртуку, или 20 аршин холста стоят одного сюртука“ предполагает, что в одном сюртуке содержится ровно столько же субстанции стоимости, как и в 20 аршинах холста, что оба эти количества товаров стоят равного труда, или равновеликого рабочего времени» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 52, 53).

В этом фрагменте «Капитала» Маркс однозначно и категорически утверждает, что уже простое, единичное, и случайное меновое отношение двух товаров (20 аршин холста = 1 сюртуку) содержит в себе не только качественное единство, качественную тождественность стоимостной плоти обоих товаров, но и количественное равенство этой стоимостной плоти.

И, действительно, если помимо качественной тождественности, обоюдного содержания в двух товарах стоимостной плоти, затрат абстрактно-человеческого труда, не предполагать еще и количественного равенства таких затрат, оказался бы не возможен никакой эквивалентный обмен, не было бы никакой его «количественной определенности». (Почему 1 сюртуку, а не 2-м сюртукам, или не ½ сюртука?). Но, утвердив здесь это количественное равенство, двумя страницами «Капитала» ниже Маркс сам же и отвергает его:

«Если данный вид товара, например, сюртуки, приобретают характерное свойство – находиться в форме, непосредственно обмениваемой на холст, то этим отнюдь еще не указывается та пропорция, в которой сюртуки и холст могут обмениваться друг на друга. Она зависит, поскольку дана величина стоимости холста, от величины стоимости сюртуков» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 55. Выделено Сафончиком В. Н.).

Но, во-первых, где ранее, на 20 страницах «Капитала», Маркс показал, что стоимость холста дана?! Наоборот, он постоянно утверждал там, что при обмене холста на сюртук именно относительная стоимость холста находит себе форму в натуральной форме сюртуков и количественное выражение в величине стоимости определенного количества сюртуков! И, что никакого другого «сюртукового» способа установления относительной стоимости 20-ти аршин холста, кроме как приравнивания 20 аршин холста к определенному количеству сюртуков в экономических отношениях товаропроизводителей и быть не может!

А, во-вторых, если, как далее утверждает Маркс:

«Но раз товар вида сюртук занимает место эквивалента в выражении стоимости, величина его стоимости, как таковая, не получает никакого выражения. Более того: она фигурирует в стоимостном уравнении только как определенное количество данной вещи» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 55).

то где тогда абсолютно необходимая стоимостная тождественность в стоимостном же отношении этих двух товаров? И как тогда прикажете относиться к кавычкам вокруг слова «стоят» в следующей фразе Маркса:

«Например: 40 аршин холста „стоят“ – чего? Двух сюртуков» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 55).

Как к тому, все-таки, что стоимость 40 аршин холста равна стоимости двух сюртуков? Или, что стоимость 40 аршин холста равна количеству (весу, объему, плотности и т.п.) и ткани, и ниток и пуговиц, и еще, бог знает, чего, из чего состоят два сюртука?

Получается, для того, чтобы выразить относительную стоимость холста нужно соотнести ее с определенным количеством сюртуков. Это количество можно установить лишь, зная стоимость одного сюртука. Но она, по Марксу, как, впрочем, и стоимость 20 аршин холста, определяется количеством рабочего времени, общественно необходимого для ее изготовления. Но как определить это общественно необходимое рабочее время ни до этого места «Капитала», ни где бы то ни было далее Маркс не показывает! До этого места «Капитала» Маркс показывает, что относительную стоимость сюртука можно выразить лишь соотнеся сюртук с некоторым количеством другого товара, например, того же холста, зная и стоимость самого сюртука, и стоимость холста!

И что же это получается? Получается порочный замкнутый круг!

Как же, все-таки, определяется по Марксу стоимость товара? До обмена, в соответствии с количеством труда, общественно необходимого для его изготовления? Если да, то тогда обмен должен был бы начинаться с того, что каждый его участник должен был бы называть действительное значение стоимости своего товара, действительное значение общественно необходимых затрат времени и труда! Если нет, то тогда как владельцам товаров «холст» и «сюртуки», даже и прочитавшим весь «Капитал», осуществлять обмен без обнаружения в нем (в «Капитале») методики определения общественно необходимых затрат рабочего времени? Может быть так, как это осуществляли советские товаропроизводители во все разнообразные эпохи социализма, начиная от военного и кончая «развитым» и «демократическим»?! Может быть, поэтому при рыночном товарном производстве этого не делал, не делает и не будет делать никто и никогда!

А если, как пишет и сам Маркс:

«Только стоимость холста находит себе выражение. И притом, каким образом? Путем его отношения к сюртуку как его „эквиваленту“, как к чему-то, на что холст может быть обменен. В этом отношении сюртук служит формой существования стоимости, воплощением стоимости (Wertding), потому что только как стоимость он тождественен с холстом. С другой стороны, здесь обнаруживается или получает самостоятельное выражение стоимостное бытие самого холста, потому что лишь как стоимость холст может относиться к сюртуку как к чему-то равноценному или способному обмениваться на него» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 50).

стоимость товара проявляется, «находит себе выражение», выражается и существует только при обмене и только в форме относительной стоимости и величине меновой стоимости, если никакой другой, «внутренней», «естественной», «имманентной», «справедливой» или абсолютной стоимости, кроме относительной и не существует, то при чем же тогда общественно необходимые затраты рабочего времени на производство товара? И где тот абсолютный товар, в котором, в конечном счете, выразят свои относительные стоимости все другие товары? Деньги? Но деньги, прежде всего, тоже товар и их стоимость относительна!

Из этого порочного замкнутого круга, как представляется, Маркс так и не нашел выхода. Все исследование закономерностей развития капиталистического общества и всю неизбежность его краха он построил на анализе относительной и эквивалентной форм стоимости, а все перспективы нового, более прогрессивного, социалистического общества связал с затратным, трудовым содержанием стоимости, механизм определения которого так и не предложил.

В примечании ²⁰⁾ к 2 изданию «Капитала» Маркс написал:

«²⁰⁾ Это несовпадение величины стоимости и ее относительного выражения используется вульгарной политической экономией с обычным для нее остроумием. Например: «Допустите только, что А падает потому, что В, на которое оно обменивается, повышается, причем, однако, на А затрачивается не меньше труда, чем раньше, и ваш всеобщий принцип стоимости терпит крушение… Раз мы допустили, что стоимость В по отношению к А падает вследствие того, что стоимость А по отношению к В возрастает, то тем самым уничтожается та почва, на которой Риккардо воздвигает свое великое положение, что стоимость товара всегда определяется количеством воплощенного в нем труда. Потому, что если изменение в издержках производства А изменяет не только его собственную стоимость по отношению к В, на которое оно обменивается, но изменяет также стоимость В по отношению к А, хотя никакой перемены в количестве труда, необходимого для производства В, не произошло, то рушится не только доктрина, уверяющая, что стоимость товара регулируется количеством затраченного на него труда, но также доктрина, согласно которой издержки производства данного товара регулируют его стоимость» (J.Broadhurst. «PoliticalEconomy». London, 1842, p.11, 14).

Г-н Бродхерст мог бы с таким же правом сказать: присмотритесь к числовым отношениям 10/20, 10/50, 10/100 и т. д. Число 10 остается неизменным, и, не смотря на это, его относительная величина, его величина по отношению к знаменателям 20, 50, 100 и т.д., постоянно убывает. Следовательно, рушится великий принцип, согласно которому величина целого числа, например, 10, «регулируется» количеством содержащихся в нем единиц» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 54, 55).

Но все-таки не напрасны, как оказывается, были сомнения в теории стоимости Риккардо и Маркса господина Бродхерста и др. Все-таки, позднее, и практика, и исторический опыт человечества в очередной раз подтвердили непреложную истину о том, что наличие в любой теории, какой бы мощной, фундаментальной и совершенной она не казалась своим создателям и приверженцам, скрытых или явных, неразрешенных в полной мере противоречий, приводит рано или поздно к ее краху, к ее взрыву.

Маркс очень убедительно показал разницу между абсолютным значением величины стоимости какого-либо товара и величиной относительной стоимости того же товара по отношению к стоимости другого товара, приведя пример с простыми дробями из самой точной из всех наук – математики. Он подчеркнул эту разницу в величинах стоимости и относительной стоимости в четырех примерах этого пункта! И, несмотря на все это, в своей теории он использовал для выражения стоимости товара его относительную стоимость в другом товаре, а затем в деньгах! Другими словами, он в одном месте, говоря о затратах рабочего времени, говорит о числителе, в другом месте – при обмене, при обсуждении формы стоимости – о простой дроби в целом!

Еще одним примером марксовой противоречивости и неразрешенности в диалектике стоимости и ее относительной формы является и такая «классическая» фраза из «Капитала»:

«Наконец, вещь не может быть стоимостью, не будучи предметом потребления. Если она бесполезна, то и затраченный на нее труд бесполезен, не считается за труд и потому не образует никакой стоимости» (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти т. Т. 7. – М.: Политиздат, 1987. Стр. 41).

Сказал бы об этом Карл Маркс, стоя лицом к лицу, например, перед многотысячным коллективом создателей в СССР многоразовой космической системы «Буран». Сказал бы он им, что раз их детище не летало в космос более одного испытательного полета, раз не оправдались все ожидания и прогнозы его потенциальной полезности, оно не несет в себе никакой стоимости. А, значит, стоимость их многолетнего труда равна нулю и равна нулю вся затраченная ими рабочая сила. Значит, не тратили они за все эти многие годы ни мозга, ни мускулов, ни нервов, ни рук…

Итак, если стоимость товара определяется общественно необходимыми для его изготовления затратами рабочего времени, то даже оказавшаяся бесполезной вещь (в данном примере и, конечно, с серьезной поправкой на ее «бесполезность»), система «Буран» имела колоссальную стоимость!

Если же стоимость товара существует только, как относительная стоимость, и если она определяется при обмене и на основе ее полезности, то нужно раз и навсегда прекратить все разговоры об общественно необходимом рабочем времени, как количественном содержании стоимости! А, заодно, забыть и о марксистской теории социалистического общества!..

Однако и из этого теоретического тупика есть выход, речь о котором пойдет несколько далее. Здесь же уместно сказать хотя бы то, что даже если вещь оказалась не в полной мере полезной или даже вовсе бесполезной, стоимость ее остается такой же, как если бы она была потреблена обычным образом! Совсем иначе обстоит дело с ее ценностью.

Март 2019 г.