Читать книгу Крест человеческий - - Страница 2

Этой ночью падре Марко Гиллеспи не смог уснуть. Потолок гостиничного номера нависал так низко, что фантазии на тему прижизненного погребения назойливо роились в голове. Простыни были то слишком теплые, то некстати бодряще–холодны. Временами ему казалось, что он принял некий мученический обет, в соответствие с которым его ночь должна пройти в покаянном возлежании на жесткой упаковочной бумаге, устилающей мраморный пьедестал. Одеяло удушающим спрутом опутывало, теснило, сковывало. Тело в любой позе впадало в кинестетическую панику. Священник маялся: спасительный дремотный транс, предвестник сна, никак не приходил. Ночные фонари холодными ножами резали снотворный полумрак в комнате, отчего тот таял шипящим маслом, увлекая за собой последние надежды на сон.

Однажды, будучи в Риме по случаю епархиального собора, Марко останавливался в гостевом доме при аббатстве. Тяжелые шторы в номере на ощупь были такими грубыми, что Гиллеспи боялся получить ссадины от нечаянного к ним прикосновения. Тогда ему показалось излишеством светонепроницаемые шторы: свет – это дар божий. Сейчас священника одолевали богохульные желания об умиротворяющей тьме. Очень некстати накануне первого дня обряда. Быть может его, дипломированного экзорциста университета Regina Apostolorum, одолевают собственные демоны?..

Марко перевернулся на спину, протянул руку к прикроватной тумбочке, нащупал сандаловые четки. Отполированные за время долгих ночных бдений, бархатистые бусины привычно легли в руку. Легкий аромат дерева принес некоторое успокоение. Тем не менее, псалмы не складывались. Мысли упрямо отделялись от губ, шептавших священные тексты и возвращали Марко к событиям минувшего дня.

Доктор Бруно Мариани – по правде он и был причиной болезненного бодрствования. Психиатр позвонил экзорцисту на личный номер накануне его прибытия в Перрацце, настойчиво просил о встрече. Едва Марко сошел на перрон, Мариани схватил его под руку и усадил на ближайшую скамейку. Убежденный атеист и прагматик, он призывал Марко к поистине христианским добродетелям. Собственно, о любви к ближнему выверенным научным языком говорил доктор Мариани. Он терпеливо объяснял экзорцисту, что обряд над Даниэлой Леоне может стать пагубным в ее состоянии: девушка находится на крайней стадии истощения, она не перенесет такое измывательство. «Измывательство» – именно так выразился доктор. Впервые за многолетнюю практику Марко усомнился: он задумался над возможными последствиями обряда, который ему предстояло совершить.

Доктор утверждал, что состояние девушки – результат психической и, возможно, физической травмы. К сожалению, Мариани не удалось провести диагностику: отец Даниэлы, прилежный прихожанин и офицер полиции в местном участке, по религиозным соображениям не позволил доктору остаться с дочерью наедине. В присутствии отца Даниэла замкнулась в себе, психиатр не смог прояснить детали ее состояния. Однако, он был почти уверен, что у девушки тяжелый психоз.

Звонок будильника разогнал подкравшуюся было дремоту. Наскоро – душ, неожиданно обжигавший то огнем, то холодом. Бритва, будучи продолжением нетвердой после бессонной ночи руки, оставила несколько порезов на шее – ранки укоризненно саднили. Священник аккуратно застегнул колоратку, стараясь не запятнать кровью ее белизны. Воротничок жестко окольцевал шею, заставляя держать голову прямо. Рука подвела его снова, когда в результате неосторожного движения, Марко оборвал верхнюю пуговицу пиджака. С неприятно громким стуком она заплясала по полу. Наклонившись, Марко подхватил холодную металлическую горошину, ответившую прикосновением рельефных элементов декора. На ощупь легко угадывался крест. «В ближайшие дни мой крест будет особенно тяжёлым», – мысль неприятно стыла в груди. Экзорцист спешно помолился. Сутана с тихим шорохом черной габардиновой ткани бережно легла на плечи, очки в тонкой оправе привычно обняли переносицу, шляпа мягко сдавила виски. Номер попрощался со священником латунным холодом дверной ручки. Марко вышел навстречу хмурому дню поздней осени.