Читать книгу Три рубля на светлый день - - Страница 17

Когда у отца случился инсульт, я навещал его в больнице.

Вначале их было трое. Потом одного выписали, и в палате остались папа и его сосед, мужчина лет восьмидесяти. Старик умирал. Он стонал, метался по кровати, скидывал простынь и оставался голый на подстеленной под тело бурой клеенке.

– У‐а‐у‐а – а‐у‐а, – то угрожающе, то монотонно, без конца стонал он, то увеличивая, то уменьшая громкость.

Лысый, беззубый, голый, худой и очень длинный, под два метра ростом, он напоминал чудовищных размеров агукающего младенца.

Отцу тоже досталось, у него отнялась левая сторона. Он не мог ходить, левая рука висела плетью. Мне было страшно. Кроме меня помочь отцу было некому. А как это сделать, если я сам студент?

Я работал дворником, но этих денег едва хватало, чтобы выживать самому.

С утра я убирался на участке, потом шел в институт, после учебы – снова участок, вечером – больница.

В один вечер я пришел к отцу и попал на ужин. Сестра-хозяйка вкатила тележку с едой.

– На этого давать? – сестра кивнула на старика-младенца.

– Разумеется, – сухо сказал отец, – не видите разве? – Отец глянул на соседа. – У него сегодня разыгрался отменный аппетит.

Сестра посмотрела на койку.

Старик лежал голый поперек кровати поверх скомканной простыни и теребил свой член. Перед смертью он ощупывал себя, как бы прощаясь со своим самым важным органом.

Сестра, поджав губы и не смотря на играющего со своим членом старика, поставила тарелку пюре с котлетой, булочку, салат и компот на его прикроватную тумбочку и вышла из палаты, громыхая впереди себя тележкой.

– Бери его ужин и ешь, – сказал отец. – Ему уже незачем…

Помедлив, я с аппетитом съел пюре и котлету умирающего. После ужина отец захотел курить.

Я помог ему перебраться в кресло-каталку и повез по длинному больничному коридору в курилку. Но по дороге, почти напротив поста, папа неожиданно достал «Приму» и, чиркнув желтым «Крикетом», с удовольствием затянулся.

– Ты че творишь?! – чуть не поперхнулся я от возмущения.

Папа с удовольствием выпустил дым и затушил сигарету о колесо каталки.

– Люблю, знаешь, в машине покурить, – сказал он и строго посмотрел на меня.

– Да? У тебя же никогда не было машины?

Он промолчал.

В курилке он снова достал «Приму», угостил меня, мы закурили. Я не любил сигареты без фильтра, табак прилипал к губам, его все время приходилось сплевывать.

– А этот-то, – отец вспомнил своего умирающего соседа по палате, – в молодости, должно быть, грозным ебакой был.