Читать книгу Абиом Биам - - Страница 7

«Река всё знает. Все слёзы в ней» говаривал дедушка у Акио, когда они, бывало, сидели на берегу реки Опь в деревне Набуж, куда Акио ездил почти каждое лето. Вот и эта речка, вобравшая в себя всё, что когда-то излилось, испарилось, выплакалось из мира вокруг, знала всё и сейчас несла в себе человека, который в отличие от неё всего не знал и в особенности не знал, что ему делать дальше. Его щека вмялась в кору бревна, веки постепенно сползли по глазам и на какое-то время ему стало совершенно безразлично будет ли что-то вообще дальше.

Речка несла бревно то вдоль обрывистого берега, то вдоль пологого, то закручивала в водовороте и проносила под нависающими ветками, то вновь отпускала. Всё как когда-то с дедушкой на лодке, когда они просто сели в неё и отдались на волю течению. Дедушка загадочно говорил тогда (он всегда любил так говорить): «Река расскажет тебе кто ты есть» или «Всё вокруг говорит, учись понимать язык природы. Даже песок, казалось бы, безмолвный, но и тот многое может рассказать о всём вокруг и о тебе». Тогда они плыли весь день и довольно далеко унесла их река от деревни. Настала ночь, наверное, сама тёмная из всех ночей, которые когда-либо видел Акио. И небосвод усеялся бесчисленными огоньками неимоверно ярчайших звёзд, будто реле напряжения в них кто-то крутанул в крайнее положение. В ту ночь Акио впервые в жизни увидел, как то тут, то там по небу чиркают световые полоски – это в атмосфере сгорали космические камни. Бе́рега видно не было. Акио стал замерзать, о чём сказал дедушке. На что тот ответил: «Вот вёсла, греби к берегу. Там разведём костёр, согреемся». Акио возразил, что не знает где берег, в такой темноте ничего не видно и дед ответил: «У каждого человека есть чутьё – особое чувство. Послушай его, оно всегда видит и видит не только то, что могут увидеть глаза при свете, но и то, что никакой орган не увидит – оно знает будущее, его разновидности». Акио взял вёсла и стал грести. Долго он грёб, но в берег лодка так и не утыкалась. И вновь дедушка сказал: «Ты гребёшь умом, греби чутьём. Послушай в груди, что говорит оно. Представь в голове, что ты хочешь, попроси чутьё помочь отыскать путь и далее наблюдай тепло или холодно в груди, расширение или сжатие там ощущается. Так оно говорит». Акио сделал всё в точности и к его радостному удивлению оно и впрямь заговорило. Когда он думал грести в одну сторону, в груди похолодело и сжалось – значит путь неверный. Так он перебирал направления, пока не ощутил приятное жжение и ощущение наполняющего расширения – вот и верный путь. Несколько раз случалось, что в груди вновь холодело – это означало, что он сбился и тогда снова он отыскивал нужное направление и затем уже не сводя взора с чутья, догрёб до берега. Послышался приятный шипящий, похрустывающий звук захода лодки на песок. Летящие космические камни продолжали рисовать росчерки на небе. Дедушка разжёг костёр, поставил палатку, а Акио, возможно впервые в своей жизни, ощутил, что мир полон волшебства.

********

Течение занесло бревно в небольшой закуток и близкий звук пошлёпывающих по берегу волн привёл Акио в чувство, веки слегка натянулись и через приоткрытую щелочку скользнул свет. Он быстро вспомнил что произошло и как он оказался в воде. Гонимый мыслями о бурготе, который, как всё ещё думалось, его преследует, Акио, словно рыба с неокрепшими плавниками, поволок себя на сушу. Отскоблил от коры бревна помятое лицо и начал запрокидывать одну конечность за другой, поступательно выбираясь на землю. Берег был обрывистый и куда занесла его река он не понимал, ведь для этого нужно было видеть вдаль, а обрывистость с нависающими корнями деревьев сверху совершенно закрывали от него ту даль. Нужно было взобраться выше, но эту задачу сильно осложняла посеревшая рука и бок, которые отягчали и без того обессиленное тело: правая рука так и висела безжизненно, чувствительность во всём правом боку низведена в ничто, будто и нет вовсе этой части тела, она как-бы отмерла и лишь висит грузом.

Страх от дышащей в спину смерти, шокирующие воспоминания от произошедшего в пещере, хаотично бьющаяся несуразица в голове и страстное желание жить, соединившись в одно, всё это дало нужный заряд и Акио ощутил силы достаточные для того, чтобы подняться и идти, пусть и шатаясь, но всё же идти. Посеревшую руку засунул в карман штанов, чтобы не болталась и не раскачивала его. С мыслями о том, что нужно бежать от чего-то и в тоже время что-то искать, Акио взобрался на отвесный берег. Вдаль простиралась равнинная местность, по левую сторону просматривался город Одро́б-ти́го. Никого из живых и не живых рядом видно не было. Первое о чём он подумал – это добраться до дома и найти отца. Озираясь, полусогнувшись, короткими перебежками он побежал домой.

Была примерно середина дня. Света достаточно, чтобы можно было вглядываться и различать детали. Как раз этим он и решил воспользоваться на подступах к городу, затаился и стал осматриваться. На улицах затишье, движения нет, занавески в окнах не колышутся, с собаками никто не гуляет, ни роботов, ни людей, ни даже вечно снующего в воздухе транспорта, лишь безмолвный городской стан. Особо гадать «что случилось?» не приходилось, понятно, что бурготы добрались сюда. Это осложняло задачу. Как теперь пробираться домой, искать отца, да и вообще людей? Продолжая всматриваться, Акио вдруг заметил замелькавшие чёрные силуэты: одни летали от дома к дому, другие вылезали из стен и потом тоже куда-то летели. Издали всё это выглядело довольно безмятежно: застывший фон города, тишина, деревья покачивают ветвями, голуби сидят в парапетах, стая ворон кружит над кладбищем внутри района и словно дополнением ко всему бесшумно летают небольшие чёрные пятнышки. Не нарушая вновь обретённую идиллию города, из-за угла одного из домов выбежал мужчина. Куртка на распашку, глаза на лбу, ноги впереди головы, пятки почти касаются поясницы, руки будто пытаются ухватиться за что-то впереди себя. Он бежал и отрывисто кричал, будто через крик он пытался хоть как-то справиться с тем, что его ошарашило. Следом из-за того же угла вылетел бургот, один из тех чёрных пятнышек, и с лёгким наклоном вперёд последовал за ним. Не прошло и десяти секунд как бургот схватил мужчину за руку, резким движением отбросил к стене и тут же брызнул на него чем-то жидким. Пару мгновений и мужчина уже не шевелится, вместе с одеждой посерел. Бургот вытянул над ним руку и повёл в сторону, будто повелевая тому встать. Мужчина покорно поднялся и замер. Бургот полетел вглубь улицы, плавно ведя рукой за собой. Посеревший человек покорно последовал за ним.

Перед Акио встала непростая задача: пойти в город, значит быть пойманным; с другой стороны, куда ещё идти, позади бескрайняя равнина без признаков жизни и совсем нет гарантий, что и там нет бурготов; в любом случае они могут его заметить и сделать серым; но и оставаться на месте тоже нельзя. И тут он вспомнил историю с дедушкой на лодке и решил точно также спросить чутьё куда ему идти. Закрыл глаза, направил внимание в область груди, представил, как он идёт туда, где может выжить и спустя секунды тишины ощутил в груди пульсирующее тепло. Это означало, что надо идти в город. «Дедушка говорил, что чутьё знает будущее и подсказывает нам верные решения» думал он «и раз оно говорит мне идти в город, значит туда мне и надо. Но как мне пройти незамеченным? Может дождаться ночи?». Как только он это подумал, то услышал чириканье птицы справа от себя. Там, прямо посреди пустыря стоял посеревший человек, взрослый мужчина, словно статуя, с опущенными руками и безмолвным лицом. Над ним кружит маленькая птица, она отлетает вверх и затем пикирует на него угрожающе чирикая, делает петлю и повторяет всё снова. Похоже, что она защищает своё гнездо, которое где-то поблизости. Акио подошёл поближе. Взгляд человека растворён в пустоте, рот приоткрыт и только колышущийся край пальто снизу сообщает, что это не каменная статуя, а некогда живой человек, который впитал в себя серую бурготскую жижу, и который почему-то оказался здесь, никому не нужный. Акио поводил рукой перед его глазами, ткнул его в бок и попытался обратиться к нему. Ничто в нём не шевельнулось. И тут Акио пришла любопытная мысль: он решил надеть на себя одежду этого человека и тем самым замаскироваться под того, кого бурготы не будут ловить, ведь он уже будет серый. Он снял с человека пальто, шапку, шарф и перчатки. Пальто было великовато, но это как раз было на руку Акио, оно полностью закрывало его ноги, касаясь земли. Откинул наверх ворот, надел шапку, намотал шарф по глаза, спрятал руки в перчатки и побрёл в сторону, где не было видно ни одного бургота, куда подсказывало двигаться его чутьё, и какой никакой, но здравый смысл.

Осторожно пробрался через заросли сорняков, пролез под теплотрассой и зашёл в город, так сказать, с чёрного хода. Он постарался идти, как безжизненное тело: руки висят расслаблено, ноги шоркают по земле, лицо разглажено. Здания разной высоты растянулись вдаль. Рядом проехал робот-уборщик, который выполняет ежедневную программу – засовывает в себя окурки, фантики и всякий мелкий мусор. В нескольких местах работают рекламные щиты, на которых мерцают яркие картинки. Повсюду брошенные автомобили, колёса вывернуты, двери раскрыты. К верху дном и вмятые в дома валяется разбитый лётный транспорт. Следы паники почти что на каждом шагу: дамские сумочки, растоптанные очки, куртки, шляпы, телефоны и разная требуха человеческой повседневности.

Кромешную тишину разбавляло лишь шорканье ног о тротуар. Так брёл он несколько перекрёстков, пока тишина не разбавилась приближающимся звуком работающего лётного двигателя, доносящимся откуда-то из-за угла. Акио присел за мусорный бак и осторожно выглянул. Урчащий звук стал уже довольно громким и через секунду из-за поворота вылетел легковой седан, через боковое стекло которого отчётливо просматривался человек, вцепившийся в руль. Седан двигался не по световым разметкам, а хаотично виляя зиг-загами. Следом за ним, из того же поворота, вылетели два бургота. Седан резко повернул и полетел вдоль улицы, в сторону, где затаился Акио. Бурготы тоже мотнулись за ним, и, похоже, догоняли. Акио застыл, втянул голову в плечи, но глаз с происходящего не спускал. Сжатые в острие иголки зрачки водителя, казалось, вытянулись за пределы орбиты глаз. Мыслями своими он явно хотел быть дальше того места, где он был в действительности. Правой рукой он то нервно что-то нажимал на панели приборов, то запрокидывал её снова на руль. Боковина седана была покорёжена, видимо где-то он прошкрябал стену здания. Но ещё страшнее было смотреть на бурготов. У одного маска круглой формы, с синими полосками от скул к щекам и зелёные огоньки в узких прорезях для глаз. У другого маска вытянута вниз острым подбородком, с шипами на лбу и широким вырезанным ртом, опущенный краями вниз.

Через пару зданий дальше, по ходу движения седана, из стены вылез третий бургот, оставаясь полупрозрачным. Было непонятно видит ли его человек или нет, седан не менял траекторию. Новоявленный бургот, полетел спиной вперёд, как бы встречая, мчащийся на него седан, чтобы в нужный момент лететь с ним с одной скоростью. «Вжууухх» пронёсся над Акио седан, воздушными потоками закружив бумажные листы на дороге. Следом пролетели два бургота. Когда седан поравнялся с третьим бурготом, то полупрозрачный гость тут же залетел внутрь салона и судя по тому, что седан резко мотнуло в сторону, человек его заметил. Из открытого окна выскочил пищащий крик жертвы и тут же стих. Седан повело к низу. И за мгновение до того, чтобы размазаться о стену дома, через окно вылетел почерневший бургот неся на руках сереющего человека. Короткий звуковой сгусток из скрежета, грохота и расколов пронёсся дуновением по улице – седан на полном ходу вмялся в здание на уровне второго этажа и смятым куском плюхнулся на козырёк магазина под ним. Бургот с человеком в руках завис в воздухе, к нему подлетели двое других, он передал поимку тому, что в маске с синими полосками и они разлетелись.

Акио и не думал шевелиться. Он просидел так, пока солнце не коснулось края крыши самого дальнего и самого высокого дома, который он мог видеть. Помимо мыслей о том, как выжить, пройти незамеченным, его озаботила одна странность, которую он ощутил в себе. Когда бурготы пролетали рядом в погоне за седаном, посеревшая часть его тела будто оживилась: заёрзала рябью, заметно похолодела и стала напирать на оставшуюся часть тела, будто желая поглотить её. Как только бурготы удалились, серость в теле Акио вновь обездвижилась.

Постепенно наступал вечер. Поднялся лёгкий ветерок с прохладой, зашуршал лёгкий мусор на улице. За время, что Акио сидел у мусорного бака, бурготов больше не появлялось. Нужно было идти дальше и он подумал, что, если он хочет «доплыть до берега», как тогда в лодке с дедушкой, то, наверное, надо снова спросить чутьё и вообще не спускать с него взора. На этот раз он не закрывал глаз, но лишь немного их сощурил. Он, словно компас в руке странника, стал потихоньку вращаться вокруг своей оси, представлять, как он будет идти в каждом направлении, куда смотрят глаза. Сперва, когда он посмотрел в поворот с указателем на ЖД вокзал, он ощутил холодок. Вращаясь дальше холодок нарастал и становился стужей. Когда он посмотрел на два, выделяющихся среди всех, зеленоватых небоскрёба, к холоду добавилось сильное сжатие. Затем ощущение в груди начало расцветать нотками блаженства, и холод сменился на тепло, когда он посмотрел в сторону неприметного проулка по правую сторону от себя. Куда ведёт этот проулок он не знал, но как только он остановил взгляд на нём, то ощутил резкий всплеск приятного тепла в груди – «значит нужно идти туда» наверняка понял Акио. Подхваченный под руки эйфорией оттого, что вроде как верный путь найден и чутьё не обманет, забывшись, он побежал. Шарф сполз до подбородка, глаза засияли, отблески солнечных лучей прокатились по оголённым в улыбке зубам. Он пробежал так минут пять, но скоро осознал, что забылся. Вновь утоп в шарфе и поплёлся, осторожно посматривая по сторонам.

Город по-прежнему не менял своего недавно приобретённого лица, забрызганного слезами и пропитанного отчаянием некогда довольных его обитателей. Повсюду следы панических попыток спасения. Но всё это касалось только людей, то есть тех, на кого у бурготов текли слюни. Те же кто был бурготам не интересен – роботы и всё неживое – продолжали своё естественное бытие. Местами, всё же, можно было увидеть останки роботов, но это были продвинутые модели те, которые могли оказать бурготам сопротивление. Всё не биологическое и не противящееся осталось не тронутым.

По прошествии нескольких домов совсем рядом с собой Акио неожиданно услышал:

– Не проходите мимо, уважаемый! Не побрезгуйте отведать нашей органически здоровой жвачки.

Это был шкаф-автомат по продаже жевательной резинки. Судя по всему, он уловил движение и запустилась программа привлечения покупателей. За витриной шкафа-автомата прележно на полочках лежала жевательная резинка в виде разноцветных шариков. Акио замер на пару секунд, ещё раз осмотрелся и пошурудил в кармане пальто в поисках монетки. И такая там оказалась. Он засунул её в монетоприёмник и купил столько жвачки насколько хватило монеты. Раздался звук работы механизмов автомата и в отсек снизу выкатились три шарика жвачки. Акио закинул их в рот все разом и стал хищно пережёвывать, косясь глазами по сторонам. Челюсти работали словно комбайн на пашне, последовательно перемалывая и измельчая. В это же время, рядом с ним роботы-мусорщики усердно собирают изрядно прибавившийся за последний день мусор. Роботы-новостные извещатели колесят по улицам, сообщая новости прошедших дней, так как новых в них не загружали. Чуть поодаль посреди перекрёстка стоит трамвай, который не может проехать из-за брошенного транспорта на путях. Робот-водитель трамвая послушно стоит и смотрит вперёд, ничего не предпринимая, видимо ждёт, когда путь освободится. «Долго же тебе тут стоять. Наверное, тут и заржавеешь» – подумал Акио, глядя на него.