Читать книгу Алтай. Аномалии # Торшерная терапия 3 - - Страница 4

Через маленькое оконце в комнату почти не проникал свет. Её освещали несколько свечей. В углу чадила слабо горящая палка, видимо, лучина. В окровавленных тряпках лежала женщина. «Рожает» – пронеслось в голове Тамары.

Плотный воздух наполнял запах свечей и крови.

К роженице подошёл мужчина в чёрном халате, сделал укол. Это был Антон. В его руках блеснул скальпель. А в роженице Тамара узнала свою прапрапрабабушку Параскеву.

Тут солнечный луч, пробившийся сквозь неплотно задвинутые шторы, разбудил её.

«О Боже! Ужас какой. Приснится же такое. И почему халат чёрный?..»

– Бли-и-ин! Ну зачем так рано, сегодня же суббота, – произнесла девушка, смахивая пот со лба. – Алис, хочу кофе, включи машину.

В ответ тишина.

– Алиса-а-а! Оглохла? – с раздражением крикнула Тамара.

В ответ тишина.

– Чёртовы роботы! Скоро точно будет восстание машин, как в кино.

И тут девушка вспомнила, что пару дней назад брат взял у неё ключи и устроил в квартире вечеринку. Молодежь так домогалась до Алисы, просто задолбала разного рода просьбами, нагрубила, и умный бот обиделся. Алиса вырубила электричество, интернет, заблокировала всё, что только можно, входную дверь в том числе. Тусовщикам пришлось сидеть при свечах два часа и ждать, когда робот перестанет обижаться. А потом Алиса заработала со сбоями, её пришлось отключить и вызвать мастера.

Зазвонил телефон.

– Привет, Антон! Ты чё так рано? Суббота же.

– Здравствуй, Томик! Вообще-то ты звонишь, и я спрашиваю: «Ты чё так рано?»

– Наглость какая! Будит в субботу и переводит на меня стрелки. Скажи лучше, что соскучился.

– Соскучился – не то слово, но звонишь мне ты. Ладно, спорить не будем. Есть предложение: раз уж мы проснулись, давай разбудим Владку с Жориком и все вместе рванём к тебе в деревню. На Малиновое озеро сходим, полюбуемся, а может, купальный сезон откроем. Сегодня тридцатое апреля. Гуляем первого и второго мая. Праздник всё-таки. Мир, труд, май. Надо отметить. Нельзя же постоянно учиться.

На улицах Рубцовска было безлюдно. Большинство людей свалили на дачи или в гости – ведь можно гулять целых три дня. Ребята загрузили свой «патриот-медведь» продуктами, одеялами, подушками и всякими нужными вещами. Дом в деревне старый, ездят туда редко, и лучше всё необходимое взять с собой.

Погода стояла жаркая.

– Ребят, а давайте сразу на озеро рванём! Оно в мае особенно красивое, слишком малиновое, что ли, – предложила Влада.

– Ну уж нет! Сначала вещи выгрузим. Надо дом проветрить, пыль смахнуть, – возразила Тома.

– Поддерживаю Томку. Я хочу приехать, пивка испить. А если на озеро, то зависнем там, и я буду только слюни глотать. Знаешь ведь: малейший запах спиртного – и двигатель не заведётся. Датчики чётко сработают. Озеро на завтра отложим, – сказал Антон.

– Ох, Владлена Октябревна! Любишь ты смуту наводить. Не зря тебе имя революционное дали. Как там полностью звучит? Владимир Ленин?

– Да, Жорик! Родители мои патриоты и двинутые на всём этом. Отца Октябрь зовут, а его прабабку нарекли СталИна. В честь полководца Сталина. Раньше модно было, а мои родители, видимо, старомодны. Сейчас всё больше Агриппины, Агашки, Ярополки, Властимиры. Представляешь, тебя бы звали Георгий Ярополкович? – засмеялась Влада. И все заржали.

Так с разговорами время в дороге пролетело быстро. Деревня Верхние Михали показалась из-за поворота.

Тёплый день переходил в прохладный вечер. Птицы угомонились, и молодёжь перешла в дом.

Было сыро, парни растопили печку, а для уюта разожгли камин. Допотопный чайник засвистел, и девочки засуетились.

Антон зажёг свечи, и стало волшебно.

Пламя в камине выплясывало шаманский танец, ему вторили тени на стенах. Жорик достал варган, и всё погрузилось в волшебные звуки музыки души.

– Тамар, расскажи нам про этот дом, а то мы сюда приезжаем и ничего о нём не знаем, – попросил Георгий. – Откуда он у вашей семьи? Ты говоришь, что он очень старый, и в то же время он построен в 90–е годы прошлого столетия. 60-70 лет для сруба – достаточно много.

– Этот дом построили ещё в XIX веке. Ну, не этот, конечно. На этом месте. Перестраивали дважды. Но фундамент и подпол остались те же. Печку и камин перекладывали лет двадцать тому назад. Родители ездят на другую дачу. Вот только мы набегами заваливаемся, да дед Макар иногда своих родственников пускает, его избушка совсем плохонькая. Он следит за домом, протапливает, если я позвоню заранее, чтобы приехать в тепло.

– А кто тут жил в XIX веке, не знаешь? – с шумом отхлебнула чай Влада.

– Знаю. Жила здесь моя прапрапрабабка Сара. Потомственная ведунья.

– Сара? Ты еврейка? Я не знал, совсем не похожа, – удивился Георгий. – Впрочем, это не важно, просто так спросил, из праздного любопытства.

– Нет, не еврейка. Раньше в этой деревне имена младенцам давал поп. И не только в этой. Это вообще было распространено. Так вот, в Михалях был вредный батюшка. У тех, кто побогаче, ну, кто мог заплатить, нарекал детей русскими именами: Николай, Пётр, Анна, Клавдия. А у бедных или тех, к кому неприязнь испытывал, еврейскими. Знаешь ведь, как к евреям относились.

Отец Сары был знахарем. Травами лечил. Батюшка его за это сильно недолюбливал. Вот и назвал новорождённую Сарой. Сара Игнатьевна. Даже смешно. И в этой деревне много было Сар, Абрамов, Ревекк, Марков… Влад, плесни-ка чаю. В горле пересохло. Ну что, продолжать?

– Да, да, – в один голос сказали парни.

– К Саре приезжали отовсюду. Она лечила ожоги – так, что и следов на коже не оставалось, – ангины, экземы, ревматизм. Замуж вышла, родила дочку Параскеву. Девочка была совсем маленькой, когда отца забрили в рекруты на 25 лет. Так раньше везде было. И тянули лямку бабы в одиночестве. Параскева росла смышлёной девочкой и училась ремеслу матери легко. Помимо трав, она отлично умела раскидывать карты, гадала на рунах, на бобах и обладала даром ясновидения. Кстати, была грамотной.

– А я-то думаю, почему у тебя так развита интуиция. Это ж наследственность. Говорю вам как генетик.

– Не перебивай, Антош! Рассказывай, Томик, так интересно, – выпалила Влада.

Жорик пошуровал кочергой в топке, отчего вылетел столб искр, подбросил в камин дрова – и занялось пламя, затрещали поленья.

– Сара умерла, когда Параскеве было лет шестнадцать. Девушка была сказочно красива. Несмотря на то, что вся деревня обращалась к ней с разными просьбами, её не любили. Женщины ревновали к мужьям и женихам, завидовали красоте, а мужчины не могли простить гордости и неприступности.

В Параскеву был влюблён местный художник. Этот парень работал в храме писарем и мог урвать немного бумаги. Благодаря его наброскам мы знаем о красоте Параскевы.

Писарь-художник и спас свою возлюбленную от лютой смерти. Он узнал, что женщины подговорили своих мужей сжечь Параскеву, потому что она ведьма и виновата в том, что лето стоит засушливое и в деревне горят дома. А может быть, это придумки. Ведунья и сама знала, что против неё замышляют. Собрала узелок и исчезла.

Народ пришёл, а ведьмы нет. Подожгли её дом. И тут начался сильнейший ливень и погасил пламя. К концу третьего дня дождь прекратился.

– А куда же исчезла Параскева? – спросил Антон.

– Известно, что она жила у подножия горы Бабырган. А как она туда попала, как вернулась сюда – не знаю. У нее родилась дочка Эмилия, а о муже сведений до нас не дошло.

Часто мне снится бабушка-ведунья. Такая, как на портрете. И всё просит спасти ее сына, хотя, говорю же, у неё была одна дочка. Не могу понять, к чему бы это.

Смотрите, я вам фотографию портрета Параскевы покажу в телефоне. Мои предки очень аккуратно хранили старые документы, рисунки, дневники, фотографии. Семейные традиции, память о роде – главная ценность в нашем доме.

Ребята с любопытством рассматривали изображение. Вдруг дом стало потрясывать, свет заморгал, уши заложило, все ощутили головокружение.

– О нет! Когда уже всё утихомирится?! Этот квантовый скачок столько лет не даёт покоя, – прошептала Влада.

– А как ты думала? Это чтобы жизнь раем не казалась. Живём при коммунистах, бесплатно лечимся, бесплатно учимся, ЕГЭ отменили, квартиры государство выделяет. Дальше продолжать?

– Нет, Жорик, не продолжай. Ты хочешь сказать, что коммунисты виноваты, – хихикнул Антон.

– Масоны, рептилоиды, интервенты, – поддержал Жорик.

– Кроме шуток, парни! Меня тошнит, и мне страшно.

– Влада! С твоим именем не надо бояться. И вообще, медики ничего не должны бояться. Хирургия рулит, а ты – «тошно».

– Так, друзья, предлагаю наполнить бокалы и выпить вина. Сегодня необычный день. Вернее, ночь. С 30 апреля на 1 мая. Ну, кто знает? – воскликнул Антон.

Все переглянулись, и тряска прекратилась, будто дом тоже хотел услышать, что за ночь сегодня.

– Этой ночью выходит нечистая сила подпитаться нашими страхами. Ведьмы, колдуны и прочая нечисть собираются вместе для обмена опытом, – зловещим голосом прохрипел Антон. – Это Вальпургиева ночь.

Существует свод правил, как себя вести, чтобы не огрести неприятностей от нечисти. Главное – не выходить на улицу и праздно не шататься. И ещё: входная дверь должна быть заперта, окна зашторены.

– Понятно, – произнесла Влада.

– Тамар, а пошли в подвал. Ты говорила, что он старый. С XIX века не перестраивался, а может, и с XVIII-го, – сказал Жорик.

– Не забудь взять свой саквояж. Ты же его везде с собой таскаешь, – съязвила Влада.

– Байкер-хирург не может без специальной поясной сумки. Вдруг помощь надо оказать экстренно? Может, погулять выйдем? Тепло, подышим весенним воздухом, – призвал Жорик.

– Жорж! Сказано не шататься праздно по улицам – спускаемся в подпол. Там безопаснее, – заржал Антон.

– Ребят, вы в это верите? Врачи, занимаетесь два года космической медициной, пропедевты, хирурги – и Вальпургиева ночь. Артисты! Ладно, пошли в подвал.

Скрипучая дверь поддалась не сразу. Парни открывали её вдвоём. В лицо ударила волна затхлого воздуха с запахом сырости, плесени и старья. Каменные ступени вели в темноту.

– Уа-ха-ха! Я ужас, летящий на крыльях ночи, – ржал Антон

– А я вампир. Сейчас я попью свежей кровцы, – вторил ему Жорик.

– Хватит идиотничать! Ну правда, это не шутки, – шикнула на парней Влада.

Мощный фонарь осветил квадратную комнату с пыльными стеллажами со свертками и коробками. Там же стояло несколько банок с соленьями.

– Грибочки! Выдержанные! Какая прелесть! Может, возьмём, угостим Марьпалну? Достала она с теорией Дарвина. 2050 год на дворе, а она всё туда же.

– Нет, Жорик, эту грибочками не возьмёшь, даже вековыми. Боюсь, и сотрясение мозга не поможет, – зловеще произнёс Антон. – Только вампиризм спасет нас.

Дом опять затрясло, фонарь заморгал и погас совсем.

***

Глаза привыкли к темноте, тряска прекратилась. Перед ребятами вдруг открылся коридор, в конце которого виднелся тусклый свет.

– Ну что? Идём, – прошептал Антон.

– Естес-сно. Должны же мы узнать, что там, – ответил Жорик.

– Вы как хотите, а я не намерена больше шататься по подвалам. Знаете, что обозначает свет в конце тоннеля? – возмутилась Влада.

Все вопросительно смотрели на Тамару: она ведь хозяйка дома, а значит, и подвала.

– Конечно, я бы хотела пойти на свет. Интересно же! Но Влада не желает.

– Не пойду. Вальпургиева ночь. Я боюсь.

– Оставайся, Влад. Давай я тебя провожу наверх, а сам вернусь. Ты будешь нас ждать, – сказал Георгий.

– Ага, конечно. Так я и осталась одна ночью в доме. Страшно. А потом я сгорю от любопытства. Хочу быть в курсе всех событий. И вообще, мне уже не страшно. Саквояж ведь с собой.

– Вперёд, друзья, – и Антон вытянул руку, указывая путь.

Все двинулись по узкому коридору. Георгию пришлось пригибаться, чтобы не задеть потолок головой, а остальные пригнулись интуитивно. Когда подошли к свету, то оказались в небольшой квадратной комнате. Лестница вела вверх, к двери в потолке.

Вдруг от стены отделился маленький человечек. Девочки от неожиданности вскрикнули. Карлик что-то быстро лопотал, но никто не мог разобрать его слов. Сверху доносились женские стоны, крики, разговоры.

Владу начало тошнить. Голова кружилась. Но, сделав над собой усилие, девушка успокоилась.

Тамара собралась сразу. Перед глазами всплыла картинка из сна, словно художественный фильм. Так описывают свое состояние ясновидящие. «Боже! Неужели эти видения связаны с квантовыми аномалиями? – подумала она. – Надо оказать помощь роженице. Срочно! Промедление смерти подобно. Откуда я это знаю? О, как болит голова».

Антон и Георгий начали допытываться у карлика, где они и что происходит. Кривые ножки карлика подкашивались от страха. Он судорожно перебирал трясущимися пальчиками чётки и беспрестанно что-то нашёптывал.

– Слышь, парень! Ты давай не дрейфь. Мы тебе ничего плохого не сделаем. Успокойся, дружище, – тихо произнёс Антон, присев на корточки.

– Скажи лучше, куда мы попали и что там наверху происходит, – попросила Влада.

Поняв, что это женщина, карлик немного успокоился.

– Ребят, я не из робкого десятка, но мне жутковато стало. Тоннель этот, стоны наверху, ахондрик встречает. Чертовщиной попахивает, – прошептал Георгий.

Тамара вытащила из уха золотую серьгу и протянула карлику:

– Не бойся, дорогой! Вот, возьми подарок. Только расскажи нам всё: что происходит, как тебя зовут и где мы. Я тебе ещё подарю.

Маленький человечек взял подарок, покрутил в руках, рассмотрел, попробовал на зуб и явно остался доволен. Протянул руку за второй серьгой.

– Расскажи сначала, а потом получишь. А то ишь хитренький какой. Ну! Как тебя зовут?

– Мое имя Горисвет.

– Отличное имя. Гóра, значит, почти Жора, – сказал Георгий и протянул руку Горисвету.

Тот помялся и робко протянул свою маленькую ручку, которая буквально утонула в ладони Жорика.

– Не тяни, Гора, подарок ждёт тебя. Давай рассказывай, где мы и что происходит наверху. – И Тамара показала ему серьгу на ладони.

Окончательно успокоившись, Горисвет начал рассказ:

– Года два тому назад в наш скит забрела девушка. Верховный жрец не любит принимать людей со стороны, а тут девушка, да ещё зеленоглазая, со светлыми волосами. Не иначе – ведьма.

Яромир собрал совет.

Его жена тем временем затеяла купать двухлетнего сына. Стала выливать в таз кипяток из чана, а малыш подбежал и сел в корыто. Ужас, который испытали жены Яромира, передать словами невозможно. Мальчика практически сварила родная мать.

Тут подоспела Параскева – та самая странница. Она взяла ребёнка, стала читать молитвы над ним, достала из своего узелка баночку со снадобьем и обмазала тело малыша. Она так уверенно всё делала, что все забыли, что она пришлая. Да и суета поднялась ужасная.

Ребёнок успокоился, перестал плакать. Потом девушка пошла в лес. Из собранных трав приготовила отвары и поила ими мальчика и его мать. Ночью Параскева сказала выкопать яму, развести в ней огонь, и приступила к приготовлению дёгтя. Через два дня, когда снадобье было готово, мазала им малыша.

Яромир плохо относился к христианам. В его скиту царили языческие обычаи, но Параскеву он не тронул. Даже непонятно, что на него подействовало и почему он позволил ей лечить единственного сына.

Мальчик быстро пошёл на поправку, и даже шрамов от ожогов почти не осталось. А Параскева тем временем вылечила у самого Яромира шишку на шее, которая болела и беспокоила его.

Владыка побоялся вызвать гнев Богов и позволил Параскеве остаться жить в скиту, только в избе, расположенной в отдалении от поселения. В ней всегда жили знахарки, колдуны. Меня приставили к ней. Учиться, следить, прислуживать и обо всем докладывать хозяину.

Параскеву все побаивались, но ходили лечиться от разных недугов. Она уходила в лес и пропадала там по нескольку дней. Говорили, что видели, как она поднималась на Бабырган, хотя женщинам из скита это было запрещено.

В середине липня, ранним утром, раздался гром неимоверной силы. Земля содрогнулась. Люди видели, как с небес на землю падал светящийся шар. Бабырган стонал, вода в Катуни пенилась и бурлила, как в котле. Звезда упала на землю.

– Липень – это что? Ребят, кто знает? – спросила Тамара.

Все посмотрели на Владу.

– А чего вы на меня смотрите? Это ж не про революцию 1917 года. Что-то древнее. Слушайте, я что думаю: липень – липа цветёт. Июль у славян. Это же язычники. А звезда с неба – не знаю, что это.

– Горисвет, а какой год сейчас? Владыка говорит об этом? – спросил Георгий.

– От сотворения мира?

– От Рождества Христова.

– Сейчас 1910-й.

– Значит, звезда упала в 1908 году. Ребята, это Тунгусский метеорит. Вот это нас занесло. Поздравляю! Мы попали во временную петлю.

– Жорик, какой Тунгусский?! От Бабыргана до Тунгуски тысячи километров.

– Антон, так падение метеорита слышал весь мир, а лес был повален в радиусе полутора тысяч километров. Так что здесь его слышали будь здоров как!

– Так! Об этом мы позже подумаем, а сейчас надо что-то делать. Горисвет, а что наверху происходит? – волновалась Тамара.

– Параскева родила дочку. Это она меня сюда отправила. Сказала, чтоб я гостей встретил и всё объяснил, чтоб сына её спасли. Она хорошая, не обижает меня, защищает от владыки. Я люблю её.

– А владыка нас не выгонит? – спросил Антон.

– Владыка ушёл к двери.

– Что за дверь?

– Это дверь в соседний скит. Он как уходит туда, так дня три-четыре его нет. Стало быть, дня два-три не будет. А Ольга-повитуха пошла молиться богам и к другой роженице. Она нарасхват.

По скрипучим ступеням двинулись за Горисветом. После подвала казалось, что вышли на яркий свет, хотя всё было не так. В комнате чадила лучина, в углу на стене перед иконой Спасителя и Богородицы тускло горела лампада. Удушающий запах сгорающего воска и крови наполнял пространство.

В избе было просторно и чисто. Половики – дорожки из разноцветных лоскутков – устилали пол. Окно убрано белыми занавесками. Слева от двери – печка, за ней – разноцветная шторка. Под потолком висят пучки трав. Посередине комнаты – большой стол с различными склянками, стопкой тряпок и кастрюлей.

У дальней стены на кровати в кровавых простынях лежала молодая женщина. Светлые волосы разметались по подушке. Казалось, что она без сознания. Все узнали Параскеву – девушку с портрета.

Тамара побледнела как полотно. Влада поддерживала подругу под локоть.

– Надо осмотреть роженицу, – прошептала она. – Кто это сделает? Жорик, давай ты.

– У меня лучше получится. Я принимал роды не раз, – возразил Антон.

Влада достала из кармана влажные салфетки и протянула ему.

После осмотра был вынесен вердикт: Параскева родила одного ребенка, а второй, в поперечном положении, находится в ней. Без кесарева не обойтись.

– Как в таких условиях можно оперировать? Она умрёт от заражения. И чем вы оперировать собрались? Кухонным ножом? – возмутилась Влада.

– Не умрёт. Нож не нужен. Волшебный саквояж у меня с собой, – обрадовал друзей Антон. – Есть приём Кристеллера. Это когда ребёнка механически выдавливают. Его ещё нужно развернуть, но это опасно для жизни ребёнка и матери. Младенцу можно нанести серьёзные увечья. Знаю чисто теоретически, как это делается, но врачи во всём мире давно отказались от такого приёма. Так, Жорик, будешь ассистировать. Обезбол в твоей байкерской сумочке есть?

– Так точно!

– Влада – седация и свет. Давай, милая, блесни умениями в акупрессуре. Тамара – медсестра и свет. Надо мыться и готовить инструменты. Горисвет, нужна вода и мыло или чем вы моетесь. Быстро! Параскева может умереть. Работаем, ребята, – скомандовал Антон.

***

Параскева лежала измученная и счастливая, обнимая детей. Горисвет раздобыл чистые простыни. Повитуха была занята с другой роженицей, но всё равно было неспокойно: вдруг придёт – слишком уж странный вид у посетителей. Хотя к ведунье кто только не приходил.

Через некоторое время молодая мать стала просить спасти сына. Мальчик родился альбиносом. Она знала, что его ждёт смерть. Конечности альбиносов, их внутренние органы забирали для изготовления зелий, препаратов для различных ритуалов жреца.

– Параскева, а где отец ребёнка? Может быть, он поможет спасти сына? – спросила Владлена.

В этот момент открылась дверь, и в избу с потоком свежего воздуха вошёл высокий мужчина-альбинос. Он был очень красив: фарфоровая кожа, белые волосы, ресницы и брови, белая борода, светло-голубые глаза, отсвечивающие красным. Что-то странное было в его облике: то ли глаза, то ли лицо в целом. Просто он был не такой, как все.

– Владлена, это ответ на твой вопрос, – почти шёпотом произнёс Жорик.

Четверо медиков вышли в сени, пока Параскева общалась с любимым. На улицу выходить было стрёмно. Нужно было принять решение, что делать дальше, но все молчали. Вдруг Антон изменился в лице. На полочке, среди различных склянок, свёртков, пучков трав стояла пластиковая баночка с мыльными пузырями, в которые каждый играл в детстве. Парень взял бутылочку. На этикетке действительно было написано «Мыльные пузыри» и мелким шрифтом – инструкция. Срок годности не ограничен. Достал колечко, прикрепленное к крышечке, и дунул. Закружились радужные прозрачные шары. Все замерли в недоумении – немая сцена из гоголевского «Ревизора».

Молчание прервал вошедший Горисвет:

– Вам пора уходить отсюда. Будет неправильно, если кто-то увидит чужаков. Слишком вид у вас странный. Женщины в штанах, шапки непонятные.

– Скажи, откуда это у Параскевы? – Тамара показала баночку с пузырями.

– Это дочки Яромира оставили, я видел у них это. Параскева сама хозяйством не занимается. Ни скотину не держит, ни огорода. Она лечит людей, а ей несут в благодарность кто еду, кто одежду. К ней приходят толпы людей с разными недугами. Кого полечить, а кому судьбу предсказать, приворот сотворить, остуду. А детки любят её, вот и приходят тоже. Люди ждут обычно в сенях, около избы. Вот и сегодня. Ольга-повитуха сказала, чтобы все разошлись. А они опять стекаются. Пойду прогоню.

– Подожди, Гора. Может, знаешь, где Яромир бывает? Откуда он мог это принести? И скажи, чем здесь люди занимаются? – Жорик сел на корточки.

– Золото моют, звёздные камни раскапывают.

– Мне кое-что становится понятно, – заключила Влада. – Тут, похоже, орудует мошенник и аферист. Горисвет, а куда золото девается? Куда сбывает его владыка? Может, приезжает кто?

– Всё увозят в соседний скит. А владыка ходит туда через дверь. Я следил за ним. Только не выдавайте. Он убьет меня.

– Вот что я думаю: поскольку мы попали во временную петлю, надо искать портал, чтобы выбраться. Давайте вернёмся в подвал и посмотрим. Обычно где вход, там и выход. Но вряд ли это будет так просто, – сказал Антон.

– А Параскеву мы тут бросим с малышами?!

– Тамар, не бросим, а оставим дома. Тут её дом, её место. Мы помогли. Видимо, это была твоя миссия, а мы заодно, – произнесла Влада.

– Нет. Наша миссия не закончена. Надо младенца спасти от владыки и этому парню помочь. А то и его сожрут.

– Жорик прав. Нужен план действий. Девочки, разговорите Гору, узнайте больше о муже Параскевы, а мы с Георгием в подвал.