Читать книгу Главный калибр. Книга мужчины - - Страница 4

Когда папа и в этот раз сказал: «ты сам думай, взрослый уже», я все-таки икнул. Да, он давно меня приучил к мысли, что я «сам с усами». Мне уже 14 лет, получил паспорт (так что теперь уже не Мишка, а Михаил Федорович!), сам себе покупаю вещи, езжу по городу на автобусах, записываюсь в кружки, умею машиной управлять, в классе всегда на первых ролях, на даче делаю что хочу – ухожу на речку, строю штабы в лесу, гоняю на мопеде…

Моя кругленькая физиономия чаще всего улыбается, потому что все в жизни у меня идет как надо.

И еще я, говорят, «крепкий от природы» – шире остальных пацанов, тяжелее, и еще я сильнее почти всех. Никто меня не мутузит, никто мне не страшен. Папы только боюсь, он строгий.

Значит, я уже взрослый совсем. И что желаю – то и делаю.

Чего еще мне желать?

А пожелал я пойти к пожилому и неторопливому Виктору Семеновичу. Он капитан «ушаковцев», моих друзей, а я давно хотел на яхтах научиться плавать. Отучился у него годик, и он пригласил нас, учеников, покататься на его большой яхте. Это двухмачтовый «Наследник», длинный низко сидящий в воде корабль, черного цвета, с большой рубкой. Мне очень понравилось, отошли от причала – и яхта кааак полетела по воде!

Только вода бурлит и шипит, и ветер в ушах, и накренился «Наследник» слегка, напрягся как собака в охотничьей стойке. И так грациозно идет по волнам, изящно, очень приятно! Внутри кровати и газовая плита, нам сразу старшие матросы вскипятили чай, дали булочки, печеньки.

Я сидел, хрустел, пил, и мне это все стало еще интересней. И я почувствовал, что здесь совсем все по-взрослому.

Еще вспомнил, как Виктор Семенович рассказывал про старинных русских адмиралов, что они тоже начинали свою жизнь с хождения на похожих яхтах.

Павел Евгеньевич – второй капитан дружины ушаковцев – худой, слегка сутулый, с горбинкой на носу и всегда готовым добродушно усмехнуться лицом, также говорил о ботиках, ялах, шлюпках и яхтах, как о школьных партах для адмиралов.

Может, и мне адмиралом можно стать?

Решил: ушаковцем быть хорошо.

(«взрослый уже…», шепчет кто-то внутри…)

Потом ушаковцы построили маленькие яхточки из фанеры – «швертботы». Они и меня приглашали их делать, я там освоил всякие инструменты, научился клеить эпоксидными смолами, размечать заготовки, резать, грунтовать корпус, красить.

Яхточки у ушаковцев не такие, как в интернете (смотрел специально): черные, с широкой белой полосой по борту, а на полосе – как будто окна для пушек, «портЫ» называются. Спереди длинный нос и палка торчит под углом вверх, как на старинных фрегатах. Вид классный! Бригантина какая-то.

Я когда сел в такой швертбот, дух захватило! Он как живой: не стоит на месте, ерзает подо мной на воде. Легкий, чуть ветер дунул – моментом унесся от причала! Я там сначала был шкотовым матросом, это когда сидишь у мачты и тянешь паруса за нужные веревки. Потом мне дали порулить. Ооо, этого не забыть никогда.

Схватил румпель дрожащей рукой, а тут ветерок рраз! Швертбот мигом вбок кинуло, мы с экипажем едва успели броситься на другой борт! И скорость тоже сразу разогналась, как у моторки! Я на что не пугливый, а сдрейфил и румпель выпустил. Лодочка сразу развернулась носом к ветру и встала как столб вкопанный, только волна плеснула внутрь.

Пока унял дрожь, пока пришел в себя, пара минут прошла. Пацаны в экипаже помогли – подсказали, что делать. Взял я снова румпель, повернул в нужную сторону, яхта развернулась и бойко полетела вперед. Очень острое управление у нее, чуть сантиметрик румпелем шевельнешь – прямо кидается в сторону.

Глазами моргнул, глядь – уже в берег воткнулся.

Вспотел пять раз, пока к берегу яхту привел. Когда вышел на пирс, оказалось – весь дрожу и ноги подгибаются. А считал себя спокойным и невозмутимым…

В общем, папа сказал «думай сам».

Я подумал: зовут в большое плавание. И причем туда, где я и так давно хотел побывать – в Севастополь. Сердечко мое стукнуло, капитан что-то еще говорил о трудностях, о слезах (при чем тут слезы, мы маленькие, что ли..?), о холоде и голоде, но я мимо пропустил – я ведь сильный, не трусливый, многое умею, так что ерунда все это. Лишь бы парни-матросы попались не сопливые.

…На четвертый день плавания стало понятно. Весь экипаж сопливый, кроме Павла Евгеньевича. Заступаешь на вахту – толстый белобрысый Леха сразу намыливается как бы невзначай юркнуть в рубку и там вроде карту изучает. Через десять минут вспоминаешь о нем, заглянешь в рубку, а он дрыхнет с широкой улыбкой! Саня долговязый сидит рулит, орлом глядит, а потом раз, и свалится в кокпит. Хорошо, что не за борт. Ваня, тощенький и белобрысый, вроде смотрит вперед, глазами хлопает, и вдруг нате: вылезает из-за паруса огромный ржавый танкер. Еле успеваешь отвернуть! Куда он смотрел? Почему молчал?

О, капитан проснулся, скоро смена. Я хлопнул кругленького Леху по спине, давай мол чайник ставь. Да забыл, что капитан сначала молится (как будто в церкви, смешно так), а потом уж чай все пьем. Леха после молитвы мне тихонько говорит:

– Чего он молится, как в кино? Мне так неловко от этого. А ты тоже, что ли, молишься? Я просто так стою рядом.

Я ему сказал, что так надо, и все тут. Дисциплину надо поддерживать, понимаю ведь!

Шестой день. Смену сдал – смену принял. Это мы так всегда делаем, когда рулевой меняется: новый вахтенный рулевой принимает управление и говорит: «руль взял», а старый рулевой отвечает «руль сдал», и с него тогда снимается ответственность за яхту. Теперь новый рулит, командует, отвечает за нас.

Пойду погуляю по яхте. Она старая у нас, ее десять метров длины многое повидали. Палуба давно не белая, а желтоватая, краска местами облуплена, леерные стойки кривоваты и некоторые шатаются, и в каюте тоже все не новое. И еще в ней в палубе щели есть, в них при шторме вода набрызгивается и протекает. Капает на койки, за шиворот затекает, когда лежишь. От этого не высыпаешься и потом ходишь сонный по кораблю.

Залез в каюту, она тесновата, но все нужное под рукой. Загляну-ка под койку, которая на корабле называется «рундук» – типа сундук, на который рухнешь и спишь (я так себе объяснил название). Там у меня фонарик есть для того, чтобы ночью светить на карту, а то яхтенный фонарь большой и неудобный.

Ну вот, вооружился, теперь я вообще все знаю и умею, никакая вахта не страшна. Хватаясь за деревянные поручни в каюте, выполз наружу. Красота вокруг! Солнышко, тугой ветер пихается, волна бодренькая такая. Берега все дремучие, с густым лесом, слева пониже, а справа горки.

Меня сразу окликнул рулевой, это сейчас наш Ванька чернобровый:

– Возьми руль, Мишань, дай в туалет схожу!

– Ну, давай, только не как в тот раз.

В прошлый раз он так же попросился, а сам ушел на корму и там заснул. Я целых десять минут его будил.

Не, матросы у нас вообще «печалька». Что за люди, не понимают что ли, что надо меня слушаться?! Сколько раз им говорил, чтобы не спали на вахте. Сопливчики.

На десятый вечер капитан Павел Евгеньевич нас собрал перед вахтой, как обычно, у карты, и стал нам подробно объяснять наш маршрут. Туда ходи, сюда не ходи. Этого бойся, этого не бойся. Да знаю я!

_________

Привычно уселся на место рулевого. Окинул морским взглядом горизонт, вспомнил ориентиры с карты, которую только что смотрели, и задумался о жизни.

Вот чего мне не хватает?

Все есть. А чего-то тянет внутри, не понимаю, но ощущаю. По-моему… по-моему, мне пока непонятно, зачем я живу.

Так, в раздумках, тянулось время нашей вахты…

Внезапно прямо над головой оглушительно хряснуло небо.

Грохот, взрыв, выстрел!

Удар грома бахнул одновременно с молнией, шибанувшей в десяти метрах от борта. Осколки воды полетели в разные стороны, меня обдало озоном и жутким страхом! Быстро оглянувшись, я увидел страшные черные «когти» по нижнему краю огромной штормовой тучи. И как я ее пропустил!!

Стянуть большой кливер на палубу, быстро!!! Иначе нас всех порвет!

Следующие три часа моей вахты слились в одну длинную войну с рулем и безумными шквалами ветра. Яхту трепало, мачты било крупной дрожью от напряжения, ливень с бесконечными полотнищами воды, так что видно было только саму яхту и пару метров впереди нее. Хлестало от души.

Наши «сопливчики» сразу юркнули все в рубку, и оттуда торчали их огромные круглые глазищи. Потом стало еще более дико шпарить, но они уже очнулись и стали выползать наружу (суровый взор Павла Евгеньевича как бульдозер выгребал их…). Санек не юркнул со всеми, помог кливер смайнать, и теперь пытался с независимым видом усидеть на пляшущей палубе, остальные с уважением на его посматривали.

Капитан сразу моментом отреагировал на шквал, резко отдал все нужные команды, все проверил, и теперь неторопливо оделся во все штормовое, вылез на палубу, поправил паруса и сел рядом. Он был спокоен, хотя все вокруг свистело и ревело.

А у меня все внутри неприятно заныло, потому что стало доходить: что именно с нами случилось бы, ударь молния в яхту. Мы бы просто испарились бы вместе с яхтой.

Шторм еще крепчал.

Мои глаза метались от тучи к парусам, на компас и вперед по курсу, а мое «я» как-то заворочалось в груди. Страх стал непреодолимо вползать в меня. Стала чувствоваться прямо-таки «кожей тела» глубина воды под нами, хлипкость яхты (хотя раньше она казалась мне очень крепкой), и еще моя недолговечность.

Вспомнил, что мой дядя умер совсем недавно в возрасте 22 лет от нелепой случайности на работе. Сердце металось внутри груди, уже хотело выпрыгнуть наружу!

И вдруг я ощутил, как Кто-то большой встал рядом с моим правым плечом. Я дернулся поглядеть, кто же это появился на яхте? Никого! Но ощущение стало совсем устойчивым, надежным. Стало понятно, что Он даже не просто большой, а совсем необъятный. И еще какой-то чересчур спокойный, не по-человечески даже.

И еще добрый, или лучше – сочувствующий.

И всесильный.

Я тут же увидел свое «я» рядом с этим «Кем-то». Оказалось, что «я» совсем-совсем малюсенькое! Раньше думал, что я довольно большой и такой, что ли, влиятельный человек, а теперь даже радостно засмеялся: стало смешно от своей же глупости.

И дальше увиделось, что быть малюсеньким, это не значит быть нелюбимым. «Он» реально любит меня! Это ощущается всем собой, даже не знаю, как объяснить.

Ну, просто знаю это, и все!

И с этой секунды мне вдруг стали очень дороги мои сопливчики. Они маленькие просто еще, на 2—3 года младше меня, а я их презирал за то, что они не умели себя вести «как я». Дак я-то тоже не умел себя так вести три года назад!!

«Он» как-то дал понять, чтобы я не боялся штормяги, потому что она скоро пройдет безопасно для нашего «Наследника», и мы не погибнем. Не словами, а просто стало понятно, и все тут.

Я сразу вспомнил крапивинских «Святых Хранителей». Елки ж, какая чушь! Неужели он, Крапивин, не понимает, что это не Хранители, а Отец мира, то есть Бог? Ты вот как думаешь: такая Встреча бывает не у каждого? А может, и у каждого! Просто не каждый это хочет оценить и принять, и потому быстро забывает. Проще забыть Его, сделать вид, что Его нету, потому что если Он есть – то я обязан ради Него что-то делать, слушаться Его, и это трудно (я потом это понял).

Ох, парни, я стал совсем другим. От старта прошло всего две недели, а мне вчера ребята сказали, что я перестал их ругать и презирать, и они этому очень рады.

Сегодня Леха вообще подарил мне кораблик, который сделал из твердого пенопласта. Я растрогался, даже слезинка выскочила из глаза, ведь гонял же этого Лешку всю дорогу. С Ваней тоже помирились, а то я его очень плохо обозвал, и мне было так же плохо по совести.

Когда шторм кончился, мы по команде капитана осмотрели наш корабль. Ветрище немного порвал нам один парус, а еще накидал веток с далекого берега на палубу. Сейчас светит ясное солнышко, так хорошо уже! Идем под моторчиком, и я только что сменился с вахты и вот пишу это все тебе, зная что ты не все сразу поймешь. Ты подумаешь, что это все выдуманный рассказ, а он не выдуман, а всамделишный.

По реальным событиям, как наш капитан говорит.

Я теперь тебе открою, чего мне не хватало. Мне Его не хватало, и теперь Он со мной. И теперь я узнал смысл моей жизни. В чем он?

Это ты, брат, давай сам ответ ищи. Что сам найдешь, то тебе намного дороже.