Читать книгу Манипуляция - - Страница 2

Глава 2

– Куда прёшь! Кретин!

Уже второй раз за неделю я чуть ли не попадаю под колеса автомобиля. Забрызганы замшевые туфли, брюки. Это обстоятельство, только ещё сильнее выводит меня из себя. Я давно подметил за собой, что стал каким-то не в меру дёрганным и агрессивным, буквально бросаюсь на людей.

Психологи твердят, что мегаполисы питаются нашей энергией и существуют благодаря её выкачиванию из нас. Представьте себе, я в свои тридцать успел их поменять с дюжину. Не то чтобы я особо доверял всем этим практикам, но мне остро не хватало этого якобы понимающего взгляда безмолвного слушателя. Не подумайте, я не псих. Настоящий психопат никогда не признается, что у него есть проблемы. Вы замечали, что при разговоре мы практически не слушаем собеседника, мы так сильно заняты своими мыслями, что для других не остается места. Нам остается мучительно ждать конец монолога, чтобы по скорее вывалить свой ворох проблем на такого же равнодушного слушателя. Эмоциональное выгорание стало очень актуальной проблемой не только для современной Японии. Эксперты по этому вопросу предсказывают, что не в далёком будущем эта участь настигнет каждого седьмого человека. Для меня лично ничего удивительного в этом нет. У меня всегда было смутное предчувствие, что наша жизнь уверенными семимильными шагами идёт к всемирному безумию. Мне всё труднее и труднее настраивать себя на позитивное мышление, меня опять накрывает шизоидная фаза. Я один сплошной комок нервов. Мир для меня снова окрашивается в серые, неприглядные тона. Я часто маюсь от постоянного противопоставления себя этому грёбанному миру. Бесконечная рефлексия абсолютно на всё. Сомнения, неуверенность мрачной тенью крадётся по пятам; тем ли я занимаюсь? на то ли трачу свою жизнь?

Обычно меня одолевают подобные мысли, когда я возвращаюсь с "любимой"работы домой, которую я тайно ненавижу. Тайно даже для себя. У меня не хватает смелости в этом признаться.

Каждый раз мне приходится тащиться с платной стоянки через соседний квартал, потому что застройщики не обладали даром предвидения, а скорее просто с экономили на парковочных местах. Статистика гласит у 70% семей у каждого её члена имеется собственный, личный автомобиль. Эко активисты во всю трубят в свои зелёненькие трубочки о надвигающейся экологической катастрофе, но при этом не хотят скатиться в средневековье. Глобальной альтернативы то нет. Цифры это такие вредные инструменты анализа, которые неумолимо сообщают, что если мы сейчас откажемся от традиционных ресурсов энергии, то при масштабном переустройстве энергетики в край доконаем нашу бедную планету. Карантин из-за вспыхнувшей пандемии показал ни мало парадоксальных явлений. С частичным закрытием производств и убавлением индустриальных мощностей, а так же понижение автотрафиков, перелётов и т.д.; накопление парниковых газов в плотных слоях атмосферы не снизилось, а возросло.

Как вам такое!?

Планета в один прекрасный день устанет от зуда вызванного укусами зловредных паразитов и примет меры, которые мы ещё не видели с самого потопа. И это будет пожалуй более чем справедливо.

– Хорошего вечера Виктор, вы сегодня рано – это подала голос консьержка, потому что я уже проник в подъезд.

Мне вновь приходилось разыгрывать из себя добропорядочного, среднестатистического гражданина, чтобы не выбиваться из общепринятых, социальных норм. Я как и многие был сильно от них зависим. Возможно это и хорошо, что существует такой сдерживающий фактор. Страшно представить, что было бы, если все разом решили бы вскрыться и показать свои истинные лица.

– И вам хорошего Людмила Павловна – вторю я женщине.

– Как у вас прошел день? Удалось насобирать интересных материалов.

Мне хотелось сказать ей, чтобы она заткнула свою глотку и больше никогда не смела без моего одобрения со мной заговаривать. Но вместо этого я улыбаясь произношу:

– Спасибо не плохо – я с остервенением втираю туфли в коврик разбрызгивая на свежевымытую плитку грязь. Моя маленькая, не красившая меня месть ей, а может быть и всему миру сразу, – ничего интересного к сожалению, не могу похвастаться каким-нибудь эксклюзивчиком специально для вас.

Женщина делает разочарованное лицо, улавливает плохо скрытый сарказм. Я почти уверен, она знает, что я её тайно ненавижу. Иногда я специально подкидываю ей вымышленную инфу, чтобы она похвасталась перед подругами и те над ней поглумились за бредни которыми я её любезно пичкал. Не знаю с чего она решила, что обычный репортер имеет доступ к тайной информации. Возможно сказывались побочные эффекты от пристрастия слишком часто смотреть один мистический канал по промыванию ничем не занятых мозгов. Вы и не представляете сколько людей верит в тайные, всемирные заговоры.

– А с пятьдесят восьмой Антон, этот мошенник – мошенниками она называла всех, кто не ходил на работу с утра пять дней в неделю. Слово фрилансер у неё вызывало синдром Туретта и ассоциацию связанную с неприличным родом деятельности – Опять припарковался на газоне, а вчера перегородил проезд скорой.

Интересно, что она говорила другим жильцам обо мне? Допустимо, и ничего плохого, хотя я бы не стал за это ручаться. Но причина так думать у меня всё-таки имеется. Только я поддерживаю с ней эти бредовые разговоры, даже не разговоры, а обмен не связанных между собой фраз. Стоит раз ей ответить твёрдо, дать понять, что меня нисколько не занимают её проблемы и моё мучение кончится. Я так не могу, мне проще тлеть изнутри, но не задеть чужих чувств. Кому я завидую – это моей супруге Вике. С ней такие номера не проходят. Я ни разу не видел, чтобы кому-нибудь хоть раз удалось легко к ней подступиться. У нее в распоряжении есть один такой взгляд, который без всяких слов отваживал кого угодно. В нём читался посыл: – Отвали! Когда мы появлялись вдвоем Людмила Павловна всегда делала вид, что чем-то занята и ей некогда и взглянуть. Думаю, как бы то не было Викины косточки промывались очень тщательным образом. Она это знала. И ей было плевать в отличии от меня. Мне есть дело до всего. Я ещё раз обещаю себе, что в следующий раз обязательно выложу ей прямо в лицо всё что о ней думаю. Жалкий самообман.

– Его накажет Бог! – говорю я, а сам представляю, как несмотря на её душураздирающие вопли в преисподню волоком за волосы тащит сам лично пришедший за ней сатана.

Наконец-то я заворачиваю за угол и оказываюсь перед выбором: воспользоваться лестничной клеткой или лифтом. Я частенько пользуюсь лестничной площадкой. Нет, это не говорит, что мол я таким способом уделяю внимание своему здоровью. Почему-то на этом этапе, в этой точке пути я колеблюсь. На меня нападает странная тоска. Я бессознательно, но и умышленно оттягиваю момент возвращения домой. Преодолев двенадцать этажей на своих двоих, я оказываюсь перед дверью, вратами в мой собственный обособленный мир. Пасовать поздно. Мне приходят на ум странные ни раз мной слышанные истории, когда мужья в обычный день выходили буквально в соседний магазин и больше никогда не появлялись. Куда они уходят? В каком таком волшебном месте они обретали покой и приют? От чего так происходит? Что ими движет? Куда их влечёт?

Я слышу как с внутренней стороны скребется в дверь наш немецкий шпиц по кличке "Кракен". Не стоит упоминать, кто был автором имени? Это маленькое, пушистое, белоснежное создание в самом деле было реальным чудовищем скрытым за оболочкой обманчивой милоты. Не было ни одного предмета мебели, которая не побывала бы на его проверке на прочность.

Я поворачиваю ключ в замочной скважине и ухватившись за ручку тяну на себя входную дверь. Всё это мне до боли знакомо. На меня тут же вываливается тепло, вместе с запахом жилья. Моего жилья. Его ни с чем не перепутаешь. Это что-то твоё. Глубинное. И вроде бы начинает отпускать. Мне уже начинают казаться глупыми мои недавние, тревожные мысли. Меня уже не манит путешествие на край света. Я не хочу быть больше первооткрывателем. Я больше не пещерный человек выслеживающий дичь с копьём в руках.

Я дома.

Скидываю перепачканную обувь. Снимаю куртку. И слышу её. Её запах. Она умеет подкрадываться незаметно. Мне нравится, когда она так делает, но почему я никогда не говорю ей об этом?

Магию рушит внезапная трель мобильника. И я проклинаю этот бездушный "огрызок яблока"запечатлённый в пластмассу. Она обнимает меня одними локтями, руки у неё заняты. В одной она держит планшет, в другой мобильник. Я вижу его экран. И я не знаю сколько ещё выдержу в подобном ритме её жизни. Я ненавижу попадать в её "стримы". Я даже не всегда способен определить, когда она настоящая, а когда играет в жизнь. С трудом перебарываю желание выхватить из её руки адское устройство. Умышленно не отвечаю взаимностью на её поцелуй, наперед зная, что она не обратит на это внимания. В этом бездушном мире, в котором она сейчас пребывает чувств нет. Там всё фальшиво слова и улыбки. Я бережно храню это моё открытие. Наверно я эгоист. Я улыбаюсь и шлю к чертям собачьим её фолловеров.

Пищит таймер микроволновки. Я вытаскиваю плоскую тарелку с тремя кусками относительно свежей пиццы. Моё сокровище предусмотрительно заказало её, для меня. Мне бы стоило её поблагодарить. В моей задержке вина лежит полностью на мне.

– Не обязательно есть с таким лицом – сказала Вика, после натянутого молчания.

Глаза у неё красноватые, нижние веки чуть припухшие. Успела всплакнуть в ванной. Чувствую себя мерзко. Не смотря на все свои недостатки, она лучше меня. А что более важно добрее. Это главное.

Делаю глоток чая.

– Я просто не голоден, – вяло говорю я.

Промеж её длинных, пушистых ресниц сочится искреннее недоверие. Сдерживаю улыбку. Ей отлично известно, что мне на моей работе бывает некогда перекусить даже на ходу. И сегодня выдался, как раз такой денёк.

– Все на столько плохо?

– Нет. Не думаю – отвечаю я не глядя ей в глаза и начинаю с преувеличенным интересом копаться в не аппетитном треугольнике. Чувствую вибрацию в правом кармане брюк. Бесшумный режим. Она тоже слышит её. Я не достаю сотовый.

Возникает нелепая пауза.

– Не ответишь? – говорит Вика, как можно равнодушнее.

Многие действительно хорошие актрисы лажают именно в таких примитивных моментах.

– Не-а – отвечаю ей в тон.

Вика переминается с ноги на ногу. Я в курсе, что она подозревает меня с давних пор в неверности супружеской жизни. Такой вывод она сделала опираясь на весьма основательные факты. Все её подруги же хотя бы раз ловили своих благоверных на этом деле. А я был явно в рядах аутсайдеров. Меня забавлял этот статус.

– Я говорю про репортаж… У тебя выдался насыщенный день?

– А, ты об этом … Да, день, как день. Ты же знаешь мне не привыкать. Хотя и неприятно конечно. Не каждый день такое видишь. Кому-то еще хуже.

Вика опускает глаза в пол. Что это, чувство вины? Она как-то давно, в самом начале нашей ней истории поведала мне, что в юности мечтала о крепкой и дружной семье. Своей семье. И видимо наша сравнительно новая ячейка общества не вписывалась под её идеалы. Чем я мог ей помочь? Не всем же желаниям исполняться.

Её глаза находят мои. Вика уже смотрит с вызовом.

– А я сегодня была на бизнес-форуме, на собрании "зелёных", заскочила в галерею арт-хауса, помогла Ленке найти квартиру, они опять поцапались со своим.

– М-м, – я тщательно прожевываю кусок пиццы.

– Я могу лишь тебе удивляться. Я наверно никогда не привыкну к твоему ритму жизни. Ты же упомянула не про все твои дела?

Её губы тронула легкая улыбка. Здесь я нисколько не покривил душой. Моя супруга действительно обладала, каким-то неиссякаемым источником энергии. Мне часто бывает с постели то подняться вломы, а у неё с самой зори; встречи, встречи, переговоры и бесконечные стримы. И всё же я ей не завидую. Думаю, что нет. Хочу так думать.

Я обвожу нашу с ней кухню взглядом. Всё новое, блестит. Она давно хотела этот гарнитур. Вика не относится к тем, кто не получает желаемого. Меня почему-то воротит от нашего приторного уюта "силиконовой долины". Может быть потому что он попал в закулисье её мира через стеклянные, чёрные точки её мобильника?

– Извини за этот ужин. Я не должна так много времени тратить на это… – вдруг просто без ужимок говорит она.

Под "это"она имеет в виду свои сетевые проекты. Они у неё не обычные хобби, но и начинают приносить реальные доходы. И я уверен они в скором времени превзойдут мои собственные. Возможно в это-то и дело? В таком случае я получается меркантильная свинья и тайный сексист. Меня смешит эта забавная мысль.

– Поверь я не хотел вызывать у тебя это чувство. Больше того, теперь я сам испытываю, какую-то неловкость.

И это правда.

– Я знаю, что не хотел – тихо произносит она. И я вижу, как у неё под халатом колыхнулись высокие груди. Она успела уже снять свою рабочую экипировку и оделась в шелковую предназначавшуюся, для меня. Я разгадал её не хитрый замысел. Я буду уложен на лопатки.

Давно не видел я в ней подобного смирения и покорности и я почти готов ей поверить. Но всё не впервой, всё повторяется.

Привычка.

– Сейчас меня снова терроризировала консьержка. Она так и лезет ко мне со своими тупыми расспросами. Вываливает на меня свои дурацкие истории.

– Бедненький – Вику это смешит. Ей не понятно, как я могу париться из-за такой ерунды.

– Послать её чтоли предлагаешь?

– У тебя сплошные крайности.

Не мне бы ей это говорить.

– Ну, хочешь я просто любезно ей намекну.

– Нет. Не вздумай. – через чур резко сказал я.

Мне хорошо известны её намеки.

– Я должен самостоятельно с ней разделаться.

– Ты сейчас говоришь, как некоторые типы из твоих репортажей. Я боюсь, что ты нахватался негативных впечатлений. Когда ты в последний раз заглядывал к Константину Львовичу?

Это мой психолог. У неё тоже есть. У нас не спроста они разные. У каждого личный. Это принципиально важно. Она где-то вычитала, что такой подход считается единственно правильным, для поддержания гармонии в отношениях.

Что ты – гармония?

– Конечно думаешь, что я, как всегда всё преувеличиваю? А что сделаешь, если я вижу после дождя одни лужи и грязь, а радуги не замечаю.

– Но нельзя же смотреть на все вещи с пессимизмом.

– Да. Нельзя. Тебе легко это дается. Тебе самой по себе от всего весело, мне же приходится периодами бороться с унынием, настраивать себя на иной лад.

– Ты далеко не одинок с этим чувством. Многие сейчас жалуются на непонятный депрессняк.

– Не думаю, что дело в этом.

– А в чём же тогда?

– Тут что-то глубже… Я думаю это закладывается гораздо раньше нашего появления на свет – я совсем отодвигаю тарелку от себя. Есть не хочется. Вика стоит со скрещенными руками под грудью. Задумалась. Закрылась. Мы не часто разговариваем на отвлечённые темы. Как-то отвыкли пускаться с друг другом в откровения. Разве что иногда лезет под горячительными напитками. Но это не то. Совершенно не то.

– Люди склонны меняться.

– Не могу с тобой согласиться. Люди по-моему, как раз таки склонны быть верными себе до конца. А скорректировать показное, внешнее поведение например, для личной выгоды не составит большого труда.

Я вижу, как у неё вздрагивают губы. Она хочет, что-то сказать, но передумывает в последний момент. Открывает холодильник и ничего не берёт. Я допускаю, что в подобные моменты ей могут приходить на ум не очень лестные мысли в адрес моей персоны. Возможно я как мужчина, как самец понижаю планку в её глазах. Ей вероятно больше бы подошёл более цельный, знающий наверняка чего хочет темперамент. Но она не найдёт там глубины восприятия. И согласилась бы она на золотую клетку? У всего есть как известно цена. Она интуитивно выбрала наименьшее из всех зол. Я разделяю её выбор. И может быть сделаю всё, чтобы нас спасти.

Я встаю из-за стола и сам достаю из холодильника стеклянную бутылку пива. С шипением отворачиваю у неё крышку. Рука ощущает прохладу. Делаю глоток и… и … чудо не происходит. Ни я, ни мир не становится лучше. Я пытаюсь взрастить самообман.

– Что там у вас случилось на самом деле, в реале? – нарушает тишину Вика.

Она не выносит долгого молчания.

– К сожалению ничего нового. Всё странным образом повторяется из года в год; из века в век.

– Пострадавших много?

– Уж по-больше, чем "они"разрешили показать. Ко мне сразу подошёл человек из какой-то службы о которой не принято знать всем подряд.

– Тебе опять угрожали?

Я смеюсь, хотя повода для этого нет.

– Нет. Хвала Всевышнему, мы живём не в начале нулевых. Сейчас другой этикет. Никто намёков не делает. Мне прямо дали инструкцию о чём стоит умолчать.

– Ты не боишься? – спросила Вика и я увидел в её очаровательных глазах хищный огонек. Откуда в ней это? Знать бы кем были её предки. В генах сокрыто множество ответов на самые, разные поведенческие проявления человека.

Ей по правде на деле не жаль меня. Для нёе это интересная, увлекательная история. Она не осознает реальной опасности. Она уверена, что мужчина создан для риска. А кто не способен этого делать, просто тряпка.

Вика достойная спутница.

– Страх можно заглушить. Но он всегда, где-то рядом. Благодаря ему, мы – люди, так далеко ушли в тысячелетия. Не будь у нас этого очень обостренного инстинкта, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.

Я боюсь, как бы она не начала зевать. Я предполагаю, что вгоняю её в тоску, когда увлекаюсь и углубляюсь в полемику.

– Еще древнии греки говорили, что жалок тот, кто не шёл на встречу своему страху.

– Правильно подметила. С одной стороны эти люди, которые устроили сегодня этот ужас переступили границы их страхов и может быть заслуживают даже с какой-то стороны восх… нет. Не то слово. Уважения? Дикая мысль, правда? Я похоже стал спасаться цинизмом, как какой-нибудь закостеневший патологоанатом, – я говорил и опасался слишком откровенничать, но меня несло, словно по-течению буйной реки, а кругом пороги. – Знаешь… я увидел там… в той картине… Эти лица, их позы… Красоту? Нет, извини. Я порю горячку. Наверно переутомление.

Смотрю на Вику и вижу, как она вся, будто пылает изнутри. Полупрозрачный халат плохо скрывает её соблазнительные прелести. Ощущая ниже пояса напряжение. Пока еще смутно зреет догадка от чего моя жена начинает обильно расточать флюиды. Неужели её заводит мой рассказ?

Не помню, как всё произошло и точную последовательность, но мы уже очутились в спальне и без долгих прелюдий отдались животному инстинкту. Давно мы с безумным неистовством не хотели принадлежать друг другу. Это походило больше на какую-то отчаянную борьбу, нежели на любовную утеху.

Сейчас доминировала боль, мы словно жаждали истязать нашу плоть. Я, честно, и не предполагал, что мы ещё способны на такие сильные эмоции. По-правде говоря, в последнее время нашего любовного задора и огня едва бы хватило, чтобы согреть руки. Она это конечно старалась не показывать, но определенно задумывалась о том же.

Я встаю с постели, поднимаю с пола и натягиваю трусы. При этом теряю равновесие и едва не падаю балансируя на одной ноге. Выдвигаю ящик компьютерного стола. Там у меня всегда припасена пачка сигарет. Бывает иногда грешу. Выхожу на лоджию за спиной слышу шорох. Это Вика в темноте ищет, чтобы на себя накинуть. Затягиваюсь. Чувствую её присутствие за спиной. Для меня так и останется тайной специально она ходит бесшумно или эта привычка выработалась у неё из-за, какой-нибудь практической причины.

– Дай мне тоже…

Я протягиваю к её губам сигаретный фильтр. Она делает пару затяжек и сама отталкивает мою руку в сторону.

– Я сегодня смотрела ещё новости по мимо твоего репортажа.

– Хм… и испортила себе настроение?

– Жутковато…

– Я тебя предупреждал, что в ближайшее время ничего радужного не предвидится.

– Как представлю какого им там.

– К этому давно всё шло.

– Что не было другого способа?

– Был.

– Какой?

– Наихудший.

– Да ну тебя – капризничает Вика.

– Ладно – говорю со значением – не нашего это ума с тобой дело. Сейчас лучше помалкивать. Умные люди разберутся, не переживай – я тушу окурок в железной банке из под кофе. На одного стало больше в братской могиле.

Вика бесшумно выпорхнула обратно. Следую за ней, я покрылся мурашками пока курил у окна.

– Не кури там больше, – говорит Вика закутавшаяся в одеяло – тянет внутрь.

– Знаю, не буду – соглашаюсь в который раз и сам верю, что это последний. Хватаюсь за одеяло, она сильно его держит своими цепкими пальчиками, но я не сдаюсь и распахиваю этот животрепещущий кокон. Она взвизгивает от прикосновения моих холодных рук. Смеётся. Мне надолго запомнится эта ночь, когда мы играли в любовь, а где-то совсем близко гуляла… Кто?